Звезда бессмертия

Далеко забрел цыганский табор от родных южных степей. Тесны стали бескрайние степи, не разминуться с дикими племенами, что несутся как пожар – от края до края, стрелами застилая небо, криком пугая птиц.. Их кони – ветер, их сабли – кривые молнии. Не понять их черной злости мирным цыганам.

Скрываясь от стремительных татарских отрядов, катили кибитки по лесным дорогам. Стеной поднимались деревья – великаны, страшно было молоденькой цыганочке. Ей едва исполнилось шестнадцать, мир был юн и свеж для нее. Её черные волосы завивались в тугие колечки, отливали синевой, закрывали шалью хрупкие плечи. Она куталась в огромный тулуп и все равно мерзла, закрыла свое смуглое личико большим воротом, только темные глаза сверкали из-под длинных ресниц .

Дед задремал, выпустил поводья, усталые кони медленно брели за первой кибиткой по раскисшей дороге.

Весна не спешила, снег таял медленно, сугробы едва осели, набухли влагой. Среди темных как ночь елей голые березы торчали как белые обглоданные зимой корешки .

Зарема потянула деда за рукав :

– Скоро мы приедем? Я устала и замерзла, есть хочу!

– Ефим говорил, ещё до заката покажется городишко, – неохотно пробурчал он себе в седую кудрявую бороду.

– А нас там примут? – не отставала Зарема.

– Русичи всех принимают. Да мы и едем не с пустыми руками.

– Чего же мы им дадим?

– Не дадим, а обменяем, – дед назидательно поднял палец. – У южных народов мы выменяли дорогие камни. Русичи любят лалы и крупные яхонты. Они дадут нам пищу и защиту, а за твои песни знойные и мёду нальют.

– Мы и свадьбы у них справлять будем? Здесь так холодно.

– Холодно, да мирно, – дед нахмурился, косматые брови закрыли глаза. – Там, где война– нет ни обмена, ни торговли. Грабеж, смерть и слезы. Нам там делать нечего! А тепло скоро и в лес придёт, снег растопит, землю согреет.

– Неужели, и здесь цветы зацветут? – не поверила Зарема.

– И цветы будут и ягодки, – улыбнулся старик. -Все поляны будут полны.

– А ягоды здесь красные?

– И красные, и чёрные, а сладкие как рахат-лукум.

– Не может быть! – звонко рассмеялась девушка.

К их кибитке подлетел всадник, от коня валил пар, молодой цыган распахнул короткий полушубок под ним красная рубаха как грудь снегиря, лицо разрумянилось, тёмные волосы трепал ветер.

– Ух, еле вас догнал! Хотел зайца поймать, да ушёл косой!

– На зайца силки нужны, – крякнул дед. – Одни дурни за ними гоняются!

– Какие же силки, когда мы в этом лесу в первый раз, -возмутился парень.

– Это ты в первый, а я уж не первый раз бывал.

– Что ж силки не расставил? – огрызнулся Селим.

Зарема хихикнула в кулачок. Дед хотел обругать молокососа, но только рукой махнул.

– Я вперед поскачу, на моём скакуне шагом тащиться, только коня портить, – хвастливо заявил Селим.

Он поднял своего вороного на дыбы и понесся с гиканьем. Зарема восхищённо смотрела ему в след, дед усмехнулся:

– Погоди, погоди, снег сойдет, трава проглянет, и справим вам свадебку.

– Красиво? По всем правилам? – мечтательно спросила Зарема.

– А как же. Весь табор знает, как вы с детства друг к другу тянетесь.

– Деда почему у нас имена не цыганские?

– Так родились – то вы у теплого моря, у тамошних народов имена красивые. Вот и выбрали для вас самые лучшие.

– А ты где родился?

– Того уже никто не помнит. Я же самый старый в таборе.

– Смотри, смотри, – перебила девушка, -Селим возвращается.

– Беда! Беда! – ещё издали закричал парень.

– Что ещё ?! – насторожился дед, остановил коней.

Все кибитки остановились, люди окружили Селима. Он стал рассказывать, волнуясь, махал руками, торопился.

– Сгорел весь город, сгорел! Одни головешки кругом!

– Как сгорел?! – не верили цыгане.

– Весь! Дотла!

– Не может быть !

– Я своими глазами видел! Сгорел город!

– Может, это другой город, не тот в который мы шли? – с надеждой спросила Зарема.

Дед угрюмо покачал головой.

– Другого тут нет и не было никогда.

– Как же он так весь сразу?!

