Только невинные
И как тебе это, Имо? Не уверена, что имел в виду Саймон… возможно, он хотел намекнуть, что у меня маловато мозгов, но все же я так не думаю.
Может быть, это было рискованное решение, но в конце концов я договорилась с Хьюго о встрече. Я откладывала звонок так долго, как только могла, но все равно была не в состоянии думать о чем-то еще.
Мне хотелось выглядеть безупречно – по-деловому, но в то же время привлекательно, – и поэтому я выложила кругленькую сумму за костюм от Донны Каран и роскошные серые замшевые сапоги. Я решила оставить волосы распущенными, они немного вьются от природы. И чувствовала я себя великолепно.
Таксист целую вечность бубнил что-то об «Арсенале» и «Манчестер Юнайтед», о матче в какой-то там лиге, а я вежливо изображала интерес – ну, как это обычно делается. Но на самом деле больше всего мне хотелось закончить разговор и сосредоточиться на том, что ожидало меня впереди. Мы повернули на Эджертон-Кресент. Что за чудесная улица! Мне ужасно понравились эти красивые белые дома; они казались такими чистыми и ухоженными, как будто отмытыми, даже в серый февральский день.
Конечно, я волновалась. Когда я бежала по подъездной дорожке к дому – накрапывал дождь, – в животе у меня словно порхали бабочки. Но при виде женщины, которая открыла мне дверь, я тут же почувствовала себя деревенской замарашкой – и это несмотря на мой прекрасный новый костюм. В ней чувствовался настоящий класс; такое достигается только долгими годами практики и только если покупать одежду в правильных магазинах. На ней определенно была Шанель, и я подумала, что совершенно не дотягиваю до такого уровня. Но все равно, поджимать хвост и убегать я не собиралась, поэтому протянула руку и улыбнулась самой ослепительной из своих улыбок:
– Здравствуйте, я Лора Кеннеди. У меня назначена встреча с сэром Хьюго Флетчером.
Ее ладонь оказалась на удивление вялой. Я никогда не знаю, как поступить, когда кто-то просто роняет свою руку в твою? Что я должна делать? Уверенно сжать ее, как следует потрясти или ответить тем же – безжизненно повесить свою руку? Я выбрала компромиссный вариант – легкое пожатие в надежде, что это именно то, что нужно. Меня явно оценили и, кажется, нашли недостаточно хорошей. Она, конечно, не смерила меня уничижительным взглядом, но ее лицо было таким высокомерным и слегка презрительным, что я все поняла.
– Доброе утро, мисс Кеннеди. Я Джессика Армстронг, личный помощник сэра Хьюго. Он вас ожидает. Пожалуйста, входите.
Она проводила меня в офис Хьюго. Когда я вошла, он встал из-за стола, чтобы поприветствовать меня. В таких офисах мне бывать еще не приходилось. Там были темнозеленые стены, увешанные классическими картинами, и мебель из ореха, явно антикварная. Письменный стол был огромным, и на нем не валялось ни единого постороннего листочка; только стопка промокательной бумаги, совершенно чистой, без закорючек или глупых рисунков (что говорит об удивительном самообладании владельца!!), и серебряный чернильный «Монблан», лежащий строго параллельно. Да, еще на столе лежал огромный ежедневник, переплетенный в кожу; текущий год был вытеснен золотом. Слава богу, что я не пригласила его в свой офис. Мой является полной противоположностью этому – во всем.
Хьюго обошел стол.
– Добро пожаловать, Лора. Надеюсь, вы не против, что я называю вас просто по имени?
Я удивилась так, что даже не сразу нашлась с ответом.
А как еще он мог бы меня называть?
– Я рада, что мы с вами наконец встретились. Конечно, называйте меня Лора, мне будет очень приятно. Но должна признаться, я понятия не имею, как мне называть вас!
«Господи, до чего глупо! Ну почему этот мужчина заставляет меня так нервничать?» – подумала я.
Он ласково улыбнулся:
– Надеюсь, мы с вами станем хорошими друзьями, Лора, поэтому называйте меня Хьюго. Садитесь, пожалуйста. Джессика сейчас принесет кофе, и у нас с вами будет час на то, чтобы обсудить все деловые вопросы. А потом я с огромным удовольствием отвезу вас пообедать.
