Книга Увези меня на лимузине! - читать онлайн бесплатно, автор Анна Ольховская. Cтраница 4
bannerbanner
Вы не авторизовались
Войти
Зарегистрироваться
Увези меня на лимузине!
Увези меня на лимузине!
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Оценить:

Рейтинг: 0

Добавить отзывДобавить цитату

Увези меня на лимузине!

– Резвишься? – Винсент посмотрел моей дочери в глаза. – Видишь, малышка, твоя мамуля не желает знать правду. Будем продолжать бороться с косностью или ну ее?

Ника возбужденно загулькала и замахала ручонками. Она словно отвечала Морено.

Мы с Сашкой недоуменно переглянулись. Да, я с моим ребенком общалась ментально практически весь срок беременности, я видела, что дочка узнает меня, реагирует, проявляет эмоции. Но, поскольку это мой первый ребенок, я предполагала, что так бывает у всех.

Но реакция окружающих на Нику заставила меня засомневаться. А я не люблю, когда меня заставляют, поэтому активно сопротивлялась сомнениям, делала вид, что все нормально.

Думала, что это я делаю вид, а на деле вид сделал меня.

Винсент тем временем посмотрел на часы, потом – на накрытый стол и снова обратился к Нике:

– Вижу, ты хочешь, чтобы я как можно скорее рассказал твоей маме все, что знаю о детях-индиго?

Малышка улыбнулась.

– А может, потом, в будущем году? Праздник все-таки, а на столе столько вкусного! Дядя ведь слюной изойдет, захлебнется, и никто ничего не узнает.

Ника обиженно засопела, сморщилась и приготовилась заплакать.

– Все-все, понял. Только я коротко, самую общую информацию, ладно? Остальное мамусь из Интернета узнает. Значит, так. В последние годы на планете отмечается увеличение количества появлений на свет необыкновенных детей. Во Франции их называют «тефлоновыми» (потому что к ним не пристают общепринятые нормы поведения), на Британских островах – «детьми тысячелетия» (потому что после двухтысячного года их количество возросло в разы). У вас, в России, они – «дети света». Но общепринятое их название – дети-индиго.

– Почему «индиго»?

– Потому что их аура нового, необычного цвета – фиолетового. А еще у них – иной рисунок радужки глаз, он имеет форму звездочки.

– А у нас разве по-другому? – огромные глазенки своей дочки я изучила в первый же день знакомства и звездочку вокруг зрачка, естественно, видела.

Но я думала, так у всех. Просто свои собственные глаза я с такой тщательностью никогда не рассматривала.

Вместо ответа Морено взял с прикроватной тумбочки зеркальце и сунул мне под нос. Действительно, у меня звездочек не было. Тот же результат оказался у Сашки. Подруга немедленно проинспектировала Винсента и уже совсем по-другому посмотрела на мою дочь.

Ника, которую Морено положил рядом со мной, снова улыбнулась. У меня, если честно, загарцевали по спине мурашки. Я чуть было не испугалась собственного ребенка. Но в этот момент ребенок выдул потрясающих размеров пузырь и восторженно замахал ручками. Ах ты мой баклажанчик! Аура у тебя фиолетовая? Ну и пусть! Индиго ты или нет, ты – мое солнышко, мой самый родной человечек!

А Винсент тем временем продолжил:

– Так вот. Раньше такие дети тоже появлялись на свет, но их было один на миллион, и их называли гениями. Моцарт, Леонардо да Винчи, Винсент Ван Гог – их причисляют к типичным индиго. Из более поздних, почти современников – ваша Ника Турбина, которая начала писать «мудрые» стихи в четыре года. Но, еще раз повторюсь, все случаи были единичны, тогда как сегодня сообщения о таких детях поступают со всех уголков планеты. В США и Канаде существуют специальные центры, где выявляют индиго.

