Первая леди

13

К нашему удивлению, безрассудное заявление Рика Стивенса несколько снизило общую напряжённость в мире. По крайней мере, лидеры большинства азиатских стран в своих обращениях поддержали Соединённые Штаты. А кое-кто заодно ополчился на Ватикан, припомнив тому все грехи многовековой истории. Чуть менее сдержанно повели себя африканские государства, особенно те, где главенствовала католическая религия. Но даже они не осмелились отрицать тот факт, что версия Папы подразумевает слишком много допущений. Европа со свойственной ей высокомерностью вообще абстрагировалась от этой темы. И только Центральная и Южная Америки в мгновенье ока погрузились в хаос. Особенно жарко было на границе США и Мексики. Там произошло несколько вооружённых конфликтов, прогремели взрывы и появились первые пострадавшие. Так война, ещё не дошедшая до границ Земли, с циничной издёвкой начала пожинать человечество.

В России же это было самое обыкновенное воскресенье. Сбежавшие из городов люди отдыхали от трудовых будней, и даже известие о приближающемся конце света вряд ли заставило бы их прервать свои заслуженные выходные. Тем не менее, я не рискнула пустить дело на самотёк и, связавшись с премьер-министром, поручила ему прокомментировать выступление Папы. Кирилл Степанович внимательно изучил предложенный для обращения текст, заметно нахмурился, но не задал ни одного вопроса. Он, знавший меня без малого пятнадцать лет, прекрасно понял: всё, что сообщил миру Иннокентий XIV, так же верно, как и тот факт, что Земля вращается вокруг Солнца. Впрочем, Россия не собиралась скрещивать шпаги с Ватиканом – для многомиллионной православной страны это стало бы неоспоримым проявлением трусости. Речь премьера носила исключительно профилактический характер и имела одну-единственную задачу: убедить всех, что что бы ни произошло на Марсе, мы не выпустим ситуацию из-под контроля.

Выслушав трёхминутный монолог Кирилла Степановича, Юрий Сергеевич подверг его жёсткой критике:

– Юля, ты начинаешь заигрывать с толпой, а это чревато непрогнозируемыми последствиями.

– И что мне делать? Принимать огонь на себя? Или молчать по примеру китайского председателя?

– Пойти проветриться, – неожиданно предложил министр. – А заодно собраться с мыслями и приготовиться к завтрашним потрясениям. Мне не хотелось бы настраивать тебя на мрачный лад, но сегодняшний вечер – твоя единственная возможность попрощаться с прошлым.

Острая боль резанула меня в область сердца, и в ту же секунду я выпала в другую реальность. Здесь не было сводок с марсианских баз, пришельцев из космоса и выступлений иностранных политиков. В этом хрупком и доживавшем последние мгновенья мире словно сплелись все мои представления о счастье. Я с благодарностью посмотрела на Юрия Сергеевича и зачарованная медленно поднялась с кресла.

– Ты действительно позволишь мне уйти? – моя совесть попыталась сопротивляться чувствам. – А если опять какой-нибудь форс-мажор? Уверен, что справитесь без помощи президента?

– Иди, – министр ловко подтолкнул меня в спину, да так настойчиво, что мои ноги сами зашагали к двери. – И не волнуйся. Россия в надёжных руках. Тем более, ты постоянно будешь на связи.

Уже в коридоре меня догнала Кира, и из здания управления мы вышли вдвоём: мать и дочь, мечтавшие провести воскресенье вместе. Мне было немного обидно, что я не сдержала данное ей обещание и вместо целого дня на пляже смогла предложить лишь короткую прогулку в парке. Но она даже не стала шутить по этому поводу, а предпочла задрать голову вверх и с лёгкой тоской посмотрела на покрасневшее на небе солнце.

– У нас два часа, – сообщила я, взяв её за руку. – Немного, но хватит, чтобы окунуться в детство.

Дочь улыбнулась и, оценив мой растрёпанный вид, не поленилась огорошить меня вопросом:

– А ты не боишься, что на тебя обратят внимание? Президент страны, разгуливающий без охраны!

– Не сегодня, – я по привычке тряхнула головой и машинально достала очки из сумочки. – Возможно, это наш последний шанс вот так пройтись по воскресному мегаполису.

– Всё-таки война? – тихо спросила Кира и как бы случайно надавила мне на запястье.