Хьюго рассказал мне о своей благотворительности – знаешь, он говорил об этом с таким чувством! Было безумно приятно просто сидеть и слушать. Оказывается, он унаследовал «довольно приличное состояние» от своего отца, большей частью в виде недвижимости. Сейчас ею управляет его компания в Кэнэри-Уорф. Но Хьюго предпочитает все время, какое только возможно, отдавать своему благотворительному фонду. Они помогают молодым женщинам, которых жизнь вынудила заняться проституцией. Ну разве это не настоящее доброе дело? Я спросила, почему он выбрал именно такой вид деятельности, и он рассказал мне совершенно потрясающую историю. Я даже попросила разрешения записать ее на диктофон и потом использовать в документальном фильме. Он дал согласие на диктофон, но сказал, что не уверен насчет фильма. Как бы там ни было, вот что он мне рассказал:
– Несколько лет назад выяснились довольно конфузные подробности семейной истории. Наше состояние, разумеется, передавалось по наследству, но, как оказалось, мы обязаны им торговле рабами в девятнадцатом веке. Мой прапрадед не проникся Актом о запрете работорговли и продолжал заниматься этим в различных частях Британской империи вплоть до середины века. Полученные таким незаконным образом деньги он вкладывал в недвижимость. О моем прадеде, то есть его сыне, тоже ходили разные слухи – якобы он неплохо нажился на проституции. Но мы так и не смогли разузнать ничего конкретного. В те времена считалось, что работающие девушки принадлежат к низшему сословию, а про прадеда говорили, что он открыл пару клубов для своих богатых друзей с «чистыми» девушками. У меня нет доказательств, но, учитывая, что тогда в Лондоне на двенадцать взрослых мужчин приходилась одна проститутка, я бы не удивился. И вот этот факт, кстати, действительно мог бы послужить отличной темой для документального фильма.
– И поэтому вы решили помогать проституткам? – спросила я.
– Ну, рабам я помочь уже вряд ли смогу. Эта история стала известна еще при жизни моего отца, так что идея возникла в первую очередь у него, а я ее развил. Я назвал этот фонд «Аллиум».
Я обожаю аллиумы! Хьюго сказал, что они принадлежат к семейству луковых. Ты это знала?
– Мне нравится эта аналогия, – сказал он. – Из довольно непривлекательной, неприятно пахнущей луковицы, посаженной в землю, вырастает сильный, прямой стебель, а на нем распускается чудесный сложный цветок. И еще мне нравится думать, что здесь есть некая параллель с прошлым этих девушек – то, что находится под землей и не видно глазу, малосимпатично, но при должном уходе оно раскроет свой потенциал, и мы получим восхитительные результаты.
Из всего, что он сказал, я не могла не сделать вывод: он не просто сногсшибательный мужчина, но еще и чувствительный, сострадательный человек. И еще мне показалось, что я не должна была с ним встречаться. Это было… очень опасно.
Через какое-то время мы отправились в ресторан, и он оказался именно таким, каким я себе и представляла: роскошное место, словно созданное для уединения, со сдержанным и неброским декором в серовато-бежевых тонах. Нас проводили к нашему столику, Хьюго жестом остановил официанта и сам отодвинул для меня стул. Потом удостоверился, что мне удобно, и только после этого сел сам. Официант принес меню, но Хьюго махнул ему рукой.
– Скажите мне, что вам нравится, Лора? Какую еду вы любите больше всего и какое вино ваше самое любимое?
Никто прежде не спрашивал меня об этом, и я даже не знала, с чего начать.
– Ну хорошо. Тогда скажите мне, что вам не нравится.
Мне мало что не нравится, ты знаешь, поэтому список был очень коротким. Но пока говорила, я чувствовала, что ему действительно интересно. И тогда я постаралась припомнить, какие из блюд, что мне приходилось пробовать, понравились мне больше всего. Время от времени он мне что-то подсказывал, а минут через десять снова подозвал официанта и сделал заказ, так и не заглянув в меню. Это было впечатляюще! Он сразил меня наповал.
– Я очень рад, что вы позволили мне заказать за вас, Лора. Я считаю, что это большая честь – позаботиться о даме, тем более такой прекрасной, как вы. Мне кажется, в наши дни все меньше и меньше женщин готовы передать в руки мужчины контроль над ситуацией.
