Дзержинский. От «Астронома» до «Железного Феликса»

Третья сестра, Мария Игнатьевна Янушевская, вышла замуж за Юлиана Гразевича (Grazewicz)[91]. В этой семье также были участники польского восстания 1863 года. В семье Янушевских были и старшие братья, но о них практически ничего неизвестно, кроме уже упоминавшегося инженерно-железнодорожного образования.

Четвертая, младшая из сестер, Елена Игнатьевна Янушевская, вышла замуж за Эдмунда-Руфина Дзержинского. Она родилась в имении Йода в 1849 г. и к моменту знакомства с будущим мужем проходила домашнее обучение. Елена Игнатьевна Янушевская, будущая жена Эдмунда-Руфина Дзержинского, рассказывала об обстоятельствах прихода будущего мужа следующим образом: «В наш дом Эдмунда привел старый еврей-сапожник, шивший обувь для нашей семьи. Эдмунд случайно повстречался с ним на улице, когда после окончания Петербургского университета приехал в Вильно искать работу. Вакансий в виленских гимназиях не оказалось, и Эдмунд не знал, что же делать дальше»[92]. Несколько иную, на наш взгляд спорную, но зато более романтическую версию излагает племянница Феликса Дзержинского С. В. Дзержинская, говоря о знакомстве родителей Феликса во время университетской учебы Эдмунда-Руфина еще в Санкт-Петербурге, где в городской гимназии училась Елена Янушевская. В виленский же дом Янушевских его пригласила мать Елены – Казимира Янушевская, для преподавания высшей математики дочери[93].

Молодой пятнадцатилетней Елене сразу понравился новый учитель. У Эдмунда-Руфина вскоре проявились и ответные чувства. Елена была девушкой, получившей хорошее образование, знавшей несколько иностранных языков и хорошо музицирующей. Именно от матери Феликс Дзержинский унаследует впоследствии любовь к музыке. Прекрасно знала Елена и польскую литературу, особенно Адама Мицкевича и Юлиуша Словацкого, что было не случайно, учитывая круг общения Янушевских и их родственные связи. Отличалась она и очень красивой внешностью: стройная полька с точеным гордым лицом, нежным румянцем и с соболиными бровями[94]. Когда Елене Янушевской исполнилось 16 лет, она и Эдмунд-Руфин Дзержинский поженились. Тесть стал искать для зятя место преподавателя.

Реформа образовательных учреждений 1863–1864 гг. непосредственно сказалась на судьбе семьи Дзержинских в лучшую сторону. В России согласно реформе создавалась сеть новых гимназий с измененной программой. Если ранее в программу обучения входили такие предметы, как Закон Божий, всеобщая история, история Государства Российского, российская словесность, один из древних языков – греческий или латинский, а из современных – французский и немецкий, то с 1864 г. решением Министерства просвещения программа естественных наук была расширена. В гимназиях теперь стали проходили математику, физику, химию, зоологию, географию. Впоследствии в курс обучения ввели даже философию. В результате в гимназиях, особенно провинциальных, возник дефицит преподавателей естественных наук. В этих условиях Эдмунд-Руфин Дзержинский, выпускник Петербургского университета, пусть и польской национальности, получил возможность занять вакансию преподавателя естественных наук в одной из гимназий.

Весной 1864 г. Эдмунд-Руфин Дзержинский вместе с женой приезжает в Херсон[95]. В город он прибыл с намерением устроиться на работу учителем в открывающуюся новую мужскую гимназию (сейчас – гимназия № 20). Директор гимназии действительный статский советник Захар Васильевич Коленко дал согласие на работу Дзержинскому, т. к. в Херсоне найти учителей по естественным предметам в первый год их введения было крайне проблематично.

День открытия мужской гимназии 1 сентября 1864 года стал городским праздником. После освящения гимназии викарием Сафонием с торжественными речами выступили: инспектор казенных училищ, действительный статский советник князь Василий Дмитриевич Дабижа, губернатор Херсонской губернии с 1861 по 1868 г. Павел Михайлович Клушин[96], учитель Смирнов, гимназист выпускного класса Тоназевич. Среди присутствующих на торжественном открытии гимназии преподавателей гимназии был учитель математики и физики Эдмунд-Руфин Иосифович Дзержинский. Скорее всего, именно благодаря протекции губернатора Клушина, товарища по институту его тестя Игнатия Янушевского, Эдмунд-Руфин получил вакантное учительское место в гимназии. Отметим еще один интересный момент: в Одессе и Херсоне в этот период жили и родственники четы Дзержинских-Янушевских по линии Пилляр фон Пильхау, занимавшие там важные посты.

