Свод
Вскоре один из столичных джентльменов оставил своих рабочих и не спеша направился к лабазнику.
– Добрый день, – подойдя, отстраненно сказал лондонец, окидывая взглядом близлежащие здания. Уилфрид осторожно поскреб большим пальцем лезвие ножа, пробуя его остроту, и, недовольно цокнув языком, продолжил свою работу.
– Добрый? – неохотно пробубнил он в ответ. – Добрый он тогда, когда за работой нет времени заниматься ножами…
– Что, плохо идут дела? – со слабой тенью заинтересованности спросил приезжий.
Уилфрид вздохнул:
– Слава Всевышнему за то, что они вообще пока идут, а уж плохо или хорошо, это все в руках Его да еще в руках ваших рабочих.
С лица джентльмена исчезла наконец напускная отстраненность, и он озабоченно посмотрел в сторону площади.
– Мы, – неуверенно произнес он, – конечно, все рабы Божьи, однако никак не скажешь, чтобы в руках этих лентяев заметно тлела его священная искра…
Уилфрид, подражая примеру гостя, тоже удостоил вниманием взмокших от нелегкой работы людей, будто желая выяснить, кто же это среди них лентяй. Но, вопреки заверениям своего начальства, именно в этот момент мужчины все как один были погружены в работу на благо жителей Эксетера.
Лабазник Уил вскинул вверх густые брови и не стал спорить с незнакомцем. Он просто указал лезвием ножа куда-то на ту сторону рыночной площади, за спины рабочих, и пояснил свои слова:
– Вы начали работу с того края. На это время выход сразу с двух улиц оказался закрытым. Раньше люди, живущие там, ходили за хлебом ко мне, а теперь им ничего другого не остается, как пойти к Изекилу Платту или к Симпсонам. Того глядишь, привыкнут ходить туда, и что мне тогда делать?
– А вы, судя по всему, противник перемен?
– Совсем нет, – возразил Уил, – напротив. Мне очень нравится то, что вы и ваши люди делаете. Просто лично для меня было бы куда лучше, если бы вы начали работу с моего края. Пару дней без работы я уж как-нибудь потерпел бы, зато ножи сейчас точил бы Изекил, а не я.
– Ах, вот в чем дело? – оживился джентльмен. – Откровенно говоря, я о том и пришел поговорить с вами.
– О чем это «о том»? – не понял Уилфрид. – Что, Изекил вам чем-то насолил?
– Не совсем так, – замялся лондонец, – просто все дело в том, что мы с мистером Платтом заключили сделку…
– Так, – меняясь в лице, заинтересованно протянул Уилфрид, – продолжайте!
– Понимаете ли, в чем дело? Мистер Платт снабжает моих людей хлебом за полцены. Именно поэтому мы и начали работу с того конца площади.
– Ах, ты… – едва не выругался вслух Уил, но вместо этого только погрозил кривым ножом в сторону дома хитреца Изекила. – Так что вы там хотели?
Лондонец потупился.
– Не в моих правилах наговаривать на людей, – растягивая слова, начал он, – но как бы это вам сказать? С того самого момента, как мы стали в полцены покупать хлеб у мистера Платта, само качество хлеба снизилось ровно наполовину.
– То есть? – не понял Уилфрид. – Он что, поит вас опарой?4
– Нет, – улыбнулся лондонец, – до этого пока далеко, однако мои люди недовольны. Кому нужен хлеб, который, мягко говоря, невкусен?
– А что же вы хотели? ― понимающе развел огромными руками Уил. ― Это ведь за полцены! На то он и Изекил.
– Наша сделка с мистером Платтом обоюдовыгодна, – деловым тоном продолжил лондонец. – Вы же сами говорили, что при таком плане наших работ все люди пойдут к нему. Так оно и есть. У моих парней работа не из легких, поэтому они должны хорошо есть, и поверьте, количество хлеба, купленного у Платта в полцены и съедаемого нашими рабочими, окупает себя полностью. А прибавьте сюда еще и горожан, вынужденных в данный момент отдать предпочтение его пекарне. К слову сказать, горожанам-то хлеб по-прежнему продают стоящий…
– Что же вы хотите от меня? – не понял Шеллоу Райдер. – Чтобы я отправился пристыдить старика Изи?