Честно говоря, я тут же представила себе, как он берет в свои руки контроль над ситуацией… весьма ярко и в деталях. Но тут он произнес два ужасных слова, и меня словно окатили холодной водой.
– Моя жена – а я уверен, вы в курсе, что я женат, – любую мою попытку повлиять на ее решения воспринимает как личное оскорбление. Она ни за что не согласится с моим мнением из принципа. И чтобы сделать назло мне. – Он чуть заметно улыбнулся.
Потом он открыл мне свой секрет – и именно по этой причине я не могу никому ничего рассказать, даже тебе. Он собирается развестись. Но не хочет, чтобы подробности процесса стали достоянием общественности. У него есть маленькая дочка, Алекса, и он ее обожает. Жена согласилась на совместную опеку, и он уже не живет в их общем доме. Его мать недавно умерла, поэтому он переехал в дом своей семьи.
Я не знала, следует ли мне выразить соболезнования в связи со смертью его матери или сожаления по поводу неудавшегося брака. Но я изо всех сил попыталась скрыть свое волнение. Однако от того, что он сказал дальше, у меня буквально закружилась голова.
– Я рассказываю вам все это, Лора, потому, что, хотя мы с вами совсем недавно познакомились, меня очень влечет к вам. На церемонии награждения вы показались мне ослепительной, а сегодня выглядите просто потрясающе. Мне очень нравятся ваши волосы.
Я посмотрела в его глаза (темно-синие, как я и думала), и мне показалось, что у меня в крови забурлили пузырьки, как от шампанского. Я ничего не ответила. Конечно, я выключила диктофон, как только мы закончили обсуждать благотворительный фонд и дела Хьюго, но помню каждое его слово. По крайней мере, те, которые касались «нас». Они как будто запечатались мне в память!
– Я бы хотел продолжать видеться с вами, Лора, если вы позволите. Наши встречи не должны быть публичными, и какое-то время нам с вами придется держать их в тайне. Пока все более или менее не утрясется. Но обещаю вам, Лора, я буду относиться к вам с величайшим уважением и почтением.
Ну вот… поэтому я не могу послать тебе это письмо, Имо. Может быть, ты так никогда его и не прочитаешь. Все зависит от того, как будут развиваться события. Но хочу тебе сказать – первый раз в жизни я была бы рада пригласить мужчину к себе домой после первого же свидания!
С любовью, как всегда,
Лора.Имоджен дочитала письмо Лоры до конца.
Конечно, все это было ей уже известно. Она знала, как и где Лора познакомилась со своим мужем, и помнила, что она была совершенно без ума от Хьюго. Но это было очень давно, и с тех пор произошло так много всего… поэтому она была рада, что Лора начала с самого первого письма. Это позволяло увидеть все дальнейшие события в перспективе.
На какое-то мгновение Имоджен засомневалась, хочет ли она прочитать и остальное. Сейчас она предпочла бы просто посидеть и подумать. О прошлом, о Лоре, об Уилле, но больше всего о Хьюго.
Глава 7
Никто не сомневался, что тело, находящееся в морге, действительно принадлежит Хьюго Флетчеру, но тем не менее нужно было выполнить формальности. Лора сделала то, что от нее требовалось, тихо и без каких-либо эмоций. Получив подтверждение тому, что было известно и так, Том предложил ей вернуться вместе с ним в штабквартиру. Ему показалось, что было бы как-то бессердечно отправить Лору обратно в Оксфордшир, не предложив ей даже чаю или кофе.
Он проводил Лору в свой кабинет – по размерам помещение напоминало скорее коробку из-под обуви, – усадил ее за более или менее опрятный письменный стол и сел напротив. В дверь осторожно постучали.
– А вот и чай. Боюсь, что он, в общем, так себе, но все же это жидкость, и она горячая. Нам еще нужно задать вам несколько вопросов, но я думаю, вы захотите посидеть в тишине и собраться с мыслями, поэтому пока оставлю вас. Сержант Робинсон – вы познакомились с ней вчера вечером – зайдет сюда, чтобы с вами побеседовать. Через некоторое время. Еще я должен буду поговорить с вами более детально, но это позже. Вас отвезут домой, в Оксфордшир, а мы прибудем потом, если вы не возражаете.
– Не могли бы вы задать мне эти вопросы сейчас? – тихо спросила Лора. – Я бы хотела закончить с этим как можно скорее.
