Этническое самосознание в эпоху глобализации
Так целью науки, т.е. теоретического освоения мира как неисчерпаемого ансамбля предметов, является установление истины, т.е. суждения, соответствующего сущности тех или иных предметов, входящих в тот или иной объект человечества как субъекта, а целью морали как практического отношения людей к человеческому миру выступает создание, развитие и сохранение человеческой (адекватной для развития человека) иерархии ценностей, могущих и долженствующих выступать однозначными общечеловеческими ориентирами в отношениях друг другу как отдельных людей, так и этносов, обществ и любых других исторических человеческих объединений, т.е. в сфере нравственности.
Но ценностное отношение к действительности не исчерпывается сферой нравственности, оно характерно и для эстетического освоения мира.
Культура общества включает как материальную, так и духовную сферу, но и в материальной культуре воплощены духовные силы человека. «Культура же личности, – резонно отмечает И.Д. Каландия, – преимущественно есть его духовная культура, культура его души; культура как мера гуманизации человека, человеческих отношений, должна проявляться в таких основных сферах духовной культуры, как познание, художественное творчество и нравственное поведение»45.
Таким образом, культура как процесс производства и потребления духовных ценностей представляет собой феномен, который, с одной стороны, выражает уровень «господства» человека над природой, т.е. показывает, чего достигло человечество в направлении развития науки и техники, и одновременно характеризует уровень, степень гуманизации человека, человеческих отношений в обществе. Она есть развитие и реализация духовных потребностей и способностей человека, вследствие чего происходит «очеловечивание» самого создателя культуры – человека. И именно степень гуманизации человеческих отношений в обществе является высшим критерием развитости культуры46.
Процесс глобализации как очередной этап развития цивилизации, сопровождается и положительными, и отрицательными явлениями – это очевидно.
Французский эколог Ж. Дорст, имея в виду преимущественное развитие науки и техники, фетишизация роли науки и техники в цивилизации Запада, в книге «До того как умрет природа» писал: «Мы вправе спросить себя, какова же общая ценность технической цивилизации. Каждому из нас иной раз кажется, что мы мчимся в неуправляемом поезде и не можем из него выйти… Мы не знаем, куда мчимся… степень цивилизации измеряется не только количеством киловатт, производимых энергоустановками, она измеряется также рядом моральных и духовных критериев, мудростью людей, двигающих вперед цивилизацию…» 47
Однако очевидно и то, что ценность развития самих научных, технических и хозяйственных средств для существования и развития человечества и его культуры не может быть подвергнута никакому сомнению. «Но сегодняшнее катастрофическое состояние человека, – продолжает Ж. Дорст, – его духа, его культуры и его природы и его природной среды обитания явно требует от нас не количественного изменения отношения человека к миру, к себе и к собственной культуре, не к простому умножению созданных им, под господством научно-технического разума, а коренного изменения этого отношения, коренной переориентации человеческой жизни и культуры, подчинения теоретического разума – разуму практическому…»48
Богатство мировой культуры определяется тем, что она представляет собой сокровище общечеловеческих ценностей, единство отдельных, своеобразных, уникальных и самобытных культур. Диалог культур, сосуществование различных общечеловеческих ценностей и сохранение всего богатства мировой культуры должны быть наивысшей целью человечества.
Тенденция нивелирования интересов национальных государств и самобытных культур, сопровождающая глобализацию, должна быть урегулирована или сведена к минимуму проведением мероприятий, препятствующих такой нивелировке (прежде всего на уровне межгосударственных соглашений). И в противовес модным концепциям «столкновения цивилизаций» (которые имеют под собой определенную основу) человечество должно и обязано отстаивать идею сохранения гуманной общечеловеческой перспективы – формирования нового глобального консенсуса в диалоге цивилизаций. «Очевидно, – пишет один из современных авторов, – что тенденция глобализации будет развиваться в перспективе открытой, непредсказуемой истории, преодолевая серьёзные препятствия на своем пути. Когда-то на заре цивилизации архаичных племенных богов победила и вытеснила великая римская идея. Сегодня история повторяется. Сумеют ли представители мирового гуманитарного сознания противопоставить новому трайбализму сильную гуманистическую объединительную идею, сочетающую рационализм пользы с пафосом защиты великих общечеловеческих ценностей? От ответа на этот вопрос зависит будущее глобального мира» 49. Думается, такой вопрос сегодня действительно встает.
