Золото змея. Вызов стае

Глава 5. Мертвогородок

Рагиль

Сумерки начали сменяться вечерней темнотой, приносящей с собой прохладу ночи. Мы договорились с председателем встретиться в семь вечера, спустя полтора часа ее все еще нет. Только распустившаяся надежда увидеть Корпус стала усыхать с каждой минутой томительного ожидания. Одна за другой возвращались эмоции, которые владели мной все утро – злость, раздражение, отчаяние.

Председатель не понравилась мне с первого взгляда. Вернее сказать, с первого вздоха. Манерная фифа, надушенная цветочно‑пряным парфюмом, который мог бы даже показаться приятным, если бы она не сбрызнула себя им прямо перед встречей. Да в таком количестве, что мне стало плохо уже в первые секунды нашего знакомства! Она явно хотела произвести на меня впечатление, и пусть я злорадствую, но мне доставляло колоссальное удовольствие, что у нее ничего не вышло. К каким бы женским хитростям она ни прибегала, как бы ни отвлекала мое внимание, я ей ничего не сказал. Ничего не сказал о Каве.

Грудь сковало холодом. Я вновь боялся за Каву, хотя уже не мог понять, был ли это страх за ее жизнь или страх, что сказанное председателем окажется правдой. Пока я не видел причин верить этой женщине и настойчиво гнал от себя мысль, что Кава действительно могла быть замешана в пожаре. Против этого выступали не только мои чувства, но и разум. Кава столько лет мечтала стать ученым Корпуса! Что бы она ни думала о системе, она никогда не стала бы разрушать дело всей своей жизни. Это все чушь! Они просто пытаются найти крайнего. Но меня они в этом не убедят. Я ни за что не стану верить лживым словам этой женщины! Костяшки пальцев отозвались болью. Я посмотрел на свой кулак, которым только что пытался пробить стену дома, и рассмеялся. Какой‑то бред! Я уже теряю контроль над своим телом. Когда же кончится этот кошмар?

Помяв руку, я посмотрел на пустую дорогу. Чувствую себя в ловушке эмоций. Злюсь на председателя, мучаюсь неизвестностью из‑за Кавы и отчаянно хочу увидеть Корпус. Если три дня назад это желание давало о себе знать ударами маленького молоточка, то с тех пор, как фармацевт рассказал о способе вернуть воспоминания, молоточек обрел очертания колокола. Когда же председатель сообщила, что после пожара Кава пропала, то мысль, что я должен побывать в Корпусе, стала бить набатом. Она настолько завладела моим сознанием, что я рискнул попросить об этом напрямую. Вот только я никак не ожидал, что председатель предложит пойти туда вдвоем. Зачем ей это нужно? У меня не было ответа.

Звук тормозящих шин заставил вернуться в реальность. Наконец‑то! На другой стороне улицы припарковался темно‑синий автомобиль со знакомой эмблемой на капоте, и спустя несколько секунд на улице появилась председатель. Она стала оглядываться, видимо, пытаясь отыскать меня в темноте.

– Госпожа Меллар.

Я подошел к ней со спины, и она резко обернулась. Втянул воздух. Парфюм выветрился, обнажив ее натуральный запах, в котором ощущались следы долгого трудного дня.

– Пойдемте, – вымолвила она осипшим голосом.

Мы приблизились к ограждениям академгородка, и патрульные, взглянув на корочку ее удостоверения, открыли ворота. Меллар замялась:

– Думаю, нас должны встретить. Я просила секретаря предупредить полицию, что мы собираемся в Корпус.

Я осмотрелся: за исключением двух полицейских, охраняющих ворота, улица была пуста. Мы потоптались на месте некоторое время, пока ветер не принес запах еще одного человека. По привычке повернул голову в его сторону, и Меллар, удивленно проследив за моим взглядом, всмотрелась в темноту. Спустя минуту мы заметили приближающийся к нам силуэт мужчины. Широкий размашистый шаг и резкие движения выдавали в нем служителя порядка.

– Госпожа председатель, мое почтение, – басистый голос полицейского разрезал тишину. – Дарим‑абдэер к вашим услугам. По поручению начальника Главного полицейского управления я организую для вас осмотр Корпуса.

– Для меня и моего спутника, – уточнила Меллар, указав рукой в мою сторону.

