Первая шпага ордена. Непутёвая троица

В этот раз стражники больше не медлили, поскольку слова первого церковника были предельно ясны. И никто из оставшихся на помосте зверей не мог воспрепятствовать им. Поэтому птицы взвились в воздух и приготовили копья, чтобы с высоты протаранить ими непокорных. Такова была тактика всех обычных птиц – что на войне, что в мире.

Правда, никто из них не имел раньше дела с петухами.

Хлопнув крылом, О’Коннор с лёгкостью достал свою шпагу и развернулся к нападавшим вполоборота.

– Ну давайте, летуны. Посмотрим, как вас учили сражаться.

Глава 4

Первым росчерком шпаги О’Коннор избавился от вспорхнувшего на эшафот оклемавшегося стражника. Того самого, что перед этим был скинут в толпу. Вторым – от сопляка в криво напяленном на голову шлеме. Он тоже решил, будто сумеет ударить первым.

И всё это петух провернул так ловко, что даже не сошёл с места. Лишь в третий раз О’Коннору пришлось сделать всего один выверенный шаг, дабы уклониться от пролетевшего мимо копья. Им петуха намеревался поразить упавший с неба грач. Но в итоге стражник сам оказался на дощатом полу эшафота. О’Коннор лишь со всей силы пнул врага мощной лапой.

Увиденное заметно пошатнуло решительность остальных птиц.

– Ну? Кто следующий?! – не на шутку рассвирепел О’Коннор. В глазах у него пылал настоящий азарт боя.

Однако его действия обескуражили не только стражников, но и многих зверей в толпе. Они просто не понимали как птица может сражаться настолько ловко. Да ещё и удерживая своё оружие в крыле. Ведь на подобное способны лишь звери с передними лапами. Правда, Буфо, продолжавшему стоять рядом с О’Коннором, доводилось читать в пыльных военных трактатах об этом искусстве. И лишь он и его учитель знали, как петухи, не умея летать, доказали когда-то всему миру, что всё равно оставались исключительно полезны в бою. За что и стали потом членами ордена Птичьих паладинов.

Тем временем ласка поняла, что для неё наступил отличный момент, дабы слинять. И понеслась к ступеням как ошпаренная. Однако тут же оказалась завалена бочками, которые поднял и метнул в неё с помощью магии старый церковник. Увидев это, Буфо ринулся ей помогать.

– Спокойно, – заявил наконец глава стражи. И, перехватив копьё поудобнее, вознамерился сам поразить заносчивого петуха.

Первый его заход оказался настоящим смертельным тараном с воздуха. Капитан сделал плавный спуск и полетел почти параллельно земле. Он надеялся сбить петуха если не оружием, так крылом.

Но О’Коннор рассчитал момент и попросту отпрыгнул, резанув нападавшего шпагой по крылу. В итоге глава стражи угодил в те самые бочки, которыми была завалена Габриель. Благо они оказались пустыми, и потому глава стражи лишь помог ласке освободиться. Буфо при этом, как всегда, откатился куда-то в сторону вместе с одной из бочек. Похоже, в любой передряге эти пузатые братья пухлого жаба выступали ему прикрытием, если оказывались рядом.

Правда, при этом ударе О’Коннору тоже немного досталось. Когда глава стражи снова вскочил на лапы, петух поднялся вместе с ним.

– Значит, владеешь шпагой, да? Ну посмотрим, так ли ты хорош на самом деле, – прокричал звонким ястребиным голосом капитан, вынимая из ножен меч. Он был единственной птицей в городе, кто вообще умел им орудовать. Но, в отличие от петуха, ястребу приходилось опираться на одну лапу, чтобы иметь возможность размахивать этим оружием в бою. Потому О’Коннор изначально был в выигрыше. И всё же главе стражи очень хотелось испытать себя.

– Остановись, безумный, – пригрозил ястребу О’Коннор.

Однако тот не стал его слушать.

Один скачок – и лезвие прямого меча устремилось к шее петуха. Но О’Коннор решительно парировал этот выпад. Глаза главы стражи сверкнули гневом. Он начал с лёгкостью размахивать мечом, поражая своим искусством остальных стражников и зверей вокруг. Что и говорить, ястребиная хватка когтей капитана была сильна.

