Загадка шотландского браслета

Тетушка Энн, кому и принадлежал тогда дом, оказалась милой старушкой при этом довольно бойкой и деловитой. Она с особым гостеприимством приняла свою племянницу, ее мужа, а также маленького Брюса, для которого в самом доме и возле его окрестностей вполне хватало занятий, чтобы заполнить каждый день. Мальчик играл со старыми детскими игрушками, некогда принадлежавшими членам его семьи, а теперь грудой лежавшими на чердаке дома; носился по саду с собакой тети Энн, а также соорудил нечто вроде удочки и пытался ловить рыбу в пруду недалеко от дома, что оказалось весьма безрезультатной затеей, так как никакие рыбки там не водились.

Мальчика настораживали только ночи, проводимые в доме, когда он один оставался в комнате, и все здание погружалось во тьму и тишину, нарушаемую лишь треском дерева, тихим писком мышей и гулом ветра в трубах. Отец тогда объяснил ему, что во всех старых зданиях присутствуют подобные звуки и бояться тут нечего, но Брюс все же постоянно был начеку и мог заснуть только с включенным ночником.

В одну из таких ночей, когда мальчик вертелся у себя в постели, как юла, пытаясь заснуть и не думать о возможных чудовищах, прячущихся в старом платяном шкафу или же под кроватью, он вдруг услышал голоса мамы и тети Энн, доносившиеся из вентиляционной решётки, расположенный возле его кровати. Благодаря старой вентиляционной системе дома и шахтам, пронизывавшим весь особняк, в некоторых комнатах можно было расслышать то, о чем говорили в другом конце дома. Мальчик уже давно узнал об этой интересной особенности здания, но до той ночи она его совсем не заботила, так как Брюс проводил большую часть дня вне своей спальни, да и болтовня взрослых казалась ему весьма скучной. Но тот разговор остался у него в памяти на всю жизнь.

– Я бы хотела кое-что подарить тебе, милая, – услышал он тихий, несколько сиплый голос тетушки Энн, обращавшийся, судя по всему, к маме Брюса. Послышались шаркающие шаги тети, после чего последовал громкий восторженный возглас молодой женщины.

– О! Какая красивая вещь! – сказала его мама.

– Он твой по праву. От моей бабушки он перешел к моему отцу, тот подарил его своей жене, то есть моей маме, а моя мать, твоя бабушка, передала мне как старшей дочери. Поскольку других ныне живущих близких родственниц у меня нет, я отдаю его тебе, – ответила тетя Энн.

– Но он, наверное, весьма дорогой, к тому же старинный.

– Он действительной недешевый, но его ценность не только в камнях, а в его истории.

– А что за история? – спросила мама Брюса.

– Надеюсь, ты не слишком хочешь спать, так как она не из коротких. Моя бабушка, звали ее Беатрис, считалась выдающейся женщиной: умной, образованной для того времени, красивой и весьма богатой. Ей принадлежало куда больше земли, чем мне сейчас и арендаторы платили хорошую ренту. Она была единственной дочерью в семье и отчасти из-за ее денег, отчасти из-за ее красоты, многие молодые люди сватались к ней. Наконец родители девушки сделали свой выбор и дали согласие на ее брак с неким полковником-англичанином. Если память мне не изменяет, то его звали Рэндольф Бэйли. Хм…Да, вроде бы, действительно так, – старушка замолчала на некоторое время, погрузившись в свои мысли и воспоминания, но спустя минуту продолжила:

– Дочь, конечно, не была в восторге от такой сделки, но полковник оказался хорош собой, богат, а также осыпал ее подарками и всяческими знаками внимания и любви. В конец концов, девушка смирилась со своей судьбой и вроде бы даже влюбилась в мужчину, однако, очень скоро она познакомилась с другим молодым человеком: шотландцем, без гроша в кармане, работавшем в доках Эдинбурга и приехавшим в наши владения навестить семью, которая арендовала тут участок земли. Беатрис встретила его, прогуливаясь рядом со старым дубом. Это странное место, где никогда не услышишь щебета птиц, находится совсем недалеко от нашего дома.