В целом начальство херсонской гимназии было довольно компетентным и инициативным преподавателем. Однако вскоре последовал циркуляр жандармского управления «Об установлении полицейского надзора за выходцами из Польши, которые пребывают в Херсонской губернии». Первоначально это, возможно, не играло определяющей роли, учитывая губернаторскую поддержку сверху. Отметим, что есть и иные, возможно менее вероятные, первоначально смягчающие циркуляр обстоятельства: в Херсонской губернии в Одессе в этот период проходил службу штаб-офицер 5 корпуса жандармов, адъютант подполковника Василия Алексеевича фон Роткирха – капитан Федор Яковлевич Янушевский[97]. Причем более важной в этом аспекте представляется именно личность его начальника – В.А. фон Роткирха, занимавшего этот пост в 1865–1867 гг. и скорее всего, оказывавшего также некоторое смягчающее покровительство новоявленному херсонскому поляку, учитывая свою известную пристрастность к польско-литовской литературе[98].

Тем не менее, постепенно пребывание Дзержинского в Херсоне становилось все более и более проблемным. Часто указывается, что на последующем отъезде из города сказался разгром херсонского кружка народников. Его руководитель, Соломон Лазаревич Чудновский (1849–1912), действительно был учеником Эдмунда-Руфина Дзержинского, окончив херсонскую гимназию в 1868 г. Впоследствии Чудновский поступил в Медико-хирургическую академию в Санкт-Петербурге, откуда был исключен за студенческие беспорядки в марте 1869 г. Вернувшись в Херсон, он организовал ряд народнических кружков, продолжая участвовать в народническом движении. В дальнейшем он участник знаменитого процесса 193-х (по нему проходили участники «хождения в народ»), в конце жизни являлся членом партии кадетов. Однако хронологически найти эту связь проблематично.

Отметим, на наш взгляд, более важное событие: перевод в 1868 г. в Санкт-Петербург возможного покровителя Эдвина-Руфина Дзержинского, херсонского губернатора П. М. Клушина, назначенного в этом году в Сенат. Незадолго до этого состоялся и переезд В. А. Роткирха в Могилев. В результате этих событий в 1868 г. Дзержинский переводится в Таганрог, где начинает работать учителем физики и математики в местной Мариинской женской гимназии (1868–1873). Это был вынужденный перевод, с явным понижением доходов. Очевидно, что других вариантов у Дзержинского не было.

В год прихода Дзержинского данная гимназия получает почетное наименование «Мариинской». Вместе с тем положение гимназии в этот период в материальном отношении сложно было назвать даже удовлетворительным. Здание было темным, тесным и малопригодным для обучения (новое здание будет возведено лишь в 1875 г.). Не хватало даже денежных средств для выплаты жалования учителям. «Вообще же, нужно заметить, что средства женской гимназии были скудные, некоторые преподаватели давали уроки бесплатно… Жалование преподаватели и классные дамы получали такое жалкое, что замещать места оказалось очень трудно; ввиду этого Попечительский совет постоянно заботился об усилении средств гимназии, в чем понемногу успевал, чему, конечно, способствовало увеличение числа учениц»[99].

На второй год преподавания в гимназии Дзержинский получил звание надворного советника (гражданский чин VII класса в Табеле о рангах, соответствовал чинам подполковника в армии и капитана II ранга на флоте), а в последний год работы был награжден орденом Святой Анны III степени. Статут ордена, помимо всего прочего, обозначал 90 или 100 руб. ежегодной пенсии.

Еще большими событиями, чем государственные награды, для Дзержинского стали рождения трех погодков детей (Витольд, первенец молодых супругов, умер в годовалом возрасте в 1868 г.): в 1870 г. в Йодах, имении Казимиры Янушевской (мать Елены Дзержинской), родилась старшая сестра Альдона, в 1871 г. – Ядвига. 6 октября 1872 г. в Таганроге родился Станислав-Карл Дзержинский[100]. К этому моменту уже умерли родители Эдмунда-Иосифа: отец Иосиф-Иван умер в 1865 г., а мать – Антонина, умерла в 1869 г. Умерли к этому времени и несколько его старших братьев. Имение Оземблово-Дзержиново, таким образом, вскоре перешло во владение к Эдмунду-Руфину Дзержинскому.