Однако для петуха, который с детства сражался в ордене с себе подобными, такие простые атаки выглядели совсем неуклюжими. Потому О’Коннор лишь уворачивался от них, делая попеременные шаги назад, пока не улучил момент и не ударил сам. Его элегантный росчерк ранил главе стражи ту самую лапу, которой ястреб держал меч. И противник О’Коннора громко вскрикнул от боли на всю площадь. Такого звери Мухотравья уж никак не могли представить! Ибо все, кто жил в городе, знали и боялись главу стражи именно потому, что он всегда носил при себе этот меч. И был не чета обычным галкам и грачам, что могли колоть только копьями с воздуха.

В довершение всего кусок грубо обработанного металла с глухим звоном упал на доски помоста. А остальные стражники даже отпрянули от места дуэли. Никто не знал, что и думать.

Но ситуацию быстро разрешил главный церковник. С ужасом наблюдая за тем, как сам глава стражи терпит поражение от изгоя, старый жаб всё отступал назад, пока из его горла не вырвалось:

– Да очнитесь вы уже наконец! Народ Мухотравья! Я заклинаю вас: схватите этих предателей рода своего!

И этот призыв вселил в сердца зверей новые силы. Потому как все они знали, на что способны были служители церкви. И многие даже подумали, что то и вправду было настоящее заклинание из уст их главного пастыря.

Загудев, толпа на площади стала медленно напирать и двинулась к эшафоту. А пара-тройка зверей даже начали взбираться на него по лестнице. Стража также присоединилась к их шествию. Хотя первым нарваться на острую шпагу петуха никому не хотелось.

– Э-э, вы мне не враги, звери, – заговорил немного сбитый с толку О’Коннор, – я только ласку хотел спасти.

Но не тут-то было. В этот самый момент старый церковник уже готовил для него заклинание паралича. Но как только он поднял лапы, то оказался ловко скручен очутившейся у него за спиной Габриель.

– Скорее, останови их! – прокричала она О’Коннору.

– Это простые звери. Я не стану их ранить! – решительно отсёк петух.

– Чёрт… – закусила губу ласка, продолжая возиться с брыкающимся жабом. – Тогда ты, толстый! Сделай что-нибудь вашей хвалёной магией!

Однако Буфо лишь продолжал трястись за бочками.

– Я не смогу… Их так много, – пробурчал он, когда один хомяк уже был рядом с ним и хотел огреть Буфо доской. Но О’Коннор, к счастью, успел вытянуть жаба за капюшон робы перед самым ударом.

– Давай, иначе нам всем придёт бесславный конец! – прокудахтал он громко и отчётливо.

И Буфо ничего не оставалось, кроме как собрать в кулак ту немногую храбрость, что у него имелась.

Вскинув лапы вверх, молодой церковник прошептал нужные слова – и над головой у него появилось блёклое облако.

– Скорее, скорее! – шипела ласка.

Но у Буфо всё никак не получалось сделать это облако больше. Потому О’Коннор отбивался от озлобленных зверей как мог, пока вся троица не оказалась рядом с краем эшафота.

– Предатель, – буркнул в конце концов на Буфо его учитель.

Но молодой церковник не понял, за что его так обозвали. И это очень разозлило Буфо. Ведь он просто хотел помочь бедной ласке, которую этот старый педант так несправедливо осудил.

– «Пелена на глаза», – повторил слова заклинания Буфо. – «Сон и слабость».

И на этот раз у него получилось! Сорвавшееся с лап жаба облако быстро расширилось и накрыло всю площадь. А каждый зверь, кого оно коснулось, сделался вялым. После чего многие и вовсе потеряли желание сражаться, начав падать на землю или приваливаться к стенам зданий. Другие же теряли ориентацию и натыкались друг на друга.

– Бегите, господин… Эта магия не продержится долго, – с опаской проговорил Буфо.

Но петух и так понял, что нужно делать. Схватив старого церковника в клюв, он подмигнул Габриель, и та быстро поняла его задумку.

– За мной, толстяк! Твой брат по церкви нам поможет, – крикнула она Буфо и дёрнула его за робу.

Правда, жаб совсем не хотел, чтобы ситуация закончилась таким образом. И тем не менее времени на раздумья оставалось всё меньше. Потому, как только О’Коннор вложил шпагу в ножны и спорхнул с эшафота, Буфо и Габриель устремились за ним.

– Пр-р-едате-л-и-и, – верещал болтавшийся в клюве у петуха главный церковник Чито.

Но О’Коннор не обращал на его вопли внимания.

– Быстрее, за мной! Я знаю короткий путь отсюда до ворот города, – сообщила Габриель остальным и свернула между домов в какой-то закоулок.

