Кругосветная география русской поэзии
Кругосветная география русской поэзии
© Ольга Третьякова, дизайн обложки, 2016
Автор и составитель Эльдар Ахадов
ISBN 978-5-4483-2539-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
В книге представлены произведения следующих авторов:
«Мир глазами поэтов» – 85 авторов.
Ахадов Эльдар Алихасович, Ахмадулина Белла Ахатовна, Бальмонт Константин Дмитриевич, Баратынский Евгений Абрамович, Батюшков Константин Николаевич, Бехтеев Сергей Сергеевич, Блок Александр Александрович, Бродский Иосиф Александрович, Брюсов Валерий Яковлевич, Булыгин Павел Петрович, Бунин Иван Алексеевич, Вейдле Владимир Васильевич, Веневитинов Дмитрий Владимирович, Вознесенский Андрей Андреевич, Волошин Максимилиан Александрович, Вяземский Пётр Андреевич, Высоцкий Владимир Семёнович, Гиппиус Зинаида Николаевна, Глинка Фёдор Николаевич, Городецкий Сергей Митрофанович, Городницкий Александр Моисеевич, Гумилёв Николай Степанович, Дельвиг Антон Антонович, Долматовский Евгений Аронович, Евтушенко Евгений Александрович, Есенин Сергей Александрович, Жемчужников Алексей Михайлович, Заболоцкий Николай Алексеевич, Зульфикаров Тимур Касымович, Иванов Всеволод Никанорович, Иванов Вячеслав Иванович, Иванов Георгий Владимирович, Ивнев Рюрик, Казакова Римма Фёдоровна, Кедрин Дмитрий Борисович, Кирсанов Семён Исаакович, Кнорринг Ирина Николаевна, Козлов Иван Иванович, Кузмин Михаил Алексеевич, Кузнецова Галина Николаевна, Кюхельбекер Вильгельм Карлович, Лебедев Вячеслав Михайлович, Лермонтов Михаил Юрьевич, Логинов Василий Степанович, Ляндо Марк Александрович, Майков Аполлон Николаевич, Маковский Сергей Константинович, Мандельштам Осип Эмильевич, Маршак Самуил Яковлевич, Маяковский Владимир Владимирович, Мей Лев Александрович, Мережковский Дмитрий Сергеевич, Мориц Юнна Петровна, Набоков Владимир Владимирович, Одоевцева Ирина Владимировна, Окуджава Булат Шалвович, Павлова Каролина Карловна, Пастернак Борис Леонидович, Перелешин Валерий, Плещеев Алексей Николаевич, Полонский Яков Петрович, Пушкин Александр Сергеевич, Рафальский Сергей Милич, Рейн Евгений Борисович, Самойлов Давид Абрамович, Светлов Михаил Аркадьевич, Сельвинский Илья Львович, Симонов Константин, Синельников Михаил Исаакович, Смилина Анастасия, Соловьёв Владимир Сергеевич, Сурков Алексей Александрович, Тарковский Арсений Александрович, Тихонов Николай Семёнович, Тредиаковский Василий Кириллович, Туроверов Николай Николаевич, Тушнова Вероника Михайловна, Тютчев Фёдор Иванович, Фет Афанасий Афанасьевич, Цветаева Марина Ивановна, Ходасевич Владислав Фелицианович, Чиннов Игорь Владимирович, Ширяев Андрей Владимирович, Эренбург Илья Григорьевич, Языков Николай Михайлович, Яшнов Евгений Евгеньевич.
«Карта впечатлений» – 27 авторов
Константин Дмитриевич Бальмонт, Евгений Абрамович Баратынский, Андрей Белый, Александр Александрович Блок, Иосиф Александрович Бродский, Иван Алексеевич Бунин, Максимилиан Александрович Волошин, Владимир Семёнович Высоцкий, Александр Моисеевич Городницкий, Александр Сергеевич Грибоедов, Николай Степанович Гумилёв, Сергей Александрович Есенин, Вячеслав Иванович Иванов, Михаил Алексеевич Кузмин, Михаил Юрьевич Лермонтов, Осип Эмильевич Мандельштам, Леонид Николаевич Мартынов, Владимир Владимирович Маяковский, Андрей Николаевич Муравьёв, Владимир Иванович Нарбут, Борис Леонидович Пастернак, Александр Сергеевич Пушкин, Николай Константинович Ре́рих, Арсений Александрович Тарковский, Фёдор Иванович Тютчев, Велимир Хлебников, Андрей Владимирович Ширяев.
