Конрад. Инстинкт зверя
Конрад сделал глубокий вдох, откинулся на спинку кресла и медленно выдохнул. Это помогло немного успокоиться. Наверное, поэтому появление другого человека не спровоцировало новой вспышки ярости, хоть увидеть сейчас Фелис он ожидал меньше всего.
– Эй! – отрезвляющим тоном выдала она, стоя неподалёку и осматривая волака так, словно бы видела всего насквозь. – Ты ни в чём не виноват, Конрад. Слышишь? Ты. Ни в чём. Не виноват.
Прижимаясь затылком к спинке кресла, он удивлённо смотрел на юную девушку, что большими карими глазами, густыми волосами и расцветающей красотой так походила на свою мать. Но вместо игривого глумления и дразнящей, кокетливой улыбки Фелис являла тонкую эмпатию и непоколебимую уверенность, что вызывала желание, почти заставляла ей довериться.
– Слышу, – флегматично ответил Конрад.
– Ничего ты не слышишь.
Фелис покачала головой, не сводя с него пристального взгляда, подошла и положила руку на спинку кресла, возле его головы.
– Повторяю ещё раз, Конрад. Это не твоя вина. Что бы ты там себе ни напридумывал, как бы ты себя ни накрутил, услышь меня. В том, что произошло, нет твоей вины. Просто пойми это. И всё.
Он продолжал смотреть на юную колдунью, а туго натянутый узел в груди медленно ослабевал. Убеждение в словах Фелис не отогнало гнетущее чувство горя и безысходности, но дышать стало немного легче, а с плеч словно бы постепенно снимали навешанные гири.
Тут Конрад сообразил, что уже довольно долго смотрит Фелис в глаза, и её это совсем не смущает. Как будто всё так и должно быть. А, ну да – поощряемое с детства женское колдовство. Сколько живёт здесь семейство тёмных, он много раз видел, как молодая ведьмочка очаровывает всех, кого не лень, ради выгоды вроде лучшего места за столом, комплиментов или защиты от братца.
Когда последняя гиря спала с плеча, Конрад горько улыбнулся.
– Знаешь, ещё лет так несколько, и твои чары смогут создавать кому-то проблемы. И хорошо если не тебе самой.
Жемчужное лицо Фелис тронула лёгкая, но такая чарующая улыбка.
– Ну, во-первых, с «несколько» ты немного погорячился. Мне уже пятнадцать, так что уже можно, – проговорила девушка с чувством собственного достоинства. Конрад неожиданно для себя рассмеялся и дружелюбно спросил:
– А родители об этом знают?
– А мы им не скажем, – заговорщицки проворковала Фелис, ниже наклоняясь к нему, и невинно добавила: – Ну, а во-вторых, я всего лишь поддержала тебя, сказав правду, не более.
– Я сделаю вид, что поверил тебе.
– Разве для этого нужно делать вид? Мне показалось, тебе стало легче.
– Стало, Фелис. Спасибо, – вздохнул он и перевёл взгляд на потрескивающий в очаге костёр.
Однако легче на душе или нет, ни Зару, ни её ребёнка это не вернёт.
* * *
Бокал уже почти опустел, но выпитое облегчения не принесло. Ингрид долго стояла у окна небольшой кухни и смотрела то на снежную шапку, наполовину закрывшую оконное стекло, то на снежные завихрения бушующей в ночи метели.
На кухню кто-то вошёл. Ингрид вздрогнула, допила последние капли вина и, не глядя на вошедшего, вновь наполнила бокал. Отвернулась к окну и сделала несколько глотков.
– Мне казалось, ты её ненавидишь, – полувопросительным тоном заметил Мортен.
Ингрид чуть не подавилась, осторожно сглотнула и воззрилась на волака.
– И что, я сейчас праздновать должна?
Тот молча пожал плечами, взял со стола открытую бутылку и налил себе вина. Ингрид пристально наблюдала за ним, собираясь с мыслями, ощутила нарастающую алкогольную смелость и, когда Мортен отпил из бокала, тихо спросила:
– Зачем ты его отпустил?
Он присел на край столешницы, поставив ногу на невысокий табурет, лениво поиграл бордовыми плесками вина и поднял на девушку невозмутимый взгляд.
– Не успел остановить.
– Никогда не поверю, – покачала головой Ингрид. – Ты бы так просто не сдался.
– Польщён, что ты обо мне высокого мнения.
– Я бы поняла, если бы он втихую ускользнул, и ты банально не заметил. Но ты его видел.