Полицейский внимательно оглядел меня и кивнул. На нем была фуражка, которая бросала тень на верхнюю часть лица, а нижнюю половину покрывала густая не по моде борода.

– Вы можете отпустить своего водителя, – обратился он к Меллар. – Обратно вас доставит служебный автомобиль с патрульным сопровождением.

Мужчина заметил ее замешательство и поспешил пояснить:

– Это личная просьба господина Крегара. Прошу нас понять, мы не хотели бы привлекать лишнее внимание припаркованной здесь машиной члена Совета. Академгородок патрулируется, но есть особо пронырливые журналисты…

– Хорошо, – прервала его Меллар, поднимая руку. – Раз это личная просьба господина Крегара, то сделаем так, как вы сказали.

Меллар сообщила водителю, что он может ехать, и мы направились к лабораториям Корпуса. Когда полицейский пропустил нас на территорию, я сразу почувствовал слабый запах яблоневых деревьев, высаженных вдоль дорожек. С каждым нашим шагом он становился все тусклее, а гарь – все отчетливее. Странно, что она не выветрилась за эти дни.

Улицы академгородка, обычно наполненные преподавателями и студентами, словно вымерли. Уличные фонари бросали свет на пустые лавки, темные строения без единого горящего окошка и успевшую подрасти газонную траву. Мрачные монументальные здания факультетов с лестницами, ведущими к высоким колоннам, напоминали сейчас древние храмы и места культа. Одинокие памятники знаменитым ученым, у которых любила собираться молодежь, провожали равнодушными взглядами. В этой мрачной атмосфере остановившегося времени я почувствовал себя непрошеным гостем. В груди осело нехорошее предчувствие.

Задумавшись, я не сразу заметил сопровождавший нас ритмичный стук. Посмотрел на источник звука. Шедшая впереди председатель взбиралась на небольшую горку в туфлях на тонком каблуке. Интересно, у нее все в порядке с головой? Это ж надо было додуматься отправиться на осмотр обугленных развалин в такой обуви! Окинув быстрым взглядом ее наряд, я понял, что с нашей утренней встречи она даже не переоделась, так и оставшись в костюме. Только накинула поверх какую‑то странную расклешенную куртку с прорезями для рук, больше напоминающую короткий плащ, и надела перчатки. Кончиками пальцев она держала маленькую сумочку, в которую могло бы поместиться, пожалуй, только карманное зеркальце. Сейчас она мне особенно сильно напомнила всех этих женщин, помешанных на своем внешнем виде, которых я обычно сторонился. И сразу же вспомнилась Кава, настойчиво игнорирующая любые модные веяния и предпочитающая платьям широкие брюки и расклешенную белую блузу. Волосы она почти никогда не укладывала, собирая их в высокий хвост или тугой узел на затылке. А дамских сумочек я у нее вовсе не встречал, только средних размеров портфели, в которых всегда можно было обнаружить книги.

Наша процессия неожиданно остановилась. Обогнув главное здание Университета Айхенлина, мы вышли к дорожке, ведущей прямиком к Корпусу специальных научных исследований, окруженному дополнительным кольцом заграждений. Мое сердце забилось чаще.

– А так и не скажешь, что там был пожар, – заметила председатель, разглядывая Корпус.

– Стены огонь не затронул, – пояснил полицейский. – И даже теплицам на крыше повезло – большая часть растений не пострадала. Однако внутри вас ждет совсем другая картина. Пойдемте.

Когда мы подошли к посту охраны у входа в здание, там, на удивление, никого не оказалось. На вопрос женщины, почему охрана Корпуса не на месте, Дарим ответил:

– В этом уже нет необходимости, госпожа председатель. Полиция полностью заблокировала академгородок, посторонний сюда не попадет.

Но меня его ответ не устроил. Пока мы шли к Корпусу, я разглядел всего две пары патрульных, которые, казалось, нас даже не заметили. Почему так мало людей? Если какой‑нибудь журналист проникнет на территорию, он без труда останется незамеченным в ночи. Иностранные газеты дорого бы заплатили за фотографии лабораторий после пожара.

Я не стал пока озвучивать свои сомнения и прошел вслед за председателем и полицейским через высокие двустворчатые двери Корпуса. Как только мы перешагнули порог, в нос ударил удушливый запах гари. Председатель закашлялась.