Молодые влюбились друг в друга. Сначала Беатрис скрывала это от родителей, но позже призналась отцу и попросила расторгнуть помолвку с полковником. Конечно, ее просьбу никто не воспринял всерьез, а молодому шотландцу настрого запретили даже приближаться к их дому, пригрозив, что выгонят с арендованной земли его семью. Тем не менее, Беатрис и тот парень начали встречаться тайком. Каким-то образом Рэндольф Бэйли узнал об этом и, посчитав себя обманутым, пришел в дом девушки и заявил о своих правах на нее и желании как можно скорее сочетаться браком, и забрать юную девицу из-под крыла родителей, чтобы увезти в город подальше от пылкого шотландца. Родители согласились и свадьбу назначали через пару недель. Девушка была вне себя от ярости, но родители оказались непреклонны, и тогда она решила поговорить с полковником лично, назначив ему тайную встречу вечером в одном из амбаров поместья. Зная, что мужчина любит ее она, вероятно, наделялась втолковать ему, чтобы он отпустил ее с миром.

Ночью Беатрис отправилась к амбару, возле которого ее уже ждал Рэндольф. Она попросила простить ее и отказаться от свадьбы, на что мужчина только рассмеялся и сказал, что не привык отдавать другим то, что уже итак по праву принадлежит ему. Он схватил девушку и, опрокинув ее на сеновал, захотел изнасиловать. Хоть девушка и сопротивлялась изо-всех сил, это не слишком ей помогло, ведь мужчина был в несколько раз крупнее и сильнее ее. Когда он, утолив свою похоть, ухмыляясь, сообщил ей, что теперь у нее не осталось другого выбора, как только пойти за него, моя бабушка нашла в себе силы встать и на подкашивающихся ногах пойти к выходу из амбара. Она не проронила ни слова и Бэйли, вскочив и схватив ее за локоть, развернул девушку к себе. В ее глазах он увидел только неимоверную злость и презрение, от чего слегка ослабил хватку. Беатрис, воспользовавшись случаем, схватила керосиновую лампу, стоявшую на полке амбара, и со всей силы ударила мужчину ей по голове, после чего выронила ее. Лампа разбилась и пламя тут же охватило весь пол, быстро поглощая на своем пути все новые территории и подбираясь к мужчине, нетвердо стоявшему на ногах и державшемуся за голову. Девушка рассекла ему лоб и кровь залила все лицо полковника, а от удара он, видимо, едва ли не терял сознания, поскольку стоять прямо не мог. Не глядя, что произойдёт с ним дальше и даже не пытаясь помочь, моя бабушка побежала домой, где уже поднялся переполох из-за пламени, вырывавшегося из окон амбара.

Когда родители увидели свою дочь в разорванном платье, с царапинами на лице и со взлохмаченными волосами, то они в ужасе кинулись к ней и попыталась узнать, что случилась. Девушка только назвала имя полковника и кивнула головой в сторону амбара. Ее отец сразу понял, что произошло и не слишком хотел спешить на помощь полковнику Бэйли, сделавшему такое с его дочерью. Тем не менее он все же послал нескольких своих работников к амбару, надеясь услышать, что Рэндольф погиб, однако, мужчина все же выжил и даже смог самостоятельно выбраться из горевшей постройки. Его нашли лежавшим возле пруда, до которого он, видимо, хотел доползти, чтобы потушить огонь, объявший его. Полковника отправили в больницу, полагая, что он скончается либо по пути в госпиталь, либо по прибытию туда, такие страшные раны и ожоги получил мужчина.

Беатрис сильно переживала из-за случившегося и не хотела ни за кого выходить замуж, а некогда любимого шотландца мечтала вычеркнуть из своего сердца и забыть навсегда. Она боялась, что узнав о ее позоре, он отвернется от нее. Тем не менее мать девушки, будучи женщиной более мудрой и опытной, связалась с семьёй шотландца и благодаря им узнала адрес молодого человека в Эдинбурге, куда и написала письмо, где рассказала обо всем произошедшем без утайки. Она надеялась, что он все же искренне любит ее дочь и не откажется от нее.

Шотландец примчался в поместье, как только смог. Чувства молодых остались такими же сильными, как раньше и молодого парня не оттолкнуло то, что девушку изнасиловали. Конечно, он был в ярости и ужасе от услышанного и, наверняка, хотел бы своими руками убить человека, совершившего такое злодеяние с его любимой, но при девушке он не показывал своих чувств. Их свадьбу назначили через месяц и в качестве свадебного подарка шотландец преподнёс своей невесте браслет, который ты сейчас держишь в руках. Невеста пришла в восторг от этого украшения и не снимала его даже ложась спать. Она, казалось, забыла все плохое и жила только настоящим и предвкушением счастливого будущего.