Столичный джентльмен не был настроен на шутки и, как видно, умел вести дела, поэтому он не придал значения полным иронии словам Уилфрида.
– Я, ― продолжил он, ― поговорил с людьми, живущими неподалеку…
– И что?
– Это как раз они и известили меня о том, что я был не прав, заключая сделку с Платтом. Это правда, мистер Райдер, горожане говорили мне буквально следующее: «Уилфрид Шеллоу Райдер не Изекил, он никогда не сделал бы такого. Его хлеб всегда был лучше».
– Что мне с вашей похвалы, ― хитро прищурился Уил. ― Это дело вкуса, какой хлеб выбирать. Им бы только попусту судачить, этим людям. Лучше бы подумали, почему это Изи стал грешить?
– Они говорят, мистер Шеллоу Райдер, что у Платта нет такого молодого помощника, как у вас. Один Изекил не успевает и муки стоящей раздобыть, и за выпечкой усмотреть, а сколько нужно сделать еще и помимо этого, правда? Отсюда и результат. С горожанами ему ссориться невыгодно, а на нас можно и сэкономить. Ведь у вас есть помощник, мистер Шеллоу Райдер?
Уилфрид недовольно прокашлялся и бросил кислый взгляд в сторону своей пекарни:
– Вы поменьше бы слушали, о чем болтают в таких маленьких городках, как наш. Будь моя воля, я бы все эти длинные языки уже давно завязал узлом. Ну… плох мой помощник или хорош, а работать парень умеет и по местным меркам получает он за это тоже неплохо. Сколько могу, столько плачу.
– Эх, кабы не судьба-злодейка… ― тяжко вздохнул хозяин пекарни и неожиданно разоткровенничался: – Ведь был у меня наследник, был, да пропал еще в детстве. Вот и остались у меня только жена да две дочки. Свое дело они, конечно же, знают хорошо, а вот мужское? Что ни говори, а ни одна леди не взвалит на себя мешки и не понесет их, не проследит за мельником в насыпной при отгрузке…
В этот момент сквозь мнимое безразличие Уилфрида проступило беспокойство, и он тихо спросил:
– А может, скажете, что еще вам обо мне наговорили?
– Ничего дурного, – заверил лондонец.
– И то слава богу, – облегченно вздохнул Уилфрид. – Я-то сам никого не хочу обижать ни словом, ни делом, а вот меня…
– Уж простите, мистер Райдер, ― не без доли лести заверил столичный приказчик, ― к примеру, я бы не посмел обидеть такого великана, как вы.
– Оставим это, – отмахнулся лабазник, краснея. – Так что вы мне хотели предложить?
Заезжий господин оглянулся, затем, будто опомнившись, приподнял край шляпы и отрекомендовался:
– Меня зовут Джерри Скотт. Мы намерены скоро закончить на торговой площади.
– Похоже, так тому и быть, ― не стал спорить Уил.
– Далее, – продолжал столичный джентльмен, – есть договоренность с мэрией о том, чтобы уложить брусчаткой сначала вот эти, главные, ― Скотт красивым жестом очертил воображаемый круг над «Мебельной лавкой» Генри Лакбота, ― прилегающие к площади улицы, а уж потом и весь город.
– О! – неопределенно, но, как показалось гостю, с облегчением выдохнул Уил.
– Да, так оно и будет, только если… – Скотт запнулся, – вы возьметесь снабжать нас хлебом.
И тут же, не дав лабазнику опомниться, он выпалил вдогонку к уже сказанному:
– По три мелкие монеты за буханку хорошего хлеба!
Уилфрид вскинул белые от мучной пыли брови.
– Я все понимаю, – задумчиво произнес он, – выгода для меня прямая. Но Изекил-то разозлится, станет говорить обо мне всякое!