– И, судя по тому, что ты так хорошо знаком с этой темой, эти центры курирует твое ведомство? – Саша с подозрением посмотрела на мужчину. – Надеюсь, ты не успел сообщить своему начальству о Нике?

– Алекс, ты хочешь поссориться со мной? – скулы Винсента закаменели. – Если ты так плохо обо мне думаешь, зачем вообще со мной общаешься?

– Извини, – подруга смущенно улыбнулась и чмокнула насупившегося Морено в нос. – Я просто так ляпнула, не подумав.

– А она у нас вообще редко думает теперь, она в основном кулаками машет, – я не удержалась от ехидства. – От частых тренировок кровь к мышцам прилила, а мозг голодает.

– Скорее бы ты поправилась! – мечтательно протянула подруга.

– Мне продолжать или пойдем кушать?

– Продолжай.

– Все дети-индиго проявляют свои способности с младенчества. Если обобщить, чем они отличаются от обычных детей, то это следующее: высочайший уровень интеллекта (IQ в среднем сто тридцать), иммунитет во много раз выше (были даже случаи самоизлечения «фиолетовеньких» от СПИДа), они понимают язык птиц, рыб, животных и растений, владеют экстрасенсорикой, телекинезом и даже телепортацией…

– Это уже полный бред! – не выдержала Сашка.

– Нет, Алекс, это документально подтвержденные факты. Конечно, не все подряд показывают одинаковый набор способностей. Дети-индиго разные, как и обычные дети. Я перечисляю лишь общий перечень выявленных способностей. Еще дети-индиго имеют врожденный дар целительства и активно его используют, иногда даже не подозревая об этом. В чем, кстати, вы могли уже убедиться на личном опыте. Ты, Анна, пошла на поправку с того момента, как тебе стали приносить дочку. Ника лечила тебя интуитивно. Дети-индиго могут читать других людей, как открытую книгу, быстро замечают и незаметно нейтрализуют любые, даже сильно завуалированные, попытки манипулировать собой. Что еще необходимо знать родителям таких детей? Они настойчивы и решительны, у них потрясающая интуиция, они способны принимать единственно верные решения. Индиго независимы и горды даже в унизительных для себя ситуациях. Они способны на ярость и жестокость в том случае, если натыкаются на непреодолимую стену равнодушия. У индиго часто возникают проблемы в школе, поскольку они категорически отвергают авторитарные методы обучения. В таком случае они просто не слышат своего учителя, блокируя аудиальный и визуальный информационные каналы. Дети-индиго отличаются от нас генетическим кодом. У них включены тридцать пять и более кодонов – единиц генетической информации, тогда как у нас – всего двадцать…

– Давайте лучше выпьем, – слабым голосом произнесла я, прерывая лекцию увлекшегося Морено. – Новый год скоро.

– С удовольствием. – Винсент оживленно потер ладони. – Ну-ка, Анна, подъем! Хватит валяться, вставай. А я пока твою дочку в кроватку переложу, она спит давно.

– Это ты ее уболтал. – Сашка с трудом развела глаза от переносицы. – Впрочем, нас тоже. И предложение выпить поступило как нельзя кстати.

В общем, Новый год я встретила в слегка озадаченном состоянии.

А уже через неделю нас с дочкой отпустили наконец домой. Можно сказать – почти год в больнице пролежала, с прошлого года дома не была! Надоело – не то слово. Осточертело!

Из клиники меня вывезли на кресле-каталке. У них, у западников, так положено. Неудержимо захотелось накрыть ноги клетчатым пледом, склонить голову на плечо и, пуская обильные слюни, захрапеть. Дряхлая ведь совсем, немощная, сама не передвигаюсь.

А я, между прочим, не только могу удерживать себя в вертикальном положении, но даже перемещать это сооружение (то есть себя) в пространстве. Причем довольно ловко, почти не натыкаясь на мебель и углы.