– Татары, – вздохнул дед, уже и сюда добрались. Что с людьми? – спросил он у Селима.

– Нет никого, – судорожно сглотнул цыган, – только трупы.

Зарема ахнула, закрыла лицо руками. Цыгане испуганно зашумели.

– Куда теперь?

– Что ж нам делать?

– Перемерзнем здесь все!

Барон – пожилой, тучный, в рыжей лисьей шубе, крытой яркой восточной тканью, неспешно вышел вперед. Перед ним почтительно расступались. Он взял коня Селима под уздцы, погладил по морде, постоял задумавшись, и произнес веско :

– Дальше пойдем, севернее за большим озером есть огромный город. Русичи зовут его Новым городом. Там богатая торговля, товары со всего света. Туда пойдем.

Спорить с ним никто не решился, но многие бурчали в бороды, что зря ушли с юга. Там – солнце, фрукты, пряности, здесь только елки и снег.

Кибитки снова тронулись в путь, Зарема испуганно жалась к деду, он устало сутулился, кони шли опустив морды к самой земле, даже Селим притих, молча ехал рядом.

Лес кончился неожиданно, по глазам ударило желтое весеннее солнце, Зарема жмурилась, закрывалась ладошкой. На полях снег уже почти стаял, кое– где показалась рыжеватая земля. Над этими островками суетились шумные птицы. Дорога обогнула небольшой холм, справа угадывалась речушка еще покрытая одеялом льда и снега, а впереди все было черным-черно, в нос ударил горький запах гари.

– Что это?! – испугалась Зарема.

– Город, – мрачно отозвался дед.

Кибитки выехали на пожарище, под колесами хрустели головешки, мертвые, опаленные деревья склонялись над дорогой, от домов остались кучи черных бревен и кирпичи печей. Кони заржали, испуганно шарахнулись в сторону. Зарема увидела, как шумно поднялась стая воронья, загалдела, закружилась над головой. На земле остались исклеванные, обгорелые трупы. Девушка уткнулась деду в плечо.

– Поедем, поедем от сюда скорей!

Над пожарищем стояла такая тишина, что вороний грай казался оглушительным. Вдруг, к нему прибавились новые звуки: конский топот, гиканье.

Татары вылетели из леса, окружили кибитки. Цыгане замерли, не зная чего ждать. Дед успел толкнуть Зарему вглубь кибитки. Она смотрела через крохотную дырочку на странных людей, живущих чтобы воевать: шубы мехом наружу, шапки с хвостами, глаза щелочки на круглых лицах. Кони коротконогие, крепкие, дышат ровно, будто и не скакали. Один татарин привстал в стременах. Он был одет лучше других, из-под меха видны дорогие китайские шелка, кривая сабля украшена золотом и камнями, на груди цепь с украшением красоты удивительной, такой работы Зарема никогда не видела.

”Интересно, краденное оно, или у этого народа тоже есть свои чудо-мастера?” –подумала Зарема.

Татарин свысока осмотрел табор, сказал что-то резко, гортанно. Дед Заремы бросился к нему. Он знал так много языков, что и сам со счета сбился. Старик низко поклонился всаднику, заговорил торопливо. Татарин махнул рукой, воины ринулись шарить в кибитках, выталкивать детей, выкидывать тряпки. Зарема залезла под старую шкуру, сжалась в комочек, затаилась. Она слышала чьё-то дыхание, каркающие слова похожие на ругательство, кибитку качнуло, татарин спрыгнул. Но она всё боялась вылезать. Долго слушала непонятные крики, плач, знакомые голоса. Женщины умоляли, посылали проклятия. Зарема и уши зажала. Ей показалось, что выпрягают коней, и вскоре всё стихло.

Голос деда позвал:

–Зарема, детка!

Она выбралась из-под шкуры , кинулась на шею старику.

–Что случилось, дедушка? Я так боюсь.

–Всё хорошо, теперь все хорошо, – он гладил её по голове, – Не нашли тебя злодеи.

–Я спряталась. Страшно! Ой, а где наши кони?

–Забрали и других забрали. Всех хороших коней увели!!

–И у Селима забрали?

Дед вздохнул горько, отвернулся.

–Что? Что с ним случилось? – вскрикнула девушка.

–Увели. Забрали всех молодых, сильных мужчин. Женщин, детей оставили. Решили, что не дойдут.

–Куда?

–До рынков, где рабами торгуют.