– Из‑за особого материала стен гарь выветривается долго, – пробубнил Дарим, уткнувшись носом в поднятый воротник. – Система вентиляции не справляется, пожарные применяют нейтрализаторы каждые несколько часов.

Я поднял ворот водолазки, чтобы он закрывал нижнюю часть лица, а председатель достала из сумочки платок и приложила к лицу. Мы втроем стали осматриваться. Потрепанные диванчики, большие горшки с уныло свисающими растениями, слегка закопченные стены. Все не так плохо.

– Мы с вами находимся в холле перед первым закодированным входом, госпожа председатель, – сказал Дарим, доставая из внутреннего кармана портативный фонарь с плоским металлическим коробом. – Это помещение расположено дальше всех от источника возгорания, поэтому пожар его практически не затронул. Но здесь и не было ничего ценного. Пройдемте дальше.

Мы пересекли холл, нарушив гнетущую тишину шарканьем ботинок и цоканьем каблуков, и подошли к отворенным дверям. Дарим повернулся и сказал, чуть понизив голос:

– Это первый закодированный вход. Дальше могли пройти только сотрудники, знающие шифровальные фигуры. Впереди будет еще несколько таких дверей. Во время пожара они оказались разблокированы и открыты настежь. По‑видимому, чтобы огонь охватил как можно большую площадь, – мрачно заметил полицейский. – И прежде чем мы продолжим путь, госпожа председатель, я должен предупредить, что в некоторых местах есть опасность обрушения потолка. Будьте осторожны и следуйте строго за мной. Я буду обходить опасные зоны.

Председатель кивнула, прижимая ко рту платок, а во мне начала нарастать тревога. Обрушение потолка? Почему нам не выдали каски? И какую‑нибудь спецодежду, там же были и химические лаборатории. Сколько опасных веществ может витать в воздухе! Но больше всего меня беспокоила гарь. Я чувствовал, как усиливается головная боль, что в моем случае было симптомом отравления. Но отступать поздно.

После первого закодированного входа запах стал почти невыносимым. Раздались покашливания Меллар, и я снова подумал о том, как бы нам пригодились респираторы. Полицейский молча шел вперед, светя фонарем, а мы послушно следовали за ним. И чем дальше я продвигался, тем яростнее становилась мигрень. Боль расползалась от затылка к макушке, железным обручем сдавливая лоб. Я помассировал его и огляделся вокруг, стараясь не потерять из поля зрения полицейского. Почему он так быстро идет? Куда мы спешим?

Тусклый свет фонаря удалялся. Я еле разбирал дорогу, спотыкаясь о куски мебели и уворачиваясь от висящей проводки. Голова уже болела так, что я не мог ни на чем сконцентрироваться. Перед глазами появилась пелена, и я покачнулся.

– Раг‑гиль, вам п‑плохо? – спросила Меллар, задыхаясь от кашля.

Я помотал головой из стороны в сторону, что вызвало новый спазм боли.

– Да‑арим! – раздался надрывный крик председателя. – Дарим, подождите, кажется, нам нужно обратно… – Помещение вновь огласил кашель.

– Я здесь, госпожа председатель, – отозвался он. – Возле второго закодированного входа. Пройдите сюда, здесь будет легче дышать.

Я уже не понимал, где нахожусь. Нужно схватить председателя и убираться отсюда, пока мы еще стоим на ногах.

– Меллар, – окликнул я женщину, после чего тоже закашлялся. Кинулся вперед, сильнее сжимая лоб, но не успел – председатель уже пересекала порог, пока Дарим придерживал дверь. Я пошел за ней, и мы оказались в следующем помещении. Стены здесь были сплошь черные, на полу валялись обломки обгоревшей мебели и куски одежды. Затылок, а потом и виски прострелило болью. Я согнулся и упал на колени, ничего не чувствуя, кроме диких спазмов. Кто‑то закричал. И кажется, это был я…

– Раг‑гиль, Рагиль! – Меллар трясла меня за плечо, сдерживая приступы кашля. Звук собственного имени привел в чувство, и я заставил себя встать на ноги, намереваясь бежать прочь.

Но неожиданно стало темно. Свет фонаря пропал, а сзади раздался глухой удар и последовавший за ним щелчок. Это был звук закрывающейся двери.