– Всё-таки война, – я испугалась собственного голоса – настолько буднично прозвучало моё утверждение.

– И кто наш враг? – она не унималась ни на секунду. – США, Китай или инопланетные захватчики? Знаешь… Я тут поговорила с Жанной. По её мнению, у человечества мало шансов на спасение.

– Вот пусть она и отвечает на твои вопросы. Ей же приснилось, как бомбят Нью-Йорк. А я… Я могу сказать только одно – в этой войне у нас не будет союзников.

Мы медленно пересекли реку по мосту, рассматривая проплывавшие внизу кораблики. Как мне хотелось очутиться на палубе одного из них – молодой, весёлой и ничего не знающей о пришельцах! Но, увы, в моей голове витали мысли о грядущей катастрофе, а рядом со мной терзалась сомнениями Кира.

– Если будет война, прощай новозеландская стажировка? – дочь вдруг остановилась и замерла как статуя.

– К сожалению, да, – я сочувственно обняла её за плечи. – Впрочем, не думаю, что это станет самой большой потерей.

– Ты просто не понимаешь, насколько важно для меня побывать в Окленде! Любой, кто имеет в России отношение к биомеханике, провёл там как минимум один семестр!

– И что ты предлагаешь мне сделать? Попросить у пришельцев несколько лет отсрочки?

– Не смешно, – сухо отрубила Кира. – Я просто хочу, чтобы ты уважала мои интересы. И не только те, которые имеют рациональное объяснение.

Проходившая мимо пара замедлилась и недвусмысленно покосилась в нашу сторону. Я поймала на себе взгляд мужчины – немного растерянный, но выражавший больше, чем удивление. Вне всяких сомнений, он догадался, что перед ними не безумная карьеристка, пришедшая в парк после аврального рабочего воскресенья. Однако незнакомец не стал усугублять ситуацию и даже ускорился, потянув за собой свою спутницу. А я, не сдержавшись, обернулась и проводила их совершенно неуместной улыбкой. И вовсе не потому, что они опознали президента. Просто впервые за последние годы на меня посмотрели как на женщину.

– Мама! – дочь прервала полёт моей фантазии, с особым рвением устремившись вниз по лестнице. – Если и дальше ты будешь так пялиться на людей, через минуту мы соберём толпу любопытствующих.

– Прости, – я разом извинилась за всё, что натворила за сегодняшний день, и неожиданно почувствовала облегчение. – Хочешь мороженого?

– Хочу, – её глаза заблестели от восторга.

Мы подошли к ярко-зелёному киоску-автомату, и я со щемящей ностальгией в душе вспомнила времена, когда здесь работали обычные продавцы, а за товар приходилось расплачиваться деньгами. Передо мной сразу возник образ Элеоноры Михайловны, небрежно протягивающей пятисотрублёвую купюру темноволосой девушке в сдвинутой набок кепке. Казалось, это было вчера, и стоит просто зажмуриться и открыть глаза, чтобы усилием всёпреодолевающей мысли снова вернуться в упоительное царство детства. Но… Я моргнула ровно одиннадцать раз, а киоск так и не превратился в девушку.

– Два шоколадных пломбира, – мне стало неловко за собственную сентиментальность, пусть и проявленную в присутствии одной лишь дочери.

Автомат без раздумий выдал нам мороженое, и, взяв его в руки, мы неспешно побрели по набережной.

– Такая вкуснятина и всего за два рубля, – несмотря на проблемы Кира буквально сияла от удовольствия.

– Вообще-то бесплатно, – виновато призналась я. – С президента не списывают за покупки в городских автоматах.

– То есть, ты угостила меня за счёт бюджета?

– Да. И, пожалуйста, оставь в покое мораль. В целом и в частности я поступила по закону.

Не знаю, что именно доставляло дочери дискомфорт, когда в разговоре всплывала тема денег. Она и сама не могла описать природу своего протеста, всякий раз обращаясь к абстрактным высшим материям. Но тогда её прорвало в самый неожиданный момент – из-за мелочи, несопоставимой с происходившими вокруг событиями.

– Мама, мир на краю глобальной катастрофы, а тебе жалко списать четыре рубля со счёта?! Причём тут закон и непонятная никому мораль… Мы говорим об элементарных основах поведения!

