Маркшейдер
– Бабосы вместо кокосов принимаете? – спросил он, выкладывая две бумажки на тарелку чёрного дерева, квадратную, с изображением лодок под веерными парусами.
– Джордж Всемогущий, – прокомментировал Пират. – И ещё один. Два жоржика. Расслабься, Воха, это не по твою душу.
– Да я уже понял, – проворчал в полутьме кто-то. – Жоржики по твоей части, предпочитаю душку Бенджамина. Большо-ого Бена.
– Очень даже принимаем, – почти любезно обратился к Марку Пират, – Мелочь, а приятно. По нашим-то временам. Что пить будете?
– Грог, – заказал Марк.
Воха снова фыркнул, негромко резюмировал:
– Хипстер. Так я и знал. Плесни ему мочегонного.
– Придержи язык, – посоветовал Пират, а Марку предложил:
– Может, всё-таки чистого? По мне, так это куда полезнее с холода.
Марк помотал головой. На левом запястье у Пирата заметил татуировку в виде разноцветной рыбки и букв «RW» и подумал: «Real World. Сектант. Понятно. Ничего, могло быть и хуже».
– Дело ваше, – вздохнул Пират, – мне без разницы. Со сдачей только что делать?
– Пока ничего. Дальше видно будет, – небрежно бросил Марк, забрался на высокий табурет лакированного тёмного дерева и получил наконец возможность оглядеть зал, что и сделал с нарочитым равнодушием. Никого, кроме Пирата и Вохи, не увидел. Помещение маленькое, обстановка скудная. Всего-то имелось три столика на четверых и один на двоих – узкий, возле окна – да плюс к тому ещё четыре табурета у стойки. На столике, что в углу, безобразная куча тряпья – навалом. В дальней стене открытая дверь, там зеркало и в нём отражение ширмы. Справа от двери, над стойкой беззвучно мерцал телевизор – глобал ньюс, толпа на городской площади какого-то города, море человечьих голов. Сообщение Марк прочесть не смог, начался рекламный блок. «Успеется. Воху теперь рассмотреть. Немолодой. Что у него с руками? А, понятно». То, что выглядело как рукава джемпера, оказалось татуировкой в виде змеиной чешуи. Кисти рук – змеиные головы, руки – туловища змей, два змеиных хвоста обвивали длинную шею, изгибались над ушами и через выбритую начисто голову к бровям свесили кончики. Змееподобный Воха был одет по-домашнему: майка, просторные белые штаны и шлёпанцы, Марка разглядывал едва ли не презрительно; при этом плавно поглаживал жидковолосую козлиную бороду неопределённого цвета.
– Смотри, смотри! – проговорил вдруг Пират.
«Это не мне, а Вохе. О телевизоре. Что показывают?» На экране городские развалины, над ними дымное облако. Вспышка. Камера в сторону дёрнулась.
– Опять скажешь, брехня? – спросил Воха.
– Ничего не скажу, – буркнул Пират. – Может, это в прошлом году в… в азиатском секторе. Откуда я знаю, где снято?
– Город пятьдесят семь написано.
«Пятьдесят семь! – подумал Марк. – Это же… мы?»
– Мало ли. Написано. Если на лбу у тебя набить «мне всё известно», поменяется что-нибудь? Не верю.
– Ага, пока плита на башку не свалится…
– Болячку тебе на язык.
– Гляди, тетеря слепая! Опять скажешь, в азиатском секторе?!
На экране снова площадь, давка. Прожектор поверх голов. И теперь даже без титров понятно, откуда репортаж.
– Ваш грог, – сказал Пират.
Марк принял стакан, приложился крепко, но без вкуса. «Зря я здесь сижу. Если так далеко зашло дело, Элмэру сейчас не до меня. Пусть даже засёк».
– Твою мать! – выкрикнул Пират. – Они там передавят друг друга! В бога душу эту нашу электронную мэрию!
– А я что тебе говорил? – язвил Воха. – В тридцатом году ещё. А всё из-за них! Из-за всех этих…
Он выбрался из-за стола и картинно раскланялся с Марком.