Мы с Меллар замерли, забыв на мгновение и про боль, и про невыносимый запах гари, вконец разодравший горло.

– Дарим? – крикнула Меллар в пустоту тонким сиплым голоском, в котором отчетливо звучал страх. – Дарим, где вы?

Я задержал дыхание, прислушиваясь к звукам вокруг. Ответом нам была тишина.

Оцепеневшие, мы пытаемся понять, что произошло. Нюх обострился в кромешной темноте, еще сильнее реагируя на отравляющую гарь. Я закашлялся.

– Рагиль, что происходит? Куда делся Дарим? – раздалось откуда‑то справа.

Повернувшись, как мне кажется, в обратную сторону, я сделал несколько шагов и уперся в закрытую дверь. Поводил руками по двери, вырисовывая наугад фигуры. Все без толку, ведь я не знаю пароля! Постучал со всей силы. На стук никто не отозвался, но я продолжил колотить и выкрикивать имя полицейского. Волны страха, поднимаясь одна за другой, импульсом передавались в саднящие от ударов руки. Окончательно выбившись из сил, я тихо произнес:

– Дарима здесь нет. Он запер нас и ушел.

Председатель снова зашлась в кашле. Я покружился в ослепляющей черноте, теряясь в догадках, что делать и куда идти. Припомнил, что на первом этаже Корпуса нет окон. Попытался найти председателя, прислушиваясь к всхлипывающим звукам, и наткнулся рукой на ее плечо.

– Поднимайтесь. – Потянул ее вверх. – Ну же, надо выбираться отсюда!

Рассеянный в схватке с дверью страх сменился полыхающей злостью. Я пришел сюда вернуть свои воспоминания, а не умереть от отравления. И я выживу! Обязательно выживу…

Повисшую на мне женщину стал душить кашель. Бурлящая в котле внутренностей злость резко устремилась к ней. Вот кто на самом деле виноват во всем. Это из‑за нее мы застряли здесь. Из‑за нее я могу умереть. Из‑за нее не узнаю, что случилось с Кавой! Эти политики вечно приносят лишь страдание, калеча все, к чему прикасаются. Так мне хочется сказать, но я давлю в себе эти мысли. Это всего лишь неконтролируемые эмоции, которым нужен выход. И выход сейчас только один – мы должны начать что‑то делать.

– Меллар, вы можете стоять сами? Мне нужно, чтобы вы ненадолго отпустили меня. – Женщина сделала несколько шагов назад, и я снял с себя куртку. – А теперь вернитесь обратно. Не видно ни зги… Где вы?

– Я здесь, – на мои предплечья легли руки.

Я обмотал вокруг ее шеи куртку и произнес:

– Прижмите к лицу и дышите в нее.

– А вы?

– А у меня нос закрыт воротником водолазки.

Мы стоим, чувствуя опору только друг в друге, и пытаемся вернуть контроль хотя бы над своими реакциями. Дыхание Меллар постепенно выравнивается, и кашля становится все меньше. Но мои рецепторы словно выжжены, а мигрень все еще сдавливает голову, мешая думать.

– Что нам теперь делать? – тихо спросила Меллар.

– Можно попытаться отыскать запасные выходы из здания. Они должны быть возле лифтов.

– Но как мы их найдем в этой темноте?

Долго думаю, прежде чем ответить.

– Похоже, придется искать на ощупь.

– Здесь же все покрыто копотью!

– Вы серьезно? – Я снова почувствовал раздражение. – Речь идет о наших жизнях, а вы боитесь испачкаться?

– Я думаю наперед, – возразила Меллар. – Не хочу выглядеть, как побирушка, когда нас спасут.

Я тяжело вздохнул и продолжил молча обдумывать ситуацию. Аргументов против такой логики у меня просто нет.

Спустя несколько секунд Меллар сказала:

– Но вы правы. Сейчас важнее найти выход. Я готова выслушать ваше предложение.

От официальности ее тона я едва не скривился, как от кислой ягоды. Но я решил не упускать этот шанс и попробовать что‑то предпринять, от этой женщины ждать хороших идей не приходится.

– Давайте поступим так. Я сейчас попытаюсь найти стену, и мы начнем осторожно двигаться вдоль нее, пока не набредем на дверь, ведущую в следующее помещение. А вы будете держать меня за руку или за локоть, как хотите. Главное – не отпускайте, иначе мы потеряемся.

