Глава 4
Этот безумный день все никак не желал заканчиваться. Поспать Молчалину все же удалось, но отнюдь не пять-шесть часов, как он рассчитывал, а чуть больше двух, но и на этом, как говорится, спасибо. В половине седьмого его поднял Кочетов.
– Да, Арсений Петрович, – отчаянно пытаясь проснуться, произнес в коммуникатор Иван.
– Иван Сергеевич! У нас ЧП! Я буквально не знаю, что делать! – заголосил главный врач Аполлона.
– Успокойтесь! – рявкнул, разом сбросивший сонную одурь Молчалин, – Что конкретно произошло?
– Часть раненых проснулась и затеяла драку с охраной! – немного успокоившись, сообщил Кочетов.
– И что? – тупо спросил Иван.
– Так они побеждают, а транквилизаторы их не берут, – совсем поникшим голосом сказал доктор, – Совсем не берут, словно они и не люди вовсе.
– Твою мать! – выдал Молчалин, уже вскочив с койки, про себя отметив, что сегодня подозрительно часто ругается, так и привыкнуть не долго. – Вызывайте в помощь всех свободных десантников. Я сейчас буду!
Иван порадовался, что из-за усталости не стал перед сном снимать комбинезон, лишь чуть распустил его. Вскочив в ботинки и застегиваясь на ходу, он понесся в сторону медблока. Десантники, к счастью, его опередили. К моменту прибытия Капитана в коридоре шла впечатляющая драка. Четверо бойцов первого отделения, руководимые Акопенко, несмотря на избитые в кровь лица довольно успешно справлялись с десятком подоспевших десантников. На полу валялось несколько тел, судя по белому комбинезону, досталось и кому-то из врачей. Молчалин остановился, пытаясь оценить обстановку, и понять, что же именно нужно предпринять в первую очередь, но тут кто-то из одержимых его увидел. Секунда и вся пятерка ринулась к нему.
Иван не то чтобы испугался, скорее, напрягся, и в первую очередь из-за того, что одержимые явно выделили его из толпы людей. Времени было мало, между ним и бойцами первого отделения было всего двое десантников и рассчитывать, что они долго смогут сдерживать потерявших свободу воли людей, особо не приходилось. Молчалин попытался соскользнуть в измененное сознание, но не тут-то было. Его будто бы что-то сдерживало, не пускало и выталкивало. Вторая и третья попытка так же не увенчались успехом. А между тем один из десантников уже был сбит с ног, а у второго был рассечен лоб и сломан нос. На ногах он еще стоял и даже пытался отмахиваться, но было понятно, что это ненадолго. Нужно было бежать, вот только у Ивана будто бы ноги к полу приросли, а кулаки непроизвольно сжались.
Скорее всего, в этом коридоре, вполне бесславно, а может и со славой, и закончилась бы жизнь двадцати однолетнего Капитана Аполлона, но на его счастье подоспел Исигава. В нарушение устава, Кэтсу, был вооружен. Не впадая в рефлексии и раздумья, американский японец, упал на одно колено и длинной очередью по ногам положил всех, кто был в коридоре. Двое десантников, вовремя не среагировавших на его появление, теперь катались по полу, держась за простреленные ноги, громко и матерно жалуясь на несправедливость службы, да и жизни в целом, равно как обещали сделать с Исигавой все, в том числе и то, что Содома не делала с Гоморрой.
В отличие от десантников, одержимые и не думали отступать от намеченной цели, продолжая ползти к Молчалину на руках, с явно не дружескими намерениями. Но и Исигава отнюдь не закончил ведение огня. Теперь он стрелял уже из положения стоя и вполне прицельно, сериями по два выстрела. Два хлопка и Акопенко, ползший первым, получив по пуле в плечи, лишь бессильно скрипит зубами и ворочается на залитом кровью полу. Десять выстрелов и все одержимые обезврежены, а Кэтсу Исигава поворачивается к Ивану, и, протягивая ему винтовку на вытянутых руках, низко кланяется и произносит:
– Прошу судить меня за нарушение устава. Мне нет оправданий!
И вот тут у Молчалина началась истерика.
Впрочем, долго поистерить ему не удалось. Кэтсу, разогнулся, оглядел Капитана своими узкими глазами, цыкнул зубом и без затей съездил Молчалину по роже, после чего вновь согнулся в поклоне и повторил все ту же фразу:
– Прошу судить меня за нарушение устава. Мне нет оправданий!
Пришедший в себя Иван, потирая саднящую челюсть, обматерил десантника, потом поблагодарил за своевременные действия, снова обматерил и, приказав следовать за собой, двинулся в медблок. Разгром там царил жуткий. На полу лежали двое парней встретивших пробуждение одержимых первыми. Вроде бы были живы и на том спасибо. Кочетова среди тел не оказалось, ну, хоть это хорошо, остаться в такой ситуации без главного врача удовольствие ниже среднего. Молчалин вызвал рубку, вкратце обрисовал ситуацию и потребовал, чтобы буквально через минуту здесь были все, кто имеет хоть какое-то отношение к медицине.
