Казанские юридические школы: эволюция образовательных и научных традиций в современной юриспруденции

Выступив против тех, кто отрицал международное право, и предложив свою теорию понятия международного права, Иванов справедливо отмечал, что отвергать международное право – значит противоречить очевидным фактам действительной жизни. В этой связи большое внимание уделяет он освещению принципа суверенитета и вновь подчеркивает, что государственная самостоятельность составляет вообще конечную цель политического развития каждой нации и что в международном союзе отдельные государства находятся в положении юридического равенства. Высказывания Иванова о юридическом равенстве государств – участников международного общения перекликались с известными положениями русских революционных демократов. Прогрессивный ученый не случайно выделяет этот момент при характеристике основных принципов международного права. Дело в том, что в 70-х гг. прошлого столетия (как и в современной практике стран западного мира) бесправие многих государств, их юридическая и фактическая зависимость от империалистических хищников представляет собой вопиющее нарушение общепризнанных начал международного права.

Факт существования самостоятельных государств Иванов объясняет с идеалистических позиций и видит причину этого существования в законе естественной необходимости. В то же время он резко обрушивается на идею образования единого всемирного государства, широко выдвигавшуюся в прошлом некоторыми западными теоретиками. (Следует отметить, что это положение особенно распространено и в настоящее время в американской литературе по международному праву.)

Н.П. Иванов считает, что образование единого всемирного государства было бы нарушением закона естественной необходимости, что «всемирное государство могло бы возникнуть лишь путем чрезвычайного насилия и поддерживаться им»111.

Само собой разумеется, что монография Иванова не лишена недостатков. Главные из них определяются ограниченностью мировоззрения автора. Так он, хотя и выдвигал ряд прогрессивных идей, все же был и оставался буржуазным ученым, отсюда и неправильная точка зрения на возникновение международного права, и отрицательное отношение к принципу политического народовластия и неверное представление об источнике международного права, который Иванов видел в юридическом убеждении государств, и т.п.

В то же время Иванов верил в прогрессивное развитие международного права и видел его задачу в том, чтобы способствовать «всеобщему благосостоянию народов». Недаром он заканчивает свою книгу известными словами французского просветителя Монтескье о том, что международное право в своем развитии стремится вообще к тому, чтобы «нации во время мира, насколько это возможно для них без вреда для собственных прав и интересов, оказывали друг другу наиболее добра и во время войны наименее зла»112.

Яркой фигурой в истории правовой мысли на юридическом факультете Казанского университета был А.Г. Станиславский.

Еще будучи студентом, Станиславский вместе с семью товарищами был переведен из Киевского университета в Казанский за причастность к делу польского революционера Ш. Канарского, стоявшего во главе революционной организации «Союз польского народа» и расстрелянного царским правительством в 1839 г.113 Станиславскому и остальным его землякам предписывалось в течение 10 лет находиться в великороссийских губерниях и не дозволялся «приезд в западные губернии во время нахождения в университете и по службе»114. Несмотря на все эти трудности, Станиславский закончил университет и благодаря своим незаурядным способностям был оставлен «для приготовления к профессорскому званию». Он очень нуждался материально и даже после написания диссертации на степень магистра не мог сразу ее защитить, так как не имел средств на ее опубликование. Заявляя на факультете о том, что он не в состоянии выполнить одного из обязательных требований – напечатания диссертации, Станиславский писал, что «невозможность эта происходит от совершенного недостатка средств не только к понесению подобного рода издержек, но и к содержанию самого себя»115.

Станиславский является одним из видных представителей философии права в Казанском университете. В курсе своих лекций он определяет право как совокупность условий, необходимых для выполнения разумных целей бытия при посредстве деятельной воли человека. Это совокупность условий разумной жизни единичных людей и человеческого общества. Целью права является благо. Но в отличие от морали, целью которой тоже является благо, к области права относятся только внешние стороны в действиях людей. Право обособлено от морали, хотя и не должно противоречить ей116.

«Коренной, первоначальный источник положительного права, – пишет Станиславский в полном согласии с идеями исторической школы, – есть народное сознание, есть дух народа, его воззрения и убеждения»117. Выражением народных убеждений является и государство, а потому правом является не только то, что исходит от государства. Источниками права являются обычаи, законодательство, юриспруденция. Станиславский подчеркивает, однако, активную роль законодательства и признает, что «полное бытие права возможно только в государстве»118, ибо последнее охраняет его.