В конце каждой статьи второго раздела даны ссылки на использованные библиографические источники. Список библиографических источников, использованных в первом разделе:
Стихи. Классическая русская поэзия http://ru-poetry.ru
45 параллель https://45parallel.net
Хрестоматия русской поэзии http://www.chrestomatheia.su
Иван Алексеевич Бунин http://bunin.niv.ru
Дора Франко. Поэма Евгения Евтушенко
http://ev-evt.net/poem/dofr/dofr_00.php
Долматовский Е. А. Интерстих. – М.: Мол. Гвардия, 1982
КРУГОСВЕТНАЯ ГЕОГРАФИЯ РУССКОЙ ПОЭЗИИ
Кругосветная география русской поэзии. Кругосветная, многоцветная, яркая, неповторимая. Ибо ни один настоящий поэт не повторяет другого. У каждого – свой взгляд на мир, своя система образов, свое время, и, конечно, свои впечатления. Перед вами книга, в которой, как в волшебном зеркале отражается самая необычная карта мира – карта впечатлений, оживших в стихах русских поэтов, странствовавших по земному шару в течение последних трёхсот лет. От Тредиаковского, родившегося в 1703 году, до ныне здравствующих Рейна и Евтушенко – 300 с лишним лет! А они все – в этой книге. Каждый поэт живёт в своём времени, отдельном от других…. и они, эти мироздания поэтов, несопоставимы, ибо не пересекаются, но каждое образует свои вселенные и свои новые миры.
Литературно-художественные достоинства стихотворных произведений известных многим авторов, представленных в данной книге, дополнены информационно-познавательной составляющей: прозаическим повествованием о жизни поэтов вдали от России и их собственными впечатлениями от увиденного и познанного вдалеке.
Труднее всего найти то, чего никогда не терял, не видел и не знаешь, ни как оно выглядит, ни как называется. Можно искать всю жизнь и ничего не найти. Можно искать, не найти, но всю жизнь утверждать, что нашёл. Можно искать, найти, но так и не догадаться об этом. Можно искать, найти, догадаться об этом, но так и не суметь никому этого доказать. Король Британии, увидев у ювелира самый крупный в мире необработанный алмаз, воскликнул: «Если бы я заметил его перед собой где-нибудь на дороге, то никогда в жизни не догадался бы о том, что передо мной сокровище, а не большой осколок стекла: наступил бы на него или пнул бы его ногой, а скорее всего – просто прошёл бы мимо».
Колумб всю жизнь искал путь в Индию и умер, так и не догадавшись, что открыл Америку. Поэтому её назвали именем другого человека, который ничего не открыл, но обо всём догадался. Потому не стоит думать, что первооткрыватели почивают на лаврах. Гораздо чаще им вообще никто не сообщает о том, что они – что-то открыли. Потому – владение информацией о предмете почти всегда важней самого предмета. И кто владеет информацией – владеет миром. А кто ею не владеет… не владеет ничем. Не прав тот, кто считает, что все уже пройдено, увидено, сосчитано и взвешено. Ничего подобного! Не прав потому, что у каждого человека свои глаза, и каждый в этом мире видит свое, то, что никому другому не дано увидеть. А поэты – всегда видят нечто своё, неповторимое, даже в том, что тысячи раз видено-перевидено миллионами людей.
Стихи поэтов – это информация. Стихи повествуют о дальних странах и незнакомых землях, о великих морях и удивительных людях, о том, что поэты когда-либо видели, слышали и наблюдали. Поэты странствуют по миру, блуждая во временах и пространствах, открывая то, что могут узреть только дети, ангелы и люди с душами детей или ангелов. Поэзия – это та информация, окутывающая весь мир, без которой невозможно по-настоящему стать человеком.