К православному Рождеству погода в Варнемюнде была почти идеальной: легкий морозец, много пушистого снега на земле и легкое кружение безупречных снежинок в воздухе.

Сашина машина была обильно завешана розовыми и белыми шарами. Возле нее смущенно переминался с ноги на ногу Винсент с гигантским букетом белых роз, завернутых в розовую бумагу. Сашка разговаривала с кем-то в незнакомой машине, склонившись к окну. Интересно, с кем это она?

Заметив доставленный на кресле-качалке груз, встречающие оживились. А когда в дверях показалась медсестра с Никой Алексеевной на руках, дверцы незнакомой машины распахнулись, и оттуда с радостным визгом вылетела…

– Господи, Кузнечик, как же ты выросла! – Я, едва поднявшись с кресла, тут же плюхнулась обратно, практически сбитая с ног моей маленькой подружкой, Ингой Левандовской.

– Улечка, как же здорово! Поздравляю, поздравляю, поздравляю! Я так по тебе соскучилась! – девочка тормошила меня и радостно смеялась. Она зовет меня Улей, и только ей я это разрешаю, потому что имя «Уля» связано с очень неприятными воспоминаниями. – Почему ты не звонила?

– Инга, оставь Аннушку в покое. – Алина, смеясь, оттащила дочку и поцеловала меня в щеку. – Ну, показывай свою красавицу.

Подоспевший к раздаче Винсент обменял букет на малышку и теперь держал ее, гордо поглядывая по сторонам. И опять он вместо Лешки! Опять чужой дядя вместо отца…

Но долго расстраиваться по этому поводу мне не дали. Одетую в желтый меховой комбинезон Нику уже забрали у Винсента, и в данный момент происходило бурное знакомство семьи Левандовских с моей дочерью.

– Мама, посмотри, какая она хорошенькая! – возбужденно тараторила Инга. – И как на дядьку Альку похожа!

– Это точно, – прогудел Сергей Львович, соглашаясь с внучкой. – И смотрит в точности, как отец! Как будто что-то понимает!

– Вот как раз отец ее сейчас ничего не понимает! Ой! – Инга прикрыла рот ладошкой и виновато посмотрела на меня. – Извини, Улечка! Я не хотела!

– Ничего страшного, – через силу улыбнулась я.

Пушистого желтого медвежонка передавали с рук на руки, восхищались, смеялись, целовали. Наверное, так нельзя обращаться с детьми, которым от роду нет еще и месяца, но моей малышке происходящее очень и очень нравилось, она возбужденно гулькала, вскрикивала и размахивала ручками, а еще смешно дергала ножками, словно прыгала.

Наконец дочку вручили мне. Я уютно устроила ее на сгибе руки и потерлась носом о ее щечку:

– Ну что, Ника, пойдем жить дальше?

Глава 9

Когда мы подъехали к дому, первое, что я услышала, – странно высокий, заливистый лай Мая. Обычно мой пес лает гулко, внушительно, но сейчас! Зверь аж подвывал от нетерпения.

Он метался вдоль ограды, давно уже вытоптав в снегу широкую трассу, похожую на работу снегоуборочной машины. Заметив приближающийся автомобиль, пес взвыл, встал на задние лапы и принялся скрести ворота, стараясь открыть их побыстрее и активно мешая сделать это садовнику.

Понадобилось минут пять и человека три, чтобы оттащить упирающегося пса от ограды. И кортеж аж из двух автомобилей медленно въехал на территорию виллы.

Выбраться из машины нам с дочкой помогали все имеющиеся в наличии мужчины: Сергей Львович, его сын Артур и Винсент. Такое скопление галантных кавалеров на одном квадратном метре дало эффект, обратный ожидаемому. Мужчины топтались и сопели, активно мешая друг другу. Но, несмотря на их усилия, из машины мы все же выбраться смогли.