– Не начинай. Он тут причём?
– А кто? Ты?! Коктейлями поспособствовал?! Может быть, это я намутил татушками?! – Воха резко повернулся к Марку, спросил – Вот скажи, ты кто?!
«Только этого не хватало. В драку не полезет?» – подумал Марк, отхлебнул ещё грога и ответил как можно спокойнее.
– Человек.
Воха вытаращился на него, заморгал. Помолчав, сунул руки в карманы своих необъятных штанов и продолжил тоном ниже:
– Человек? Не факт. Это ещё доказать надо.
– Говорю, не начинай, – посоветовал ему Пират и, повернувшись к Марку:
– Не обращайте внимания. У него бзик, всюду нелюди мерещатся. Думает, всё это нелюди устроили. Думает, они с тридцатого года лезли в электронные мэрии, пролезли, и вот поэтому… заваруха.
– Какая заваруха?
– Вы с луны свалились?
– С Марса. Серьёзно, ребята, ну не в курсе я. Работой так завалило – не до новостей. Полгода света белого не видел.
– Вот! – провозгласил Воха, снова усаживаясь за стол. – А я тебе говорил, им всё до фени, всяким айтишникам, хипстерам недоделанным. Отца родного за бабло хакнут. Колись, бро, ты же айтишник?
– Вроде того, – признался Марк. – Но вы определитесь всё-таки: мы всё это устроили или нам всё это до фени.
– Одно другому не помеха.
«Самое печальное, что это правда, – покаянно думал Марк. – Значит, началось уже. Выудить бы из этих двоих… На это надежды мало. Толком ничего не знают. Паника. Те двое в метро, потом дорожник. Но эти не бегут. И Алисия. Почему? Откуда эти узнали, что фейк? А откуда сам я знаю, что всё это фейк? Довольно. Хватать Маришку с Иркой, бежать…»
Он залпом допил грог.
– Э… – произнёс Воха, протянув в направлении Марка руку. – Ты если айтишник, знать должен. Правда, что нашу элмэрию хакнули?
«Свят, свят, свят. Тьфу на тебя. Одна надежда, что Ратионис это ещё не по зубам», – подумал Марк, поставил стакан и веско ответил:
– Враки. Кому и зачем это нужно? Вашим нелюдям? Кто они по-вашему?
– Откуда я знаю?! – огрызнулся Воха.
Марк краем глаза заметил в углу, где куча тряпья, шевеление, потом оттуда хорошо поставленным голосом провозгласили: «Расчеловечивание!»
– Заткнись! – рявкнул на кучу Воха. – Помалкивай в тряпочку!
– Не нравится? – съязвила куча и захихикала.
– Не обращайте внимания, – обратился к Марку Пират. – Нищий духом. Хоть святых выноси, когда они с Вохой сцепятся. Сказочники.
– Сказочники?! – возопил Воха. – А ты?! Ты сам на кой хрен обзавёлся детектором?!
– Сдуру, – смутился Пират. – Тебя, дурака, наслушался.
Обратившись к Марку, добавил:
– Ну, да беда невелика. Обошёлся недорого.
– Что за детектор? – из вежливости поинтересовался Марк.
– Да вот, – произнёс Пират, нырнул под стойку и тут же вынырнул, имея в руке штуковину, похожую на карманный фонарик. – Би-детектор. Эти (он мотнул головой в сторону Вохи) говорят, мол, помогает отличить человека от… Ну, вы поняли. От всякой нелюди.
– Измеритель черепов! – празднично выкрикнула куча тряпья.
– Ты! – взревел Воха. – Тебе хлебало заткнуть пяткой?!
Впрочем, с места не двинулся.
– И как это работает? – осведомился Марк, думая: «Ну что за чепуха! Трачу время. Ещё пару слов, и до свидания».
– Да вот, – пояснил Пират. – Наставишь, скажем, на него, жмёшь кнопочку.
– Далеко, не добьёт оттуда, – сказал Воха, глядя на жерло детектора. – На себе пробуй.