Незадолго до свадьбы родители отправились в город и в доме осталось только несколько слуг и молодые. Никто точно не знает, как Рэндольф Бэйли проник в дом и что там произошло, но когда родители девушки вернулись, то к их ужасу нашли двух задушенных служанок в кухне, а поднявшись наверх, обнаружили еще более страшную картину: в спальне невесты лежали тела трех молодых людей. Шотландец лежал на животе, но перевернув его на спину, отец девушки понял, что спасать его уже поздно: живот парня оказался вспорот и он потерял слишком много крови до приезда родителей. Другой мужичина оказался, как ты уже поняла, тем полковником. Его лицо и руки были обезображены ожогами до неузнаваемости, а горло распорото почти от уха до уха. Судя по тому, что в руке он держал окровавленный нож, мужчина покончил с собой. Беатрис также оказалась раненой: глубокий порез проходил по ее шее, но, когда ее мать склонилась над ней, то услышала еле заметное дыхание и биение сердца. Зажав рану, она смогла поддержать жизнь в девушке до приезда врача. Не взирая на потерю крови и серьезный порез, бабушка выжила, но так никогда и не вышла замуж, и с тех пор даже не смотрела на мужчин. Ко всему прочему добавилось и то, что она оказалась беременна от Рэндольфа. Та ночь насилия в амбаре не прошла даром. К ребенку, моему отцу, она относилась весьма прохладно, видимо, из-за того, что тот являлся сыном обезумевшего насильника и убийцы, забравшего жизнь ее возлюбленного.

Того шотландца похоронили на местном кладбище. Его могила до сих пор там. Если хочешь, я могу показать ее тебе. Моя бабка ходила туда каждое воскресенье, а к ней иногда присоединялся и мой отец. Где покоится тот англичанин я не знаю, поскольку его тело забрали из дома в день трагедии и куда его увезли никто не интересовался. Бабушка рассказала эту историю своему сыну незадолго до своей смерти. Конечно, мой отец был в ужасе от услышанного, ведь все эти годы он считал погибшего шотландца своим отцом, а причину его кончины – несчастный случай по дороге в Эдинбург.

Браслет Беатрис не снимала до конца своей жизни. После ее смерти отец отдал этот браслет своей молодой жене, моей маме, а та передала его своей старшей дочери – мне. Теперь же он твой. Наша семья сильно обеднела, да и не разрослась как следует. Своих детей у меня нет, поэтому ты единственная, кому он должен принадлежать. Храни его, как символ великой любви. Знаю, что мальчишке ты его не передашь, но, возможно, сможешь отдать его когда-нибудь своей невестке. Дай бог, чтобы ей оказалась достойная женщина.

После этого разговор перешел в другое русло и вскоре мама Брюса, пожелав тетушке Энн доброй ночи, пошла спать. На Брюса же история произвела неизгладимое впечатление и теперь вместо монстров он боялся застать в своей комнате обгоревшего и сумасшедшего полковника, жаждущего мести. Конечно, ничего подобного он не видел, но осознание того, что в этом доме произошло столь кровавое убийство не давало мальчику спокойно спать. К счастью, семья Брюса в тот раз задержалась там ненадолго и вскоре уехала домой, а об истории Беатрис он вспоминал только тогда, когда мать надевала браслет, что делала крайне редко. Хоть вещь и нравилась ей, она словно боялась ее, и мальчик не раз слышал, как она жаловалась отцу на то, что после ношения этого браслета ее преследуют кошмары, на что отец отмахивался и говорил о через чур разыгравшемся воображении матери.

Для Брюса же браслет всегда оставался загадкой и неким символом любви, а никак не воспоминанием о страшном прошлом своих предков. Он знал, что рано ли поздно встретит ту единственную, кому передаст эту вещь, и тогда в аэропорту, целуя Викторию, он понял, что нашел ее. Сейчас же, смотря на тонкую руку девушки и браслет на ней, он ощущал мир и покой в душе, словно вещь, так долго искавшая свою истинную владелицу, наконец-то нашла ее и заняла свое законное место.

Улыбнувшись, Брюс заботливо прикрыл Викторию одеялом, после чего закрыл глаза и погрузился в сон. Счастливая улыбка не сходила с его лица даже во сне.