Зарема не могла, отказывалась понять, что больше не увидит Селима. Ей всё казалось, он сейчас их догонит, вернется. Она невольно прислушивалась, ждала быстрого стука копыт по дороге, вот-вот Селим появится на своем черном коне, поднимет его на дыбы, засмеется весело. Но дни шли и её надежды таяли.

Татары оставили табору только четырех пузатых кобыл. Все женщины, дети, старики набились в две большие кибитки. Лошади еле тащили их по раскисшим лесным дорогам. Цыганки не переставали плакать и причитать.

–Молчите, дуры! – срывался дед, -новую беду накличете.

Девушка жалась к нему, она очень боялась новой беды.

–Хорошо, что они камни не нашли, – пробасил барон.

Татары забрали его дорогую шубу, и он мерз в драном тулупчике.

–Доберемся до Новгорода, обменяем, коней купим. – радовался дед.

–Мужей наших, ни за какие лалы не вернёшь – всхлипнула толстая, беременная Сабина.

–За лалы-то как раз и вернули бы, купили бы, как другие себе рабов покупают. Да где их теперь искать, – вздохнул барон. – Кто знает, куда их теперь погнали.

–Да-а, на наших клячах за конницей не угонишься, – согласился дед.

–Придётся вам новых мужей искать, – сказал барон, и все смолкли, задумались.

Когда до Новгорода остался один день пути и все чаще стали попадаться навстречу путники, что на разных языках расхваливали великий город, дед свернул с дороги.

–Куда? – удивилась Зарема.

–Гляди, – он указал кнутом вперед, -Там, за рощей шатры.

–Цыгане! – захлопала в ладоши Зарема.

–Вряд ли, шатры слишком большие, яркие. Но если люди кочевые, у них и переночуем.

Девушке захотелось петь от радости. Она так устала ютиться в кибитке, спать сидя, тесно прижавшись друг к другу. Так конечно было теплее, но всё тело ныло от неудобной позы, дети толкались, барон скрипел зубами, дед кряхтел, а Сабина говорила во сне. После нападения они не ставили шатров, боялись, и все были рады переночевать под чьей-то защитой.

Зарема жадно всматривалась вперед. Яркие белые, высокие шатры из тяжелых дорогих тканей выстроились ровными рядами. Сытые, холёные кони мирно стояли у каждого шатра. Девушка никогда не видела таких стоянок. Она смотрела во все глаза, всё хотела увидеть обитателей этого роскошного табора. Но он был тих и пуст, будто вымер. Только кони звенели дорогой упряжью, да перебрёхивались большие, поджарые собаки с длинными, узкими головами.

–А где же все люди? – недоуменно спросила Зарема у деда .

–Да, кто ж их знает, внучка. Может перебил кто.

–Какой ужас! – похолодела Зарема, – И здесь…Всех?!

–Не пугайся зря. Если бы перебили всех, то сразу бы пограбили. Чего столько добра пропадает. Нет, таких народов, чтобы не грабили, – успокоил её дед.

–Так где же они?

–Пьют! – уверенно заявил старик. – Набились в один шатер, как в муравейник, и пьют за здравие, а может за упокой.

Словно в подтверждение его слов из дальнего самого большого шатра неверной походкой вышел грузный мужчина, постоял в задумчивости, шагнул ещё и повалился как мешок. Следом появились ещё двое, широко жестикулируя, перешагнули первого, решительно направились прочь, обернулись, опять замахали руками и принялись поднимать упавшего. Он вставать не хотел, отмахивался, валил помощников на землю. Возня вышла уморительная, и Зарема звонко смеялась, позабыв свои страхи.

Кибитки нещадно скрипели, медленно тащились вперед. Зареме очень хотелось подгонять коней, но несчастные животные еле переставляли ноги.

–Миленькие, ну еще чуть-чуть! – умоляла девушка.

Она от нетерпения не могла усидеть на месте.

Зарема соскочила с повозки и зашагала рядом. Она готова была бежать впереди, но дед глядел строго. Из серого мартовского снега там и сям торчали ветки и камни. Как дед ни старался, кибитка не миновала их, страшно накренилась, заскрипела, и большое оббитое железом колесо покатилось само по себе, завалилось в сугроб.

