Воины Игры, Супруг смерти

Эдгар осторожно попятился, делая вид, что ничего не слышал. Что же увидел Ферзь?

Лансе в этот момент повернулся к нему и, с натянутой миролюбивой улыбкой, более похожей на оскал шакала, заговорил уже громче:

– Итак, Эдгар, мы ждём твоего решения.

Доктор же в это время едва боролся со страхом, граничащим с неописуемым отвращением – он создал Мать Фердмах и первого Би-Ферзя, стараясь придерживаться форм священного египетского скарабея! И теперь такой навозный жук заносчиво возносит себя над людьми! И это не Би-Ферзь, а самый обыкновенный клерк иерархии жуков Фердмах! Какая ирония! Чудовище Франкенштейна!

“ Бойня и анатомический театр поставляли мне большую часть моих материалов; и я часто содрогался от отвращения, но, подгоняемый всё возрастающим нетерпением, всё же вёл работу к концу”, – цитировал про себя доктор своё любимое произведение с недоброй ухмылкой.

– Мне нужно время, чтобы обдумать столь лестное предложение, – Эдгар кинул осторожный взгляд на Императора, едва удержавшись от сарказма и стараясь придать голосу всю возможную серьёзность и важность, от чего становилось ещё смешнее. Волк продолжал безучастно смотреть в пол рядом с ногами жука, но рука его едва заметно дрогнула.

– И, сколько времени тебе потребуется на размышления? – улыбка Лансе стала угрожающей. – Ты должен понять, что тобой давно интересуется гильдия волхвов. Они убеждены, что ты враг им по причине того, что участвовал в создании Матери Фердмах. Либо ты с ними, либо с нами. Иного быть не может. У тебя нет времени думать.

“И, практически, нет выбора” – с досадой подумал Эдгар.

Последнее слово Лансе процедил сквозь зубы. Его потемневшие глаза безотрывно смотрели на Ферзя, будто в ожидании одобрения. Но жук молчал, погружённый в свои загадочные размышления. Или в Игру. Эдгар интересует его лишь как владелец ключа.

– В любом случае, дайте мне подумать до утра. В восемь позвоню и сообщу о своём решении. Всего доброго.

Эдгар грубо вырвал из рук волкоподобного гвардейца-мохвана свой пиджак и, ловко подхватив шляпу и зонт, покинул собрание. Он скрипел зубами от негодования. Бросив настороженный взгляд на жука, он быстро вышел, борясь с навязчивым ощущением, что Ферзь сканирует пространство, а не играет.

4. Они загнали его в угол. Попытка запугать почти удалась. Но, чёрт побери, куда исчез ключ?! Кому оказалось под силу пройти защитный кордон ведьм и его собственный? Ферзь? Тогда, почему он оказался на собрании? Если бы ему удалось заполучить ключ, то он не опустился бы до встречи с презренными людишками, а Эдгара бы попытались ликвидировать эмиссары Фердмах. Волхвы? Нет, Лансе ошибается и\или блефует. Они могли забрать ключ несколько столетий назад. Не брали. И что ищет своими антеннами-усиками Ферзь? Неужели никто из членов Совета не заметил, что жук был слишком погружён в себя и почти не участвовал в беседе?

Масса вопросов, на которые без помощи извне ответы не найти. Или в Игру вступил неизвестный, такой же, как он, свободный, не принадлежащий ни одному лагерю игрок? Тогда ведьмы вступили бы с ним в схватку, а Эдгара предупредила бы выжившая Мария.

За окном проносились мокрые улицы. Кривые дорожки воды на грязном стекле искажали редкие фигуры сгорбленных под зонтами людей, уродуя и так неприглядный в пасмурную погоду Берлин. На стенах домов вдоль центральной улицы вяло обвисли патриотические и пропагандистские транспаранты с портретами Сталина, Вильгельма Пик и Генриха Рау. Серый мир мелькал холодом, сыростью, одиночеством. Где-то прячутся от дождя пожилая супружеская пара Беккер. Наверное, они сидят, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, и их мысли только о выживании. Так хотелось стать Прометеем, и подарить этим людям животворящее, согревающее пламя. И к чёрту печень, не жалко отдать её орлу в качестве расплаты за любовь к людям! Легкие уже одна зараза сожрала…

Но кое-что он всё же может для них сделать. Жить ему осталось в этом теле недолго, а у него имеется приличный объём движимого и недвижимого имущества.