Я замерла с поднесённым ко рту стаканчиком, обескураженная этим спонтанным проявлением эмоций.

– Да-да, и не смотри на меня как на сумасшедшую. Любой твой поступок слишком важен для человечества!

– Считаешь, я подвергаю мир опасности из-за того, что угостила тебя бесплатным мороженым? Прости, но это очень похоже на бред даже с позиции христианской веры.

– Вера тут ни при чём, – Кира умерила свой пыл и повернула к ближайшей свободной лавочке. – Вопрос в твоём выборе. Как ты поступишь тогда, когда на кону будет стоять судьба всего человечества?

Мы сели на некотором расстоянии друг от друга, и секунд тридцать мой мозг лихорадочно обдумывал услышанное. Разумеется, мне хотелось найти себе убедительное оправдание, но я понимала – она ждёт совершенно другого ответа. Не объяснений случившемуся минуту назад, а вариантов для ещё ненаступивших событий. В конце концов я не придумала ничего лучшего, кроме как честно вывалить на неё свои сомнения.

– Знаешь, ты задаёшь слишком неудобные вопросы. А вдруг мне вообще не предоставят права выбора?

– Так не бывает, – моментально парировала Кира. – У президента слишком много полномочий, чтобы бездействовать, стоя у края пропасти.

– Но я не чувствую в себе того компаса, который нужен для принятия таких решений!

– В этом-то и проблема, – неуловимым движением она стащила с меня очки, и мы как две львицы уставились друг на друга.

После случившегося у меня оставалось мало шансов избежать разоблачения, но дочь не заботили проблемы моего инкогнито.

– Мама, – в её глазах читалась такая решительность, что я предпочла не вступать в словесную перепалку. – Пожалуйста, пообещай мне одну вещь: когда придёт время, ты сделаешь собственный выбор. Только не тот, который подскажет кто-то из окружения, а тот, что родится по велению твоего сердца.

– Но…

– Обещай! – её лицо исказилось от напряжения. – Неужели так трудно поклясться хотя бы в этом?!

Любая мать, оказавшись на моём месте, без раздумий пошла бы на поводу у дочери. Но только не я. Во мне проснулась девочка Юля, с завидным упрямством отстаивающая свои позиции.

– Кира, я не смогу полагаться на голос сердца, если мой выбор будет определять судьбу цивилизации. Руководить – это прежде всего слушать других и только потом принимать рациональное решение.

– А как результат, мы едим мороженое за счёт бюджета вместо того, чтобы самим заплатить за удовольствие.

– Не понимаю, что ты хочешь этим сказать? Что я поступаю разумом, а не сердцем?

– Да, – её голос упал до шёпота. – И в этом беда практически всех политиков.

Я вздохнула, абсолютно не готовая к спору, хотя в запасе у меня был миллион аргументов. Но что они значат, когда твоему собеседнику девятнадцать лет и он убеждён, что им движет великая истина?

– Ладно, – мне было лень влезать в дебри абстрактных рассуждений, и я попыталась привязаться хоть к каким-то координатам. – Давай по порядку. Ты можешь мне объяснить, чем голос сердца предпочтительнее разумного выбора?

– Только одним, – Кира проглотила последний кусок мороженого и улыбнулась проходившему мимо парню. – Разум всегда оперирует набором данных, тогда как в сердце может быть послание Бога.

14

Вопреки не самому политкорректному предположению Рика Стивенса я никогда не считала себя атеистом. Да, у меня было немало вопросов к современным институтам религии, но где-то там, в глубинах моего подсознания, жила убеждённость в существовании единственного творца вселенной. Не обладая при этом хоть каким-нибудь теологическим образованием, я долгие годы избегала конфликтов на почве веры. А ведь мне в силу своего положения в обществе приходилось сталкиваться с представителями почти всех течений. Но даже такая многолетняя практика общения не подготовила меня к откровенному разговору с дочерью. И едва Кира упомянула Бога, мой мозг потерял всякую способность мыслить.

– Да что с тобой, мама? – недоумённо пробормотала она. – Я просто пытаюсь помочь тебе разобраться с хаосом. А заодно вношу вклад в дело защиты Земли, которую, кажется, не в состоянии спасти правительства.

– Спасибо, – короткий ответ невпопад дал мне возможность привести себя в порядок. – Я оценила и возьму твой совет на вооружение. Если, конечно, мне представится выбор.