Мортен улыбнулся одним углом рта.
– Было бы лучше его убить? Что бы это изменило для Зары? Или ты беспокоишься о себе?
Ингрид проигнорировала последнюю фразу, брошенную, очевидно, чтобы её подразнить, и кисло улыбнулась.
– Всё-таки отпустил.
– Сказал же – не успел.
– Забрать у него кольца кобры ты однако успел. Я видела их в твоём ящике.
Взгляд, брошенный на неё исподлобья, моментально выдал недовольство и подтвердил все догадки. С минуту тишины оба смотрели друг на друга, проникаясь в безвыходность положения, пока Мортен не отвернулся, скрыв лицо волосами. Ингрид внезапно ощутила бешеную жажду и приложилась к выпивке.
– Знаешь, строить из себя дурочку тебе шло куда больше, – допив вино, сказал с улыбкой Мортен.
– А вот хрен тебе. Хватит, – серьёзно ответила Ингрид.
– Жаль. Мне нравилось тебя бесить.
– Вот ты!..
Увидев подначивающую ухмылку, Ингрид сжала губы.
– Хорош пудрить мне мозги!
– Почему?! – полу-обиженно, полу-возмущённо воскликнул Мортен, и в другой раз это бы её рассмешило. Но теперь нет. Старые фокусы больше не пройдут. Хватит!
(Иллюстрация 2)
– Никто не может притворяться вечно, Мортен, – с каменным лицом выразительно произнесла Ингрид. – Я это давно усвоила, пора бы понять и тебе.
– К чему это ты? – насторожился он.
– К тому, что все маски рано или поздно срываются, и тайное становится явным. Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– Нет… Я не хочу.
Ярость и обида ударили под дых. Мортен сохранял непоколебимое, почти вызывающее выражение, и позиция «что-то не нравится – твои проблемы» словно бы влепила пощёчину.
Ингрид стукнула стаканом об стол и заявила:
– Отлично. Знаешь, что? Мне надоело иметь дело с тем, кого я совсем не знаю.
– Тебе это не мешало, – хмуро сузил глаза Мортен.
– Но теперь это приносит серьёзные проблемы. Посмотри, что произошло из-за твоих секретов!
– Это. Здесь. Ни при чём. Ингрид.
– Да мне уже всё равно. Скрывайся дальше да получше, пока кроме меня ничего не заподозрил кто-нибудь ещё. Конрад, к примеру.
На последней фразе Ингрид небрежно махнула рукой и устремилась на выход. Мортен пнул ей под ноги табурет, вмиг перехватил девушку, заломил и тесно прижал к себе.
– Нет уж, детка, стой.
– Отвали! – рявкнула она, вырываясь. Бесполезно.
В защитном единении по радужкам глаз пробежалось рыжее свечение, но Мортен успел опередить её. Слившись с тениумом, предупредил так и не удавшиеся удары по лицу и паху, но с помощью Кии Ингрид всё же вырвалась. Мортен пинком разнёс табурет в щепки, загородил собой выход и разгромил полкухни, уклоняясь от новых ударов. Снова поймал рванувшую девушку, сгрёб, прижал лицом к столешнице, смахнув посуду, и всем весом навалился сверху, поджав Ингрид под себя.
– Придурок… пусти! – задыхаясь, выдавила она.
– Убери её! – прошипел волак, но из глаз Ингрид продолжала смотреть разгневанная лиса.
– Что здесь случилось?!
В кухню, уронив челюсть, влетел перепуганный повар.
– Дверь закрыл! – рыкнул Мортен так, что побледневший мужчина мигом удрал и захлопнул за собой дверь.
– С-ска… Мне дышать нечем, слезь! – гневно просипела Ингрид. И не думая жалеть её, Мортен властно повторил:
– Убери её!
Последний отчаянный рывок, и она сдалась. Лиса вернула управление телом, и оно тут же обмякло и словно бы скинуло десяток килограмм.
Мортен перестал давить на Ингрид своим весом, но всё ещё намертво прижимал девушку к столу, пока она жадно глотала ртом воздух. Предупреждающе ухватил за горло, а второй рукой спустил с неё штаны с бельём. Ингрид дёрнулась и издала разъярённый стон. Который очень быстро стал разбавляться нотками удовольствия с примесью отчаянных ругательств.
Не убедив её по-хорошему, волак сделал по-плохому. Заставил, сломил и насильно подчинил себе, и вспыхнувший инстинкт выбил всё из головы, здравый рассудок вытеснили животная страсть и дразнящее вожделение.