Эдгар притормозил и припарковал авто у здания, чтобы понаблюдать за цепью женщин перед тем, как отправить письмо своему управляющему геру Отто Фишеру. Женщины, измождённые, с серыми лицами вот уже несколько лет с момента окончания войны в разных частях города передают друг другу смятые, кривые ведра с обломками. Разборы завалов, кажется, никогда не закончатся. Куски битого кирпича ровными пирамидками укладывают на краю дороги, чтобы позже мужчины на грузовых машинах вывезли память о войне прочь из восстанавливающегося города. Они работают в любую погоду. И сейчас, когда льёт ледяной дождь, а порывистый ветер жадно рвёт их старые, покрытые цементной пылью платки, они безустанно тащат ведра и передают, передают дальше. И где те улыбающиеся, румяные, пышущие здоровьем рабочие красавицы в синих комбинезонах, коих рисуют на пропагандистских плакатах?

– Ульяна. Это я, Эдгар.

Девушка приоткрыла дверь и удивлённо смотрела на него. Она заметила покрасневшие и опухшие веки доктора. Он измучен и явно болен – бледные щеки ввалились больше, под глазами пролегли чёрные тени. Изысканные руки, синие от холода мелко дрожали, стягивая на груди мокрый пиджак.

– Что случилось, гер Рохау? Почему вы явились в столь поздний час?

– Простите, Ульяна. Ухожу.

Эдгар от досады прикусил губу. Какого чёрта он припёрся к ней? И как он нашёл её? Да, ему известно в каком доме она проживает. Но, с такой необычайной лёгкостью найти её квартиру?

Девушка поймала его за рукав, останавливая.

– Подождите, Гер Рохау, вы промокли. Позвольте угостить вас чаем? Вам нужно просушить одежду и согреться.

– С радостью.

Ульяна суетилась, ставила на крошечный примус чугунный чайник, шуршала грубой бумажной упаковкой печенья. Его пиджак уже висел над буржуйкой. На мгновение девушка растерянно подняла на гостя глаза, полные сострадания и заботы:

– Может, вы голодны? Разогреть котлеты?

– С удовольствием. Можно закурить?

Эдгар едва сдерживал стук зубов. Его колотило ознобом и, кажется, поднялась температура. Он чихнул в сгиб локтя, не успев достать из кармана промокший платок. И где его зонт? Его костюм мокрый насквозь. Он оставил Мазерати брошенной у здания почты и ушёл к Ульяне пешком, потеряв зонт и забыв натянуть пальто из шерсти викуньи. Его он оставил в машине, погруженный в горькие мысли о судьбе человечества. И в особенности, женщин, детей и стариков. Да, он мог пожертвовать немалые деньги бедным и пострадавшим от войны людям. Но это исправит положение лишь на краткое время. А он хотел исправить всё. По крайней мере, семья Беккеров будет обеспечена в очень скором времени. Они ни в чём не будут нуждаться, что согревало душу доктора тёплыми лучами надежды и радости. Он был уверен, что Беккеры позаботятся о тех, кто их окружает: о соседях и их детях. Они добрые люди. Эдгар много раз наблюдал, как старики отдавали свои скудные обеды тем, у кого совсем не было ничего. Однажды старик снял с себя затёртое пальто и отдал его девушке лет четырнадцати. В тот день Эдгар “забыл” свой бежевый пардессю с позолоченными пуговицами на их сломанном стуле, стоящим у самодельной кирпичной печи. Старик до сих пор его бережно носит, с благодарностью провожая каждого прохожего в надежде узнать того, кто оставил роскошное и очень тёплое одеяние. Эдгар был уверен, что старик ищет владельца, чтобы вернуть давно забытую или потерянную вещь. Не найдёт он владельца никогда.