Напрасно старина Райдер надеялся увильнуть таким нехитрым способом от ответа. Этот мистер Скотт, как оказалось, был совсем не простак.
– В благодарность за сотрудничество, – продолжал приказчик, – после площади мы сразу же начнем выкладывать эту улицу и особенно хорошо все обустроим возле вашей пекарни. Мэру перемену своей стратегии я объясню сам. Поверьте, я легко смогу его убедить в том, что подобное решение является самым правильным с технической точки зрения. Скоро осень. Подумайте сами, ведь людям будет приятнее идти на рыночную площадь по брусчатке, чем по болоту. Поверьте мне, к тому времени мы сделаем все возможное, чтобы они проходили туда через ваш квартал.
Уилфрид опустил руки и шумно потянул носом.
– Очень заманчиво, – сдержанно произнес он. – Что ж, и мне, как и Изекилу, нужно кормить семью – я согласен.
Глава 2
Еще утром красавица Мериан почувствовала, что наступивший солнечный денек заслуживает того, чтобы стать каким-то особенным.
Накануне, перед сном, ее сестра Синти, с которой они с детства делили небольшую комнату на втором этаже дедовского дома, растревоженная полуденной беседой с уже знакомым нам мистером Скоттом, попыталась обсудить с Мери добродетели сильной половины человечества.
Однако уставшая сестра была уже не в состоянии поддерживать беседу. Тогда, забравшись в постель, взволнованная Синтия принялась вслух сожалеть о несостоятельности местных кавалеров. Когда же она, наконец, отбросив в сторону все намеки, прямо попыталась выяснить у Мери, как та находит мистера Скотта, измотавшаяся за день сестрица уже спала.
Синтия, раздосадованная тем, что Мериан осталась безучастной к ее переживаниям, не могла уснуть до полуночи, а под утро, когда она все же провалилась в глубокий и крепкий сон, его, как обычно, на самом интересном месте прервала мать. Энни Шеллоу Райдер совершенно не волновало недосыпание младшей красавицы дочери. Что тут поделаешь, работа требовала своего.
В отличие от рыжеволосой сестры, Мери поднялась быстро. Одеваясь, она то и дело посматривала в окно, где в чудной красоте небесных красок играл рассвет. Он был настолько красив, что Мери сразу поняла – это будет особенный день. Она этой ночью прекрасно выспалась и чувствовала себя отдохнувшей и полной сил.
– Ме-е-риан, – простонала сонная Синтия, отрываясь наконец от подушки, и ее рыжие кудрявые локоны, словно шторы, закрыли припухшее, заспанное личико, – неужели так будет всегда?
– Как это «так»? – отрешенно переспросила Мери, аккуратно заправляя под высокий ажурный чепчик черные, как жженая смола, волосы.
– А вот так, – Синти окинула красноречивым взглядом их комнату, – утро, работа, вечер, сон… утро? В воскресенье еще церковь.
– Ты не хочешь ходить в церковь?
– Уф, – Синтия отчаянно выдохнула в подушку, – не прикидывайся, что ты не понимаешь, о чем я говорю. Скажи правду, ты думаешь, что в нашем будущем ничего не изменится?
Мери отошла от зеркала и выжидающе остановилась посреди комнаты. Она уже была готова к своим каждодневным обязанностям, а вот ее младшая сестра, которая только сейчас поднялась и обреченно поплелась к тазу с водой, – нет.
– Шевелись, Синти. Ты же знаешь, что наша с тобой работа и есть те самые кирпичики в счастливом замке завтрашнего дня.
– Конечно, – с досадой ответила девушка, – весь день в муке и тесте…
– В муке и тесте, – согласилась Мери. – Как ты думаешь, нашим отцу и матери нравится их жизнь? Думаешь, они не хотели бы жить как герцоги или лорды? Тут уж ничего не поделаешь. У всех нас, как и у других, такая жизнь, какую мы заслуживаем, и искать другого просто нет смысла.