Все выскочили из кибитки, загалдели, стали орать на деда, давать опоздавшие советы, бестолково махать руками, шлепать любопытных ребятишек. Зарема тихонько отошла в сторонку. Теперь застряли на долго. Она с грустью смотрела на шатры сквозь голые ветки каких-то кустов. Цыгане всё бранились, а из большого прямоугольного шатра выходили новые люди. Зарему удивляла, что все они были рослыми воинами в блестящих доспехах и одинаковых плащах с нашитыми крестами. Ни вездесущих детишек, ни шумных женщин, ни немощных стариков не было с ними. Все были широкоплечи, сильны, у каждого на боку висел огромный длинный совершенно прямой меч. Девушка никогда прежде не видела такого оружия. Каким надо быть силачом чтобы поднять его! Ещё её удивлял цвет волос этих богатырей, куда светлее чем у всех, кого она знала. У некоторых головы были совсем жёлтые как солома на полях, а кожа у незнакомцев была светлая почти как снег.

–Какие странные люди, – шептала Зарема. – Неужели, в этих холодных землях все такие? Интересно, а женщины у них красивые? -спросила она сама себя. Она представила каскад длинных золотых волос, и замечталась. – Мне бы такие.

За спиной всё ещё слышалась гортанная ругань и препирательство. Девушка глубоко вздохнула, Оглянулась с упреком. Никто не обращал на неё внимания. Зарема решилась и медленно стараясь остаться незамеченной, за кустами и молодыми елочками, одна отправилась к шатрам. Ей только хотелось подойти поближе, чтобы лучше рассмотреть незнакомцев. Она очень боялась, что её почуют эти большие длинноногие собаки. Но к счастью ветер дул ей в лицо, и Зарема благополучно добралась до крайнего шатра, осторожно выглянула из-за тёмного полога, но ничего не увидела кроме ....

Своего отражения! Оно было ярче и четче чем в любой воде. Она ясно видела свои огромные испуганные глаза и растрепанные волосы. А тут ещё отражение заговорило на неизвестном языке.

Зарема сжалась и лицо закрыла руками. Вокруг было тихо, и ничего ужасного не происходило. Она решилась открыть глаза. отражения больше не было. Перед ней стоял один из светлоголовых незнакомцев совсем молодой, улыбающийся, с невероятными голубыми глазами, ясными как небо над головой. Зарема хотела убежать, он удержал её за руку, рассматривая с любопытством. Она смущённо отвернулась, но бежать передумала. Он что-то говорил, спрашивал она не понимала ни слова. Хотя дед и обучал её языку северян. Наверное он не был россом. Зарема махала смуглой ладошкой, пожимала плечами, показывала, что не понимает. Он тоже перешёл на жесты:

–Кто ты?

–Зарема.

–Я – Фридрих.

Он всё ещё не выпускал её озябшие пальцы из своей тёплой ладони. И ей это было приятно. Зарема совсем перестала бояться этого чужака. У него была открытая улыбка и девушка тоже улыбалась, сама не зная чему. Он опять непонятно заговорил, а она просто слушала его низкий мягкий голос. Ей показалось, что он извиняется за что-то. Фридрих подал Зареме что-то плоское, круглое, она взяла. С одной стороны на эмали портрет девочки в желтых кудряшках, а с другой … она снова увидела сама себя.

Только теперь её щёки горели румянцем, а глаза светились радостью как на праздник.

–Spiegel, – попытался объяснить Фридрих.

Зарема вспомнила, как дед рассказывал ей, что далеко-далеко за тёплым морем есть удивительный город, где умеют из стекла делать разные чудеса. И даже пластины в которых всегда ясное отражение, их не надо ни чистить, ни натирать, только нельзя ронять, чтобы не разбить.

–Зеркало! – обрадовалась девушка, полюбовалась ещё и протянула вещицу хозяину. Он властным жестом отвел её руку.

–Оставь себе.

Она не решалась принять такой дорогой подарок. Опять хотела вернуть, он нахмурился, отрицательно покачал головой. Зарема прижала зеркальце к груди. Фридрих снова заулыбался. Девушка знала, что он её не поймет, но всё равно быстро-быстро затараторила слова благодарности.

Тут грубый, хриплый голос окликнул Фридриха. Он обернулся, ответил что-то и снова стал извиняться перед Заремой:

–Я должен идти, – поняла девушка и ей вдруг стало очень грустно.

–Приходи ещё, – услышала она в его словах, или ей просто хотелось это услышать.

Он отпустил её руку и быстро убежал, гремя своими доспехами. Зарема осталась совсем одна. Она сразу почувствовала как сильно замерзла и проголодалась. Она спрятала подарок под тулупом и заспешила обратно к кибиткам. Она очень торопилась, ноги проваливались в талый снег, в коротких сапожках уже давно было мокро, сердце билось словно пойманная птица.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ.

ЦЫГАНСКОЕ СЧАСТЬЕ (продолжение).