Детектор пискнул, ничего больше не случилось.
– Да я и так знаю, что ты за фрукт, – говорил Пират, направив детектор на свою могучую руку. Тот снова пискнул. Пират со словами: «И о себе мне всё известно. Как тут проверишь? Вот разве…» Он с ухмылкой направил прибор Марку на руку. Ухмылка медленно превратилась в оскал.
Марк проследил за его взглядом. Что за притча? Синее свечение вен, растительный рисунок. Марк отдёрнул руку, поднялся. Опрокинутый стакан покатился по стойке, хлопнулся на пол, разлетелся вдребезги.
– А? – глядя Марку в глаза растерянно произнёс Пират. И ещё раз, громче: – А?!
«Вот оно что. Умная хворь моя, – подумал Марк, отступая к двери. – И дурная кровь. Как им объяснить?»
Пират ни в каких объяснениях не нуждался, спрятался за стойкой, как за баррикадой.
– Куда это он? – спросил Воха. – Что такое?!
Пират вынырнул из-за стойки, вскинул руку. Физиономия озверелая. Ствол пистолета в его руке трясся. Воха вскочил, уронив стул. Марк нашарил дверную ручку, глаз не спуская с пляшущего ствола.
– А-а! – заорал Пират и спустил курок.
Вспышка, жестяной грохот. Сверху осколки посыпались. Марк распахнул дверь, вывалился наружу, хрустя подошвами по битому стеклу. Сообразил: «Промах. Над самой головой засадил, в дежурную лампу». Метнулись в сторону пальмовые стойки, ступеньки перед глазами запрыгали. Опомнился Марк метрах в пятидесяти от выхода, благо что побежал в правильном направлении. Инстинкт. А если пальнёт в спину? С пяти шагов не попал, но всё же.
Не сбавляя шага, Марк взял левее – ближе к стене, повернул за угол. Подумал на бегу: «Как зверя гонят в логово. И загонят. Вилять бессмысленно. Нет, не станет он гоняться. Со страху пальнул. Одумался? Вряд ли. Ненависть. Ненависть и страх рука об руку ходят». Он задержался на перекрёстке – перевести дух. Окна домов светились мирно, как ни в чём не бывало. Иркино тоже. И кухонное. Как будто ничего не случилось. В небе над соседней пятиэтажкой полыхнуло; перебегая дорогу, Марк услышал хлопок. «Фейеверками кто-то балуется? Пятница. Как попасть внутрь? Там замок. Отпечатки пальцев. Мои нельзя. Дверь выбить?» Не пришлось, кто-то опередил, входная дверь была распахнута настежь, висела на одной петле. В барабанные перепонки больно ударило воздухом, земля под ногами дрогнула. Нет, это не фейрверк, понял Марк. Лифта ждать не стал, мигом взлетел на седьмой этаж, загрохотал кулаками в дверь, крича: «Ира! Ир-ка! И-ир!» Подъездное эхо показалось ему странным. Всё было странно, как во сне. «Был такой сон, точно помню». Задержав дыхание, он прислушался. Тихо. Ни малейшего шевеления. «Открыть? Всё-таки нельзя давать Элмэру мои пальчики. Выбить дверь? Они там обе спят, что ли? Если выбью, Элмэр увидит взлом. Пусть». Дверь подалась со второго удара. Свет горел везде, даже в кладовке, ни жены, ни дочери дома не было. Разгром в квартире страшный: шкафы внутренностями наружу, шмотки под ногами, на кухонном полу посуда битая. И никого, пусто. Кошмарный сон. Но только в том сне не получилось попасть в квартиру. Во сне был тот человек…
«…он вошёл в лифт следом за мною. Не сразу. Сначала я был в кабине один – до клавиш не мог дотянуться, потому что не по моему росту сделаны – кабина огромна. Я почему-то знал, что даже если достану каким-то чудом до нужной клавиши, лифт всё равно не закроет дверей и с места не тронется, слишком я для него лёгок. Я не заметил, как этот человек вошёл, просто вдруг пол просел у меня под ногами и по правую руку от меня появились два огромных шнурованных ботинка и пятнистые штаны. Чтобы увидеть лицо, я задрал голову кверху, но так и не разглядел. Человек-башня. Мне стало