Сверху над ними пока ещё не кружили стражники. Однако какая-то их часть должна была охранять князя Мухотравья. И потому Буфо знал, что как только они укроют своего правителя в безопасном месте, то тут же рвануться вдогонку.

Деревянные стены и узкие улочки сменялись мелькавшими мимо деревьями. А затем и испуганными выражениями на мордах случайных прохожих. Кто-то кричал им вслед, но беглецы и не думали оборачиваться. Буфо перебирал лапами медленнее остальных и потому вскоре начал прилично отставать. Однако ласка быстро вернулась за ним и чуть ли не пинками заставила несчастного жаба шевелиться быстрее.

Наконец они оказались в зелёном парке, усаженном шиповником, розами и жасмином.

Отсюда О’Коннор уже видел ворота города – те самые, которыми прошёл вчера. Но путь им преградили сразу несколько стражников.

– Сдавайтесь! – каркнул один из них.

– Чёрта с два! У нас главный церковник, – прорычала Габриель. – Открывайте ворота, или ему не жить!

Птицы мигом поубавили пыл и замялись. Никто из них не знал как поступить.

– Не слушайте их… – решил было подать голос Чито, но О’Коннор резко тряхнул клювом, и старый жаб умолк. Главному церковнику и так прилично досталось: он всю дорогу болтался в петушином клюве, как тряпичная кукла.

– Ворота или жизнь старика! – ещё раз повторила Габриель, но уже куда кровожаднее.

И стража вынуждена была подчиниться.

Раскрывшиеся створки ворот явили перед путниками обширные заливные луга и пыльный тракт, уводивший за горизонт. Но сейчас Габриель, О’Коннору и Буфо необходимо было просто сбежать из города. И потому они особо не думали куда.

Троица пронеслась мимо стражи как ветер. И опомнилась, только когда стены города остались за спиной.

К тому моменту Буфо уже задыхался как проклятый, да и Габриель тоже прижимала лапу к груди.

– Вас всё равно найдут, отщепенцы! – бранился на них Чито, размахивая кулаками в клюве у петуха. – Нигде в этом мире нет места для таких, как вы. И никто вас не примет.

Тогда О’Коннор выплюнул его и ретиво ответил:

– Да? Зато мы есть друг у друга! А это уже немало, церковник.

Глава 5

Мухотравье гудел. Вскоре после происшествия из города выслали пару отрядов для поиска беглецов. Но тех будто и след простыл.

Вернувшийся под защиту городских стен главный церковник лишь причитал и мечтал поскорее уединиться под сводами своей церкви. К несчастью, беглецы перед отбытием оторвали кусок его робы и завязали старому жабу глаза. И потому Чито не видел в какую сторону от города они направились. Однако стража хоть и с запозданием, но всё же должна была отыскать их.

А вечером в город пожаловали новые гости. Их было двое, и морды этих зверей были скрыты под обширными плетёными шляпами. Правда, ни шляпы, ни даже плащи не могли скрыть птичьей походки незнакомцев.

При входе в город они показали какие-то значки, и их быстро пропустили. Затем эти же самые значки помогли гостям проникнуть и в церковь. Там они отыскали комнату главного церковника, буквально вырвав его с сеанса лечебной медитации. А потом у них с Чито состоялся не самый приятный разговор, который длился большую часть вечера. Но, провожая их, старый жаб даже немного ухмылялся и потирал лапы.

***

Тем же вечером по границе полей за клонившимся к закату солнцем продвигались виновники этого беспорядка. И все надежды их нового лидера, О’Коннора, были связаны с тем, чтобы достичь ближайших лесов. В то время как Габриель и Буфо лишь недовольно тащились за ним следом, ведь, в отличие от петуха, они не привыкли даже к таким коротким переходам.

Надо сказать, что сразу после побега О’Коннор и Габриель сильно поругались насчёт того, кто из них стал зачинщиком случившейся передряги. Но толстый жаб побоялся вмешиваться в их дрязги. И, возможно, именно поэтому каждый из его спутников до сих пор продолжал стоять на своём.

– Если бы только ты меня не поймал… – гневно повторяла теперь сквозь зубы ласка через каждую милю-другую. – Ох, если бы ты только меня не поймал, грязный пьяница…

– Помолчи, дурёха, – не оборачиваясь, буркнул петух.

– А то что? Заколешь меня своей шпагой? – огрызнулась Габриель.