Колесо уже вернули на место, цыганки рассаживали по кибиткам детей, дед поправлял сбрую, собирался ехать дальше.

–Ты где была?! – напустился он на внучку.

–Ходила к шатрам, – потупилась Зарема.

– Кто тебе разрешил?!

–Я осторожно.

–А если б что случилось!

–Меня никто не видел, – солгала Зарема и покраснела.

–А ты, что видела? – смягчился дед.

-Там все воины с большими мечами, – торопилась поделиться девушка. – Они все высокие, и волосы у них светлые, и глаза голубые, – проболталась она.

–И глаза рассмотрела, – хитро сощурился дед.

–А на плащах кресты, собаки худые, высоченные, -продолжала Зарема, всё показывая руками.

Дед слушал её серьёзно, хмурил брови, чесал бороду, потом прервал на полуслове:

–К ним не поедем.

–Почему ?– надула губки Зарема.

–Сиди здесь, – велел старик, откашлялся, – Пойду с бароном переговорю.

Они долго совещались в полголоса за кибиткой. Зарема прислушивалась, но слышала только тяжёлое сопение борона, кашель деда, да обрывки фраз.

«-… воины. Неспроста, это немцы....

–… Разорят Новгород… Будут убивать всех подряд.

–Лучше держаться подальше… Пусть воюют между собой. Наше дело сторона.»

Зарема прыгала на месте, чтобы согреться. Ей очень хотелось поселиться рядом с таинственными воинами. Она осторожно достала зеркальце, глянула и поспешно спрятала, пока никто не видел. Дед вернулся, кряхтя полез на козлы, стал разворачивать лошадей.

–Куда?! – возмутилась Зарема.

–У самого озера встанем, подальше от этих вояк.

Зарема отвернулась и долго, глотая слёзы обиды выглядывала из-за полога, смотрела, как удаляются заветные шатры.

Табор осиротел, в неудобствах и хлопотах дороги это было не так заметно, но когда остановились, разбили шатры, стало сразу видно, как всё изменилось. Никогда ещё не были так длинны и тоскливы вечера. Никто не пел, разговаривали в полголоса. Зарема стала уходить далеко от табора. Бродила среди берёз, гладила их белые стволы, грустила. Как не хватало ей веселого, звонкого голоса Селима, его тёмных лукавых глаз, дерзких шуток. О чём бы девушка не думала, мысль упрямо возвращалась к прошлым счастливым дням. И обжигало “НИКОГДА! НИКОГДА!” Зарема горько плакала, растирала слёзы по щекам. Сквозь кусты и хлипкие сугробы бежала от страшных мыслей не разбирая дороги…

Очнулась : кругом ровные, белые стволы, снег, тревожная синева неба над головой.

–Куда же теперь ? – спросила она вслух.

Отвечали ей только по весеннему шумные птицы. Девушка жалобно всхлипнула:

–Неужели заблудилась?! Нет, нет, я недалеко ушла.

Зарема решительно поправила цветастую шаль, вытерла покрасневший нос кулачком. Круто повернула назад, и зашагала обратно по своим следам, они глубоко отпечатались в рыхлом снегу. Зарема сама удивилась, как сильно петляла, забирала влево.

–Так я буду долго плутать, – решила девушка, -надо срезать путь.

Но так получилось ещё хуже. Она потеряла из виду свои следы и брела наугад. Места казались ей незнакомыми. Наконец, впереди показался просвет, деревья стали реже, Зарема уже сильно устала, но прибавила шагу.

К своему величайшему удивлению она вышла на берег замерзшего озера. Зарема стояла в полной растерянности, и тяжело дышала. Воздух был полон птичьего гомона, и ярко светило солнце, оно отражалось ото льда, слепило глаза. Девушка зажмурилась.

–Зарима?!

Она резко обернулась на голос. Совсем рядом на уступе берега стоял, светловолосый воин подаривший ей зеркальце. Зарема так сильно обрадовалась ему, что даже сама удивилась.

–Ф… Фридрих? – несмело произнесла она и застенчиво улыбнулась.

Он сразу стал что-то говорить, объяснять, вертеть головой.

–Ты меня искал? – удивилась девушка. Он закивал, показал, как расстроился, что не нашел ее. Взял за обе руки и заулыбался так счастливо и глупо, что Зарема расхохоталась. Воин тоже рассмеялся, потом снова стал рассказывать. Ей нравился его низкий, сильный голос, чуть растянутые слова. На юге так ни кто не говорил. Язык его был незнаком Зареме. Ей даже показалось, что он один, на всей земле, говорит на этом языке.