страшно, я хотел выскочить из кабины – не послушались ноги. Человек-башня молча выбрал этаж. У меня подогнулись колени, когда кабина пошла вверх, а после захватило дух, когда она остановилась у моего этажа. Ему выше, подумал я и выскочил прочь, как только стали разъезжаться двери. Скорее домой! Дверь заперта, ключей нет, дома отец, помнил я. До пуговки звонка не допрыгнуть. Дверь, площадка, лестница – всё каким-то чудом выросло вдвое. Я с разбегу ударил дверь плечом, забарабанил по ней кулаками – без толку. Мягкая обивка съела звуки. Я оглянулся. С восьмого этажа неспешно спускался тот самый, с которым ехал в лифте. Вернуться? Не успею, кабина на восьмом. Вниз, по лестнице! Я кинулся было, но даже второго шага не сделал – с шестого этажа поднимался второй пятнистый, тоже огромного роста. Я прижался спиной к двери, лягнул её – безнадёжно, отец не услышит. Две пары ботинок увидел я штанины, вверх смотреть было страшно. Голос сверху спросил… Я не понял ни слова, но почему-то догадался, что эти двое пришли за отцом, не за мною. И в тот же миг до меня дошло: ни в коем случае нельзя открывать дверь! Я хотел крикнуть: папа, не открывай! – но дверь за моей спиною подалась. Я потерял опору, стал падать…»
Незачёт, детские комплексы, сказал Эм Ди, пока не изживёшь, толку не будет. По правилам ты должен полностью открыться Ратионис, ну и как ты это сделаешь, если сам себе не открылся? Мастер, но я же всё выложил как было, возразил Марк. Не всё, сказал Эм Ди, ты же не помнишь как было на самом деле, правда ведь? Если помнишь, давай прямо сейчас, тут же получишь допуск; давай: что было? когда было? чем кончилось? Ну? Не помнишь? Хорошо, времени тебе даю до следующего сеанса, иди, работай. И запомни: пока стыд в силах утащить настоящего тебя в прошлое, для будущего ты слаб.
– В гробу я видал такое будущее, – огрызнулся Марк. – Тьфу на него, некстати припомнилось. Идите к чёрту из памяти, мастер, у меня дела. Куда подевались Ирка и Маришка? Где теперь искать?
Глава 3
«Квартиру надо осмотреть внимательно. Что взяли, что оставили. Понятно будет, собирались вернуться или… Мерзко. В собственной квартире, как взломщик. Что сделает Элмэр, узнав о взломе? Пришлёт экипаж?»
Марк заскочил на кухню, в окно глянуть – оттуда двор как на ладони. Никого, пусто. «Паника, экипажи в центре. Может, и не дойдут у Элмэра – что у него там? – манипуляторы. Время у меня есть. Спокойно. Первым долгом документы, деньги, карточки».
Он вернулся в иркину спальню, думая: «Кой чёрт – иркину?! Нашу. Что это я про неё так? Полгода, конечно, срок большой, но… Нет ни папки с доками, ни денег, ни карточек. Сам же Ирку когда-то наставлял, чтобы держала наготове, если что. И вот оно это „что“. Но что именно? Было ли у неё время на сборы? Ну-ка, что у нас в шкафу?»
Марк заглянул в распотрошённый шкаф, отметил, что иркина половина полупуста, а его собственная нетронута. «Рюкзаков нету. Время на сборы у Ирки было. А это что?» Между шкафом и стеной какая-то мебель в заводской упаковке, её раньше не было. Купила, но собрать не успела. «Дату на стикере глянь». Увидев стикер, Марк думать забыл про дату покупки. «Зачем Иришке понадобилась детская кровать? Только-только от старой избавились. Пардон. Только-только? Три – или четыре? – да, четыре всё-таки месяца да ещё плюс полгода, это получается… Что может случиться за полгода? А за десять месяцев? Ведь ни слуху, ни духу, пока я там мариновался заживо, откуда мне знать, что тут… Всё-таки Ирка впопыхах собиралась, если в кухне по черепкам бегала. Может, не сама она? Кто-то другой… Мародёры? Дверь не была взломана. В Маришкину комнату!»
