– Да не за что, – я пожал плечами, – это не сложно.
– Есть и хорошие новости, – добавила Анна, – из Конакри в ближайшие часы планируется вылет. У нас будет поддержка, а у вас – новые сопровождающие. Если мы правильно поняли. До нас ведь не вся информация доходит.
В этот момент самолёт дал газ и начал разбег. Шум стоял довольно сильный, поэтому я предпочёл промолчать, чтобы не напрягать голосовые связки.
Самолёт тяжело оторвался от земли и начал набирать высоту. Потом накренился вправо, уходя на разворот. Я уже отвёл взгляд и собирался вернуться в автомобиль, но тут Соня схватила меня за руку.
После поворота самолёт не выправился. Он плавно лёг на бок. Потом перевернулся, быстро теряя высоту. И через несколько секунд почти вертикально вонзился в землю, где-то справа от нас, в лесу. До нас долетел глухой рокот взрыва, а потом я увидел поднимающийся над лесом «гриб» взрыва.
Глава 4
Мы просидели в комнате для брифингов в лагере «Ви» часа два. Мне кажется, что это время мы вполне могли провести в своём номере, но Александр очень вежливо, но убедительно попросил нас остаться под централизованной охраной, которая встала вокруг административного корпуса чуть ли не живой цепью.
Наконец, появились менеджеры рудника, в том же составе, в котором они встречали нас. Свой испуг и растерянность они даже не пытались скрыть.
Анна первая опустилась в кресло, откинулась на спинку и потёрла щёки ладонями. Геолог мялся, выбирая место. Возможно, просто оттягивая начало разговора, собираясь с мыслями.
– Так, господа, – он всё-таки сел рядом с Анной, – у нас, к сожалению, не самые позитивные новости.
Соня посмотрела на меня с тоской. Она предполагала, что наше ожидание не сулит ничего хорошего.
– Говорите как есть, – попросил я.
– После утреннего… инцидента ваши… экхм… коллеги связались с нами. Они были готовы предоставить исчерпывающую силовую и кадровую поддержку. С тем, чтобы вы смогли гарантированно и безопасно завершить свою миссию, – геолог сделал паузу, взял со стола бутылку с водой и сделал несколько глотков.
– Скажите, а почему вы отвечаете за эти вопросы? – воспользовавшись паузой, вмешалась Соня.
– Пардон, не понял, – ответил Александр.
– Ну, возникает впечатление, что вы тут за всё отвечаете, – продолжала Соня, – но вы ведь главный геолог. Не генеральный директор. Не директор рудника. Главные геологи ведь обычно отвечают за другие вопросы. Я так думаю. Разве нет?
Александр посмотрел на Анну. Та едва заметно пожала плечами.
– Это вы верно подметили, – кивнул геолог, – я действительно совмещаю должность с обязанностями генерального директора. У нас случился, в некотором роде, кадровый кризис. О причинах догадаться не сложно.
– Скажите. Тот человек – который исполнял эти обязанности до вас. Он… жив? – спросил я.
– Насколько мне известно, да, – осторожно ответил Александр.
– Он был женат на местной женщине, – неожиданно вмешалась Анна, потом она посмотрела на геолога и добавила: – Саш, думаю, не время темнить. Правда.
– Ладно, – ответил он, вздохнув, – он был… очень интегрирован в местное общество. И сбежал в первый же день, когда мы обнаружили находку. Вместе с семьёй, бросив всё, даже не заморочившись с документами. Обычно у нас такое не прощают – но наше руководство велело не раскручивать историю. Всё спустили на тормозах.
– Ясно, – кивнул я.
– Потом были постоянные проблемы с местным персоналом. Думаю, он являлся первопричиной.
– И что же могло его так сильно… напугать? – спросил я.
– Понимаете, – вздохнул Александр, – сложность нашей работы здесь, в Африке, часто заключается в том, что наиболее геологическии интересные участки, скажем так, благодаря своим свойствам выделяются местным населением. Иногда – с культовыми целями. Ну, или просто как традиционные места. Очень тяжело бывает договориться даже о проведении нормальной разведки. Приходится задействовать связи в правительстве, силовую поддержку, все эти дела, которые, конечно же, обходятся недёшево…
– Участок, где проводили изыскания, был таким местом? – догадался я.
– Верно, – кивнул геолог, – хотя официально всё было оформлено как надо. У нас была лицензия на разведку. Не на добычу пока, обычно местные с этим разбираются до того, как начинается что-то серьёзное.
– И эта лицензия предусматривала проведение серьёзных взрывных работ? – уточнил я.
– Н… не совсем, – вздохнул Александр, – мы договорились, что я проведу подрыв для сейсмоанализа за границами того участка, который местные считают… ну, скажем, важным.
– Они там мальчиков обрезают, – вмешалась Анна, – и всегда это делали.
– А, ну да, они же мусульмане… – кивнул я с пониманием.
– Они это делали и в доисламскую эпоху. А потом просто адаптировали местные традиции с требованиями новой религии. Но место осталось. Священное, как вы понимаете.
– И вы рискнули подорвать там? – уточнил я, глядя геологу в глаза.
Тот опустил взгляд.
– На самой границе участка.
– Без ведома руководителя рудника, так?
– Не совсем. Он подписал план работ, где был обозначен возможный район зондирования. Формально я остался в его границах.
– Рисковый вы человек… – заметил я.
– Всё было бы нормально! Само место не пострадало бы – по крайней мере, до тех пор, пока данные о запасах не дошли бы до правительства. Если бы рудное тело действительно было бы там…
– Но случилось то, что случилось, – впервые заговорил Антуан, горестно вздохнув.
– Что ж… теперь понятно насчёт силовой поддержки, – сказал я.
– И тут мы возвращаемся к новостям, – продолжал геолог, – в ближайшее время её не будет.
– Почему? – в тот момент я даже не насторожился, хотя следовало бы.
– Они не могут вылететь из Конакри. К нам движется мощный шторм.
– На сколько задержка? – спросил я, – может, имеет смысл эвакуироваться по земле?
– Это не просто шторм, – снова вмешался Антуан, – на нас движется настоящий ураган. Большая редкость в наших местах. Сейчас синоптики дают двенадцать баллов. Конакри готовится к удару стихии. Есть шанс, что до нас он дойдёт сильно ослабленным – но готовиться нам тоже придётся. Ехать никак нельзя, это крайне опасно.
– О, господи, двенадцать баллов!? – переспросила Анна, побледнев.
– Боюсь, что так.
– Когда? – спросил я, – когда он будет здесь?