Исступлённо и бездумно девушка отдавалась нахлынувшим чувствам и тому, кто ею овладел. В помрачении не замечала, как темнеет в глазах от давящей на горло руки, совсем не помнила, как рвалась на свободу каких-то пару минут назад, готовая ради этого проливать кровь. Мир замкнулся до размеров кухонного стола и двух разгорячённых тел на его поверхности.
Пик наслаждения нахлынул очень скоро, затмив остатки разума и вырвав из пересохших уст громкие стоны. Мортен не дал Ингрид опомниться. Дождавшись, пока она бессильно выдохнет, поднялся, развернул к себе, убрал волосы с её взмокшего лица и принялся упоённо целовать губы и щёки.
– Пойдём ко мне, детка, – опьяняюще шептал он, пока его руки исследовали женское тело.
Ничего не соображая от дурманящей истомы и вновь нарастающего желания, Ингрид лишь закивала, и Мортен, снова не давая ей прийти в себя, натянул на девушку штаны, подхватил её на руки и унёс из разгромленной кухни.
Глава 5 «Маска и шакал»
В подвальной прачечной было холодно и мерзко, а сильно приглушённое снаружи магическое освещение создавало депрессивный полумрак. Желудок сходил с ума от дикого голода, кости ныли после неудобного сна на скамейке с грязным бельём, и Диона судорожно расхаживала туда-сюда, обхватив себя за плечи.
А казалось, всё шло так хорошо. Какая же она была наивная!
Устав бродить вдоль груд белья, чистящих средств и стиральных ванн, Диона опустилась на низкую банкетку и устало обхватила виски, вспоминая злополучный день.
В погребальном зале храма было, как всегда, очень тихо и тоскливо. Диона стояла у большого стенда с ячейками с прахом почётных жителей Эстелии и не сводила глаз с изображения матери.
Леди Аделит загадочно улыбалась, и взгляд её блестящих янтарных глаз проницательно смотрел в самую душу. Высокая причёска, золото и драгоценные камни в тёмных волосах, ушах и шее, и сама она была как живая драгоценность. Если бы только не умерла. Изображения окаймляла рама из вечно живых цветов и рядом мирно горел огонёк маленькой лампадки.
Плакать больше не было сил. Как и жить дальше. Только существовать в прострации и плену физиологических потребностей. День за днём Диона коротала в удушливых объятиях невыносимого горя, и только один человек мог её хоть немного поддержать. И она ему верила…
Из храма она выходила в сопровождении нового телохранителя, который, на самом деле, был больше похож на надзирателя тюрьмы. Однако лорд Демиар настаивал на надёжной охране, потому не только нанял устрашающего вида мордоворотов, караулящих замок и его обитателей, но и почти полностью обновил штат прислуги.
– Всё ради нашей безопасности, Диона, – покровительски объяснял эти новшества Демиар. – Мы все осиротели. И я не могу допустить, чтобы кто-то из нашей семьи… из того, что от неё осталось… в неблагоприятный момент вдруг оказался беззащитен.
– Но ведь нам ничего не угрожает… извне, – удивлённо отвечала девушка, хотя сама думала об опасности, что куда страшнее. О родовом проклятье, от которого её так и не избавил обряд у Сакрального тотема. А может, и не было никакого проклятья, и в могилу её мать свела дефектная генетика. Тогда спасения быть просто не может.
Когда семья осиротела, Диона и Анника остались под опекой Демиара, и как бы поразительно это ни было, он отнёсся к этому со всей ответственностью. Надёжная охрана, лучшие воспитатели для умственно отсталой принцессы, полное содержание девушек. Он даже самолично сверял все доходы и расходы, перепроверяя за распорядителями и управляющими, временами контролировал работу по замку, но не в качестве капризного самодура, а как озабоченный здоровьем и безопасностью семьи. Единственную поездку в Сант-Валлис, что они совершали пару месяцев назад, верховный рыцарь организовывал как большой и опасный поход через гиблые земли, нежели четырёхчасовой путь по мирной стране. Всё ради того, чтобы сберечь своих беспомощных подопечных. Диона не переставала удивляться его преображению.
С тех пор, как не стало Аделит, верховный рыцарь сильно изменился и стал тем единственным, кто поддерживал Диону в её скорби по матери. Принц Стефан был рядом в первые самые кошмарные минуты, но в тот же день неожиданно уехал и больше не давал о себе знать. Гарина уволилась почти сразу после смерти маркизы и, наверное, вычеркнула из жизни долгие годы своей верной службы. Анника замкнулась и перестала разговаривать. Совсем. А Демиар был рядом с Дионой всё это время. Меньше всего она ожидала получить поддержку от отчима, которого долгое время люто ненавидела, но именно он умудрялся вытягивать её из глубоких пучин горя и невообразимой тоски.