Идея создания этой книги возникла как бы сама собой. Вернее, её подсказали мне звенящие строки поэтов. Мир, увиденный их глазами, предчувствованный их чувствами и подаренный нам, благодарным читателям и потомкам. На Востоке издревле поэты были приравнены к дервишам, странникам и пилигримам. К ним и к их словам, относились с огромным уважением и почитанием. И не важно, во что они были одеты – в золотую парчу и шёлк или в нищенское тряпьё, не важно. Главное – кто они сами…
Поэты открыли нам, читателям, множество стран, практически весь географический мир, одарив нас потрясающими стихами, пронизанными любовью ко всему сущему, к самой жизни, которые представлены мной в этой книге. И не только стихами, но и прекрасной прозой. Это те сокровища, которые суждено нам хранить вечно. В книге собраны впечатления поэтов, оказавшихся в той или иной стране либо по своей доброй воле, либо по долгу службы, но никак не насильственным образом, не в заключении и не в ссылке. Даже Баратынский, служивший в Финляндии унтер-офицером, не был заключенным, он там – служил, и офицеры вовсе не чурались общения с талантливым сослуживцем.
Многие поэты бывали в первую очередь в Европе. Это понятно. Но для кого-то страна его пребывания являлась вовсе не одним лишь местом удовлетворения праздного туристического любопытства, а в некотором смысле – судьбой. Вот этим соображением и обосновывается мой выбор поэта и описываемой им страны, который сделан в этой книге. Многие поэты путешествовали по тем местам, которые мы привыкли считать либо частью России, либо частью бывшего СССР или Российской империи. Но и здесь есть причина для выбора – стихи поэтов, посвященные исследованию жизни того или иного края земли, не созерцательное равнодушие, а интерес и любовь к тайнам земли и истории народов, её населяющих, вне зависимости от государственных границ, придуманных человеком, но никогда и нигде не создаваемых природой.
Поэты – странники, скитальцы, пилигримы, дервиши земных дорог. Творческий труд их сродни труду землепроходцев и первооткрывателей. Они видят то, что сокрыто от многих глаз…
Эта книга отчасти написана не мной, а теми поэтами, которые видели то, о чём они рассказывают и знают цену этому своему виденью. С радостью и трепетом предоставляю им слово. Тютчеву, написавшему «Люблю грозу в начале мая…» вовсе не в России, а в Германии. Бродскому, написавшему «… на Васильевский остров я приду умирать» не в уютном домашнем Питере, а в геологической экспедиции на Крайнем Севере. Арсению Тарковскому – самому почитаемому русскому поэту Туркмении и Каракалпакии. Бальмонту, не рафинированному и куртуазному дамскому угоднику, а настоящему Бальмонту – плывущему по просторам Тихого океана на встречу с Австралией и островами Океании. Лермонтову, по которому в бою мюриды имама приказывали не стрелять, ибо дервишей и ашугов (поэтов) убивать нельзя («Харам!»)…
«Вот и Арпачай», – сказал мне казак. Арпачай! Наша граница! Это стоило Арарата. Я поскакал к реке с чувством неизъяснимым. Никогда еще не видал я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою. Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России. Я весело въехал в заветную реку, и добрый конь вынес меня на турецкий берег».
(Александр Пушкин«Путешествие в Арзрум»)«Старый бродяга в Аддис-Абебе,Покоривший многие племена,Прислал ко мне черного копьеносцаС приветом, составленным из моих стихов.Лейтенант, водивший канонеркиПод огнем неприятельских батарей,Целую ночь над южным моремЧитал мне на память мои стихи.Человек, среди толпы народаЗастреливший императорского посла,Подошел пожать мне руку,Поблагодарить за мои стихи.Много их, сильных, злых и веселых,Убивавших слонов и людей,Умиравших от жажды в пустыне,Замерзавших на кромке вечного льда,Верных нашей планете,Сильной, весёлой и злой,Возят мои книги в седельной сумке,Читают их в пальмовой роще,Забывают на тонущем корабле.Я не оскорбляю их неврастенией,Не унижаю душевной теплотой,Не надоедаю многозначительными намекамиНа содержимое выеденного яйца,Но когда вокруг свищут пулиКогда волны ломают борта,Я учу их, как не бояться,Не бояться и делать что надо.И когда женщина с прекрасным лицом,Единственно дорогим во вселенной,Скажет: я не люблю вас,Я учу их, как улыбнуться,И уйти и не возвращаться больше.А когда придет их последний час,Ровный, красный туман застелит взоры,Я научу их сразу припомнитьВсю жестокую, милую жизнь,Всю родную, странную землю,И, представ перед ликом БогаС простыми и мудрыми словами,Ждать спокойно Его суда».(Николай Гумилёв «Мои читатели»)
«Мои читатели» – последнее стихотворение, написанное великим русским поэтом, выдающимся путешественником и исследователем Африки – Николаем Степановичем Гумилевым в июле 1921 года, незадолго до его казни.