– Представится, – многозначительно пообещала Кира. – А тебя напрягло моё упоминание о Боге?

– Вообще-то да. Мне казалось, я знаю свою дочь как облупленную, но теперь… Мы словно чужие люди.

– Так бывает. Только не думай, что кто-то пытался спрятать свою веру. Просто сегодня я проснулась совершенно другим человеком.

– Из-за сна? – наконец-то, меня пронзила догадка. – Бомбёжка Изумрудного города убила в тебе атеиста?

– В яблочко, – Кира испустила глубокий вздох облегчения, и в глазах её заблестели слёзы. – Мама, прости. Я не знала, как объяснить случившееся, чтобы в итоге не показаться сумасшедшей. Но бардак, который творится в управлении… Им не найти лекарство от неизведанного.

Я не сразу сообразила, что именно она хочет донести до меня последней фразой, и потому огорошила её не самым уместным вопросом:

– То есть, ты не в курсе, где находится Изумрудный город?

– Нет. И вообще, не думаю, что это имеет значение. Скорее всего, он просто олицетворяет зло. Которое, к счастью, поддалось Соединённым Штатам.

От её ассоциативного ряда у меня закружилась голова, и какое-то время я снова собиралась с мыслями.

– Погоди, – мой мозг медленно возвращался в реальность. – Хочешь сказать, в твоём сне Вашингтон был в роли спасителя?

– Именно так. Я знаю, что ты недолюбливаешь США, но в этой войне Рик Стивенс – хороший парень.

– А кто плохой? – я настолько увлеклась беседой, что совершенно забыла об оставшемся у меня мороженом. И в этот самый момент сорвавшаяся с края надкусанного стаканчика капля очень эффектно приземлилась мне на блузку.

– Упс, – только и смогла сказать я, глядя как бледно-кремовое пятно медленно расползается по белоснежной ткани.

– Мама, – укоризненно произнесла Кира, протягивая мне салфетку. – Я понимаю твой интерес к моему сну, но он не содержит никаких конкретных ответов.

– Тем не менее, ты сама придала ему статус вещего, а значит мы можем найти в нём крупицу истины.

Кое-как я отчистила блузку от мороженого и стала ждать хоть каких-то пояснений от дочери.

– Ну, хорошо, – сдалась она после короткой паузы. – Давай попробуем мыслить рационально. Кто вообще участвует сейчас в конфликте? И на кого готова направить свой гнев Америка?

– Мы, США, Китай и пришельцы, – первая часть вопроса не вызвала у меня ни малейших затруднений. – А что касается агрессии Вашингтона… По логике происходящего им стоило бы направить её на гостей из космоса.

– А почему не на нас или не на Китай? Земные мишени куда доступнее, чем звездолёт пришельцев.

Рассуждение Киры ввело меня в глубочайший ступор. На мгновенье я даже решила, что это какая-то шутка, цель которой – снять напряжение от сегодняшнего калейдоскопа событий. Но, заглянув в её широко открытые глаза, мне расхотелось иронизировать над услышанным.

– Выходит, Земин Чэнь был абсолютно честен со мной, когда утверждал, что не доверяет Вашингтону? А убеждённость генерала Кручинина в наличии у Китая секретного оружия – всего лишь гипотеза, не имеющая под собой основы? Инте…

– Мама, – дочь прервала меня на полуслове. – Ты опять сваливаешь всё в кучу. Сны, догадки, своё предвзятое отношение… Пойми одно – у тебя слишком мало вводных данных. И дальше ситуация будет запутываться ещё сильнее. Да, США разбомбят плохих парней. Так сделай всё, чтобы не оказаться в их компании!

Мороженое выпало из моей руки и звучно плюхнулось на светло-бежевую тротуарную плитку. Мы раздосадовано посмотрели друг на друга: одна – с упрёком утомлённой матери, другая – с обидой нашалившего ребёнка.

– По-твоему, я враг человечества? – происходившее не укладывалось у меня в голове, но я как могла сохраняла внешнюю невозмутимость.

– Нет, – без колебаний ответила Кира. – Проблема в должности, способной превратить тебя в дьявола.

– Предлагаешь сдать президентский пост и занять место среди благородных зрителей?