Государство, по мнению Станиславского, нельзя назвать обществом естественным, самою природою данным как семейство и народ; оно должно рассматриваться как продукт человеческой воли119. Такое понимание государства приводит автора к отрицанию в качестве источника права общечеловеческих убеждений, основывающихся на единстве человеческого рода. Аргументируется это отсутствием общего органа, осуществляющего постоянную, правильную, а не случайную и только физическую, охрану права и его осуществления120.

Интересны соображения Станиславского о соотношении общественного бытия и законодательства, высказанные им в речи на торжественном собрании Казанского университета 8 июня 1853 г.: «Как совокупность правил, определяющих явления общественной жизни, законодательство по всей справедливости может быть рассматриваемо как самое верное ее отражение»121. И далее:

«Развитие законов идет, так сказать, рука об руку с развитием самого общества», «каждому моменту в развитии данного государства соответствует непременно такой же момент в развитии его законодательства»122.

Итак, в этих положениях подчеркиваются та и другая стороны взаимосвязи общественной жизни и права:

зависимость права от развития общественных отношений и активное воздействие права на них.

По выходе Станиславского в отставку (1879 г.) кафедра энциклопедии права оставалась вакантной. Лекции по данному курсу временно читал специалист по истории русского права профессор Н.П. Загоскин. Его лекции слушал студент В. Ульянов (впоследствии – Ленин)123.

В 80-х гг. XIX столетия профессор Казанского университета Загоскин снискал себе известность как один из прогрессивных профессоров-либералов. Не случайно, обращаясь к студентам-первокурсникам, в числе которых был и молодой Ленин, он говорил: «Вы избрали юридическое образование, этим самым вы взяли на себя высокую цель, цель жизни, которая будет заключаться в проведении идеи правды в народ…»124. И далее он указывал, что университет готовит людей, «способных разумно и сознательно проводить в жизнь идею правды, а не казуистов, способных ловить рыбу в мутной воде российских законов»125.

Следуя лучшим традициям преподавания в Казанском университете, Загоскин обличает средневековую схоластику, богословие, которое сковывало мощь, беспредельность и силу человеческого разума126. Но критика его основывается на позициях либерала-буржуа.

Раскрывая содержание государственно-правовых явлений, Загоскин использует идеи самых различных авторов. Подобно Станиславскому, он определяет право как совокупность условий разумной жизни отдельных людей и общества. Сославшись на Канта, он пишет далее, что право, обусловливая сферу проявления свободной воли во внешнем мире, создает для отдельных лиц известные ограничения проявлений этой свободной воли в интересах общества127. Это объективное право.

Правом в субъективном смысле является все то, что дозволяется свободной воле субъекта при ее проявлении во внешнем мире128.

Критикуя идеи исторической школы за крайности ее основных концепций, Загоскин принимает их в определении источников права129. Он называет право в числе других явлений (язык, религия, наука, промышленность), развивающихся сами по себе130. Между тем и появление, и развитие права обусловлено состоянием экономического базиса общества и соответствующими ему социальными отношениями.

Историческое развитие Загоскин видит как последовательный переход от семьи к роду, племени, государству и союзу государств131. Здесь, как и при определении государства, ученый пропагандирует естественные основы образования государства. Государством он называет «организованный союз людей, живущих на определенной территории под одною общею властью для совокупного преследования различных целей жизни как отдельных единиц союза, так и всего союза». Это определение выдержано в классическом стиле буржуазной юридической науки и скрывает эксплуататорскую сущность государства как особой машины в руках господствующего в обществе класса.

Отличительной чертой развития правовой мысли на юридическом факультете Казанского университета является то обстоятельство, что в обосновании общетеоретических положений в области философии права, государственного, международного права и др. принимали участие представители специальных юридических наук.

Особенно это характерно для профессоров кафедр гражданского права и гражданского судопроизводства, которым одновременно приходилось вести курсы по энциклопедии права, международному праву и др.