Исходя из вышеизложенного понимания сущности феномена культуры, можно утверждать, что и в условиях процесса глобализации подлинное развитие культуры возможно лишь на основе гармоничного взаимоотношения ее основных элементов, компонентов. Гармония же подразумевает признание специфических особенностей всех элементов и исключает переоценку или недооценку роли и значения того или иного элемента культуры.
На нынешнем этапе процесса глобализации, когда продолжается преимущественное развитие науки и техники, следует обратить особое внимание на то обстоятельство, что очень важную роль играет и будет играть тенденция абсолютизации преимущества и значения научно-технического способа мышления.
В сфере экономики глобализация проявляется в формировании мировых хозяйственных сил и хозяйственных отношений. Современная мировая экономика представляет собой своего рода планетарный хозяйственный механизм, все элементы которого разбросаны по всем странам и континентам.
Экономическая глобализация содействовало экономическому росту некоторых слаборазвитых стран. «Открытие рынков для международной торговли помогло многим странам осуществить более быстрый экономический рост, чем это могло бы быть в ином случае. Международная торговля способствует экономическому развитию тогда, когда экспорт страны влияет на её экономический рост. Стимулируемый экспортом рост был центральным пунктом промышленной политики, обогатившей значительную часть Азии и существенно улучшившей жизнь миллионов»50. Китайский прорыв был бы невозможен, если бы Китай не включился в глобализационные процессы и если бы транснациональные корпорации не инвестировали китайскую экономику.
В области политики глобализация предполагает сотрудничество всех государств в решении политических проблем, имеющих международное значение.
Но отсюда не следует, что нужно унифицировать все модусы и методы осуществления политической власти и ликвидировать национальную специфику реализации этой власти и веками существующие государственные границы. Между тем наблюдается как раз стремление глобализаторов к стандартизации политической жизни планеты. Причем стандартизация происходит по западному образцу.
Глобализация в сфере духовной культуры предполагает обмен духовными ценностями, рост культурных связей между народами, плюрализм мнений, творческое содружество деятелей культуры, кино и т.д.
Глобализация привела к качественному изменению в сфере информатики "Особенностями глобализации стали компьютеризация, миниатюризация, использование цифровой технологии, волоконная оптика, связь через спутники, Интернет"51. Благодаря быстрой передаче информации сформировалось планетарное мышление, остро и живо реагирующее на всё, что происходит во всем мире. Кроме того, новые информационные технологии позволяют обогащать свой духовный мир, осваивать новые достижения мировой культуры.
Народы все больше и больше узнают друг о друге. Все это нельзя не оценить позитивно.
Но вместе с тем следует подчеркнуть, что глобализация духовной жизни ведёт к утрате народами своих национальных культур. Сегодня США выступают своего рода эталоном культуры для всех стран мира, хотя хорошо известно, что Соединенные Штаты в отличие от других государств не имеют тысячелетних исторических традиций и уже в силу этого не могут выступать эталоном культуры. Но они обладают сильными экономическими рычагами и поэтому распространяют свою специфическую культуру по всему земному шару.
В качестве генератора глобального потребительского образа жизни чаще всего выступают США. Американское влияние на глобальный образ жизни доминирует, хотя и не является единственным. На глобальную арену выходят потребительское отношение других стран.
Объективно же стоит подчеркнуть, что в последние годы бурное развитие китайской экономики привлекает всеобщее внимание. Успешные меры Китая по борьбе с финансовым кризисом предоставили другим странам ценный опыт. Нетрудно понять, почему на этом Давосском форуме тема о китайской экономике стала важной темой при рассмотрении вопроса перехода и создания новой модели. Западные страны хотят в китайской экономической модели найти эффективное средство против проблем глобальной экономики52
«Глобальный образ жизни связан не только с американскими стандартами потребления, хотя они и преобладают»53, – считают В.И. Добреньков и А.Б. Рахманов. «В целом, разумеется, модели поведения, ценности и нормы глобального образа жизни генерируются развитыми капиталистическими странами»54.
Прежние духовные ценности либо уничтожаются, либо игнорируются.
Как пишет И.А. Гобозов, «исчезает критическое мышление. Начинает доминировать всеобщее мещанство. Добродетельный человек, которым гордились и которого ценили высоко, считается неудачником. Теперь главное не моральные принципы и нормы, а полезность. Человек человеку нужен постольку, поскольку он полезен в данных конкретных обстоятельствах»55.