– Не ёрничай. Ты прекрасно понимаешь, что к чему, и не сбежишь от взятой на себя ответственности.

– Ладно, – я демонстративно подняла руки вверх. – Полагаю, эту тему можно считать закрытой?

– Да, – легко согласилась она. – Теперь моя очередь задавать вопросы.

– Я написала папе полчаса назад и настояла, чтобы он завтра же возвращался в Россию. Ты ведь хотела поговорить со мной об этом?

Похоже, мне удалось удивить дочь своим решением и тем самым избавить нас от неуместного разговора. По крайней мере, Кира сразу стала заметно спокойнее, да и вокруг нас как будто наступило затишье.

– А бабушка с дедушкой? – осторожно поинтересовалась она. – С ними ты тоже обсудишь эту тему?

– Ещё не решила. В конце концов, им не нужно возвращаться из-за границы, а у меня банально не хватит времени.

– То есть, ты не расстроишься, если они останутся в Сочи и будут там вплоть до начала военных действий?

– Абсолютно. К тому же ты знаешь моего отца. Он что угодно отдаст за эти каникулы. В его возрасте и с таким графиком работы отдых приобретает совсем другую ценность.

– Семейка психов, – беззлобно подытожила Кира. – Так может отпустишь меня в Новую Зеландию? Какая разница, где встречать апокалипсис, если все близкие заняты своими делами?

Я внимательно посмотрела в глаза дочери, но не сумела оценить серьёзность её намерений.

– Шучу, – она безошибочно уловила причину моего замешательства. – Как я могу оставить тебя без присмотра?

Мне сразу вспомнился наш недавний разговор с Жанной, в котором я попросила её позаботиться о Кире. Забавным образом всё перевернулось вверх ногами, однако на сердце стало намного легче.

– Спасибо, – я не нашла подходящих для ситуации слов и просто смахнула навернувшиеся на глаза слёзы.

Удивительно – никто из посетителей парка всё это время не обращал на нас внимания. Мы словно исчезли из пространства обычного мира, погрузившись в свою, изолированную от остальных вселенную. Но стоило только прерваться на небольшую паузу, к нам подбежала девочка лет семи и беззастенчиво обратилась ко мне с вопросом:

– Тётя, скажите, а вы правда президент России?

Кира едва не прыснула от смеха – настолько нелепой выглядела эта сцена, где её мать, застывшая с полуоткрытым ртом, меньше всего походила на первую леди государства.

– Правда, – я быстро справилась с парализующим эффектом внезапности и, не раздумывая, сама перешла в наступление. – Вот только откуда ты узнала эту страшную тайну?

– От папы, – с лучезарной улыбкой сдала своего отца девочка. – А мама считает, что у него разыгралась фантазия. Но я ей не верю – она всегда отвергает интересное.

Окончательно справившись с эмоциями, я поискала глазами нерадивых родителей и обнаружила их в пятнадцати метрах от себя, в обнимку сидящих на включённой доске гравискутера. Им было лет по тридцать – возраст, в котором большинство только начинают задумываться о ребёнке. Женщина с умилением наблюдала за разговором дочери с президентом, а мужчина смотрел на противоположный берег реки, туда, где, эффектно подсвеченное заревом заката, высилось здание министерства обороны. Мир пошатнулся. Что-то неуловимое прошило меня насквозь и исчезло, оставив странное ощущение пустоты на месте бившегося в учащённом ритме сердца.

– Идите сюда! – махнула я незнакомцам, и гравискутер, сделав замысловатый вираж, повис аккурат напротив нашей скамейки.

– Стас, – первым представился мужчина.

– Юля, – тут же отреагировала я, чувствуя ревность во взгляде его супруги.

– А мою маму зовут Света, – всё так же беспечно сообщила девочка.

– Аня, довольно, – вмешалась в разговор женщина, явно расстроенная нашей нелепой встречей. – У тёти полно очень важных дел, и будет лучше, если ты оставишь её в покое.

– Да нет, всё в порядке, – аккуратно возразила я. – Нам, президентам, тоже нужен отдых. Кстати, раз уж мы затеяли перекличку, спешу вам представить – моя дочь Кира.

Стас посмотрел на супругу с видом победителя, а я поняла, что обрела в её лице соперницу. И пусть наше знакомство не предполагало длительных отношений, поведение Светы могло доставить мне определённые неудобства.