Беспорядок в детской – обычное дело. Постель разорена, одеяло комом, носок на подушке, второй на полу валяется. Игрушки где попало, даже на роге люстры вертолёт болтается – то ли случайно залетел, то ли так надо по сюжету приключения. Один только По на своём месте – на подоконнике, да и он вместо обычного занятия, наружного наблюдения, на дверь таращится. Из обновок в комнате – крошечный рабочий стол, заваленный маришкиным творчеством, а над ним к обоям скотчем криво прилеплена картина гуашью по ватману: в левом нижнем углу изображён красный огуречный человечек, встрёпанный, щетинистый, а в правом верхнем, очень похоже, – синяя птичья клетка с зелёной закорючкой внутри. Подпись: папа и птичка. Марк не удержался, погладил пальцем зелёную загогулину, затем, повернувшись, с досадою рявкнул на плюшевого По:
– Ты куда смотрел?! Где теперь искать?!
Старичок По ничего не ответил, тупо уставился на хозяина пуговичными глазками.
– Лентяй. Медведь несчастный. За тридцать пять лет мог бы и научиться чему-нибудь.
Марк шагнул к окну. От заката осталась фиолетовая полоска. Припудренный снегом квартал выглядел как брошенная после съёмок декорация. К правой лапе панды скотчем было примотано что-то знакомое, но совершенно неуместное в детской. Моток скотча валялся тут же, на подоконнике. «Кто-то спешил. Сначала папу с птичкой приклеил, потом усадил По и в лапу ему сунул эту штуку. Птичка в клетке…»
Додумать Марк не успел. Пол дрогнул, звякнула люстра. За окном родился и вырос клёкот, от которого задребезжали оконные стёкла; прожекторный луч махнул по стене соседнего дома, вспыхнул звездою, повернулся, таща за собой каплевидное тельце – хорошо знакомую птичку. Настолько же хорошо знакомую, насколько и невероятную здесь, на улице, а не в рабочем окне Ратионис и не в бредовом сне моделлера. Марк мигом оказался на кухне – хотел рассмотреть получше и убедиться, что флиппер ему мерещится.
Патрульный флиппер PF-121 завис между домами на уровне второго этажа, лучом повёл в сторону подъезда, стал снижаться, исчез в снежном облаке. Марк мог бы нарисовать его с закрытыми глазами и точно знал, что заставить его летать невозможно. Фантазия, выдумка, одна видимость! Клёкот двигателя оборвался. Когда ветер отнёс в сторону снежную пыль, Марк снова увидел плод своей фантазии – головастика с поджарой кормой, посаженного плотно на толстые баллоны баков, – теперь уже с открытой дверью кабины. «А вот и пилот!» Одноглазый CyCop-33, с лёгкой руки остроумца Эм Ди прозванный циклопом, вылез из кабины и живо к подъезду направился. Сверху был похож на богомола; неудивительно, если учесть, что богомола и взяли для референса.
– Это за мной, – сообщил неизвестно кому Марк. – Найдёт меня здесь. И что сделает? Милая семейная сцена: творец и тварь. Ратионис знала, кого послать вдогон. Попался. Я, а не птичка. Один путь – в окно. Аварийный выход. Аварийный?!
Сказал это и тут же вспомнил, что за штука примотана к лапе панды. Бегом вернулся в детскую, оторвал от скотча пульт. Его тоже не могло быть, тем не менее оказался вполне реальным. Пульт аварийного эвакуатора – оранжевый, лёгкий, с единственной клавишей – удобно лёг в ладонь. «Из окна? Не годится. Не знаю, как работает. Не моё – Ричи моделил. А если вообще никак не работает? Шутка. Хороши шуточки! С крыши, может быть?»