И наше появление придало Маю дополнительные силы. Радостный взвизг, мощный рывок – и все три фиксатора валятся в снег, а к нам несется гигантская мохнатая торпеда.

– Май, осторожнее! – едва успела выкрикнуть я, прижимая дочку покрепче.

Но, как оказалось, приготовиться к встрече надо было вовсе не нам. В следующее мгновение в снег полетели все мои кавалеры, а вокруг нас образовался снежный торнадо.

Май нарезал круги, пытаясь выплеснуть переполнявшие его эмоции. Он лаял, он повизгивал от счастья, он умудрялся извиваться всем телом во время прыжков.

– Звереныш мой хороший, я тоже рада тебя видеть! – оказалось вдруг, что я реву.

Нет, ну ничего себе! Такими темпами я скоро начну выписывать журнал «Счастливая домохозяйка», рыдать над женскими романами и печь пироги по воскресеньям. Нет, пироги – это уже слишком!

Уставший пес наконец угомонился, шлепнулся на попу и радостно разулыбался, свесив язычище. Но хвост успокаиваться не желал и продолжал интенсивно мести остатки снега.

– Май, познакомься, это – Ника, – я поднесла малышку поближе к собакевичу.

– Аннушка, осторожнее! – Сергей Львович, отряхивавший снег с одежды, рефлекторно дернулся к нам. – Ты с ума сошла!

И ошарашенно замолчал.

Потому что Ника улыбнулась и, глядя псу в глаза, что-то заворковала. Май натопырил уши и внимательно слушал ее! Потом его страшненькая, исполосованная шрамами мордуленция осветилась бесконечной нежностью и преданностью, он смешно притявкнул и лизнул малышку в нос. Ну как в нос – учитывая размеры языка, вместе с носом было зализано все, не спрятанное в комбинезоне.

– Улечка, она что, с собакой разговаривала сейчас? – Инга не сводила восторженного взгляда со сладкой парочки.

– Ну что ты, доченька, – улыбнулась Алина, – Ника просто гулит, как все младенцы.

– Нет, мам, ты ничего не понимаешь, они разговаривают!

– Ага, – хмыкнул Артур, – обсуждают последние новости.

Винсент многозначительно посмотрел на меня и промолчал.

Наконец мы вошли в дом, и я не удержалась от восторженного «ах!». Так, срочно надо восстанавливать форму, иначе воскресные пироги из виртуальных станут реальными.

Но дом Сашка и компания украсили все же здорово! Много бело-розового: цветы, шары, драпировка, подушки. А моя спальня преобразилась полностью. За то время, пока я отсутствовала, Саша сделала там ремонт. Теперь это была наша с дочкой комната, и это отразилось и на отделке, и на меблировке. Рядом с моей кроватью появилась детская, завешенная полупрозрачным пологом, кроватка. И много еще всего нужного и очень красивого.

Пока внизу готовили праздничный стол, я переодела дочку, покормила и уложила спать. Индиго она или нет, но покушать и поспать любит, как и положено здоровым малышам.

А потом пошла в душ, потому что очень хотелось побыстрее смыть с себя и оставить в прошлом запах больницы, немощи и смерти. Вот только шрамы в прошлом, увы, не оставишь. Ну и ладно, ну и пусть. Зато с моей дочкой все в порядке.

Вниз я спустилась где-то через полчаса. Народ, скучавший в гостиной, увидев меня, оживился и потянулся в столовую. И немудрено, ведь сегодня фрау Мюллер превзошла себя, завалив кулинарными изысками стол. А учитывая, что «себя» нашей фрау и так довольно впечатляющая, атака на вкусовые рецепторы была явно заимствована из плана «Барбаросса». Гены, ничего не поделаешь.

Но и у нас гены имеются! Мы «Барбароссу» в свое время отправили к Барбосам, справились и сейчас. Тем более что союзник второй фронт открыл – Винсент Морено держался достойно.