– Вы ведь не просто так оказались сегодня в парке, – намекнула она, едва мы покончили с приветствиями. – Полагаю, тут есть какая-то связь с выступлением Папы Римского и его бредом про инопланетное вторжение?

– Это не бред, – мне захотелось поставить её на место, пусть даже ценой разглашения секретных данных. – К Земле действительно приближается чужой корабль, и есть вероятность вооружённого конфликта.

– Мама? – только и смогла сказать Кира, глядя на то, как вытягивается лицо Светланы.

– Всё под контролем, – успокоила я дочь, стараясь не думать о последствиях своей болтливости. – Завтра эту новость подтвердят независимые наблюдатели, и джин в любом случае выберется из бутылки.

– К нам прилетят инопланетяне? – из всех собравшихся Аня была единственной, кто продолжал жить в безмятежной вчерашней реальности. Мне было жаль разрушать этот хрупкий детский мир, но Света убила остатки моего милосердия.

– Прилетят, – я ответила одним словом и без паузы обратилась к Стасу. – Ну, и зачем весь этот спектакль? Вы просто хотели познакомиться с президентом?

Он явно опешил от перемены тона беседы и, отстранившись, едва не потерял равновесие.

– Мы можем идти или есть ещё какие-то вопросы? – войдя в азарт, я переключилась на Светлану.

Та не успела проронить и звука. Мой браслет замигал тревожно-красным светом, и я активировала передачу голосового сообщения.

– Юлия Александровна, – без предисловий сообщил Кручинин. – США узнали о марсианской базе. Мы всеми силами пытаемся убедить их в непричастности к этому происшествию, но Пентагон уже приписал нам союзничество с пришельцами! Регина Вуд вот-вот выступит с официальным заявлением и… Мне кажется, генштабу пора перемещаться под землю.

– Чёрт! – я резко вскочила со скамейки, всей своей сущностью устремившись на противоположный берег. – Стас, не подкинете нас до управления?

– Давайте я, – неожиданно предложила Светлана. – Эта штуковина не рассчитана на троих взрослых.

– Марк Андреевич, буду через две минуты! – крикнула я, взбираясь на гравискутер. – И передайте этой американской дуре, что если она не хочет мировой войны, ей стоит засунуть своё заявление в одно место!

Удивительно, но Кира обошлась без упрёков и молча последовала моему примеру. Через мгновенье под нами блестела Москва-река, а мы на всей скорости неслись навстречу закату. В другое время я бы оценила этот аттракцион на пять баллов – хотя бы из-за того, что он противоречил всем правилам эксплуатации минитранспорта. А какой вид открывался с высоты при скорости более десяти метров в секунду! На один вдох я почувствовала себя ребёнком, впервые в жизни испытавшим ощущение полёта. Жаль, всё закончилось спустя мгновенье мягкой посадкой на по-прежнему безлюдную крышу.

– Спасибо, – я поблагодарила Свету за помощь, стараясь не думать про возникшую между нами антипатию. А она, развернувшись, наигранно отдала мне честь – то ли с издёвкой, то ли с добродушной иронией.

– Береги себя, – бросила я на прощание и, засмущавшись, поспешила к лифту. Кира как тень бесшумно двинулась следом, явно рассчитывая получить от меня объяснения.

– Зачем ты устроила этот балаган? – спросила дочь, едва мы спустились с крыши. – Решила, раз уж грядёт война, пусть все увидят твоё умение проявлять агрессию?

– Не было никакой агрессии. Просто она попыталась влезть на мою территорию, а я поставила её на место.

– И заодно разворошила всю страну. Ты хоть догадываешься, что произойдёт дальше?

– Уже не важно, – я приобняла Киру за талию, – мы на пороге мировой войны. И это единственное, что сейчас имеет значение.

15

Зал управления встретил нас мёртвой тишиной, в которой читалась всеобщая растерянность перед обстоятельствами. Юрий Сергеевич и вовсе сидел с закрытыми глазами, как будто пытаясь отстранить своё сознание от реальности. Только Кручинин сохранял видимое спокойствие, что-то выискивая в окружавших его проекциях. Но он был один. Остальные выглядели аморфными, словно внезапно их отключили от источника питания. И даже моё поспешное возвращение никоим образом не повлияло на атмосферу в штабе.