С осени 1873 г., здесь же в Таганроге, Дзержинский начинает преподавать в Александровской мужской гимназии. Это было старейшее учебное заведение Юга России, учрежденное еще 1 сентября 1806 г. Возможность преподавания в престижной и выгодной в финансовом положении гимназии появилась с приходом в 1873 г. на ее директорский пост Эдмунда Рудольфовича фон Рейтлингера (1830–1903)[101]. Отметим, что на службу в Таганрог он был отправлен из уездного города Мозырь Минской губернии. Он был утвержден директором гимназии распоряжением Министерства народного просвещения 21 июля 1873 г. и вскоре обновил преподавательский состав. Одним из новых учителей и стал его земляк и тезка Эдмунд-Руфин[102].

Среди учеников в таганрогской мужской гимназии Дзержинского был будущий великий русский писатель Антон Чехов. В 1976 г. сотрудники литературного музея имени А. П. Чехова в Таганроге обнаружили школьную работу Чехова по математике за 1874/1875 г., на которой была надпись: «Весь ход совершенно верен, и рассуждение самое правильное… Отлично. Э. Дзержинский»[103]. Вместе с тем, отметим, что впоследствии в аттестате зрелости Антона Чехова по этому предмету будет значиться «тройка» (окончит гимназию 15 июня 1879 г.). Впрочем, это не единственное пересечение писателя и Э. Дзержинского. Ровно через десять лет в мае 1884 г. А. П. Чехов напишет рассказ «Русский уголь (Правдивая история)». В рассказе одним из персонажей будет выведен управляющий имением графа Тулупова поляк Дзержинский, человек желчный, любитель играть в карты…

Помимо непосредственного преподавания своих предметов, вместе с учителем Абрамовичем Э. Дзержинский систематизировал всю гимназическую библиотеку, составив тематический и алфавитный каталог, а также список необходимой для гимназии литературы. «Свои предметы он излагал основательно и толково», – писал позднее Павел Петрович Филевский (1856–1951), также бывший ученик Дзержинского[104], ставший в дальнейшем известным таганрогским историком[105]. Вместе с тем отметим и другую существующую в литературе характеристику Филевского, данную Эдмунду-Руфину Дзержинскому, в которой он указывал на «болезненность и крайнюю раздражительность» учителя.

19 апреля 1875 г. у супругов Дзержинских рождается пятый ребенок – Казимир. Но это радостное событие омрачается серьезной болезнью главы семьи. В 1875 г. у Эдмунда-Руфина обнаружили туберкулез, и он вынужден был уйти на пенсию[106].

По совету врачей он переехал в родовое имение Дзержиново Воложинской волости Ошмянского уезда Виленской губернии (сейчас – Столбцовский район Минской области). Имение было небольшое – 92 десятины песчаной земли, которая сдавалась в аренду за 42 рубля. Арендатором был пан Годель, детям которого в обучении помогал Э. Дзержинский. «Конечно, мизерная плата, но больше за Дзержиново не получить. Хорошо, что арендатор – человек порядочный, всегда внимателен, готов помочь больному Эдмунду», – уточняла позднее племянница Дзержинского[107]. Получить больше за аренду пашни представлялось крайне затруднительным делом, прежде всего из-за качества пахотных земель. Как позднее указывал Станислав-Карл Дзержинский (старший брат Феликса Дзержинского): «Хотя после смерти его отца Эдмунда Осиповича Дзержинского осталось имение «Оземблово», в коем заключалось 77 десятин удобной пашни, но таковое имение почти не приносит никакого дохода, вследствие плохого качества почвы, поэтому оно отнесено по платежу земских повинностей к третьему разряду»[108]. Небольшим дополнением имения была пасека, за качественном медом которой приезжали окрестные владельцы имений.