Эльдар АхадовРаздел I.
Мир глазами поэтов
Европа
Австрия
Тарковский Арсений АлександровичУТРО В ВЕНЕГде ветер бросает ножиВ стекло министерств и музеев,С насмешливым свистом стрижиСтригут комаров-ротозеев.Оттуда на город забот,Работ и вечерней зевоты,На роботов Моцарт ведетСвои насекомые ноты.Живи, дорогая свирель!Под праздник мы пол натирали,И в окна посыпался хмель —На каждого по сто спиралей.И если уж смысла искатьВ таком суматошном концерте,То молодость, правду сказать,Под старость опаснее смерти.СНЕЖНАЯ НОЧЬ В ВЕНЕТы безумна, Изора, безумна и зла,Ты кому подарила свой перстень с отравойИ за дверью трактирной тихонько ждала:Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой.Ах, Изора, глаза у тебя хорошиИ черней твоей черной и горькой души.Смерть позорна, как страсть. Подожди, уже скоро,Ничего, он сейчас задохнется, Изора.Так лети же, снегов не касаясь стопой:Есть кому еще уши залить глухотойИ глаза слепотой, есть еще голодуха,Госпитальный фонарь и сиделка-старуха.Языков Николай МихайловичЭЛЕГИЯОпять угрюмая, осенняя погода,Опять расплакалась гаштейнская природа,И плачет, бедная, она и ночь и день,На горы налегла ненастной тучи тень,И нет исходу ей! Душа во мне уныла:Перед моим окном, бывало, проходилаОдна прекрасная, отколь и как сюдаОна явилася, не ведаю, – звездаС лазурно-светлыми, веселыми глазами,С улыбкой сладостной, с лилейными плечами.Но и ее уж нет! О! я бы рад отсельЛететь, бежать, идти за тридевять земель,И хлад, и зной, и дождь, и бурю побеждая,Туда, скорей туда, где, прелесть молодая,Она господствует и всякий день видна:Я думаю, что там всегдашняя весна!Албания
Туроверов Николай НиколаевичАЛБАНСКИЕ СТИХИ1.Глубокий снег лежал в горах.Был лунный свет мутнее дыма.Попутчик мой сказал: АллахХранит в дороге пилигрима,Кто он, откуда? Для меняНе всё равно-ль? На горном склонеОн своего поил коняИ вместе пили наши кони.Теперь нас ждет в горах ночлег.И знаю я, дрожа от стужи,Он для меня расчистит снег,Простелет рваный плащ верблюжийИ, вынув свой кремень и трут,Зажжет подобранные сучья.Счастлив Аллах, царящий тут —Слуги ему не надо лучше.19232.Я скрылся от дождя, от ночи и от буриВ пастушьем шалаше. Пастух был нелюдим;Но он мне место дал у очага на шкуреИ круглый хлеб, надъеденный самим.В горах случайны и безмолвны встречи.Что он мне мог сказать, что мог ответить я,Когда нас крепче слов сближает мех овечийИ скудное тепло дымящего огня.19233.Что мне столетия глухие,Сюда пришедшему на час?О баснословной ВизантииРуин лирический рассказ.Мне всё равно какая сменаЭпох оставила свой прахСредь этих стен и запах тленаВ полуразрушенных церквах.Запомню только скрип уключин,Баркас с библейскою кормой,Да гор шафрановые кручиНад синей охридской водой.19304.Знаю, я тебе не пара, —Твой отец богатый бей;От Валоны до СкадараРавных нет ему людей.У бродяги – иноверцаНет на свете ничего,Только сердце, только сердцеОднолетки твоего.Завтра я уеду рано.Не проснется твой отец.Ты услышишь караванаНевеселый бубенец.1938Англия
Рейн Евгений БорисовичВ НОВУЮ АНГЛИЮНа первом этаже выходят окна в сад,Который низкоросл и странно волосатОт паутины и нестриженных ветвей.Напротив особняк, в особняке детсад,Привозят в семь утра измученных детей.Пойми меня хоть ты, мой лучший адресат!Так много лет прошло, что наша связь скорейПсихоанализ, чем почтовый разговор.Привозят в семь утра измученных детей,А в девять двадцать пять я выхожу во двор.Я точен, как радар, я верю в ритуал —Порядок – это жизнь, он времени сродни.По этому всему пространство есть провал,И ты меня с лучом сверхсветовым сравни!