Сама европейская культура чужда всякой унитарности. Она стала великой культурой только потому, что обладала потребностью и способностью быть в диалоге. Она не только терпела культурное «инакомыслие», конфликты, но только ими и жила. Как справедливо подчеркивается, «самый склад европейского мышления дуалистичен, дихотомичен, исходит из наличия различных, гетерогенных элементов: диалог при этом выступает в качестве снятия противоречий, продвижения проблемы на новый уровень развития»56.
По мнению А.О. Флиера, «высокая» культура, не выдержав столкновения с рынком, исчезает. Противостоять маргинальным субкультурам может лишь культура «либеральных ценностей», по преимуществу американская. Флиер полагает, что «высокая культура уже вышла из борьбы за сердца и умы людей. Поэтому «задача государственной политики в отношении «высокой» культуры видятся не столько в развитии, сколько в консервации имеющегося культурного потенциала, а главное – в спасении его школы» 57.
Невозможно согласиться с подобной точкой зрения. «Законсервированная», застывшая культура – это мертвая культура. И совершенно очевидно, что без мощной финансовой подпитки государства культура обречена. Государство «ушло» из экономики, породив ее развал. Уход государства из культуры будет означать социокультурную катастрофу.
По данным Госкомстата в 2000 году житель российского села выделял на культуру всего 88 копеек в месяц, а горожанин клал на алтарь культуры 7 рублей 93 копейки58. И если билеты в столичные театры подчас «зашкаливают» за 1000 рублей, то ясно, что большинство россиян вынуждено проводить свой досуг, наслаждаясь просмотром дешевой американской кинематографии.
По мнению Р. Емельянова «чтобы организовать хорошее, качественное выступление, концерт, сегодня необходимо вложить столько денег, что это никогда не окупится просто. Это неизбежно влияет на цену билета. Билеты очень дорогие, поэтому очень многие люди в нашей стране не могут позволить себе посещать эти мероприятия»59.
Американизм, получается, становится культурой мира. Но тут невольно приходит на ум завет выдающегося французского антрополога К. Леви-Стросса: «Нет, не может быть мировой цивилизации в том абсолютном смысле, который часто придается этому выражению, поскольку цивилизация заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла бы быть ничем иным, кроме как коалицией культур, каждая из которых сохраняла бы свою оригинальность. Священная обязанность человечества охранять себя от слепого партикуляризма, и никогда не забывать, что никакая часть человечества не обладает формулами, приложимыми к целому, и что человечество, погруженное в единый образ жизни, немыслимо»60.
А.Э. Кулиджанишвили проанализировал отношение различныx культур к процессу создания всемирного общества61.
Самым ярым противником глобализационных процессов является мусульманская культура. Глобализационные процессы воспринимаются представителями мусульманской культуры как триумф их традиционных противников – христиан. Каждая политическая, экономическая, культурная и тем более военная акция, направленная в их сторону, воспринимается как крестовый поход. Историческая память этой культуры на протяжении веков формировалась в основном в противостоянии с христианами, которое и определило внесение такого радикального пункта в их священную книгу Коран, который выражается в существовании религиозной войны джихада: каждый из мусульман, кто отдал жизнь за веру, гарантированно получает место в раю. Мусульманская культура не подвергала модернизации религию, и она поныне остается главной составной ее частью, осью культуры, и, следовательно, оценка событий определяется именно религиозным сознанием.
Что касается стран Западной Европы, где и родилась глобалистская идея, их положение весьма драматично. На первый взгляд, они выглядят партнерами США в глобализационных процессах, но очевидно, что попрано и их национальное достоинство. Реабилитировать его пытаются в защите языка и художественной культуры. Создание новой единой валюты может быть интерпретировано таким же образом. Что же касается Англии, то она удовлетворяет свои амбиции уже тем, что языком мира в результате глобализации становится английский.
Более сдержанное противостояние глобализации проявляют представители китайской культуры; они, если можно так выразиться, стараются возвести Великую китайскую стену на современный манер. Изменения китайская культура переживает трагически. Китайцы считают, что каждое изменение еще более отдаляет их от культурного идеала «золотого века». Поэтому они стараются не поддаться тому языку, разговор на котором отодвинет на задний план национальные ценности. Китайцы, например, избегают разговора о правах человека, благодаря чему, как им представляется, сохраняют самобытность.
Индийская культура и сегодня не предает принципы буддистского мировоззрения и, как будто бы, находится в стороне от мировых процессов. Она ни за, ни против; да и ни одна страна-гегемон не старается беспокоить ее, словно спящего ребенка.