Эти средства и учительская пенсия составляли весь скромный семейный бюджет Дзержинских. Каких-либо иных приработков не было. Тем не менее, Эдмунд Иосифович бесплатно учил местных крестьянских детей грамоте, арифметике, физике. Старшая сестра Ф. Э. Дзержинского Альдона писала позднее в своих воспоминаниях: «Отец наш, преподававший с 1866 г. в мужской и женской гимназиях Таганрога физику и математику, уже не работал. Он был болен туберкулезом и последние годы жил в деревне, получая пенсию. Отец был справедливым человеком, и крестьяне соседних деревень, чтобы подтвердить достоверность чего-либо, говорили: «Так сказал Дзержинский». Они очень уважали его и часто приходили за советом и помощью. Отец им никогда не отказывал. Мы жили в маленьком старом домике на берегу реки Усы… Ближайшая деревня Петриловичи находилась в 4 километрах. До железной дороги было 50 километров»[109]. Отношения с крестьянами действительно были хорошие. Хотя справедливости ради надо отметить, что в лесу имения Дзержиново крестьянам не разрешали собирать грибы и хворост, о чем впоследствии со стыдом вспоминал Феликс Дзержинский[110].

Сестра Ядвига схоже характеризовала жизнь в Дзержиново: «Жизнь наших родителей была нелегкая. Большая семья – восьмеро детей – требовала забот и внимания. Семья жила на отцовскую пенсию. Хозяйство никакого дохода не приносило. Земли за небольшую плату сдавались в аренду (42 рубля в год). Отношения между родителями и окрестными крестьянами установились прекрасные. Отец, подготавливая нас в гимназию, вместе с нами бесплатно учил детей арендатора и детей из соседней деревни Петриловичи»[111].

Дом, в котором поселилась семья Дзержинских, был небольшой, но он стоял в очень красивом месте на берегу стремительной реки Усы, притоке Немана. Рядом располагалась Налибокская пуща с густыми сосновыми лесами. Для семьи из 6 человек этот дом был тесен, тем более что вскоре после переезда в Дзержиново семья увеличилась еще на трех детей. Сказывалась и сырость…

30 августа (11 сентября) 1877 г. у Елены и Эдмунда-Руфина Дзержинских родился шестой ребенок. Роды начались преждевременно, после того как беременная женщина, вечером занимаясь хозяйством, неожиданно провалилась в открытый люк погреба и сильно ушиблась. Несмотря на опасения, преждевременные роды завершились благополучно и для новорожденного, и для роженицы. Отметим, что помимо удачного родоразрешения мальчик родился в «рубашечке», что также считалось и считается признаком счастливой судьбы. Единственно возможным последствием для ребенка стала определенная возбудимость и нервозность, а для матери всепоглощающая любовь, казалось бы, к уже потерянному сыну. Родившегося мальчика назвали Феликсом, что по латыни (felix) означает «счастливый, преуспевающий, плодородный». Во Франции это имя известно как Фелис, в Италии – Феличе. Получил Феликс Дзержинский, как это было принято в их семье, и второе имя – Щастны.

Возможна, по нашему мнению, и иная версия происхождения имени Феликс – в честь уже упоминавшегося дяди, Феликса Иозефовича Завадского, который оказывал финансовую помощь семье Дзержинских. Отметим, что традиция давать имена детей в честь родственников явственно видна в этой семье. Старший сын четы Дзержинских, Витольд (умерший в младенчестве), был назван в честь Витольда Забельского (родного брата Казимиры Янушевской), дяди Елены Дзержинской. В свою очередь, в честь бабушки Казимиры Янушевский был назван Казимир Дзержинский, родившийся в 1875 г., а в честь ее мужа Игнатия Янушевского – Игнатий Дзержинский, родившийся в 1879 г. Станислав Дзержинский был назван либо в честь Станислава Пилляр, мужа старшей из сестер Янушевских, либо в честь одного из братьев Игнатия Янушевского. Поэтому представляется, что имело место и падение в погреб со счастливым окончанием этого происшествия, и наименование в честь близкого родственника.

В ноябре 1877 г. Феликс Дзержинский был крещен по католическому обряду. В метрике Деревнинского римско-католического приходского костела на 54–55 листах, под № 196 была сделана следующая запись: «Тысяча восемьсот семьдесят седьмого года, ноября шестнадцатого дня в Деревнинском римско-католического приходского костела окрещен младенец по имени Феликс Киприаном Жебровским, администратором того же костела, с совершением всех обрядов таинства дворян: коллежского советника Эдмунд-Руфина Осиповича и Гелены, урожденной Янушевской, Дзержинскими, супругов сын, родившейся сего года, августа 30 дня в имении Дзержиново Деревнинского прихода. Восприемниками были дворяне Франц Вержбовский с Юзефью Войновою, вдовою»[112].