Когда из замка выносили тело матери, а Диона в истерике порывалась отобрать его у лекарей, лишь Демиару удалось её успокоить. Когда пришедшие на церемонию прощания родные и светские друзья маркизы тихо и как-то показательно скорбели в одиночку, только он дал понять, что Диона не одна в своём безутешном горе, и утешал её в тёплом отеческом объятии. И каждый день спрашивался о её состоянии, то предлагая успокоительных, то распоряжаясь слугам организовать для неё чай с чем-нибудь вкусным.
Сам же он первые пару недель много пил. Но не как раньше – без чувства меры, до поросячьего визга и отвратного поведения. Нет. По вечерам, убедившись, что с Дионой и Анникой всё в порядке, и никому в осиротевшем доме не нужна никакая помощь, Демиар закрывался в одной из многочисленных комнат замка, где топил тоску в алкоголе, и выходил только по утру или к полудню, трезвый и адекватный, хоть и с красными глазами и усталым видом.
И вот, наступил ничем не примечательный день, когда Диона, как обычно, в сопровождении устрашающего телохранителя вернулась домой из погребального зала. Не желая оставаться одна, вошла в большую библиотеку, где застала Аннику, села в кресло и стала наблюдать, как принцесса читает какую-то книгу. Совсем перестав разговаривать после смерти Аделит, она полностью ушла в чтение всей имеющейся в замке литературы и дни напролёт проводила здесь, игнорируя всё и всех вокруг себя.
Очень скоро в приподнятом настроении к ним явился и Демиар. Опрятный и собранный, одетый в лёгкую кольчугу с рубашкой, волосы убраны в хвост, короткая борода и усы аккуратно подстрижены. Поинтересовавшись у Дионы, как прошёл её поход в храм, он обменялся с ней парой светских фраз, помолчал какое-то время, как будто готовился к чему-то, покосился на читающую принцессу, приосанился и наконец деловито заговорил:
– Ты знаешь, дорогая Диона, мне давно надо было тебе кое-что сказать… Но я решил не забегать вперёд и сначала дождаться окончательного решения королевы.
– Что-то случилось? – растерялась Диона. Взгляд отчима сегодня странно изменился.
– Нет, отнюдь, – изобразил лёгкую улыбку Демиар, и от неё вдруг стало как-то не по себе. Он кашлянул и залюбовался высоким книжным шкафом. – Собственно… Признаться, я не думал, что Её Величество всё-таки решит именно так, но… Дело в том, что ты уже совсем взрослая, Диона, а я, несмотря на все морали и мои самые искренние побуждения, не являюсь твоим отцом. Я вообще в этом доме стал никем. То есть, по всем нашим законам, не имею права заботиться о тебе и Аннике. А ты в то же время, в силу своего… положения, не можешь заботиться даже сама о себе.
Диона ощутила укол горечи. Да, к сожалению, в Андрокаде женщины имеют слишком мало прав, в отличие от более развитого Менгельберна. Где она бы могла жить хоть одна, хоть с мужчиной, не заключая с ним брака. Ещё и взять под опеку пятнадцатилетнюю Аннику.
– Что же решила королева? Забрать нас в Сант-Валлис? – дрогнувшим голосом спросила Диона. Демиар перестал осматривать корешки книг и воззрился на девушку так, что внутри у неё что-то неприятно ёкнуло.
– Королева решила, что мы с тобой должны пожениться.
Сначала она не поняла этих слов. Да даже и потом тоже не поняла.
– М… Что сделать? – нахмурив брови, Диона часто заморгала. Демиар продолжал молча смотреть на неё сверху вниз, и тут смысл начал проясняться. – Это что… шутка такая?
– Нет, дорогая, никаких шуток, – пассивно произнёс рыцарь. – Её Величество взвесила все за и против и решила, что, несмотря на постигшую нас трагедию, я обязан остаться вашим родственником, и тем самым мы сохраним привычный нам уклад жизни. Продолжим жить в этом замке вместе с Анникой и…
Диона усиленно замотала головой и перебила:
– Демиар, ты меня разыгрываешь!
– Совершенно нет.
– Да это просто невозможно!
– Почему?
Сердце скакнуло до самого горла и заколотилось так, что стало больно. Диона вскочила на ноги.