Сам же поднял относительно целый стул, поставил к стене, сел на него и приказав Исигаве никого к нему не подпускать, попробовал соскользнуть в «единение со вселенной». Противодействие было, и еще какое! Но на сей раз, Иван был к нему готов, время не поджимало, и он буквально проломился через неизвестно откуда возникший барьер. Так сложно ему не было ни разу, даже в самый первый раз еще на Марсе. Наконец оказавшись в состоянии всемогущества, Молчалин начал что-то понимать. Первое, что он почувствовал, была словно бы серая тень, мелькнувшая и тут же скрывшаяся из его поля зрения, Иван решил, что разберется с ней позднее и начал процесс лечения.
Раньше он считал, что без непосредственного контакта с пациентом, это просто невозможно. Оказалось, он ошибался. Первым делом он остановил кровь у всех пострадавших в драке и от стрельбы Кэтсу, включая и одержимых. У Молчалина не было ни малейшего желания терять своих людей, которых, он был уверен, удастся освободить и вернуть в строй. Более сложное лечение он оставил на потом и занялся изничтожением тварей, завладевших сознанием его подчиненных.
Вначале Иван просканировал двоих десантников, что продолжали мирно спать на своих койках. Не обнаружил в них не малейших изменений по сравнению с состоянием, в котором он их оставил. Потом стал потихоньку извлекать осьминогов. Спящих, заторможенных тварей извлечь оказалось довольно легко, вот только встал вопрос, что с ними делать дальше. Естественно напрашивался самый простой выход, уничтожить. Но делать этого Молчалину очень не хотелось, грохнуть-то их дело не хитрое, а кого потом изучать? Как искать от этих мультяшных ужастиков защиту? Вот, то-то и оно, что никак. И тут Ивана осенило. Признаться, идея была из разряда безумных, причем как ее осуществить он тоже не понимал, но решил, что хуже не будет и вообще, попытка не пытка.
Молчалин взял сгусток энергии, типа того, который отправлял для поддержания жизни и повышения тонуса, только объяснил этой энергии, что она будет поддерживать сон, раскатал сгусток в длинную ленту и стал заворачивать спящих осьминогов, превращая их в мумии. На удивление получилось. Осьминоги спали, лента не собиралась рассыпаться и не требовала усилий на свое поддержание. В общем, Иван был удивлен и удовлетворен. Он уложил получившийся сверток у себя под ногами и немного вынырнув, спросил:
– Исигава, ты их видишь?
– Да, Капитан, – Молчалин уловил удивление в голосе японца, – Уничтожить?
– Я те уничтожу! – с улыбкой ответил Иван, – Наоборот. Головой за них отвечаешь!
– Я понял, Капитан! – может Молчалину и показалось, но, похоже, Кэтсу поклонился. Совсем осамураился, про себя хмыкнул Иван, а вроде обычный американец был.
С теми сгустками, что управляли пятеркой одержимых, оказалось значительно сложнее. Они защищались, тянули все силы из людей, которых подчинили, даже пытались огрызаться, в ответ на действия Молчалина. Ивану приходилось быть очень осторожным, чтобы случайно борясь с этими тварями не убить за одно и людей. На удаление и уничтожение первого осьминога ушло чуть ли не полчаса, да и усталость подошла к критической точке. И тогда, от полной безысходности, он попробовал вновь погрузить людей в сон. Получилось, причем очень легко и без существенных затрат оставшихся сил. Люди вырубились, а вслед за ними затихли и управляющие ими твари.
Молчалин немного отдохнул, провел что-то, напоминающее медитацию, причем так, как учили на Марсе, только не выходя в обычное состояние. Результат оказался потрясающим, хотя и занял не меньше двадцати минут. Ивана буквально окатил поток силы, от усталости не осталось и следа, да какой там усталости, его буквально переполняло энергией, вот еще чуть-чуть и через край польется! Не поддаваясь захлестывающей его эйфории, Молчалин продолжил прерванное занятие. Вскоре еще четыре осьминога были надежно упакованы и заняли свои места у его ног. Иван не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать за реакцией Исигавы, но был слегка разочарован. Японец воспринял происходящее как должное, сохраняя на лице каменное спокойствие, лишь слегка пододвинул ногой того осьминога, что несколько откатился от остальных.
Пользуясь тем, что силы у него было немеряно, Молчалин провел сеанс группового исцеления, хотя, похоже, несколько перестарался. У всех получивших ранения, прямо на глазах рубцевались раны, срастались кости и связки, причем уже через пять минут шрамы выглядели, как если бы им был, по крайней мере, год. Люди охали, ахали, выражая свое восхищение происходящим и одновременно недоверие. Правда, на следующий день десантники удивились еще больше, когда обнаружили, что и шрамов не осталось, но это уже другая история.