Мужчина откинулся на деревянную спинку старого стула и закрыл воспалённые глаза, будто засыпанные песком. Они бесконтрольно слезились. Поясницу давила кобура, доставляя дискомфорт. Но с пистолетом спокойнее. Мысли диким потоком носились в голове. Как это было опрометчиво с его стороны – ходить под дождем несколько часов, пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. Обратиться за помощью к волхвам? Тогда, ему придётся навсегда покинуть Германию. И не факт, что русские примут его с распростёртыми объятиями и сразу выложат информацию о пропавшем ключе. И есть огромный риск попасть в тюрьму по прибытии в СССР. Если волхвы убеждены, что он игрок на стороне Фердмах, его могут даже убить. И пришлют волхвы не ведьм, а кого-то серьёзнее, вроде пограничника Михаила. А тот давно прославился волчьим чутьем и способностью выследить любую жертву по запаху событийных рядов Игры. Это очень сильный противник. Нельзя его сбрасывать со счетов.

Звон посуды отвлёк его. Открыв глаза, Эдгар посмотрел на Ульяну. На душе стало уютно, тепло. Отвлекал только запах ключа, который неустанно преследовал его с момента знакомства с девушкой.

– Спасибо, Ульяна. Что это?

– Липовый отвар с мёдом. Кажется, вы простыли, гер Рохау…

– Перестаньте называть меня так. Пожалуйста, называйте меня, просто, Эдгар. Мне будет крайне приятно.

– Хорошо, гер… Эдгар. Так, что же с вами произошло?

– Ничего, стоящего ваших волнений, Ульяна. Просто, зонт вырвало ветром. Благодарю вас за оказанное гостеприимство и тёплый прием.

Эдгар отвернулся, понимая, что больше не в силах сдерживаться – он заплакал. Отчаянно, горько, давясь слезами. И не мог вспомнить, когда и кто в последний раз о нём заботился за последние пятьсот лет. Он не мог вспомнить время, когда люди бы не страдали. Неужели ничего нельзя изменить?! Неужели без страданий, люди потеряют понятие любви и преданности? Похоже, это так – страдания и смерть учат любви. Без них все обесценивается, теряет важность. Мир полностью обнулится без страданий, являющихся катализатором возникновения любви.

Тёплая рука коснулась его волос, и Эдгар уткнулся лицом в пушистую шаль на хрупком плече. Через секунду он уже пришёл в себя, быстро вытер лицо платком и, признательно улыбнувшись Ульяне, схватился за протянутую, чуть кривую вилку. Он был зол на себя за проявленную слабость, и надеялся, что Ульяна не видела его слёз.

Девушка присела напротив и, подперев подбородок нежным кулачком, молча наблюдала, как он ест. А ел он красиво: не спеша, смакуя каждый кусочек, с чувством собственного достоинства.

Так похоже на обычную семейную жизнь… Нет, он немец. Ульяна отвернулась. В Советском Союзе большая проблема с мужчинами. После войны их катастрофически не хватает, впрочем, как и в Германии. Так необычно видеть столь красивого и ухоженного мужчину в чужой стране. Студенты университета, в котором она учится, зачастую не из самых благополучных семей. От них пахнет серым мылом или потом. А гер Рохау восхитителен: узкое лицо, чёрные, глубоко посаженные проницательные глаза, ровные белые зубы, атлетическая фигура, будто совсем без изъянов, тёмные, чуть длинноватые, волнистые волосы с медным блеском, которые он смешно, не по моде зачесывает назад, оставляя небрежный пробор посередине покатого, высокого лба. Высокая переносица переходит в длинный с горбинкой нос, напоминающий клюв хищной птицы. Он похож на ворона. Очень молодого ворона. Ему от силы лет двадцать пять. Не более. Столь молод, а уже доктор. Удивительно. Такие мужчины становятся алмазами в зрелом возрасте…

Гость вскинул глаза и вопросительно приподнял бровь.