Марк бросил через плечо: «Спасибо, старина!» – то ли к плюшевому медведю адресуясь, то ли к шутнику, пожелавшему остаться неизвестным, – засунул пульт в карман, выскочил из квартиры и бегом, через две ступеньки, стал подниматься по лестнице. «Восьмой этаж, девятый, дверь. Заперта?» Дверь технического этажа открылась легко, замка в ней не было.
Потолок чердака низок, повсюду трубы. Тусклая древняя лампа в проволочной корзинке над дверью машинного отделения лифта светила едва-едва. «И на том спасибо. Без неё как искал бы выход?» Поднимая облачка пыли, Марк добежал до ржавого люка с засовом. На бегу слушал завывания ожившего лифтового механизма, думал о сообразительности циклопа и о том, как от него уворачиваться, если не работает эвакуатор или если на замке выход на крышу. На чердаке прятаться за колоннами? «Гиблое дело. Жмурки-ныкалки». Замок с перекушенной дужкой валялся в пыли, засов, хоть и не без труда, а получилось отодвинуть. Марк выбрался на крышу. Думал: «Всё проржавело, еле шевелится», – прикрывая за собой люк, чтобы не сразу ясно стало, куда беглец подевался. Глупо. Следы-то остались на пыльном полу. «Сглупил. Дождался бы, пока одноглазый дурак погрузится в лифт, спустился бы по лестнице… Ну да, а если он не один? Это тебе не квест и не казаки-разбойники».
На крыше снега оказалось по щиколотку. По лицу стегнуло холодной крупой – с козырька надстройки. Марк повернулся спиной к ветру, застегнул куртку, вытащил пульт. Разглядев под клавишей чеку фиксатора, выдернул. Нажал. Кроме писка, никакой реакции.
«А чего ты ждал? Думал, ангел к тебе спустится?»
Марк повертел в руках пластмассовый пульт, хотел было зашвырнуть бесполезную пустышку куда подальше с крыши, но сдержался, вернул в карман. Замысловато выругался в небо, подошёл к высокому, обшитому поверху кровельным железом кирпичному бортику, перегнулся через него, глянул вниз. Флиппер никуда, разумеется, не делся, сверху напоминал экзотическую рыбку на дне каньона. Марку почудилось нытьё электродвигателей. Миг спустя он понял – не почудилось. Сзади. Отскочил от края, узрел… нет, не циклопа, а вьюжный вихрь. В центре этого атмосферного явления спускался с небес персональный шестимоторный ангел – аварийный эвакуатор. Марк видел его только в эскизах, решил тогда, что тот похож на детский батут с пропеллерами. Не ожидал, что таким большим в реале окажется.
– Хорош был бы я, если бы попробовал через окно вызвать. Интересно, кто мне подбросил пульт. Точно не Ирка.
Дождавшись пока остановятся пропеллеры, Марк перелез через раму внутрь круга – как выяснилось, не с той стороны. Бормотал, чтобы подбодрить самого себя:
– Ремней-то сколько! Перёд у него вот где. Рукояти, клавиша. Ничего лишнего
Он разобрался в упряжи, сунул ноги в петли, натащил наплечники, застегнул на груди замок, выкрикнул: «Зря я это делаю!» – ухватился за рукояти и нажал единственную клавишу.
Ангел взвыл, рванулся вверх. Марк, болтаясь на ремнях, как марионетка в руках неумелого кукловода, увидел плывущий вниз и в сторону квадрат крыши. Затем услышал отдалённое грозовое ворчание. Громыхнуло ближе, плотная воздушная волна толкнула в грудь. «Ветер? Как раскачивает меня, только бы не перевернуло. Умеет эта жуть с пропеллерами из штопора выскочить? Что там такое?!»
Над крышами вспучилась туча, озарилась жёлтым, померкла. Оттуда вынырнуло тёмное длинное тело – Марк отркыл рот, чтобы крикнуть, на секунду показалось, прямо в него гвозданёт с разлёту, но… Промах, ниже. Удар! Мир потемнел, накренился и рухнул.