Япония же на основании своего уникального опыта, который выражается в своеобразном синтезе традиции и европейских ценностей, считает, что глобализация не сможет подточить основы ее культуры, и старается использовать глобализационные процессы для укрепления собственных традиций.
Своеобразный характер сопротивления глобализации, по А.Э. Кулиджанишвили, проявляют и представители православной культуры. Отношение России, как уже бывшей сверхдержавы, к глобализационным процессам весьма своеобразно. Россия на протяжении веков обосновывала панславистскую идею, мечтая стать третьим Римом.
Итак, важно отметить, что глобализация культуры часто понимается и воспринимается не как организация единства многообразия, обеспечиваемого взаимодействием разных культурных традиций, образцов и ценностей, а как унификация культурных моделей по американскому образцу. Борясь с прозападной, проамериканской версией глобализации, отстаивая национальную самобытность, великую русскую культуру, Россия защищает не только себя, но и выполняет свой долг перед человечеством.
В этих условиях важно определить место и роль России в глобализирующемся мире, сформировать стратегические принципы политики нашего государства в изменившейся реальности.
1.3. Сущность происходящей глобализации
Исходя из принципа историзма, можно заметить, что социальный мир един. Это единство подтверждается многочисленными историческими фактами из различных областей истории человечества. Оно, прежде всего, подтверждается трудом. Когда бы и где бы ни жили люди, они должны трудиться, создавать материальные и духовные блага. Это универсальный закон существования человечества. По мере развития общества по восходящей линии усиливается обмен материальными и духовными ценностями, растут интеграционные процессы. «Чем шире становятся в ходе этого развития отдельные воздействующие друг на друга круги, чем дальше идет уничтожение первоначальной замкнутости отдельных национальностей благодаря усовершенствованному способу производства, общению и в силу этого стихийно развившемуся разделению труда между различными нациями, тем во все большей степени история становится всемирной историей»62. Иначе говоря, социальный мир становится более единым, народы и государства все больше и больше начинают зависеть друг от друга.
Все интеграционные процессы, охватывавшие в прошлом экономические, политические, государственные, культурные и другие сферы общественной жизни, можно обозначить термином «интернационализация»63. Суть интернационализации, по Гобозову, заключается в том, что каждое государство ведет экономическое, политическое, культурное и т. д. сотрудничество, исходя из собственных национальных интересов. Оно экспортирует и импортирует то, что ему приносит выгоду. Оно руководствуется своим национальным правом, защищает свои традиции, культурные ценности. Иными словами, оно выступает как форма бытия народа. И народ, не имеющий своего государственного образования, не есть исторический народ. Именно в рамках своего государства, представляющего единое экономическое, политическое, правовое и культурное пространство, он может сохранить себя как субъект истории, может передавать свои достижения последующим поколениям, оставить определенный след в истории человечества. Первобытные племена – это племена без государства, следовательно, без истории. Это неисторические племена. Вот почему возникновение государства – громадный шаг в движении человечества по пути социального прогресса64.
В эпоху интернационализма социально мир представлял собой единство в многообразии и многообразие в единстве65. Каждое государство стремилось к сотрудничеству со всеми другими государствами, но вместе с тем защищало свои национальные интересы, свою культуру, свой язык, свое политическое и экономическое пространство.
С развалом СССР в 1991 г. и с победой либерализма во всем мире все коренным образом изменилось. Новые руководители России отменили монополию на внешнюю торговлю, были открыты все рынки для западных товаров, государственная собственность была роздана в частные руки. То же самое касается всех бывших советских республик и социалистических стран. Одним словом, либерализм победил полностью, и, как сказал бы Ф. Фукуяма, наступил конец истории. Произошла, по словам того же Ф. Фукуямы, универсализация «западной либеральной демократии как окончательной формы правления»66.
Вот с этой универсализации либеральной демократии или капитализма начинается глобализация в собственном смысле слова. Причем в качестве модели развития избраны Соединенные Штаты Америки. Все сферы общественной жизни – экономическая, политическая, духовная, культурная, ментальная и др. – подверглись коренным изменениям. Главная суть этих изменений – универсализация рынка как якобы единственного средства нормального развития общества67.
В условиях глобализации исчезает все национальное и индивидуальное. Если брать экономику, то теперь уже никто не говорит о развитии национальной экономики, о том, что каждое государство может и должно, прежде всего, развивать свою собственную экономику. Теперь ее судьбу решают не национальные политические институты, а транснациональные корпорации, Международный валютный фонд, Всемирный банк развития, Всемирная торговая организация и другие международные экономические институты. Нет сегодня национальной политики, поскольку национальные правительства, особенно слаборазвитых стран, мало что решают. Вообще сегодня какие-то международные институты играют главную роль в политике, а не национальные государства. Такие же коренные изменения произошли и в духовной сфере. Исчезает национальный колорит культуры, исчезла национальная одежда. В Европе, Азии, Америке, Австралии и других регионах земного шара все носят одинаковую одежду.