– Что-то вас беспокоит, Ульяна?

– Да, Эдгар. Уже поздно, а мне завтра необходимо быть с утра в университете.

– Я понял вас, – Эдгар быстро вытер рот салфеткой и поднялся. – Благодарю вас за умопомрачительный ужин. Надеюсь, вы простите мне мой поздний, незапланированный визит. Этого больше не повторится…

“А жаль” – Эдгар отвёл взгляд от резко покрасневшего лица девушки и её задрожавшей нижней губы.

Выходя в коридор, гость бросил мимолетный взгляд в гостиную и на мгновение растерянно остановился, сжав от ужаса кулаки – канареечного цвета телефон! Квартира Гельмы! Чёрт, куда он смотрел, когда входил сюда?!

– Какой забавный цвет телефонного аппарата, – бросил он, надевая сырой пиджак.

– Да, – девушка улыбнулась. – Хозяйка квартиры знатная чудачка. Надолго исчезает. Мне кажется, что она летает на метле.

Эдгар повернулся к девушке.

– Почему вы так думаете?

– В её комнате всегда открыты окна. В любую погоду. И фрау Гельма появляется так неожиданно, будто входит домой не через дверь, – Ульяна смущённо засмеялась. – Простите, это всё мои фантазии.

– А они не дурны, – Эдгар тоже расслабленно засмеялся. Если бы девушка знала, как не далека от истины! – Познакомьте меня с ней как-нибудь. Меня всегда интересовали неординарные личности.

– Почему? – Ульяна протянула ему шляпу.

– Я патологоанатом. Мне интересно, что внутри таких людей. Но всегда постигало неизбежное разочарование: всё, как у всех, – Эдгар чуть заметно улыбался, одним уголком губ. Лукавый взгляд искрился смехом.

– Вы шутите, Эдгар.

– Да. У меня чёрный юмор, Ульяна.

– Здесь, правда, произошло странное событие, после которого фрау Гельма пока не появлялась дома, – Ульяна встревоженно нахмурилась. – Мне думается, с ней приключилась беда.

Эдгар сдержанно втянул воздух и отвёл взгляд.

– О чём вы, Ульяна? Что могло произойти с той, что летает на метле?

– Пару дней назад кто-то выломал дверь квартиры. Полицейские сказали, что удар был один, но такой силы, что косяк, крепящийся в стенах на железных прутьях, оказался буквально разорван, а дверь разбита пополам.

– С целью ограбления?

Девушка качнула в сомнении головой:

– Нет, не думаю. Ничего не исчезло. Комната хозяйки вообще не тронута. Был сбит только телефон на пол. Всё выглядело так, будто ураган пронёсся по гостиной. Это произошло в тот день, когда мы с вами встретились в кофейне. Помните? Вы тогда ещё запонку потеряли.

– Угу. Вы боитесь оставаться в этой квартире? – Эдгар напряженно стучал по раскрытой ладони смятой пачкой, вытряхивая последнюю сигарету. – Вам ничего не угрожает?

Ульяна робко улыбнулась.

– Нет. Это касается только фрау Гельмы. Но её пока не нашли.

Эдгар резко развернулся и, пройдя в гостиную, взял клочок бумаги, написал свой номер телефона и оставил на тумбочке.

– Это мой номер. Если вас будет кто-то беспокоить, то незамедлительно позвоните мне. Мне ехать до вас минут пять. До завтра, Ульяна.

Девушка закрыла дверь за гостем, удивлённая его напряжением. Складывалось впечатление, что он что-то знает. И если Гельма действительно стала жертвой преступления, следовательно, Ульяна тоже может оказаться втянутой в чужую неприятную историю?