– К сожалению, у меня есть некое дело, назначенное на восемь, и я буду пару часов занят.
Лора прямо посмотрела на него, и Том удивился твердости ее взгляда. Хотя сегодня на ней были очки, он видел, что ее глаза больше не были красными от слез. Говорила она по-прежнему тихо, но в ней чувствовалась некая решимость, которой вчера не было.
– Инспектор, насколько я понимаю, у вас есть еще пятнадцать минут до того, как вы уйдете – видимо, вы будете присутствовать при вскрытии тела моего мужа. Вы считаете, нам стоит тратить время и еще раз пережевывать то, что вы и так знаете? Вчера я была в шоке и не могла как следует отвечать на вопросы, но я хочу помочь вам всем, чем могу.
– Вы уверены, что не хотите немного отдохнуть, леди Флетчер?
– Нет, спасибо. Я бы действительно хотела быстрее со всем закончить. И если не возражаете, предпочла, чтобы вы называли меня Лора. Мне никогда не хотелось, чтобы в обращении ко мне люди использовали титул. Теперь Хьюго больше нет, и я бы хотела избавиться от этого официоза. Не так уж давно все называли меня просто Лора – начиная молочником и заканчивая моими клиентами. А теперь, кажется, это самая трудная вещь на свете – убедить кого-то звать меня по имени.
Том несколько удивился, но решил все же дать Лоре немного времени – независимо от того, нужно ей это или нет. Почему сегодня она совсем другая? – подумал он. Единственная причина, которая приходила ему на ум, – это то, что она хочет развязаться с расследованием и полностью отдаться скорби.
– Хорошо, значит, Лора. Пожалуйста, называйте меня Том. Я пойду найду сержанта Робинсон – Бекки, – и те десять – пятнадцать минут, что у нас остались, мы посвятим вопросам и ответам. Прошу меня извинить, я вернусь через минуту.
Он вышел, оставив Лору одну с ее чашкой чая. Нужно было обсудить с Бекки тактику допроса, но главное – предупредить о перемене в настроении Лоры.
Однако к тому времени, как они снова вернулись в кабинет, Лора, казалось, обрела прежнее состояние духа. Она замерла на стуле, глядя в никуда, и ее мысли явно были за много миль отсюда. Том обошел стол и сел на свое место; Бекки подвинула стул и устроилась сбоку. Лора обернулась и чуть не вздрогнула, как будто удивилась, что в комнате есть кто-то еще. Том заметил, что она как бы внутренне подобралась, выпрямила спину и расправила плечи.
– Итак, Лора. Я хочу вкратце подвести итог тому, что мы имеем в настоящий момент. Пожалуйста, не стесняйтесь меня прерывать и спрашивать обо всем, что вам непонятно. Когда мы будем в Оксфордшире, нам понадобится просмотреть вещи сэра Хьюго, возможно, мы найдем что-нибудь, что поможет нам определить мотив убийства.
– Хорошо. Пожалуйста, когда вы говорите о моем покойном муже, называйте его просто Хьюго. Хотя ему бы это точно не понравилось. Титулы – это что-то вроде их семейного помешательства. Но ведь его с нами нет, и он ничего не узнает.
Если вчера Том решил, что Лору Флетчер непросто разгадать, то сегодня она была сплошной загадкой. Она словно построила стену вокруг своего горя, и как только в этой стене появлялась малейшая трещина, она тут же ее заделывала. Теперь, чтобы укрепить свои силы, она пыталась подогреть в себе неприязнь к умершему супругу. Том знал, что гнев и обида на умершего являются естественной реакцией на ранних стадиях и помогают человеку справиться с горем. Поэтому он охотно отбросил все формальности – лишь бы Лора чувствовала себя более комфортно.
– Нам известно, что Берил Стаббс обнаружила вашего мужа – Хьюго – около 12.45. Это приблизительное время; она была в шоке, разволновалась, растерялась и позвонила в полицию только примерно в 1.45. Местная полиция прибыла на место около двух часов. По нашим оценкам, смерть наступила между 11.30 и 12.00. Миссис Стаббс вошла в дом меньше чем через час после того, как скончался ваш муж. Если бы она не пропустила первый автобус из-за ссоры со своим супругом, весьма вероятно, что она попала бы как раз на момент совершения убийства.
Том слегка улыбнулся, чтобы немного разрядить обстановку.