Проснувшись, Вика привстала на локтях и посмотрела на Брюса, продолжавшего мирно спать. Ее вчерашнее такое легкомысленное и совсем не свойственное ей поведение показалось девушке просто чудесным. Да, она повела себя весьма раскованно, но что с того? Жизнь дается лишь раз и если не делать таких вот славных глупостей, то она превратится в сплошную скуку.

Встав с кровати, девушка, подхватив свои вещи, лежавшие на полу, отправилась в душ, окончательно разбудивший ее. Когда Вика, стоя перед зеркалом, пыталась расчесать свои длинные и спутавшиеся волосы, в дверь постучал Брюс и слегка заспанным голосом спросил, голодна ли она.

Вика открыла дверь и, увидев перед собой Брюса с жутко растрепанными волосами и легкой щетиной на лице, рассмеялась. Криво улыбнувшись, Брюс ответил ей:

– Ха-ха! Знаю, что я смешон. Но ты заняла ванну почти на час, и я просто не мог привести себя в порядок.

– Знаешь, а таким ты мне нравишься даже больше, – сказала Вика и коснулась губами его колючей щеки.

Брюс обнял девушку и страстно поцеловал ее в губы, увлекая при этом из ванной комнаты в спальню, но Вика запротестовала:

– Нет, так не пойдет. Я слишком проголодалась. Без завтрака ничего у нас не получится.

– Может, это ты так думаешь. У меня все получится, – подмигнул Брюс, ослабив при этом объятия, позволяя девушке выскользнуть, – ладно, давай закажем завтрак в номер или если хочешь спустимся вниз.

Вика осмотрела весьма неприбранный номер гостиницы и остановилась на втором варианте. Брюс согласился и, наспех сходив в душ и причесавшись, повел девушку в кафетерий гостиницы.

Проходя мимо стойки администрации, Вика с облегчением вздохнула, не увидев там вчерашнюю работницу. Последняя обязательно кинула бы на Вику удивленный и, возможно, несколько осудительный взгляд.

За завтраком Брюс рассказал Вике, что приехал в Санкт-Петербург на три дня и уже в понедельник утром должен улететь в Лондон. Девушка немного расстроилась, узнав, что мужчина задержится в Северной столице на такой короткий срок, но все же была несказанно рада тому, что каждый свой час пребывания в Питере он хотел провести с Викой и никаких деловых встреч не запланировал.

– Ты обнаружила билет в Англию? – спросил Брюс, допивая кофе.

– Тот, что ты вложил в такой красивый, блестящий конверт? Конечно. Осталось только мне получить визу, – ответила Вика.

– Ну, с этим проблем возникнуть не должно.

– Как знать. Сам ведь слышал, как к России относятся Запад и Европа. А что, если мне откажут? – испуганно посмотрела на британца девушка.

Брюс рассмеялся и, погладив девушку по щеке, сказал:

– Успокойся. Это ведь всего лишь туристическая виза. Ты же не политического убежища у королевы просить собираешься. Все это глупости на счет отношений между нашими странами. Да, возможно, вашу политику наши министры и не одобряют, но зато туристов из России у нас любят. Особенно красивых, молодых девушек! – подмигнул Брюс Вике.

Виктория рассмеялась и поймала себя на мысли, что уже давно ни с кем так вот не завтракала: столь непринужденно и весело. Закончив с кофе, молодые люди встали из-за столика и рука об руку вернулись в номер, где провели еще несколько незабываемых часов вместе, после которых Вика обнаружила у себя на теле немало странных ссадин и синяков, о происхождении которых она понятия не имела, а Брюс нашел у себя довольно много царапин и укусов, при взгляде на которые Вика невинно опускала глаза.

В тот день время пролетело необыкновенно быстро. Когда, встав со смятой посетили, Вика подошла к окну, солнце уже почти село, окрасив крыши питерских домов в золотисто-багряные цвета. Вика задумчиво провела пальцем по стеклу, обведя по контору одну из крыш, и отрешенным голосом позвала Брюса:

– Иди сюда, – едва слышно сказала она. Мужчина тут же встал с постели и как был нагим подошел к ней и обнял за плечи.

– Смотри как красиво и печально одновременно, – сказала Вика, указывая ему на панораму города.

– Действительно, – подтвердил британец, словно впервые увидевший Санкт-Петербург во всей его таинственной красе.