«И я не уверен, что в этом случае буду вас искать», – хотел добавить я, но удержался.

Меллар попыталась ответить, но снова закашлялась.

– Сожмите мою руку, если согласны. Берегите горло.

Почувствовав пожатие, я подхватил ее ладонь и стал медленно приводить свой план в исполнение. Мы начали двигаться то в одну сторону, то в другую. Я ощупывал стопой пол и время от времени проводил впереди себя свободной рукой, чтобы заметить обугленную мебель раньше, чем мы оступимся о нее. Несколько раз мы останавливались и прислушивались к тишине, такой же всепоглощающей, как и мрак вокруг. И наконец я почувствовал спасительный холод стены.

– Я нашел ее!

Меллар крепче сжала мою ладонь, и мы медленно двинулись в неизвестном направлении. Воротник водолазки стал мокрый от дыхания, и через него начала сильнее просачиваться гарь. Спустя несколько минут меня накрыл кашель, но к тому моменту мы нащупали ногами нечто похожее на порог. Я налег на поверхность перед собой, молясь, чтобы это оказалась дверь, и она поддалась. Мы шагнули в следующее помещение и на мгновение замерли, удивленные тем, что можем разглядеть очертания вытянутого коридора. Неужели где‑то здесь есть свет? Я сделал несколько вдохов, и запертая в закрытом помещении гарь, не успевшая рассеяться, заставила мое горло гореть.

Я сполз по стенке, хватаясь за шею, но председатель начала с мычанием тянуть меня в сторону. Раздалось цоканье каблуков, и я запоздало понял, что она куда‑то пошла.

– Меллар! Стойте!

– Там что‑то есть! – крикнула она, отодвинув куртку от лица. – Там есть свет!

– Меллар, дождитесь меня!

Сердце кольнул страх, что если мы разделимся, то уже не найдем друг друга, и я бросился за ней. Голова все еще раскалывалась, к горлу подступала тошнота, и мне пришлось остановиться. Почти потеряв председателя из виду, я собрал остатки сил и ускорился. Ее спина в развевающемся балахоне была все ближе, и в какой‑то момент показалось, что я почти догнал ее. Я вскинул руку, пытаясь схватить женщину за локоть или хотя бы за одежду, но пальцы лишь рассекли воздух. И тогда я услышал крик, от которого все внутренности сжались. Крик резко оборвался, сменившись глухим ударом.

Я замер. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.

– Меллар? Вы слышите меня?

Я все еще не понимал, что произошло, но начал догадываться, что женщина куда‑то упала. Чтобы не последовать за ней, я опустился на колени и медленно пополз вперед, проверяя руками каждый сантиметр пола. Наткнулся на раздвинутые в стороны двери, за которыми почувствовал край поверхности и пустоту. Заглянул вниз и увидел темный туннель, из глубины которого исходил слабый‑слабый свет. Благодаря этому свету я разглядел платформу с тросами, на которой лежало распластанное тело женщины. Сердце, набрав скорость, на секунду замерло и снова пустилось вскачь. Я с ужасом осознал, что на самом деле произошло. Это шахта лифта. Меллар упала на крышу зависшего внизу лифта.

Глава 6. Еще один этаж

Рагиль

– Мел‑лар? – мой дрожащий голос эхом ушел вниз. – Меллар! Вы слышите меня?

Я замолчал и подождал несколько секунд. Затем снова позвал ее. Кажется, женщина пошевелилась и что‑то промычала в ответ. Губ коснулась соленая влага. Я выдохнул.

– Меллар, не двигайтесь, я сейчас постараюсь к вам спуститься.

Оценив расстояние со своего места до крыши кабины, принял решение прыгать. Сердце все еще рвалось из груди, мышцы были напряжены, а внутренний голос пытался отговорить от этого безумного шага. Но другого выхода я не видел.

Сделал еще один выдох, примериваясь к висящим посередине тросам, чтобы суметь зацепиться за них в случае неудачного прыжка, и, согнув колени, оттолкнулся от земли. Время пролетело стрелой, и я приземлился на кабину. Промокнул рукой лоб и присел возле женщины.