А я тебя сравню с приветом и письмом,И с трескотней в ночном эфире и звонком,С конвертом, что пригрет за пазухой тайкомИ склеен второпях слезой и языком.Зачем спешил почтарь? Уже ни ты, ни яНе сможем доказать вины и правоты,Не сможем отменить обиды и нытья,И всё-таки любви, которой я и тыГрозили столько раз за письменным столом.Мой лучший адресат, напитки и плодыНапоминают нам, что мы ещё живём.Семья не только кровь, земля не только шлакИ слово не совсем опустошённый звук!Когда-нибудь нас всех накроет общий флаг,Когда-нибудь нас всех припомнит общий друг!Пока ты, как Улисс, глядишь из-за кулисНа сцену, где молчит худой троянский мир,И вовсе не Гомер, а пылкий стрекулистНапишет о тебе, поскольку нем Кумир.Сурков Алексей АлександровичВОСКРЕСЕНЬЕ В ВЕСТ-ЭНДЕВопреки непреложным законам истории,Исполняя давно устаревшую роль,Как в далеком «блистательном» веке Виктории,На охоту и в оперу ездит король.По старинным аллеям, под липами зябкими,Каждый день, и неделю, и месяц, и год,Поражая зевак непомерными шапками,К Букингему гвардейцы идут на развод.Где каштаны столетние ветками тонкимиОтражаются в зеркале синих прудов,Перезрелые леди гуляют с болонками,Оскорбляя пейзаж Кенсингтонских садов.И, посильно борясь с невеселыми думами,По традициям канувших в прошлое дней,Амазонки и денди с учтивыми грумамиОбъезжают в Гайд-парке красивых коней.Будто рента старинных родов не размотана,Не построена клетка британскому льву,Будто «старая добрая Англия» – вот она —Не в гравюрах, не в книгах – жива наяву!Сбросьте пыльный парик обветшалой романтики!Наготу не прикроете ширмой старья.Из-за хмурых просторов туманной АтлантикиПродиктован вам новый закон бытия.Раздавил ваши души пресс девальвации,Планом Маршалла выжжена начисто спесь,Новый босс отнимает сокровища нации —Независимость, гордость, достоинство, честь.Все равно вы утонете в черном неверии.Декорации прочь! Не поможет игра.Побрякушки, архивная пыль, мишура —Вот и все, что осталось от вашей империи.Светлов Михаил АркадьевичПЕСЕНКА АНГЛИЙСКОГО МАТРОСАПлыву, плыву в тумане,Плыву в кругу ночей.Британия, Британия,Владычица морей.Вокруг земного шараБританская вода,Стоят у ГибралтараАнглийские суда.Неисчислимы рейсы,Широкий путь открыт, —У берега твой крейсерНа Индию глядит,Ты в Африке оставилаСледы от якорей,Британия, Британия,Владычица морей!Но берегись, Британия!В морях плывет беда,Волнуется у берегаКитайская вода.И что ты будешь делать,Отечество мое?Ведь пароход на сушеНе годен под жилье!Закрой глаза от светаКитайских фонарей,Британия, Британия,Владычица морей!Где плыл корсар на шхунеПлыву в кругу ночей.Погасло полполуньеНад родиной моей.Мамаша! Дело скверно,Твоя вода бурлит,Закрытая тавернаНа берегу грустит.Ты опускаешь цепиПоследних якорей,Британия, Британия,Владычица морей!Давай-ка побеседуем:В какие дни, когдаПоила нас как следуетБританская вода?Привязанные к мачтам,Мы плыли по морям,Нас Англия, как мачеха,Кидала по волнам.Так сохни же под солнцем,Под блеском лучей,Последняя лужаБританских морей!Бельгия
Эренбург Илья ГригорьевичВ БРЮГГЕ1.В этих темных узеньких каналахС крупными кругами на воде,В одиноких и пустынных залах,Где так тихо-тихо, как нигде,В зелени, измученной и блеклой,На пустых дворах монастырей,В том, как вечером слезятся стеклаКованых чугунных фонарей,Скрыто то, о чем средь жизни прочейУдается иногда забыть,Что приходит средь бессонной ночиТемными догадками томить.2.Ночью в Брюгге тихо, как в пустом музее,Редкие шаги звучат еще сильнее,И тогда святые в каждой черной книге,Черепичные закопченные крышиИ каналы с запахом воды и гнили,С черными листами задремавших лилий,Отраженья тусклых фонарей в каналеИ мои надежды, и мои печали,И любовь, которая, вонзивши жало,Как оса приникла и потом упала.