– Пожалуйста, скажи, что это шутка!
– Я не стану повторяться.
– Но ты!.. Ты… – от нахлынувшего ужаса и паники закружилась голова и спутались мысли. – Ты же мой отчим. Так… просто нельзя!
На что Демиар пожал плечами и странно прикусил губы, как будто… сдерживал улыбку?
– Видимо, королева считает иначе, – ответил он, и в этом голосе, который должен был прозвучать спокойно, сквозило нечто вроде скрытого торжества. Диона поражённо осматривала верховного рыцаря. И чем дольше она на него смотрела, тем больше видела.
Маска. Правдоподобная, но лживая маска добродетели покрывалась трещинами, а под ней виднелась жадная корысть и ликование. Из овечьей шкуры выглядывал голодный волк. Скопом навалились воспоминания о его былом поведении – скотское отношение к больной жене, разгульные попойки, бордели, домашняя тирания. Как она могла поверить в то, что он изменился!
Обязан остаться вашим родственником…
А всё потому что Демиар посвящён в тайну королевской династии о волаках. Вот почему королева не может допустить, чтобы этот человек стал им чужим. И он это прекрасно знал.
– Ты всё это подстроил, – надтреснутым голосом просипела Диона и услышала себя как из-под толщи воды. – Это твоя показательная забота…
– Ну что ты! Что ты, милая, я был с тобой искренен, – растянул злорадную улыбку рыцарь, и вот теперь окончательно стал прежним. – Я захотел измениться ради тебя, и я изменился. Ведь деваться нам с тобой всё равно некуда, и я не хочу, чтобы моя молодая жена недолюбливала меня за мои прежние недостатки.
– О-о, это отвратительно! Хватит! – схватилась за голову Диона, хотя на самом деле хотелось зажать себе уши и ничего не слышать, нырнуть в горячую ванну и долго отмываться от грязи.
– Милая моя Диона, ты привыкнешь, не горячись, – с издевательски снисходительной улыбкой утешил девушку рыцарь. И ту передёрнуло, как от удара молнией. – Я меньше всего хотел бы принуждать тебя, но ты же понимаешь, что против воли Её Величества мы пойти не можем.
Задыхаясь, Диона подняла на него глаза.
– Это была твоя инициатива… Ты всё это придумал и надавил на неё. Демиар, это подло!
– Какая уже разница, – безразлично пожал он плечами. – Всё решено. Я меньше всего хотел бы принуждать тебя, тем более у самого алтаря, так что, будь любезна, дорогая, успокойся и просто дай мне своё согласие…
– Нет!!!
Звонкое эхо прокатилось по всей библиотеке. Весь этот безумный разговор Анника так и продолжала невозмутимо читать книгу. А вот лорд Демиар, прищурившись, окидывал Диону изучающим гадким взглядом, строя в голове не менее отвратительные, скользкие планы.
Наконец его глаза сверкнули озарением.
– Ну ничего, моя дорогая, ничего. У тебя будет много времени, чтобы всё хорошенько обдумать и смириться.
И вот здесь-то нанятые телохранители проявили себя во всей своей красе. Диона была заперта в своей спальне, а у двери и под окнами выставлена та самая охрана, заботливо нанятая ради «её же безопасности». Новым слугам, в отличие от тех, на глазах у которых Диона, можно сказать, выросла, было на неё плевать. Не могла помочь и Анника.
Голодом её не заморили, но три долгих дня Диона просидела взаперти, наедине со своим ужасом и грызущим чувством безысходности.
– Ну что, милая, ты всё хорошо обдумала? – с отталкивающей, тошнотворной любезностью осведомился Демиар, зайдя к ней по утру, когда Диона едва успела одеться после сна. – Ты ведь понимаешь, что бесполезным упрямством делаешь только хуже, причём себе самой. Всё уже решено.
– Я быстрее выпрыгну из окна, но за тебя я… никогда… не выйду, – дрожа и едва шевеля языком, проговорила Диона. – Ты слышишь, Демиар? Никогда!
На что он состроил такую гримасу, что стало ясно – другого ответа рыцарь и не ждал и ко всему уже подготовился.
– Ты же понимаешь, что артачиться бесполезно.
– Я найду, как от тебя избавиться.
– Кто же тебе в этом поможет? Менгельский принц, который сбежал и бросил тебя в трудную минуту? Или, может, тот вшивый щенок из лагеря смертников? О! Как я мог забыть? Он ведь давно уже сдох. Как я и говорил – и полугода не протянул в бегах. Избранник древнего предсказания, тоже мне!