Наиболее ярко это взаимопроникновение общетеоретических положений в области права и выводов специальных отраслевых юридических наук нашло свое отражение в исследованиях такого известного ученого-юриста дореволюционной России, как Г.Ф. Шершеневич, научная деятельность которого началась в стенах Казанского университета. Здесь родились идеи и фрагменты его наиболее известных книг, вышедших в свет уже за пределами Казани.

Г.Ф. Шершеневич оставил после себя 160 монографий, учебников, статей, рецензий и других работ132. Его труды отличаются весьма глубоким пониманием государственно-правовых явлений, особенно с точки зрения их юридического анализа. Широкий кругозор и эрудиция автора, его познания в области философии права и доступность изложения сложных теоретических проблем во многом способствовали авторитету его научных исследований.

Шершеневич мало занимался теорией государства. В определении государства он считает характерными признаками три элемента: а) соединение людей; б) господствующую над ними власть; с) территорию как предел действия этой власти133. Однако Шершеневич, говоря о происхождении государства, на первое место ставит такой факт, как «естественное разрастание, сопровождаемое классовым расслоением, которое создает власть в лице экономически сильнейших…»134. Затем указываются и иные причины появления государства. Понятие о государстве, говорит он, только одно – социологическое.

Совершенно справедливо Шершеневич считает государство источником права135. Последнее, по его мнению, представляет собой нормы, определяющие отношения человека к человеку угрозою на случай нарушения известным страданием, которое будет причинено установленными для этой цели органами государственной власти136. Основной признак права автор видит в том, что «юридические нормы обладают организованной защитой»137.

Такое определение права содержит все основные признаки, помимо основного, сущностного: право – это совокупность норм, выражающих волю господствующего в обществе класса, волю, которая обусловлена в конечном счете материальными условиями жизни данного класса.

Вместе с тем Шершеневич был очень близок к восприятию материалистической доктрины в обосновании процесса развития права. Он писал: «Когда утверждается, что право развивается, складывается под условием склада экономических отношений, то против этого невозможно возражать с точки зрения исторической действительности»138. «Фактически влияние в государстве, – продолжает он далее, – обеспечивается за классом, имеющим наибольшую экономическую силу. Соответственно этому политический порядок складывается всегда в пользу предоставления власти экономически сильнейшему классу»139.

Среди причин, которые обусловили появление права, Шершеневич называет: 1) численный рост общественной группы; 2) нарушение однородности группы, в том числе различие по происхождению и богатству; 3) увеличение числа правил, действующих в обществе140. Для нас важно заметить, что, стараясь охватить целый круг общественных явлений, способствующих появлению права, ученый показывает, как с самого начала право является инструментом в руках более сильных, могущественных, властвующих141.

Критика Шершеневичем некоторых из основных положений учения Маркса покоится на том, будто экономический фактор, по мнению Маркса, является единственной силой в развитии права и ничто другое никакого влияния здесь не имеет142. Отсюда Шершеневич приписывает «экономическому материализму» две «ошибки»: 1) игнорирование идейного фактора и 2) устранение сознательности в творчестве права143. Здесь нет необходимости доказывать, что ни то, ни другое марксистами никогда не отвергалось144.

Будучи либеральным буржуазным ученым, Шершеневич не мог тем не менее не признать, что «Огромной заслугою исторического материализма остается то, что он выдвинул выдающееся значение экономического фактора, что он указал возможность связать «в конечном счете» даже высокие идеи и благородные чувства человека с материальною стороною его существования»145. «…Экономический материализм представляет собой одну из самых крупных гипотез в учении об обществе, способную лучше всего объяснить массу общественных явлений»146, – пишет он далее.

Неоднократно Шершеневич отдавал предпочтение социалистическим теориям перед консервативными и реакционными. Говоря, например, о разнице между социалистами и анархистами, он называет социализм голосом обездоленного большинства, протестующего против господствующего меньшинства, голосом, который стремится сплотить силы слабых в овладении государственной машиной с целью преобразования права, в то время как анархизм вырывает у слабых всякую надежду на государство и право147.

«Право, – пишет Г.Ф. Шершеневич, – есть сильное орудие, опасное в одних руках, благодетельное в других. Топором можно срубить лес для постройки избы, но топором можно и человека убить. Все дело в том, чтобы право, как и топор, находилось в таких руках, в которых орудие оказалось бы полезным, а не опасным.

На исторической очереди стоит принцип социалистический, а не анархический…»148.

