– А, вдруг он к Алпату улетел, и сейчас его рядом нет? Мы не можем на него надеяться полностью.
– Но, дракон сказал, что фантом сможет предупредить меня в случае опасности!
– Всё равно, будем надеяться на себя. Ты же не хочешь проснуться в Тёмном Мире?
– Нет. Не хочу.
– Тогда дежурить будешь, как миленький. Твоя – первая смена.
– Ладно, – вздохнул Мишка, уселся у костра и принялся с завистью наблюдать, как его друзья укладываются спать.
Гости появились часа в три ночи, когда Найка, уже, заканчивала дежурство и собиралась будить Шпата. Тёмные тени выскользнули из леса и принялись рыскать по кругу, не решаясь приблизиться к огню. Девчонка выхватила, на всякий случай, из костра горящую ветку и разбудила друзей. Мишка соскочил с лежанки и принялся всматриваться в темноту. Теней было четыре штуки, и это были не скромбы. Четвероногие, горбатые, они больше напоминали гиен. Тени, коротко завывая, метались по кругу, мимоходом грызясь между собой. Шпат схватил охапку дров и принялся подкладывать их в огонь там, где огонь был поменьше. Михе стало жутко до дрожи в коленях. Обстановка, действительно, была пугающей. Ночной лес, горящий костёр, стена огня, охватывающая их большим кругом, и тени, словно сотканные из мрака, мечущиеся за этой стеной.
– Слушай, а дров хватит? – спросил он норника, хватая толстую суковатую корягу.
– Обижаешь! – даже остановился Шпат. – Я с запасом заготовил.
Коряга, брошенная в огонь, легла не аккуратно, и Мишка потянулся ногой, чтобы её поправить. Чёрная оскаленная морда появилась в свете костра и щёлкнула, словно выточенными из угля, кошмарными зубами, чуть не сунувшись в огонь. Парень, от неожиданности, отпрянул и, споткнувшись, завалился на спину.
– Осторожнее! – крикнул ему Найка, подтаскивая дрова поближе. – Лучше, палкой поправляй!
– Смотрите за огнём! – предупредил норник. – Огненный круг должен быть неразрывным! Если, где-то, погаснет, то эти твари через брешь быстро сюда прорвутся! Не отмашемся!
Небо уже стало сереть, когда посланцы Тёмного мира, внезапно, растаяли в воздухе. Только лёгкая дымка говорила о том, что только что тут бесновались тени. Мишка посмотрел на догорающий огонь, перевёл взгляд на скудные остатки дров и, вдруг сел прямо на землю. Ноги были ватные и не держали совсем. Рядом обессилено опустилась Найка. Только Шпат ещё оставался на ногах и осматривался по сторонам.
– Отбились, – наконец, объявил он. – Можно, теперь, немного поспать.
В кронах деревьев что-то затрещало, кто-то наверху ойкнул, потом, опять раздался треск, и на поляну упало что-то живое, шевелящееся и бесформенное. Все трое присели от неожиданности. Первым пришёл в себя норник. Перехватив поудобнее свой боевой топор, он осторожно подошёл и осмотрел это что-то.
– Летучка, – объявил он, потыкав находку кончиком рукояти топора.
– Летучка? – Мишка, даже, забыл о том, что совсем недавно по поляне кружили посланцы Тёмного Мира. – Это?
– Живой? – поинтересовалась Найка.
– Живой! Мёртвым прикинулся, а ноздри трепещут.
– Ничего не прикинулся! – вдруг зашевелился летучка. – Я, может, от удара об землю сознание потерял.
– Ага. Потерял он сознание! И руку подложил поудобнее, и крылом укрылся! Вставай, давай, и рассказывай, что тебе тут надо.
Летучка поднялся и понуро пошёл к костру. Шпат шёл сзади и, слегка, подталкивал его в спину. Наконец, Мишке удалось рассмотреть это существо. Ростом – по грудь парню, несуразно большое тело, короткие ноги, обутые в мягкие сапожки и длинные, очень длинные руки, заканчивающиеся тонкими пальцами с коготками вместо ногтей. Одет он был только в штаны, а от пояса до мизинца на руке тянулась кожистая перепонка, образуя крылья, как у летучих мышей. Круглая голова с миндалевидными глазами, широким ртом с мелкими и частыми зубками и вислым, словно капля, носом, увенчивалась маленькими острыми ушками, которые постоянно были в движении. Существо присело у костра и затравленно посмотрело на друзей.
– Что вам от меня надо? Я летел мимо, никого не трогал.
– Да, – кивнул головой Шпат – Летел. Только не мимо, а сверху вниз.
– Бывает и так. Не заметил ветку, врезался и упал.
– А куда летел?
– Туда, – махнул летучка своей рукой куда-то в сторону. – По делам.
– И какие у тебя дела? – поинтересовалась Найка.
– Разные. Что вы ко мне привязались? Какое вам дело? Лучше бы поесть дали!
Друзья переглянулись. Мишка, подумав, утвердительно кивнул, и Найка, отрезала кусок сыра и отломила с треском кусок хлеба.
– Сухарь будешь?
– Угу, – летучка схватил еду, и вгрызся в хлеб своими зубками, немилосердно, при этом, захрустев.
– Тебя как зовут? – спросил Шпат.
– Ветерок, – прочавкал набитым ртом незваный гость.
– Откуда ты?
– С дальних гнездовий. На круче у Кривой речки.
– Так, ты родственник, почти, – усмехнулся норник.
– Угу.
– Почему, родственник? – не понял Миха.
– Есть два вида летучек, – пояснила Найка. – Одни – древесные, гнёзда себе на деревьях обустраивают, а другие – норные, в высоких берегах у реки норы роют, как ласточки. Ветерок, как раз, с реки. Поэтому, Шпат и пошутил, что они родственники. Он же норник.
– А-а, понятно.
– Что-то ты неважно летаешь, – покачал головой Шпат.
– Нормально я летаю, – окрысился летучка, дожёвывая остатки еды и стряхивая с колен крошки.
– Как же нормально, если ветку не заметил?
– Отвлёкся я.
– Я впервые слышу, чтобы летучка отвлёкся и во что-нибудь врезался.
– Всякое бывает. Что ты можешь понимать, если сам летать не умеешь?
– Зато я видел, что летучки в воздухе вытворяют.
– Да идите вы! – лицо Ветерка вытянулось, он скривился и заплакал.
– Ты чего? – опешил Мишка.