Все мне кажется тогда музеем чинным,Одиноким, важным и таким старинным,Где под стеклами лежат камеи и эмали,И мои надежды, и мои печали,И любовь, которая, вонзивши жало,Как оса приникла и упала.3.Мельниц скорбные заломленные рукиИ каналы, уплывающие вдаль,И во всем ни радости, ни муки,А какая-то неясная печаль.Дождик набежал и брызжет теплый, летний,По каналу частые круги пошли,И еще туманней, и еще бесцветнейИзмельченные квадратики земли.У старушки в белом головном убореНеподвижный и почти стеклянный взгляд,Если в нем когда-то отражалось горе,То оно забылось много лет назад.В сердце места нет ни злу, ни укоризне,И легко былые годы вспоминать,Если к горечи, к тревоге, даже к жизниНачинаешь понемногу привыкать.Болгария
Городницкий Александр МоисеевичБОЛГАРИЯВ сиянии летнего жараРасходится круг по воде.Болгары поют Окуджаву,Надеясь на завтрашний день.Наивная эта надеждаНочами уснуть не дает.Всё хуже еда и одеждаСтановятся здесь, – что ни год.Грызут апатиты и атомПриродою созданный рай, —Вдогонку за северным братомШагает доверчивый край.Здесь общую ценят культуру,И славят общественный труд,И гонят этнических турок,И русские песни поют.Какую погоду назавтраГотовим мы в этой стране?Раздумье об этом внезапноСегодня приходит ко мнеНа площади старой соборной,Где тёмной вечерней порой,Еще не разорванный бомбой,Стоит Александр Второй.ВАРНАОсобняки довоенных городовВ городе Варна у Чёрного моря,Слово родное в чужом разговоре,Зыбкие тени плывущих судов.Чайки над городом крик сиротлив,Будто птенца уронила – не рыбу,Римских построек осевшие глыбы,Греки и турки – прилив и отлив.Этот зелёный окраинный Понт,Прежде Восток разделявший и Запад,Мидий гниющих томительный запах,Улочки, с горки бегущие в порт!Туч паруса в небесах шевеля,В круговороте имперских обломков,Непотопляемой кружится лодкойМногострадальная эта земля.Между просторов её небольших,Где появились Кирилл и Мефодий,Радуюсь я вековечной методеМестных крестьян и спокойствию их.Здесь, в непривычной для нас тишине,Здесь, где когда-то сошлась «Вся благая»,На сердце тёплой волной набегая,Странные чувства приходят ко мне, —Чувство печали и смутной вины,Зависти к скромному их достоянью.Эту печаль оценить в состояньиЛишь уроженец великой страны.Венгрия
Самойлов Давид АбрамовичСИГЛИГЕТВ той Венгрии, куда мое везеньеМеня так осторожно привело,Чтоб я забыл на время угрызеньяИ мною совершаемое зло,В том Сиглигете возле Балатона,В том парке, огороженном стеной,Где горлинки воркуют монотонно, —Мое смятенье спорит с тишиной.Мне кажется, что вы – оживший образТой тишины, что вы ее родня.Не потому ли каждая подробность,Любое слово мучают меня.И даже, может быть, разноязычьеНе угнетает в этой тишине,Ведь не людская речь, а пенье птичьеНужней сегодня было вам и мне.Городницкий Александр МоисеевичБУДАПЕШТ-56Танк горит на перекрёстке улиц,Расстреляв последние снаряды,В дымном жаре, в орудийном гуле,У разбитой им же баррикады.На его броне дымится краскаНе от немцем сброшенной фугаски,Не на волжском вздыбленном песке, —Труп студента, детская коляска,И обрывок флага на штыке.Где и как, когда случилось этоВ самый первый распроклятый раз?Над казармой прежние портреты,И приказ – по-прежнему приказ.Разгребая жар чужой руками,Принеся восстанию беду,Парни с комсомольскими значкамиУмирают в огненном чаду.Их могилу не укроют лавры,Лишь листок уронит на пол мать, —Извещение, что «смертью храбрых»,«Смертью храбрых», – что ещё ей знать?Как там встретят весть, что не вернулись, —Закусив губу или навзрыд?Танк горит на перекрёстке улиц, —Хорошо, что этот танк горит!