Девушка перевела взгляд на мужчину и заметила, что он, как и она секунду назад, зачарованно наблюдал за жизнью ее города. Несколько минут оба молчали. Вика поплотнее закуталась в одеяло, которое она захватила с собой с постели и, заметив это, Брюс, выйдя наконец из оцепенения, крепче обнял девушку, желая передать ей тепло своего тела.

– Тебе ведь станет всего этого сильно не доставать? – спросил он.

Вика медленно кивнула головой, а на глазах у нее почему-то выступили слезы.

– Но мы всегда сможем приехать сюда. В любой момент. Когда ты сама этого захочешь.

Брюс говорил так, словно ее окончательный и бесповоротный переезд на туманный Альбион – лишь вопрос времени. Вика пока не хотела думать об этом и о том, как она объяснит свой отъезд родным, как сможет начать в другой стране новую жизнь, чем займется там. Она считала, что глупо сейчас строить какие-либо предположения о ее дальнейшей жизни, когда их отношения с Брюсом только начались. И все же в глубоко в душе она догадывалась, что ее отъезд с родины в каком-то смысле предначертан и неизбежен. Она чувствовала, что пойдет за Брюсом хоть в ад, если возникнет такая необходимость, и уж тем более она приедет к нему в Англию, оставив при этом город белых ночей позади.

Вздохнув, Вика развернулась лицом к Брюсу и поцеловала мужчину. В тот момент они напоминали древние античные статуи: его крепкие руки обнимали хрупкое тело девушки, с которого к тому времени одеяло сползло на пол, обнажив белые плечи, гибкую спину, высокую грудь и плоский живот. В одно мгновение Брюс подхватил ее на руки и уже хотел отнести на кровать, когда Вика вдруг замотала головой.

– Ты уже устала от меня? – спросил Брюс, улыбаясь, но не выпуская девушку из рук и продолжая держать на весу.

– Нет, просто я подумала, чтобы неплохо бы нам прогуляться по вечернему городу. Мы могли бы зайти в какой-нибудь ресторан, потом, если не пойдет дождь, побродить по городу, а ночью взглянуть на развод мостов.

– Развод мостов? – удивился Брюс.

– Да, у нас разводят мосты, чтобы большие и высокие судна могли пройти по реке, – пояснила Вика.

– А, понял. У нас также делают в Лондоне с Тауэрским мостом.

– Думаю, наш развод тебе понравится больше. Он весьма романтичен.

– Что ж, как скажите, моя прекрасная леди, – ответил Брюс, опустив при этом Вику, – к тому же, должен признаться, я зверски голоден и идея похода в ресторан не кажется мне такой уж плохой.

– Вот и отлично! Дай мне пятнадцать минут на сборы и можно идти, – сказала Вика, поднимая с пола свои вещи.

– Под «пятнадцатью минутами» ты, случайно, не имеешь ввиду часа полтора? Обычно девушкам требуется куда больше времени, нежели каких-то четверть часа.

Вика рассмеялась и заверила Брюса, то она «не такая, как все» после чего направилась в ванную комнату.

Девушка сдержала свое слово и очень скоро британец и Виктория покинули гостиницу в поисках ужина. Недолго думая, Брюс повел Вику в ресторан, где уже ужинал со своим партнером по бизнесу в свой первый приезд в город. Меню поразило девушку выбором блюд и крайне высокими ценами, но она промолчала. Брюс же заказал, казалось, почти все, что можно было и, когда их стол словно по мановению волшебной палочки заполонили различные яства, набросился на еду, как голодный волк. Вика старалась не отставать от него, но после двух различных закусок и супа второе блюдо уже просто не лезло в нее, и она, отложив вилку, сидела и просто наблюдала за Брюсом, все также быстро разделывавшимся с едой.

«И как я только представлю его родителям, если, конечно, наши отношения зайдут так далеко? – рассуждала девушка, медленно потягивая красное вино, – они же не смогут общаться! Весьма забавная ситуация».

– О чем ты думаешь? – насытившись, спросил ее Брюс.

– О том, что мне делать с тобой дальше.

– Как что? Подавать на визу и приезжать ко мне. Отметим вместе Рождество.

– Да, но…

– Никаких «но», – возразил Брюс.

– А что я скажу родителям?

– Как что? Что повстречала очаровательного шотландского парня и улетаешь к нему. Тут и объяснять нечего.

– Это ты так думаешь. Поверь, меня засыплют вопросами и подозрениями. Я даже думать об этом не хочу.