Интересна личность крестного отца Феликса Дзержинского – Франца Вержбовского. Скорее всего, это был известный виленский исследователь творчества польского национального поэта Адама Мицкевича[113]. В семье Янушевских изначально, а позднее и Дзержинских, был подлинный культ Мицкевича, и в целом польской поэзии.

На следующий год родилась младшая сестра Ванда, а в самом конце 1879 г. – Игнатий. Увеличение семьи потребовало срочного переезда в новый дом. В 1880 г. с помощью племянника – архитектора Юстина Дзержинского[114], Эдмунд-Руфин на остаток своих сбережений построил на холме вблизи от старого дома новый, более просторный двухэтажный дом с мансардой[115]. Это было очень кстати, так как вскоре, в 1881 г., в семье появился еще один сын – Владислав.

Дом обошелся недорого, так как материалы были в основном свои, а рабочие крестьянские руки крайне дешевы. «Дом был теплый и просторный, с высокими потолками и широкими окнами. Пологие ступеньки вели на крыльцо с деревянной балюстрадой. Это крыльцо стало любимым местом игр детей и отдыха взрослых. Первой от входа была проходная комната, так называемая гостиная. Из нее несколько дверей – в столовую, в спальню Эдмунда и Елены, в детскую для малышей. В мансарде жили старшие дети. На большой террасе любил отдыхать Эдмунд Иосифович. Тут же Елена Игнатьевна сушила грибы и фрукты»[116].

Как и прежний дом, он был расположен в очень красивом месте, неподалеку от старого, но на небольшой возвышенности. Как вспоминала Альдона: «Там не было ничего искусственного. Не было ни подстриженных аллей, ни посыпанных желтым песком дорожек, обычно отличавших помещичьи усадьбы. Дом наш был окружен деревьями и густорастущей зеленой травой, по которой дети с большим удовольствием бегали»[117]. «Во сне я часто вижу дом наш, и сосны наши, и горки белого песку, и канавы, и все, все, до мельчайших подробностей», – писал Феликс Дзержинский в письме брату из Московской пересыльной тюрьмы в 1916 г.[118] Это была классическая польская дворянская усадьба с остекленной верандой, просторной столовой и гостиной с камином. Именно здесь прошло детство Феликса и его братьев и сестер.

Вместе с тем строительство дома лишь ненадолго решило проблемы многочисленной семьи. В 1882 г. на 43-м году жизни умер от туберкулеза легких Эдмунд-Руфин Дзержинский. Он был похоронен на кладбище в деревне Деревная Столбцовского района. На надгробной плите его благодарными земляками была высечена надпись: «Покой праху Справедливого»[119]. Могила не сохранилась до наших дней, но самого Дзержинского-старшего еще долго по-хорошему вспоминали в ближайших деревнях. Сами же Дзержинские, в том числе Феликс, часто навещали могилу отца, украшая ее венками из цветов и дубовыми ветками[120].

На руках у молодой 32-летней вдовы осталось 8 детей: Альдона, Ядвига, Станислав, Казимир, Феликс, Ванда, Игнатий, Владислав. Старшей дочери было 12 лет, Феликсу 5 лет, а младшему из детей 1 год и 3 месяца.

Материальное положение семьи Дзержинских в этот период было довольно затруднительное. Усадьба практически не приносила доходов, пенсия отца была мала. Но выручали родственники. Небольшую, но регулярную денежную помощь, оказывала им мать Елены Игнатьевны – Казимира Янушевская, проживавшая после смерти мужа в усадьбе «Йоды» под Вильно. Сюда летом часто приезжала вся семья Дзержинских. Само имение было большим, с многочисленными слугами. Согласно воспоминаниям родных Дзержинского, молодого Феликса интересовало, почему бабушка ничего не делает, а старик-садовник с раннего утра работает в саду, почему местным крестьянам не разрешено собирать в лесу хворост и грибы и т. д.[121] Позднее, уже в гимназический период, Дзержинский пробовал даже агитировать притесняемых крестьян. Но ему все это прощалось любящей бабушкой. Помимо денежной помощи и «приемов» в имении она взялась воспитывать Казимира и Игнатия[122]. Выбор был не случаен, так как они и раньше воспринимались ею как восприемники (названы в честь бабушки и дедушки) особо.