– Нет, завяжу тебе пасть.

– Зачем ты спас меня, признайся? – решила тогда зайти с другого конца ласка.

– Потому что никто не вправе осуждать на смерть, – мрачно повторил сказанное во время казни О’Коннор.

– А зачем ты тогда поймал меня в таверне?

– Потому что ты пыталась стянуть мои деньги. И тебя нужно было наказать.

– Так, значит, тебе просто не понравилось то наказание, которое местные приготовили для меня, – заключила ласка.

– Да.

Всё это время О’Коннор вёл себя как кремень, однако Габриель до чёртиков не нравилась, с какой уверенностью он ей отвечал. Как будто петух допускал наличие в мире какой-то другой воли кроме воли церковников и князей городов.

– Я не стану твоей пленницей, петух, – злобно проговорила ласка и остановилась.

Это заставило остановиться и еле плетущегося за ней Буфо.

– Кое у кого в Мухотравье остался должок передо мной. И этот гнилой огрызок выплатит мне его. Клянусь своими клыками, – Габриель решительно сжала кулак.

– И кто же это? – поинтересовался О’Коннор.

– Тебе его имя знать необязательно. Это он должен был спасти меня, а не ты.

– Ну, раз тот негодяй тебя бросил, то, значит, и ты ему больше ничего не должна, – проговорил О’Коннор. И впервые с начала разговора внимательно посмотрел на Габриель.

На секунду глаза у ласки округлились. Похоже, она не привыкла к таким рассуждениям. Тем не менее слова петуха подействовали на неё лишь отчасти. Кулак Габриель так и не разжала. Просто опустила лапу и молча зашагала по пыльной дороге дальше.

– Всё равно это ты виноват, – прошептала она, проходя мимо О’Коннора. – Если бы ты не сломал мою репутацию…

– Но я же вырвал тебя с эшафота. Значит, мы в расчёте, – констатировал петух и тоже двинулся вперёд.

Буфо ничего не оставалось, как снова медленно поплестись за ними.

Однако уже через полчаса, испугавшись наступавшей им на пятки ночи, жаб дёрнул петуха за рукав и нервно пробубнил:

– П-позвольте узнать, куда вы нас ведёте?

– К лесам. Там по дороге… – начал было говорить О’Коннор.

Но вдруг что-то заставило его насторожиться и запрокинуть голову.

– Быстрее, к тем кустам! – скомандовал он.

И вся троица безропотно подчинилась, припустив к двум одиноко растущим в округе раскидистым кустам боярышника. Это уже был не первый раз за сегодня, когда О’Коннор чувствовал пролетающих неподалёку птиц из Мухотравья. И вовремя предупреждал, что необходимо укрыться от преследователей.

– Какие настырные эти служаки, – прошипел петух, едва опасность миновала и стражи пролетели мимо них на запад.

– Ты сам такой, – буркнула Габриель. – Вечно у вас, птиц, какие-то правила и кодексы. Не можете наслаждаться жизнью.

– Разве сейчас я не этим занимаюсь? – в свою очередь лукаво спросил О’Коннор. Ему явно хотелось разрядить обстановку.

Но ласка промолчала.

Как только стали ясно видны первые звёзды и небо начало медленно менять краски на более холодные, дорога наконец вывела троицу к лесу. Здесь можно было немного расслабиться и идти спокойнее, поскольку теперь лесные тени надёжно укрывали путников. Да и броситься к деревьям в случае чего было намного легче, чем искать кусты или высокую траву. И всё же Габриель до сих пор вела себя отрешённо. Временами она тайком оглядывалась назад, думая, что петух этого не замечал. Однако О’Коннор просто не подавал вида.

Как бы то ни было, открытая дорога и свежий ветерок, гулявший по полям и лугам, а также благодатный свет появившейся луны сами собой избавляли головы путников от тягостей пережитого дня.

Но вскоре небо стало потихоньку заволакиваться тучами. Повисев немного у восточных границ, их серая масса поползла к лесу, отчего вокруг стало заметно прохладнее. И темнее.

– Не нравится мне это место, – неуверенно пробормотал Буфо. И немудрено: ведь прежде он видел такие пейзажи разве что в церковных книгах да на картинах в галереях.

– Ерунда! – отмахнулся О’Коннор. – Здесь рядом где-то должен быть хороший тёплый трактир. А там и выпивка!

От этих слов Буфо покорчился. Признаться, ему совершенно не нравилось, что их провожатый так любил выпить.