Выдержка
из интервью, взятого специальным корреспондентом HV-канала «Alter Nature EA» у доктора Ричарда Лира, ведущего специалиста НПО «Пситроника», активиста проекта «Ратионис»
корр. …Судя по многочисленным вопросам, у наших подписчиков сложилось впечатление, что никто из специалистов, задействованных в проекте, не может объяснить, как это работает.
Ричард Лир. В целом правильное впечатление.
корр. Но ведь это ужасно!
Ричард Лир. Не стоит драматизировать. На мой взгляд, это логичное продолжение процесса, который мы с вами наблюдаем давно. Ваш оператор, к примеру, не отказывается пользоваться видеокамерой на том основании, что ничего не смыслит в квантовой физике. На самом деле он не сможет корректно и детально объяснить, как она работает, тем не менее пользуется ею профессионально, как инструментом. Многие ваши подписчики ничего не смыслят в электродинамике, но без зазрения совести эксплуатируют микроволновые печи, а слабые знания в области физиологии или теории цвета не мешают им получать удовольствие от использования HyperVison. Что же вы находите в этом ужасного?
корр. Согласитесь, несколько непривычно отдавать на откуп искусственному интеллекту свободное творчество.
Ричард Лир. Не соглашусь. Я, как и вы, пользуюсь иногда метро, между тем с недавнего времени движением поездов управляет искусственный интеллект. Мы доверяем электронике органы управления пассажирских самолётов и городского транспорта, обычно нам в голову не приходит усомниться в правильности её действий, хотя в ней и нет ничего человеческого. Разве не искусственный интеллект вот уже несколько лет управляет электронными мэриями наших городов? Есть ли у вас претензии к Элмэру? Не станете же вы отрицать, что человечество только выиграло от дегуманизации вооружений? Вы, я думаю, помните, какие ужасы представлялись в связи с этим общественности и сколько было возражений. Разве можно было надеяться всего лишь два десятка лет назад на то, что именно дегуманизация вооружённых сил приведёт к полному и всеобщему разоружению, а повсеместное воцарение электронных мэрий сначала превратит национальные государства в фикцию, а после и вовсе уничтожит? Обыватель нисколько не опасается вверять искусственному интеллекту жизнь, но в искусство его пускать почему-то боится. Разве это разумно? Должен вам сказать, что в алгоритмах, используемых при построении и обучении нашей сети много больше человеческого, чем в софте электронных мэрий; то, что мы делаем, больше напоминает мозговой штурм, чем классическую нейронную сеть, причём управляют штурмом живые люди, хоть и не всегда сознательно. Они генерируют идеи, помогают выполнить отбор, ставят задачу, ищут пути решения – как интуитивно, так и сознательно, – а наша электроника, если можно так выразиться, эффективно стреляет и подносит патроны.
Корр. Не кажется ли вам, что однажды она может выстрелить несвоевременно или не в ту сторону?
Ричард Лир (смеется). Спросите ещё, не боюсь ли я, что ей втемяшится заключить соглашение с какими-нибудь зелёными человечками с альфы Лиры и установить над нами ментальный контроль. Вы… как это говорится? Дуете на воду, хоть и не обожглись на молоке.
Глава 4
Я ждал удара, схватился за – тёплое? податливое что-то… – голову в плечи втянул, вжался спиною в – мягкое?.. Вместо дымного облака перед глазами пятно оранжевое парило в молочно-белом сиянии. Ни взрыва, ни удара, ни боли в переломанных костях. Не холодный ветер в лицо, а… лёгкое дуновение, можжевеловый дух. Молочно-белое – это потолок, я лежу на спине. Матовый полупрозрачный потолок с оранжевой подстветкой, как будто полдневное солнце сеется сквозь. Точечный светильник, три с половиной тысячи температура, яркость около пяти надо поставить, затухание квадратичное или даже… эй, хватит. Я в больнице? Был взрыв, попала в дом… что это было? ракета? Где я? Почему так тихо? Вообще ни звука. Глухо. Я оглох? В ушах пакость какая-то.