Ульяна счастливо заулыбалась, обнимая подушку. Понятно теперь, откуда у него деньги. Говорят, патологоанатомы хорошо зарабатывают. Но невдомек ей было, что Рохау не простой патологоанатом, а работает в секретной службе, изучающей останки пришельцев, похищенных мохванами и привезённых сюда для исследований по приказу Лансе, а также проводит судебную экспертизу в обыкновенном морге и иногда выезжает на сложные случаи в родильные дома, оказывая помощь роженицам. Впрочем, Эдгар не догадывался, кто его работодатель и хозяин секретной лаборатории, наивно полагая, что работает на государственную службу. В государственной секретной службе платят не такие огромные деньги, как в этой лаборатории, где он, как и в других службах подписал стандартную расписку о неразглашении конфиденциальной информации.

Его чёрные глаза, совсем не отражающие свет, всё же светились. Опасной силой и неким загадочным знанием. Он знает, кто она?

Ульяна закрыла веки и погрузилась в сон, качающий её в зыбком море золотой пыли.

Мария жадно ела, бросая на хозяина осторожный и недоверчивый взгляд.

– Тебе удалось что-нибудь выяснить?

– Нет, – Эдгар нервно поглядывал на часы. – Они предложили мне вступить в Совет Игроков. Мне эта идея не нравится. На решение этого вопроса у меня осталось всего пару часов. В восемь необходимо позвонить и сообщить о своём решении. Сейчас я отвезу тебя в безопасное место.

Эдгар резко повернулся к ведьме и нахмурился:

– Что ты знаешь о квартирантке Гельмы?

– Ульяна Власова. Русская. Милая, очень воспитанная девушка. Студентка. Приехала пару месяцев назад по обмену опытом, и осталась, переведясь в местный университет. К нашим играм никакого отношения не имеет и ничего не знает. Пока не знает, – Мария сверлила мужчину взглядом. – Не убивай её. Она ни при чём. Ей ничего не известно, мы проверяли её.

Мария не стала говорить о том, что девушка вызывает сомнения у всех валькирий – её никто из воительниц не может идентифицировать как живого человека. Конечно, это может быть признаком перенесённой клинической смерти, гибели сестры-близнеца или откупа, какой проводят в сибирских глухих деревнях знающие бабушки, дабы выкупить для пострадавшего вторую жизнь и дать ещё один шанс. Такие люди, по сути, одной ногой на том свете, что для ведьм и является камнем преткновения во время опознания живого субъекта.

– Одевайся. Нам пора выдвигаться, – беспардонно прервал размышления ведьмы доктор.

Мария с трудом проглотила застрявший в горле кусок хлеба с жёлтым сыром и, накинув растянутую старую кофту, бросилась следом за игроком.

– Садись в машину, – Эдгар придержал дверь и сел рядом на заднее сиденье.

– Куда ты везёшь меня?

Рохау внимательно смотрел по сторонам, пока потрепанный IFA H3 выворачивал на оживлённую улицу и не отвечал. Он не рискнул везти ведьму в своей машине. Убийца рядом. Он выследил ведьму. Рука потянулась за спину и осторожно расстегнула кобуру. Пальцы захолодел тяжёлый металл. Водитель косо поглядывал на странную пару пассажиров в зеркало заднего вида, но продолжал крутить баранку. Молодой повеса с пронзительными чёрными глазами и волосами до плеч явно тяжело болен. Уж не сифилис у него? Или чахотка? И старая, помятая жизнью, блеклая бродяжка похожая на голодную моль. Ну и парочка.

– Он здесь, – едва слышно прошептал Рохау и потянул свободной рукой очки с лица. Чёрные глаза сканировали водителя, улицы, деревья, прохожих, голубей…

Мария медленно сползла ниже, так, чтобы её голову не было видно с улицы, и испуганно вцепилась в полу пиджака Эдгара. Она боялась даже дышать. По её лбу покатились крупные капли пота.

Голуби. Что с ними не так? Они сбились в плотную стаю на асфальте, склёвывают крошки, но их клювы не достают до пищи. Они стоят на месте. Голуби в послевоенном Берлине – дикость, а крошки хлеба на разбитой дороге – ещё большая дикость, когда хлеб по продуктовым талонам…

Эмиссар жуков Фердмах!