Между тем сверху стали падать мелкие капли моросящего дождя. И Буфо сразу же накинул капюшон робы, поскольку, в отличие от других жаб, не очень-то любил воду. О’Коннора же спасла его шляпа. И только Габриель продолжала идти с сердитым видом, заткнув лапы под мышки.

– О, а вот и он! – радостно объявил вскоре петух, завидев маленький огонёк у лесной опушки. – Там и заночуем. Не бойтесь, у меня хватит монет на всех. Если только ты снова не попытаешься их украсть, ласка.

Но Габриель не оценила его шутки.

– Да ладно тебе! – обернулся к ней О’Коннор.

– Вижу, всё-то тебе на свете легко даётся, – презрительно проговорила Габриель.

– Нет. Просто жизнь – она не для того, чтобы всё время обижаться или кукситься, – рассудил петух. – Ты же сама говорила, что ей надо наслаждаться. Давай, улыбнись! И от этого дождя есть польза. Он скроет наши следы, если стражники решат приземлиться на дорогу.

Через полчаса путники наконец достигли маленького домика, притаившегося в тени сосен. И несмотря на то, что все трое уже немного промокли и продрогли, яркий свет трактира быстро вернул им расположение духа. Даже Габриель, казалось, перестала хмуриться.

Войдя внутрь, они оказались в добротной бревенчатой прихожей, за которой открылся зал, заполненный столь привычными О’Коннору столами, масляными лампами и запахом эля.

– Так, я пойду заплачу за ночлег и поприветствую хозяйку, – деловито объявил он. – А вы пока располагайтесь.

– Здесь есть где помыться в горячей воде? – сразу же спросила Габриель.

– Да. Кажется, за лестницей на второй этаж парная, – немного неуверенно сообщил О’Коннор. Хотя на самом деле ему просто не терпелось уже приложиться к кружечке пенного.

– А я… пойду присяду, – проговорил Буфо, но его, казалось, никто из спутников не услышал.

Все быстро занялись своими делами.

– Доброго вечера тебе, Нема, – галантно отвесил поклон трактирщице О’Коннор. Несмотря на то, что хозяйка сама заметила его ещё в прихожей.

– И тебе не хворать, старый бродяга, – ответила толстая енотиха в просаленном фартуке. Она стояла за стойкой и протирала большие деревянные кружки. – Не замочил вас дождь?

– Немного, – признался О’Коннор.

– А у нас тут беда приключилось с одной из постоялиц.

– Вот как? Ну так расскажи, – подошёл к трактирной стойке петух и присел на стул. – Может, я даже смогу помочь, если это в моих силах.

– Да нет. Дело скверное, – ответила трактирщица. – Вон там в углу, видишь, ежиха сидит?

– Ну.

– Так вот, её муж должен был встретиться с ней в моей таверне как раз в это самое время. Но нет его до сих пор. Видимо, что-то приключилось по дороге.

Между тем на стойке с лёгкой руки Немы появилась первая кружка с элем.

– А чем он занимается, раз в такую погоду ещё в пути? – О’Коннор слегка пригубил эль.

– Торговец он. Торгует по всему югу бартерным способом. Сорвал однажды неплохой куш на гвоздях.

– Вот как, – О’Коннор призадумался.

– Они с женой у нас тут частые гости. Ну, ты и сам можешь пойти с ней поговорить.

– Так и сделаю, – пообещал петух, выпив ещё немного.

После чего слез со стула и двинулся в сторону несчастной ежихи, поникшей в углу, как вдруг услышал вопли Буфо:

– Пропала!

– Что? – О’Коннор остановился на полпути.

– То есть сбежала! – продолжал тараторить жаб, скатываясь по ступенькам. – Я пошёл наверх, а мимо проходил один горностай. И разговаривал со своим спутником…

– Не тяни! – пригрозил петух.

– А, да… Так вот, я услышал, что он говорил ему, будто только что видел, как какая-то ласка вылезала в окно парной. Я пошёл проверить и…

– За ней! – без промедления скомандовал петух. – Вот дурёха, ей нельзя обратно.

Однако, выбежав на улицу, О’Коннор ещё долго обыскивал всё вокруг трактира, пока не вернулся назад с унылым видом.

– Упустили. Нет её нигде.