– Берил нравится винить мужа всегда и во всем, но в данном случае он, возможно, спас ее жизнь.
Лора сильно побледнела. Без сомнения, ей было тяжело слышать все эти подробности, и в возведенной ею стене появилась брешь.
– Не хотите еще чаю, Лора? – участливо спросил Том.
– Нет, все нормально. Прошу вас, продолжайте.
– Хорошо. У нас есть свидетель, сосед, который видел, как кое-кто выходил из дома. – Том сделал паузу. Нелегко сообщать жене подобную вещь. – Мне очень жаль, наверное, вам будет неприятно узнать, но это была женщина. С длинными рыжими волосами, в черной кожаной юбке, с большой сумкой на плече. У вас есть какие-нибудь предположения, кто бы это мог быть?
Он снова замолчал и посмотрел на Лору. Она чуть откинула голову, глядя в потолок и прикусив верхнюю губу, чтобы та не дрожала. Однако ему еще предстояло сообщить ей самое неприятное.
– Опять же мне очень жаль, но у нас есть основания полагать, что мотивы убийства носили сексуальный характер, поэтому нам так важно узнать, кто была та женщина. Я понимаю, что вам нелегко, но любые ваши предположения были бы для нас очень и очень ценны.
– Вы знаете о благотворительной деятельности моего мужа. Ему приходилось иметь дело с множеством женщин. Возможно, это была одна из них. По описанию я никого не узнаю. Извините, в этом я вам помочь не могу.
Она так и не нашла в себе сил встретиться с ним взглядом. Вместо этого Лора опустила голову и уставилась на лежавшие на столе бумаги. Неизвестно, что хуже, подумал Том. Знать наверняка, кто это мог быть, и не удивиться или ничего не знать, понятия не иметь, что в жизни мужа были другие женщины – или одна женщина, и получить тяжелый удар?
Лора первая нарушила неловкое молчание:
– Вы уже узнали, от чего он умер?
– Пока мы не уверены, но будем знать точно немного позже. Разумеется, я буду держать вас в курсе.
Том помолчал, пытаясь поаккуратнее сформулировать следующий вопрос:
– Ваша гостья… та, что приехала к вам вчера вечером… это ведь ваша невестка, так?
– Бывшая невестка, если точнее. Она была женой моего брата, но они уже давно развелись.
Том кивнул:
– Кажется, вы очень удивились и рассердились, когда она появилась.
Сейчас было не время для закрытых вопросов; Том хотел услышать не односложный, а развернутый ответ. Лора тоже помедлила, подбирая слова.
– Мы с Имоджен были лучшими подругами в течение многих лет. Но мы поссорились, когда они развелись с моим братом. С тех пор она ни разу не была в Эшберипарк. Поэтому, конечно, меньше всего на свете я ожидала, что она приедет. Она живет в Канаде, и я никак не думала, что она вдруг соберется ко мне. Так что я просто очень удивилась, не больше.
Том знал, что Лора не просто удивилась, и ее объяснение его нисколько не удовлетворило. Он собирался снова вернуться к этому вопросу, но не сейчас. Сейчас нужно было разобраться с другими вещами.
– Раньше вы упоминали о благотворительной деятельности своего мужа. Все, что вы сможете нам сообщить об этом аспекте его жизни, в частности о его фонде, будет для нас неоценимой помощью. Нам удалось связаться с некоторыми из его служащих из офиса на Эджертон-Кресент.
Мы поговорили с Рози Диксон и Джессикой Армстронг, а один из наших коллег встретился с неким Брайаном Смедли. Как я понимаю, он является финансовым директором компании по управлению недвижимостью. Я знаю, что офис компании расположен в Восточном Лондоне, но Брайан, как я понял, пару раз в неделю приезжал на Эджертон-Кресент, чтобы встретиться с Хьюго. Конечно, мы еще опросим их всех, и подробно, но нам бы действительно помогло, если бы вы рассказали о благотворительности вашего мужа со своей точки зрения.
– Боюсь, я имела мало отношения к его работе. Когда мы только поженились, я попыталась предложить Хьюго свою помощь, но он считал, что мне лучше не работать и вести дом. Поэтому я обладаю только самым общим представлением о его делах.
– Жаль, что вы не были задействованы больше, – посочувствовал Том. – Уверен, вы были бы весьма ценным кадром.
– Я тоже так думала, но все сложилось другим образом. Что поделать.