– Чёрт! Замри! – Эдгар с силой нажал на макушку ведьмы, прижав её лицо к своему животу. Так ему легче будет стрелять в случае необходимости. Мимо окна машины мелькнула размытая фигура над стаей голубей, по-прежнему, будто прилипших к асфальту. Ну и камуфляж, мать его! Чёрная узорная пыль кружилась вокруг невидимого убийцы. Преследователь не вошёл в реальность, используя грань нави. Такого убийцу трудно будет ликвидировать обычным оружием.

Мария ненароком толкнула головой в грудь защитника так, что его реликтовый медальон накрыл её волосы, выпав между полами рубашки. Эмиссар в то же мгновение отвернулся и пошёл в другую сторону.

Эдгар судорожно втянул воздух побелевшими ноздрями и медленно опустил пистолет.

– В этот раз пронесло, – прошептал он. – Но, не высовывайся, пока не доедем.

– Какие-то проблемы? – водитель повернулся к нему и подозрительно щурился, незаметно вжимая педаль тормоза.

– Нет. Всё в порядке. Смотри на дорогу!

Водитель испуганно отвернулся, а потом усмехнулся. Нашли, где миловаться. Да и баба у него уродливая. На ведьму похожа. Дешевая шлюха обслуживает пассажира прямо в такси. Мерзость. Может, послать к чёрту эту грязную парочку?

К виску в то же мгновение прижалось дуло пистолета.

– Высадишь – убью. Понял?

– Не стреляй! Я всё сделаю. Деньги? Есть деньги! Отдам!..

– Заткнись уже и езжай! Мне твои деньги не нужны, – Эдгар в бешенстве сдерживал порыв свернуть шею водителю. – Прибавь газу, Смерд гнилой!

Мария с ужасом смотрела на сползающий по ткани сорочки медальон к её лицу. Кольцо собирателя душ! Это точно оно! Ошибки быть не может!

Ведьма сглотнула и медленно посмотрела на исхудавшее лицо доктора. Как? Почему именно он? Кто он вообще такой?! Это легендарное кольцо носил некогда нефилим с крыльями, потомок ангелов. А это просто человек. Больной, слабый, умирающий мучительной смертью от неизлечимой хвори. Ну не может простой аутсайдер иметь столь огромную силу, чтобы кольцо собирателя подчинялось ему и оберегало от опасностей!

Через час машина остановилась в лесу.

– Дальше нам придётся сменить транспорт, иначе эмиссар найдёт нас.

Эдгар помог напуганной до смерти женщине покинуть салон.

Небрежно отсчитав марки, он заплатил водителю и взял ведьму за руку. Он усмехался, чувствуя приближение друга. Реакция ведьмы будет предсказуема, и она будет отчаянно вырываться, охваченная животным ужасом, чтобы спастись. Хе-хе. Эдгар едва сдерживал смех, забавляясь предвкушением, наблюдая, как привезшая их в лес машина скоро исчезает на пыльной дороге. Этот водитель по возвращению в город, бросится к первому контрольному комиссару с паническим рассказом о бандите из какой-нибудь капиталистической страны, которого нужно немедленно схватить и допросить. Ну-ну, удачи.

– Где мы? – Мария жалась к его боку, когда он повёл её в заросли кустарников, чтобы вывести на небольшую поляну. Над ней в небе уже полыхало марево. Оно бесшумно снижалось и, внезапно вспыхнуло ярким светом, чтобы обрести плотность и неописуемую красоту сине-зеленого муарового интанта – войорского сплава металлов.

– Это мохваны! – Мария завизжала и попыталась укусить его за руку, чтобы высвободиться из его стального хвата.

– Успокойся, – Эдгар встряхнул её. – Это мой старинный друг. Он единственный, кто может спрятать тебя от эмиссаров Ферзей. Если хочешь жить, доверься мне. Он не причинит тебе вреда.

Женщина плакала, умоляюще смотрела в чёрные глаза опасного и вероломного аутсайдера.

– Не отдавай меня им! Пожалуйста! Отпусти меня! – Она истошно кричала, понимая, что если перед ней истинный собиратель душ, и он посчитал её виновной в каком-нибудь серьёзном проступке, то избежать казни не получится – бог возмездия не милосерден и не умеет прощать, – так гласят легенды.