В общем, Иван опять перестарался, выложившись практически полностью, да так, что чуть со стула не упал, но Кэтсу был на чеку, и поддержал его за плечо. Когда Молчалин вынырнул в обычное состояние, то обнаружил, что медблок, буквально переполнен народом. По крайней мере, три десятка человек набились в него как селедки в бочку и кто с восхищением, а кто и с опаской, но все без исключения с любопытством на него смотрят и молчат. Иван окинул их взглядом и, широко улыбнувшись, громко сказал:
– Шоу закончено, – а потом заговорщицки подмигнул и проорал басом: – А ну, крысы корабельные, все по местам, якорь вам в задницу и фок-мачту в глотку!
При этом невозмутимый Исигава добавил эффекта, залихватски по разбойничьи свистнув.
Как ни странно, это возымело эффект, народ заулыбался, загомонил и стал вытягиваться из медблока. Сначала Молчалин собрался вызвать рубку и даже потянулся к коммуникатору, но потом обнаружил обоих нужных ему людей.
– Так! – многозначительно сказал он, – Младший Сержант Ливанов! Вы-то мне и нужны! И вас, доктор, я тоже попрошу остаться. Остальные пока свободны, с вами будем разбираться позже!
Всех не названных как ветром сдуло. Иван откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, переживая приступ слабости и дурноты. «Нет, с этим решительно нужно что-то делать» – подумал он – «Который раз выкладываюсь по полной, а потом, напоминаю дохлую медузу. А ведь этой тенью я так и не занялся и чует мое сердце, что это Жжжж было совсем неспроста». Приступ прошел, и Молчалин, открыв глаза, принялся распоряжаться:
– Для начала, Арсений Петрович, на правах хозяина, организуйте мне хотя бы пол литра воды, а лучше литр.
Он дождался поданной кружки и жадно ее выпил, а потом еще одну и еще. Самочувствие, наконец, стабилизировалось и даже уверенно поползло вверх. Иван выдохнул и начал разговор:
– Я не уверен, но, похоже, очень не простого пленника вы захватили, Анатолий Борисович. Значит, давайте по-быстрому решим дела текущие и займемся этим вопросом вплотную. Что у нас с ранеными?
– А что с ними? – сделал удивленные глаза Кочетов и развел руками, – Их нет. Полтора десятка, избитых и израненных, встали и ушли. Иван Сергеевич, вы определенно лишаете меня практики. На моем попечении остались лишь семеро спящих, но и у них я не наблюдаю никаких видимых повреждений.
– Что ж, уже не плохо, – улыбнулся Молчалин, – Неужели вам так хотелось их всех вылечить самостоятельно?
– Нет, но… А, ладно, вы правы. Это я чего-то разбурчался, видимо пережитый стресс! – ответил доктор. – Что я могу сделать?
– Первое, – кивнул головой Иван, – Вколите всем вашим оставшимся пациентам успокоительного, да побольше и посильнее. Боюсь в ближайшее время я не смогу уделить им внимание и разобраться в произошедшем. Теперь второе. Вот тут у нас имеются, вроде бы.., во всяком случае, на время нейтрализованные существа. Замечу, крайне опасные существа. И их нужно начать изучать. Боюсь, что лучшей кандидатуры, чем вы, у меня нет, возьметесь?
– С удовольствием! – расплылся в улыбке Кочетов.
– Отлично, – снова кивнул Молчалин, – Одного изучаете, остальных под замок. Не думаю, что их удержит обычная материальная преграда, но ведь пули их убивают? Нужно разобраться, скорее всего, подобрать какие-то условия, ну, там, параметры полей, а может и материал какой-нибудь. В общем, условия, при которых они не смогут выбраться. И еще, займитесь артефактами, которые подобрали ребята на тарелке. Нужно, наконец-таки, разобраться, что это такое и с чем его едят. Так что дерзайте, Арсений Петрович, дерзайте.
– Сделаю все, что смогу! – ответил главврач.
– Я не обижусь, даже если вы сделаете чуть больше, – улыбнулся Иван, – В конце концов, я ведь освободил вам кучу времени от возни с больными и ранеными. Теперь с вами, Анатолий Борисович. Организуйте охрану. Вооруженную охрану. И объясните людям, насколько все это опасно. Пускай будут готовы стрелять сразу и без раздумий.
– Все сделаю, Кэп! – ответил Ливанов, – Разрешите присутствовать при общении с пленным.
– Разрешаю, – сказал Молчалин, – На все про все даю вам час. Пойду, наконец, перекушу, а то с самого утра во рту маковой росинки не было. А вот через час будем знакомиться с вашей обезьянкой.
Иван осторожно встал, вроде бы ничего. Голова не кружится, сознание ясное, хорошо! Он повернулся к Кэтсу и произнес:
– Благодарю вас Исигава-сан, похоже, что сегодня вы спасли жизнь многим на этом корабле. Ну, а если говорить обо мне лично, то спасли ее дважды.