Трапеза растянулась почти на три часа. Ели – болтали, болтали – ели, а горячее, а горячее номер два, а десерт, а кофе, а десерт номер два, а глинтвейн, в конце концов! Правда, мне от конца концов пришлось отказаться. Да, знаю, что потеряла, но Нике пить пока рановато.

Словно в ответ на мои страдания сверху послышался вначале призывный лай, а потом – возмущенный плач. Май, не отходивший теперь от малышки ни на шаг и дежуривший у кроватки, сигнализировал, что мамаше пора вернуться к исполнению прямых обязанностей. А то ишь ты ее, увлеклась кривыми, а ребенок проголодался!

Выспавшаяся Ника оставаться в кроватке не желала категорически, она бузила и хныкала. Пришлось взять ее с собой и спуститься к народу под конвоем Мая.

Появление главной виновницы торжества было встречено коллективным сюсюканьем. Виновница же виноватой себя не чувствовала, радостно агукала, ворковала и гулькала. Вьющиеся темные волосята распушились, щечки раскраснелись, глаза широко распахнулись – ребенок активно радовался жизни. И с удовольствием переходил с рук на руки.

А я, воспользовавшись ажиотажем вокруг дочки, села в кресло рядом с Сергеем Львовичем, который блаженствовал у камина с кружкой глинтвейна в руках.

– Ну что, Аннушка, – Левандовский, не отрывая взгляда от пляшущих языков пламени, улыбнулся, – все хорошо?

– Вы же знаете, что нет.

Раздался звучный «чпок». Это генерал с трудом оторвал-таки взгляд от огня и подарил его мне. Взгляд от столь бесцеремонного обращения получился слегка удивленным:

– Почему?

– Сергей Львович, вы отличный профессионал в своей области, но актерские способности у вас на нулевом уровне, если не ниже, – усмехнулась я.

– А ниже это как?

– А это когда монолог Чацкого в исполнении чайханщика Исмаила из Ферганы звучит убедительнее, чем ваши слова. И не пытайтесь увести разговор в сторону, не получится.

– Никого никуда я не веду, – Сергей Львович тяжело вздохнул, – просто надеялся, что этой темы мы касаться не будем.

– Будем, – я помолчала, собираясь с духом. Дух никак не мог сообразить, зачем, куда и как быстро надо собираться, бестолково метался и мешал говорить. Но я справилась. – Я не стану спрашивать, почему от меня все это время скрывали правду, лишив газет и телевидения. Разумеется, для моего же блага.

– А вот сарказм здесь неуместен, вспомни, в каком состоянии тебя привезли в Москву.

– Но потом-то мое состояние улучшилось!

– И что? Что ты могла сделать? Что изменить? Ситуация практически безнадежная. Алексей жив, и в то же время его нет. Того, прежнего Алексея нет.

– Пожалуйста. Прошу вас, – я с трудом сдерживала слезы, – расскажите мне все, что произошло. Начиная с момента автокатастрофы и по сегодняшний день. Я ведь толком ничего не знаю.

– Ну хорошо, – Левандовский допил глинтвейн и поставил кружку на пол. – В тот день, буквально за полчаса до случившегося, Алексей впервые за долгое время позвонил мне. Предупреждая возможные вопросы, скажу – твой муж…

– Бывший.