– Тихо, Мария. Доверься мне. Ну, успокойся же! Тебе ничего не грозит!

Корабль бесшумно опустился, и из его нутра вышло трое очень крупных мужчин. Все трое быстро подошли и отключили камуфляж, открыв волчьи головы с янтарными глазами.

– Ты-то, что здесь делаешь? – Эдгар удивленно уставился на Императора.

Тот пожал могучим плечом и бросил любопытный взгляд на ведьму.

– Это она?

– Да.

Император повернулся к своим гвардейцам. Ему ничего не нужно было говорить вслух, так как связь между волками осуществлялась через сенсорные блок-чипы. Гвардейцы молча подхватили потерявшую от ужаса сознание женщину и унесли в корабль.

– Поговорить надо, Эдик. У меня возникли серьезные проблемы.

– Какое совпадение! – иронично воскликнул Рохау и нервно глянул на часы. – У меня осталось всего двадцать минут, чтобы отказаться от предложения Лансе и Ферзя…

– Не отказывайся, – Император смотрел поверх головы собеседника на кустарники. – Тебя скорее убьют, если откажешься. Такая резня начнётся, какая тебе и в самых кошмарных снах не виделась, поверь и прими их предложение.

– Что тебе известно? – Эдгар напрягся, вглядываясь в непроницаемые золотистые глаза.

Волк облизнулся, и их взгляды встретились.

– Послушай, я знаю тебя ещё до того, как ты пошёл к алхимику. Или ты думаешь, что сам, по своей воле это сделал? Нет, Эдгар. Вспомни, как часто тебе снился он, как он звал тебя. Твой ангел не оставлял тебя никогда.

Рохау подозрительно сощурился и прошептал:

– Что это значит, Ахн-бис? Откуда тебе известно об ангеле?

– Ты только думаешь, что простой игрок. Но это не так. Ты другой, не такой, как остальные игроки. Ты всё забыл. Вот почему тебе никто из Совета Игроков не верит. Они не понимают твоей Игры, твоих мыслей, намерений. Никто в Совете не верит в то, что игрок может любить людей и заботиться о них. На данный момент мне известно, что ты работаешь под прикрытием. Ты волхв из России. И стал ты им два воплощения назад. В то время главой гильдии волхвов был другой человек, не Дмитрий. Он тебя убедил и обещал поддержку. Он не предал тебя. Он просто, умер, так и не дождавшись твоего возвращения. Странно, что и этого ты не помнишь. Твоя задача изначально была внедриться в святая святых Европейского Совета Игроков – лабораторию по созданию директив Игры. Ты справился только отчасти. Вся эта возня со шпионажем казалась правильной членам гильдии, но Лансе давно известно о тебе всё, и даже больше. Поэтому, тебе лучше продолжать делать вид, что ничего не знаешь о своём задании. Спустя всего несколько лет после твоей вербовки в рядах гильдии, эмиссары жуков выследили тебя и стёрли память, чтобы использовать твои машины, которые ты сконструировал для создания населения планеты Фердмах. Остальную память ты растерял во время охоты Лансе на тебя, когда он раз за разом пытался заключить тебя в ловушку и убить твою суть. Он снова попытается тебя убить, Эдик. Игроки Совета преобразовали твои машины, и, вот уже столетия делают из людей киборгов-мохванов для армии Фердмах. Более того, Мать жуков не сообщила Лансе о том, кто ты на самом деле, по этой причине её убили, расценив её молчание как предательство и попытку выгородить тебя. Лансе не простил ей предательства и молчания о тебе. О том, что ты секретный агент волхвов не знает никто кроме меня, главы Дмитрия и Лансе. Ты нужен всем – нам, гильдии и Лансе. Мать Фердмах убита во время побега Сахме, когда попыталась пойти против своих Ферзей и остановить войну на Войоре. Жуками и мохванами теперь управляют их Би-Ферзи. Раньше киборгов собирали вручную работники Лансе…