И громко, паскудно расхохотался, вдребезги разнося остатки маски добродетели. Мертвенно бледная девушка почти перестала дышать. В смерть Конрада она не верила и верить не желала. Валльстерн уже неоднократно врал королеве Розбель, преследуя одному ему ведомые цели, значит, обманул и в этот раз. А следующая его ложь спасла Диону от нового заключения в месте вроде исправительного пансиона «Томная роза». Ведь исходя из его слов, смерть тёмного мага избавила её от мнимой одержимости.
– Собаке собачья смерть! – отсмеявшись, выплюнул Демиар.
– Твоя будет шакальей, – в сердцах заверила его Диона.
– Хватит показывать зубки, милочка, тебе это всё равно не поможет.
Он усиленно разгладил лицо и деловито зашагал по комнате, направляясь к Дионе. Девушка испуганно попятилась.
– Наше венчание пройдёт тихо и без праздных гуляний, чтобы не привлекать внимание злых языков. Я-то их не боюсь – королева умеет затыкать рты.
– Я не хочу ничего этого слышать! – воскликнула Диона, и рыцарь бархатисто улыбнулся.
– О, я приму к сведению, что ты любишь сюрпризы. Это поможет мне разобраться со свадебным подарком.
– Никакой свадьбы не будет, Демиар! Тебе придётся тащить меня к алтарю волоком, а я скорее откушу себе язык, чем дам своё согласие. Ни один жрец не поженит нас против моей воли!
Верховный рыцарь стремительно багровел, и теперь, наверное, только сейчас Диона по-настоящему испугалась, почувствовав самую настоящую опасность.
Всего один его шаг, и она в ужасе шарахнулась, налетела на косметический стол и чуть не перевернула его вместе с большим зеркалом. На пол посыпались колбы и флаконы.
– Не подходи ко мне!!!
– Тише-тише! – Демиар вскинул руки, но продолжил наступать на неё осторожным шагом. – Спокойно, дорогая, я тебе больно не сделаю. Тебе только надо хорошо себя вести и быть послушной девочкой.
– Не подходи!
Но он всё равно подходил. Вжавшись в стенку, Диона судорожно огляделась в поисках чего-нибудь острого или тяжёлого, но ничего, что могло её защитить, рядом не было. Косметика, расчёска, гребень с опалами, зеркальце. И то далеко.
– Ну чего ты переполошилась? У нас же с тобой так всё было хорошо.
– Я думала, ты изменился!
– Несомненно, милая. Всё ради тебя.
Демиар остановился напротив с поднятыми ладонями. Его лицо так и сохраняло густой красный оттенок, глаза сузились и изучали загнанную в угол жертву.
Диона прижималась спиной к стене и пыталась сообразить, что делать дальше. Но всё, что приходило на ум, это зажмуриться, сжаться в комок и ждать чуда. И от этого она становилась противна сама себе. Как же она ненавидела свою беспомощность!
Девушка начала отодвигаться вбок, но рыцарь тут же упёрся рукой в стену, у её головы. От страха поплыло перед глазами.
– Дорогая, ну неужели я настолько тебе противен? – вкрадчиво произнёс рыцарь.
– Отойди, – едва слышно шепнула Диона.
– Я ведь всё делал для тебя, разве нет? Я о тебе заботился, я тебя оберегал, потакал любым твоим прихотям. Хотя по закону не обязан был. Я не бросил тебя с этой отсталой дурочкой сразу после похорон, не стал разделывать с тобой унаследованное имущество. Тебе ведь нравится такая жизнь, Диона, зачем всё усложнять? Всё будет по-прежнему.
– Забирай ты хоть весь замок, хоть всё наследство, только оставь меня в покое!
– Откупиться не получится. Ты прекрасно знаешь, что королева не допустит моего ухода из семьи.
На минуту она решила, что всё это ей просто снится, настолько ситуация казалось невозможной, сюрреалистической. Такого просто не могло происходить с ней. Не могло! Внутренний голос вопил, умоляя не искушать судьбу, но сквозь звон в ушах Диона всё равно это сказала:
– Королева не допустит, чтобы ты выдал её тайну. И есть много способов заставить человека молчать.
Осмелившись взглянуть на Демиара, что совсем недавно был – притворялся – для неё надёжным покровителем и заботливым отчимом, почти отцом, в котором Диона всегда так нуждалась, она увидела в нём пульсирующую злость, замаскированную натужной улыбкой.