Глава 6

О’Коннор не был зол на Габриель. И понимал, почему ласка так поступила. В конце концов, оба его новых спутника, похоже, всю жизнь проторчали в стенах города. И, будь их воля, наверняка остались бы там жить и дальше, до самой смерти. О’Коннор тоже был бы рад остаться в ордене Птичьих паладинов. Но жизнь – сложная штука. И потому ценность любого зверя в этом мире, по мнению петуха, определялась тем, как он реагирует на внезапные изменения. А ещё больше – тем, какой опыт из них выносит.

Так что он решил смириться и в случае чего позволить ласке сделать свой выбор.

Но всё же О’Коннор жалел, что не успел показать Габриель всю широту дорог, которая открывалась перед ней после побега из Мухотравья. И именно от этого так хотел вернуть её. Хотя бы на время.

– Мы последуем за ней, господин? – спросил у петуха Буфо.

– Нет, – мрачно отсёк О’Коннор. – Похоже, нам уже её не догнать. Давай хотя бы с другой бедой справимся.

После этого петух прошёл в другой конец зала и сел напротив плачущей ежихи.

– Здравствуй. Я слышал от трактирщицы о твоём муже, – обратился он к ней. – Скажи, какой дорогой он должен был идти и почему ты не с ним?

– О, господин страж! Вы слишком добры ко мне и моему горю, – забормотала сквозь слёзы ежиха. – И я не вправе просить вас ни о чём.

– Всё в порядке, – заверил её петух. – Я не страж, но не могу пройти мимо зверей, которые нуждаются в моей помощи.

– Это радует, – ежиха взглянула ему в глаза со всей благодарностью, что у неё осталась. – Меня зовут Лира. Мы с мужем обычно путешествуем вместе. Но вчера утром мы разошлись. Я отправилась заключать сделку в Мухотравье. А он повёз наш товар на ярмарку, что разбили у подножья хребта неподалёку. Мы должны были встретиться здесь сегодня утром или ближе к полудню. Но мужа до сих пор нет…

Тут ежиха снова зарыдала и уткнулась носом в платок.

– Понимаете, господин… мой Томас никогда не опаздывает… Он скорее отложит часть товара и вернётся вовремя, чем… чем…

– Успокойся, дорогая Лира. Если с твоим мужем случилось несчастье, то я найду его, – мягко погладил ежиху крылом О’Коннор. Затем уверено встал, поправил шляпу и направился к выходу.

– Ты со мной, жаб? – проронил он Буфо, встретившись с ним глазами у лестницы.

– Э… да, я полагаю, – скомканно ответил его спутник. Хотя сейчас Буфо совсем не хотелось выходить на улицу. И всё же жаб боялся остаться без покровительства О’Коннора и стать лёгкой добычей для стражников, если те вдруг наведаются в таверну. Ведь тогда Буфо, без сомнения, схватят и вернут в город для суда.

– А ещё она, кажется, украла мой кошелёк… – протянул жаб, когда они уже выходили.

Но петух ничего на это не ответил.

Снаружи трактира продолжал гулять мелкий дождь. Он двигался волнами, накрывая всё вокруг. Кусты и деревья отдавали во тьму звуки его шуршания по своим листьям. И покрытая тенями ранней ночи дорога могла напугать даже бывалых путников. Но только не О’Коннора. В такие моменты он становился лишь собранней и резвее передвигал лапы.

– Скорее, жаба! – позвал он за собой Буфо.

И потом ещё не раз подгонял его по мере того, как они удалялись от трактира. Но жаб с большим усилием передвигал лапы, постоянно оборачиваясь на манящий свет, оставшийся позади.

– Сколько времени ты уже судишь зверей? – спросил вдруг О’Коннор у спутника, когда они добрались до моста через реку.

– Пять лет, господин, – ответил Буфо, стараясь не смотреть в тёмную воду внизу.

– И что же, каждый раз вы осуждаете воров на смерть?

– Нет, господин. Только когда дело касается членов Гильдии воров.

– И не тяжело тебе подписывать такие дела?

– Ну… – замялся Буфо. Однако, как только они перешли мост, продолжил: – По правде говоря, мне ещё ни разу не приходилось. Раньше даже мой учитель был не так строг в этом деле. Но в последние годы звери стали воровать больше. Вламываться в дома богатых жителей по ночам. Их редко удавалось поймать за лапу. Оттого, видимо, мой учитель и решил причислять всех пойманных воров к членам Гильдии. В прошлом году с севера как раз пришёл указ таких не щадить. И наша церковь не могла ослушаться.