– В таком случае поделитесь с нами этими общими представлениями.
– Фонд был основан еще отцом Хьюго, много лет назад, в Оксфордшире. Изначально его цель заключалась в том, чтобы помогать юным девушкам, которые в результате жестокого обращения в семье были вынуждены бежать из дома и оказывались на панели. Они считали, что проституция – это единственный способ выжить. Фонд занимался девушками, которые формально были достаточно взрослыми, чтобы покинуть дом с разрешения родителей… хотя у большинства никакого разрешения, конечно, не было. Каждый случай расследовался. Если девушка действительно не могла вернуться к родителям, фонд добивался у них специального разрешения на то, чтобы она жила отдельно. Я не знаю, как они это делали, угрозами или убеждениями… должно быть, с такими родителями было нелегко договориться. Затем фонд подыскивал девушкам другую семью, где они могли бы жить, а также работу – помощницы по хозяйству, горничной, официантки. Таким образом девушки получали возможность встать на ноги. Семьям, которые их принимали, оказывали финансовое содействие. Потом девушкам тоже много помогали, в том числе поддерживали морально, чтобы они не вернулись к прежней жизни.
Но за последние несколько лет сфера деятельности фонда значительно расширилась. Он очень разросся; когда Хьюго впервые рассказал мне о нем, фонд был гораздо меньше. Вы конечно же знаете о резком скачке проституции в Восточной Европе?
Том кивнул. Кое-какие факты ему уже были известны от членов команды, но услышать их в изложении Лоры было не менее интересно.
Он заметил, что когда Лора начала говорить о работе фонда, то необыкновенно оживилась, как будто судьба этих девушек была ей действительно небезразлична.
– Когда мы познакомились с Хьюго, его работа произвела на меня сильное впечатление. Помогать тем, кому не к кому было обратиться! Но по сравнению с этими тем девушкам еще повезло. Они знали язык и находились в своей родной стране. А тех девушек, которым фонд помогает сейчас, часто привозят в Англию против их воли или обманом. Им говорят, что они будут работать официантками или горничными. Иногда они думают, что получили контракт от модельного агентства, – и безумно радуются и надеются на прекрасное будущее. Потом, естественно, выясняется правда, и они понимают, что их жизнь фактически кончена. Их незаконно ввезли в страну и продали в сексуальное рабство. Цена девушки может достигать восьми тысяч фунтов, поэтому вербовщики получают хорошую прибыль. Но одна такая рабыня может заработать для купившего ее сутенера до восьмисот фунтов в день. Их заставляют заниматься сексом с двенадцатью, пятнадцатью, двадцатью мужчинами. Каждый божий день. Сбежать им практически невозможно. Теоретически они могут себя выкупить, но на самом деле собрать необходимую сумму тоже невозможно. У них отбирают все или почти все заработки. В стране они находятся чаще всего незаконно, поэтому даже если сумеют набрать денег, то как вернуться домой? Опять же если удастся сбежать, то как явиться в полицию? Они боятся за свою жизнь, их некому защитить. Кроме того, многие девушки не хотят, чтобы их отослали домой, не хотят возвращаться к жизни, от которой, как им казалось, они избавились навсегда. Они боятся мести со стороны своих соотечественников – тех людей, которые вывезли их из страны. И кроме того, знают, что им придется всю жизнь нести свой позор. Тяжелая ситуация, просто ужасная.
– В чем же заключалась помощь фонда? – спросила Бекки.
– У Хьюго была целая команда людей, которые находили таких девушек. Я думаю, что они прикидывались клиентами. Они убеждали девушек обратиться в полицию при содействии и поддержке фонда. Но это само собой предполагало высылку из страны, на родину, а как я уже сказала, многие этого не хотели. Если девушки отказывались от контакта с полицией, сотрудники фонда подыскивали им безопасное место и выкупали у сутенеров по невероятно высокой цене. Мне это, честно говоря, не очень нравилось; казалось, что единственным результатом тут будет то, что вербовщики ввезут в страну еще больше девушек. Но Хьюго утверждал, что я ничего не понимаю. Что мне не стоит думать об этом аспекте… в общем, я действительно не знаю. Все же есть связь между предложением и спросом. Но выкупленным девушкам предоставлялось жилье в семьях, как и тем, с которых началась деятельность фонда «Аллиум».