– Твой муж, – с нажимом повторил генерал, – прекратил все отношения с теми, кто знал тебя. А может, это мы прекратили, впрочем, не суть важно. Короче, ни мы, ни уволившийся Виктор больше с Майоровым не общались. И вдруг он звонит и просит меня собрать всю возможную информацию на свою новую подружку, Ирину Гайдамак. Пообещал прийти к нам вечером и что-то рассказать. Не успел, – Сергей Львович с силой провел ладонями по лицу. – В момент аварии он говорил по телефону с Виктором, просил его тоже подъехать к нам. А потом случилось это. Его джип подрезал огромный грузовик, водитель которого, кстати, сбежал с места аварии. Удар был такой силы, что Лешу пришлось извлекать из сплющенного автомобиля с помощью резака. Держись, девочка, – он ободряюще сжал мою руку, – ты же сама хотела знать. В общем, вначале по всем каналам прошло сообщение, что Алексей Майоров погиб. Я сразу же позвонил своему знакомому в ГИБДД, и тот сказал, что Леша жив, но в тяжелейшем состоянии. Мы с Артуром поехали в клинику, куда отвезли Алексея. Там уже был Виктор. Но нас, конечно же, никуда не пустили, потому что Лешу как раз оперировали. Потом было еще несколько операций и – кома. Мои несколько дней подряд приезжали в больницу, надеясь услышать хоть что-то обнадеживающее. А я в это время был занят твоими проблемами. В общем, Аннушка, получилось так, что вы с мужем одновременно лежали в больницах. И мы разрывались между вами, стараясь уберечь тебя, не дать узнать. Ведь ничего обнадеживающего мы сказать не могли. А тем временем Ирина, назвавшись женой Майорова…

– Но почему? Она же юридически ему никто! – я с трудом справилась с дрожащими губами.

– Юридически – да, но в последние недели перед случившимся все газеты кричали о связи Алексея Майорова с его новой администраторшей. И потому, когда Ирина, сутками не отходившая от Лешиной палаты, назвала себя его женой, все восприняли это как должное. Алексей около месяца находился в коме. Потом очнулся, но… – Генерал помолчал, только перекатывавшиеся желваки выдавали его состояние. – В общем, Аннушка, он совсем плох. Передвигается с трудом, ничего не говорит, мало что соображает. Восстановились лишь основные функции жизнедеятельности, а в целом Алексей Майоров пока – полурастение. Извини, но это так. Незадолго до твоих родов его выписали из больницы, и Ирина увезла Лешу в какой-то супердорогой закрытый частный санаторий, где он будет проходить курс реабилитации. Вот такие вот дела, доченька.

Глава 10

День выдался на редкость теплым и солнечным, просто Анталия, а не Варнемюнде! Август в этом году нас баловал такими деньками, какие для Балтийского побережья Германии не совсем типичны. Во всяком случае, так сказала фрау Мюллер, а не доверять словам старожила у меня оснований не было. Хотя наша фрау совсем не старая, да и не такая уж и жила. Она просто очень экономная, ей по должности экономки положено.

Впрочем, у нашей фрау неожиданно даже для нее самой проявился еще и талант няни. Правда, няня получилась с диктаторскими замашками, но замахивалась она в основном на нас с Сашкой, когда гоняла из-за Ники. Попытки управлять моей дочкой заканчивались плачевно. В смысле – плачем. Иначе мой ребеныш высказать свое возмущение пока не мог, словарного запаса не хватало.

Хотя к восьми месяцам доча говорила довольно хорошо, но только отдельные слова. Видно было, что она злится, не имея возможности сказать все, что хочется, но развитие речевого аппарата никак не поспевало за умственным развитием. Бедный речевой аппарат, скрипя морально устаревшими сочленениями, старался изо всех сил, но увы… Он и так уже работал с перегрузкой, выдавая столько слов, но целые связные фразы – нет уж, увольте!

А Никуська напрягала не только его, она заставляла опережать график все свое тело. Встала на ножки в шесть месяцев, в семь уже шустро перемещалась в ходунках, готовясь к первым самостоятельным шагам, которые случились в восемь месяцев.

Дочка росла, черты лица становились все четче, цвет глаз определился окончательно, и ее сходство с Лешкой, всепобеждающее при рождении, сейчас немного потеснилось, уступив мне процентов десять. В эти проценты входили посветлевшие до золотистого оттенка волосы и цвет радужки глаз: ореховой, отцовской, осталась только та самая звездочка вокруг зрачка, а остальная часть радужки была теперь серо-голубой. Необычные глаза, ничего не скажешь, их взгляд притягивал, завораживал, казалось, малышка смотрит внутрь тебя, читает мысли.