Заботу о старших детях (Станиславе и Альдоне) взял Феликс Юзефович Завадский, муж старшей сестры Елены Дзержинской, который предоставлял квартиру и материальную помощь учащимся в виленских гимназиях старшим детям четы Дзержинских. Особенно он помогал Станиславу Дзержинскому, который учился в одном классе первой виленской мужской гимназии вместе с его сыном Феликсом (Фелиусом) Завадским. Окончат они ее вместе в 1892 г.

Старшая из сестер Альдона, учившаяся в виленской женской гимназии, приезжая в Дзержиново на летние каникулы, также старалась, чем могла, помочь маме, беря на себя времяпровождение младших братьев и сестер. Особенно сердечные отношения у нее были как раз с Феликсом Дзержинским, который обожал свою сестру. «Я сам помню из времен своего детства эти минуты невыносимого блаженства, когда, например, положив голову на колени Альдоны, я слушал по вечерам шум леса, кваканье лягушек, призывной крик дергача и смотрел на звезды, которые так мерцали, точно были живые искорки… Сейчас ко мне возвращаются воспоминания моего детства, минуты подлинного счастья, когда природа так меня поглощала, что я почти не чувствовал своего существа, а чувствовал себя частицей этой природы, связанной с ней органически, будто я сам был облаком, деревом, птицей»[123]. Помогала с детьми, хотя и в гораздо меньшей степени, и вторая из старших сестер, Ядвига[124].

Основная же нагрузка выпала на мать Феликса Дзержинского – Елену Игнатьевну. Она много работала по дому, стараясь содержать детей в чистоте и порядке. Сама обшивала всю семью. «Мама в этой скромной обстановке умела создавать нормальные условия жизни и дать каждому ребенку все необходимое для его духовного развития… Оставшись без мужа, она целыми днями была на ногах, работая по дому, и являлась примером трудолюбия для нас, детей»[125].

При этом Елена Дзержинская не забывала и о духовном воспитании детей. Она много читала своим детям, особенно стихи польских авторов, которые очень любила. Чаще всего – Мицкевича и Словацкого. «По вечерам она собирала детвору за круглым столом, и начинались задушевные беседы, интересные игры, обсуждали события дня, читали стихи Адама Мицкевича, Юлиуша Словацкого, Марии Конопницкой, пели песни польских повстанцев», – писала в своей книге С. В. Дзержинская[126]. У Феликса была хорошая память, поэтому в четыре года он уже декларировал наизусть отрывки из поэмы «Пан Тадеуш» Мицкевича, стихи Словацкого, рассказывал сказки и басни[127].

Рассказы Елены Дзержинской шли и о недавнем историческом прошлом, об участи и судьбах поляков и Польши в Российской империи. «Я помню вечера в нашей маленькой усадьбе, когда мать при свете лампы рассказывала, а за окном шумел лес, как она рассказывала о преследованиях униатов[128], о том, как в костелах заставляли петь молитвы по-русски на том основании, что эти католики были белорусами; помню ее рассказы о том, какие контрибуции налагались на население, каким образом оно подвергалось преследованиям, как его донимали налогами, и т. д. и т. п.»[129]. Эти рассказы, а также сама обстановка семьи, пострадавшей от преследований российских властей, способствовали формированию в молодом Феликсе радикальных антироссийских, антирусских настроений. Позднее, в 1922 г. он вспоминал: «Будучи еще мальчиком, я мечтал о шапке-невидимке и уничтожении всех москалей»[130]. Впрочем, подобные мечты переполняли многих поляков того времени.

Благодаря матери Феликс Дзержинский и его братья и сестры также познакомились и с лучшими произведениями польских композиторов – Ф. Шопена, М. Огинского, а также с музыкой Бетховена и других авторов. Не случайны поэтому слова Феликса Дзержинского о своей матери, или, как он ее любовно называл, «матусе»: «Я благословляю свою жизнь и чувствую в себе и нашу мать, и все человечество. Они дали мне силы стойко переносить все страдания. Мама наша бессмертна в нас, Она дала мне душу, вложила в нее любовь, расширила мое сердце и поселилась в нем навсегда»[131].

Детство Феликса Дзержинского, несмотря на стесненность материальных средств в его семье, было наполнено теплом и светом. Спустя годы он вспоминал родное Дзержиново как время безмятежного счастья и единения с природой, наполненного многими летними забавами для детей разного возраста.