«Самый поразительный аспект путешествий в наше время, – по мнению Уэйна Элвуда, – не культурные различия (хотя, к счастью, они все еще существуют), а коммерческое сходство. В Монреале и Бомбее, Пекине и Буэнос-Айресе – повсюду мы встречаемся с проявлениями глобальной коммерческой культуры, которая до жути однородна»68
Но глобализация этим не ограничивается. Пожалуй, главное последствие глобализации – это примитивизация общества69, под которой И.А. Гобозов подразумевает упрощенность, стандартизацию и унификацию. Примитивизация приводит к потере оригинальности, индивидуальности, многообразия, национального колорита и своеобразия.
Теперь же, в эпоху глобализации, навязываются определенные стандарты, и поэтому оригинальные материальные ценности фактически исчезли. Теперь везде и всюду выпускаются одинаковые товары, лишенные «этнической» окраски. Это есть не что иное, как примитивизация жизни людей.
В эпоху глобализации все упрощается, все примитивизируется: экономика, политика, культура, вообще духовное творчество представляются не как сложный, ответственный и кропотливый труд, а как нечто такое, чем все могут заниматься.
Теперь, в эпоху глобализации, редко вспоминают о праве народа на самоопределение.
Осмысливая взгляды Гобозова И.А. можно сделать выводы, что глобализация и соответственно универсализация рынка уничтожили интернационализацию и все привели к примитивизму, стандартизации и шоу. Иными словами, можно сказать, что в какой-то степени происходит возврат к первобытному обществу, конечно, на совершенно другой основе, потому что первобытное или примитивное общество – это начало человеческой истории, в которой доминировали кровнородственные связи, крайне низок был уровень производительных сил и т. д. и т. п.70 Современное общество по Гобозову И.А. – это общество, базирующееся не на кровнородственных, а на социальных связях и отношениях, общество высоких технологий, крупных научных достижений, компьютерной техники, интернета и электронной почты, это общество с единым экономическим, политическим и культурным пространством. И парадокс заключается в том, что благодаря глобализации оно трансформируется в примитивное общество, в котором начинают исчезать национальный колорит, этнический менталитет, национальная культура, одежда, национальные языки71, национальные государства, национальные экономики. Вполне вероятным в данном случае представляется вывод о том, что в будущем будем иметь такое общество, если нынешние тенденции развития не будут изменены. И тогда действительно наступит конец истории, о котором с таким пафосом писал Ф. Фукуяма.
Мы же, в свою очередь, хотим сказать, что человечество представляет собой множество этносов, и притом этносов всех уровней. Сохранились ещё на планете племена, существуют народности, сложились и действуют по всей планете нации. И никуда от этого не уйти, никаким империализмом космополитической идеологии этот факт не отменить. Надо с ним считаться, надо из него исходить.
Поскольку в понимании этносов (как обычно – наций) в мировой литературе наблюдается сегодня хаос (надо думать, вряд ли стихийный) нельзя не осмыслить этот предмет самым серьёзным образом.
Как бы ни определяли этносы разные авторы, в любом случае речь идёт об исторических общностях индивидов человечества, образующихся на основе их естественной родственной общности. Без этого любая общность человеческих индивидов – это всё, что угодно, но только не этнос.
Со своей стороны, мы хотели бы сказать, что в существовании и развитии этносов фундаментальное значение имеют их традиции. Это доказывали и доказывают антропологи самых разных школ и направлений. Можно сказать, что они, изучая проблему под разными углами зрения, вывели «общий закон» этнологии. Один из основоположников социальной антропологии Б. Малиновский писал: «Уничтожьте традицию и вы лишите социальный организм (имеется в виду этнос – Н.С.) его защитного покрова и обречёте его на медленный, неизбежный процесс умирания»72. Отсюда выводится для завоевателей общее правило уничтожения народов: хочешь стереть с лица земли народ – найди способ ликвидации его традиций.
Инерция культуры, сохранение традиции, которое часто кажется нерациональным или даже абсурдным, есть выработанный историческим опытом, но обычно неосознанный способ сохранить жизнеспособность этноса.