– Как вы? – Она с трудом перевернулась на спину и отрешенно посмотрела вперед. Кажется, у нее шок. – Говорить можете? Что болит?

– Нога, – еле слышно произнесла Меллар, пытаясь приподняться, и показала рукой на левую ступню.

Я аккуратно взял ее и вытащил из‑под правой ноги. В ответ раздались стоны. Дал Меллар время прийти в себя, а сам стал осматриваться. Крыша лифта довольно большая, видно, лифт грузовой. Он завис напротив еще одного этажа, находящегося, судя по всему, под землей. Двери кабины закрыты, а двери на этаже распахнуты и заблокированы, как наверху, из‑за чего Меллар и сорвалась вниз. Зато благодаря щели, возникшей между кабиной и освещенным этажом, в шахту попадает рассеянный свет. Но щель узкая, туда войдет разве что моя ладонь. И если мы хотим оказаться на этом этаже, придется сначала как‑то забраться в кабину.

Я перевел взгляд на Меллар.

– Что‑то болит кроме ноги?

Женщина отрицательно покачала головой. Кажется, моя куртка, слегка подранная в месте соприкосновения с крышей лифта, защитила ее лицо, а кожу на руках спасли перчатки. Приходится признать, что ее наряд все‑таки чего‑то стоит. Ладно, отдельные детали наряда.

– Нам нужно как‑то попасть в кабину, а оттуда перебраться на этаж, – сообщил я Меллар, когда ее взгляд стал более осмысленным. – Смотрите, здесь есть люк, но он маленький. Наверное, будет разумно, если я первый залезу в кабину, а потом переправлю вас.

– Вы уверены, что нам туда нужно? Может, остаться здесь и дождаться помощи?

Эта идея уже приходила мне в голову, и я успел ее обдумать.

– Проблема в том, что если лифты придут в движение раньше, чем нас обнаружат, то мы можем погибнуть.

Меллар с тяжелым вздохом опустила голову.

– Хорошо, – согласилась она, поколебавшись. – Пока ваши решения были… правильными.

От ее слов внутри разлилось тепло. Не так часто кто‑то признает твою правоту. И не так часто встретишь людей, которые готовы сделать это так легко. Хотя нельзя исключать, что ее уступчивость связана с ранением. Сейчас Меллар полностью зависела от меня.

– Тогда будьте готовы мне помочь. Я раньше не делал ничего подобного. Возможно, что‑то не получится с первого раза.

Потянув на себя крышку люка что есть сил, я заглянул в кабину. Там темно. Забравшись внутрь, помог Меллар спуститься, после чего попробовал нажать на кнопки. Все без толку, лифт не реагирует. Отдышавшись, я немного раздвинул двери кабины, и, упершись ногами в одну дверь, а корпусом – в другую, попытался полностью их открыть. К сожалению, они не хотели оставаться в таком положении, поэтому Меллар пришлось перебираться на этаж самой, пока я удерживал двери от закрытия. Когда она оказалась на земле, спрыгнул следом. Двери за моей спиной захлопнулись.

Почувствовав под ногами опору, я без сил упал на пол и закрыл глаза. Горло саднит, мышцы ноют, водолазка липнет к мокрому телу, ужасно хочется пить, и голова… а вот голова чувствует себя лучше. Боль отступает, превращаясь из пульсирующей просто в ноющую. Я сделал несколько вдохов и понял, что здесь почти не чувствуется гари. Рецепторы снова реагируют на другие запахи.

Под сомкнутыми веками возникло темное пятно, и я открыл глаза. Меллар нависла надо мной, спрятав от падающего с потолка света. Ее пучок распустился, и волосы, пахнущие цветочным шампунем, гарью и пылью, защекотали мое лицо.

– Вы живы? – спросила она, озабоченно рассматривая меня.

– Не уверен.

– Поранились?

– Нет. – Сглотнул. – Но сейчас сдохну от усталости.

Лоб Меллар разгладился.

– Не раньше, чем мы выберемся отсюда, – вынесла она вердикт и села рядом. – Вы можете посмотреть, что с моей ногой? Я боюсь, что это перелом.

Я подполз к ее лодыжке. Она покраснела и опухла так, что стала в два раза больше здоровой ноги.

– Если бы это был перелом, вы бы вообще двигаться не смогли. А так похоже на ушиб и растяжение.