Шершеневич был страстным пропагандистом знаний о праве. Особенную реакцию вызвала его публичная лекция «О чувстве законности», прочитанная в Казани 10 марта 1897 г. В ней, в частности, содержались некоторые критические замечания в адрес русской действительности. Говоря о том, что чувство законности стоит в прямой зависимости от общественной среды, Шершеневич указывал: «Если же человек живет в такой среде, где одно лицо соблюдает закон, а другое смеется над ним, когда соблюдать ему не выгодно, где сегодня издается закон, чтобы завтра о нем уже забыли, – там не может развиться привычка поступать постоянно в согласии с законом, а следовательно, нет почвы для развития чувства законности»149. Архаичность, сложность и недоступность царского законодательства для трудового народа – один из объектов его критики в данном выступлении150.

К числу прогрессивных юристов дореволюционной России, идеи и прогрессивные взгляды которых использовались в установлении и создании системы нового советского права, принадлежит профессор Казанского университета А.А. Пионтковский151.

Андрей Антонович Пионтковский прибыл в Казанский университет 4 января 1899 г. В 1900 г. за сочинение «Условное освобождение» ему присуждается степень доктора уголовного права. С января 1900 г.

он работает ординарным профессором по кафедре уголовного права и судопроизводства, занимает должность секретаря юридического факультета, а с 1911 г. до самой смерти, 25 декабря 1915 г. (7 января 1916 г.), был деканом факультета.

Аналитический ум и широта взглядов позволили Пионтковскому по-новому подойти к задачам науки уголовного права. Будучи страстным поборником социологического направления в этой науке, он однако не ограничивал изучение уголовного права каким-либо одним методом. Поскольку само уголовное право мыслилось им в качестве неразрывной связи криминологии, пенологии, уголовной догматики, то и методы изучения его, соответственно, предлагались различные: социологический, уголовно-догматический, уголовно-политический152.

Позже ученые предпринимают шаги к более углубленному развитию каждой из отмеченных частей науки уголовного права. И сейчас, в плане новых научных поисков, труды А.А. Пионтковского не утратили своего значения.

Рассматривая преступление как социальное явление, как результат сложного взаимодействия самых разнообразных факторов: физических, социальных и индивидуальных, Пионтковский придавал большое значение криминологическому изучению причин преступности, процесса развития и образования преступных явлений. Большой интерес представляют его высказывания о роли индивидуально-психологических свойств личности, в частности психофизиологических дефектов, в формировании преступных намерений. Психофизиологические дефекты правонарушителей слагаются, по его мнению, «с одной стороны, под влиянием тех условий внешней среды, среди которых им приходится развиваться, а с другой стороны, под влиянием неблагоприятной наследственности, представляющейся не чем иным, как застывшим влиянием условий той внешней среды, в которой приходилось жить и развиваться тем поколениям, от которых эти организации происходят»153.

Социальные условия формирования личности преступника являются, по мнению Пионтковского, основополагающими. При этом социальные условия внешней среды могут выступать и как непосредственные причины преступлений и как обстоятельства, способствующие им.

Пионтковский подходил к задачам и целям наказания в полном соответствии с пониманием преступления и преступности. Наказание не сводилось только к возмездию, оно выступало как мера борьбы с преступлением и определялось в зависимости от характера преступления и личности самого преступника154. Ученый обосновал ряд прогрессивных положений по разным проблемам науки уголовного права, он внес особенно большой вклад в развитие институтов условного осуждения и условного освобождения и поэтому был заслуженно признан отцом условного осуждения в России.

Та и другая проблемы были впервые разработаны Пионтковским на самой серьезной основе. Известно, однако, что реакционное большинство Государственного Совета отвергло институт условного осуждения, усматривая в нем подрыв авторитета власти. Условно-досрочное освобождение было введено в царской России в очень скромных масштабах. Тот и другой институты нашли широкое применение только после Октябрьской революции 1917 г.

А.А. Пионтковский был большим гуманистом в вопросах о средствах борьбы с преступностью. В специальном исследовании «Смертная казнь в Европе» он со всей страстью гуманиста делает категоричный вывод о том, что «казнь представляется мерою не только излишней, ненужной, беспомощной, но и вредной, опасной и в этическом отношении недопустимой».