– Хм… Может, мне с ними познакомиться? Давай, завтра навестим их.

– Нет-нет-нет, – запротестовала Вика, – и не думай. Я их сама сначала подготовлю.

– Как знаешь. Рано или поздно, мне все равно придётся узнать их, – сказал Брюс.

– Ты так говоришь, словно у нас все решено.

– Так и есть. Ты что, не веришь мне? – спросил Брюс.

– Но ты ведь провел со мной всего несколько дней.

– Неправда. Мы еще много общались по скайпу.

– Это совсем не то. Как ты можешь быть так уверен в том, что происходит с нами?

Брюс пожал плечами и взял руку Вики, на который сверкал его браслет, в свои и поцеловал ее.

– Мне не зачем думать о том, что уже и так известно моему сердцу, – наконец сказал он.

Вика промолчала, поскольку просто не знала, что ответить, кроме как согласиться с мужчиной. Она ощущала тоже чувство привязанности и некого узнавания, точно давным-давно они были знакомы, но годы и судьба разделили их. Глаза девушки встретились с глазами Брюса и она, не отдавая себе отчета, прошептала:

– Я люблю тебя.

– И я тебя, – услышала Виктория в ответ такое же тихое признание мужчины.

Глава 6.

Аэропорт Пулково 2 сильно изменился с тех пор, как девушка летала последний раз. Вместо старой, несколько обветшалой постройки, какую помнила Вика, девушка находилась в современном, чистом и весьма фешенебельном зале ожидания. Ей уже приходилось бывать в главном фойе аэропорта, когда она провожала Брюса в Англию, но за переделами пункта таможенного контроля девушка оказалась впервые.

Побродив немного по небольшим магазинчикам дьюти-фри и прикупив несколько сувениров для Брюса, его друзей и семьи, Виктория присела на скамью прямо напротив экрана, сообщающего пассажирам о вылетах различных рейсов. Номер ворот рейса в Лондон пока не объявили и девушке не оставалось ничего, кроме как ждать.

Достав зеркальце из объемной сумки, лежавшей у нее на коленях, Вика еще раз взглянула на себя, решив удостовериться, что выглядит более-менее презентабельно, несмотря на всего три часа сна этой ночью. Вылет ее рейса стоял в восемь утра и в аэропорт девушка приехала к шести утра, встав при этом в четыре, чтобы успеть окончательно перепроверить все собранные вещи, а также слегка привести себя в порядок и выпить кофе. Накануне девушка сходила в парикмахерскую и сделала новую модную и довольно короткую стрижку, решив таким образом символично и окончательно порвать со своим прошлым. Она надеялась, что ее новый внешний вид придется Брюсу по вкусу: короткие волосы нежно обрамляли лицо девушки и слегка завивались на концах, что придавало Вике детский и невинный вид. Из вещей девушка взяла лишь самое необходимое и теплое, решив, что остальные мелочи сможет купить по приезде в Англию, тем более, что Брюс обещал устроить ей день шоппинга.

«Брюс…», – нежно подумала о мужчине девушка и мечтательно закрыла глаза. Последний раз она видела его две недели назад. Он вновь приехал к ней на выходные, но на этот раз остановился не в гостинице, а у нее дома. Виктория чувствовала себя очень неловко, принимая британца в крохотной квартирке, но он, казалось, совсем не обращал на бытовые неудобства внимания и был поглощён лишь Викой. К тому времени девушка уже подала все документы на визу и каждый день жила ожиданием ответа из британского посольства. Когда, наконец, она получила паспорт с визой, радости ее не было предела.

Виктория решила оттянуть разговор с родителями и близкими друзьями почти до самого отлета, понимая, что из «добрых» побуждений ее родные могли бы начать отговаривать девушку от путешествия, поэтому ее чистосердечное признание состоялось всего за неделю до отъезда. Как Вика того и ожидала, родители сразу же начали осуждать легкомыслие их дочери и приводить в пример страшные истории, услышанные по телевизору или прочитанные в газетах. Девушке пророчили рабство и работу в борделе или же в лучшем случае она могла послужить донором на органы. Выслушивать подобные перспективы оказалось весьма малоприятным занятием и в один момент Вика даже решила встать и просто уйти из родительского дома, но увидев ее боевой настрой, родители в конечно итоге несколько успокоились и попросили предоставить им так много информации о Брюсе, как это только возможно.