Но я, если честно, подобной ерундой не заморачивалась. Даже если и читает, как якобы могут индиго, что с того? У меня от дочуры секретов нет, я ее просто люблю. Зато мне ничего не надо доказывать, мой ребенок знает об этом с рождения. И даже дольше.

В общем, по дому носился в ходунках светловолосый очаровательный Леша Майоров. Волосы у дочки отросли до плеч, кудряшки превратились в крупные завитки, а если добавить к этому необычные глаза – ребенка смело можно было готовить к карьере кинозвезды.

Но надо ли это Нике – неизвестно. А если понадобится – она своего добьется, характер у девчушки формируется настойчивый, упертый. О чем знают все друзья и знакомые, но никак не может смириться фрау Мюллер. Где это видано – считаться с мнением восьмимесячного младенца! Девочке в таком возрасте положено хорошо кушать, много спать и пачкать памперсы. И все ее желания обязаны сосредоточиться вокруг этого нехитрого времяпровождения!

Вот только моя дочка памперсы исключила из своего обихода уже в шесть месяцев. И сейчас тягает иногда за собой на веревочке горшок на колесиках, чтобы не пришлось далеко бежать в случае необходимости. А уж когда из дома выходим – наличие персонального туалета обязательно. Никаких «пись-пись» под кустик, слишком унизительная поза!

Сегодня мы снова выбрались на пляж. Горшком навьючили Мая, он же тащил в зубах сумку с пляжными принадлежностями и перекусом. Очень хотелось окунуться в море, и не просто окунуться, а хорошенько поплавать. В августе это было уже вполне осуществимо, причем для Ники тоже. Она обожала плескаться на мелководье под присмотром пса.

Дочка ехала у меня на руках, поскольку ходунки ее по песку передвигаться отказывались категорически, а самостоятельные шаги были пока медленными и не очень уверенными. Саша пыталась пару раз перехватить ценный и довольно тяжелый груз, но попытки были пресечены категоричным «неть!». Каюсь, наплевав на мудрые советы известнейших младенцеведов в лице доктора Спока и иже с ним, я свое дите с рук не спускала. Дочка была со мной всегда. Поначалу – в кенгурушке, потом – просто на руках или в детском креслице. Она иногда даже спала на руках, достаточно было закрыть девочке лицо тонкой пеленкой, чтобы свет не бил в глаза. И ей не мешали ни наши разговоры, ни звук работающего телевизора. Главное – мама рядом.

Поэтому и в качестве транспортного средства для поездки на пляж Никушонок выбрала маму. Хотя Сасу (ох уж этот хилый речевой аппарат!) дочка очень любила. Впрочем, как и Виню (Винсента), Мулю (фрау Мюллер), не говоря уже о Вике и Сяве (Славе), Сашиных детях. Причем Сяву малышка особенно выделяла, да и парень, пребывавший в возрасте «крутого мачо», когда всякие там сюсюканья и проявления нежности категорически отметаются, с Никой возился с огромным удовольствием. Забавно было наблюдать за высоченным пятнадцатилетним парнем, весело игравшим с крохой.

Вика и Слава на каникулах жили у мамы. Вику ждал второй курс университета, Славу – школа, но это потом, в сентябре, сейчас ребята целыми днями пропадали на пляже. Если, конечно, погода позволяла. А погода, как я уже упоминала, в этом году позволяла многое, словно отчаявшаяся старая дева.

Ребята перезнакомились с местными мальчиками-девочками, у них образовался слаженный молодежный коллективчик, и подкидывать им малышку я не хотела. К тому же дочка мне совсем не в тягость, наоборот, я слишком уж привязана к ней. Ничего, со временем все нормализуется. Надеюсь.