Вот что хорошего в том, что наш брат еще ребенком сбежал куда-то искать той самой лучшей жизни? Я помню: его мечты о море, о кораблях и плаваниях казались всем безобидными, никто не обращал на них внимания… И вот… Где сейчас наш Ричи? Хорошо, если жив, а если его давно уже поглотило море? – Мериан тяжело вздохнула. – Наверное, это так, иначе он бы объявился, ведь ни отец, ни мать не сделали ему ничего плохого.
Мериан с сочувствием посмотрела на сестру.
– Синти, – немного мягче произнесла она, – подумай-ка о том, что наша работа – это и наше с тобой приданое. И в скором времени, надеюсь, нас ждет вполне приличная жизнь. А может, тебе стоит лишний раз сходить в «черный» город и посмотреть, как там девушки зарабатывают себе на пропитание?
Скажу честно, я работала бы у печи еще и ночью, только бы избежать такого позора – стоять вдоль плимутской дороги. Так что очнись от своих глупых грез и одевайся. Я пойду к матери – начинать замес, – Мери хитро прищурилась. – А если еще не передумала лениться, вспомни, что после обеда за первым заказом придет мистер Скотт. Если выпечка не будет готова, он обратится к Симпсонам и никогда больше здесь не появится!
К удовольствию Синтии, мистер Скотт посетил их, как и обещал, сразу после утренней продажи. Но увы! Грезившая об этой встрече девушка не смогла с ним как следует поболтать. Она просто не решилась на это в присутствии отца и Генри. Оставалось надеяться на вечернюю продажу. После нее мистер Скотт с рабочими снова придут за хлебом.
Расчет был верен. Уставшие за день отец и мать обычно идут отдыхать рано. Отпускать хлеб будет только Генри, помощник отца, и Мериан. С сестрой всегда можно договориться, а Генри и спрашивать никто не станет. Пусть он делает свое дело – отгружает хлеб, рабочие пусть его принимают, а мистер Скотт и Синтия в это время смогут спокойно поболтать у отпускного окошка.
Нужно отдать должное этой деятельной девушке. Если ей что-то было нужно, то ее холеная лень, видя ее рвение к работе, просто падала в обморок. Синти понимала: для того, чтобы вечером стать на продажу, нужно сделать так, чтобы утром там работала Мери. Конечно же, старшая сестра была немало удивлена перемене, произошедшей с заспанной и тяжелой на подъем Синтией, но противиться не стала. В это солнечное, приветливое утро стоять у отпускного окна куда как приятнее, чем вертеться у баков и печей.
Вся семья вместе с Генри слаженно отработала утреннюю, особенно крупную в связи с заказом мистера Скотта закладку хлеба. Синтия дежурила у печей, а отец и мать, как всегда, поднялись наверх, чтобы немного отдохнуть. Они часто делали так, поскольку им приходилось вставать еще и ночью – помогать Генри. Случалось, что и помощник отца, забравшись днем в свою тесную коморку под самой крышей дома, спал там чуть ли не до вечера. Сложно было угадать, особенно в последнее время, сколько хлеба или лепешек продастся в тот или иной день. По правде говоря, до заказа мистера Скотта Шеллоу Райдеры уже давно не трудились в полную силу.
Мери надела чистый передник и отправилась к торговому окошку, где после обеда ее должна была сменить ожидающая встречи с мистером Скоттом Синтия. Пора было открывать продажу. Генри уже давно выставил на полки горячие ароматные буханки, отчего в комнатке с торговым окном стало нестерпимо жарко. Едва войдя в душное помещение, задержавшая дыхание девушка сразу же направилась к окну, вытянула из петель тяжелую задвижку и распахнула ставни.
Горячий воздух выплеснулся в прохладное утро сладким ароматом выпечки. Трое горожан: миссис Таккерлоу, Майкл Шетл и старик Эдвард Хок с двумя внуками, Рони и Биллом, – дожидаясь открытия пекарни, с интересом изучали строительный беспорядок на краю площади. Похоже, им было забавно представлять, как кучи привезенных вечером булыжников совсем скоро превратятся в отличную мостовую, а горожане перестанут проклинать вечную грязь и беспорядок рыночной площади.
…Все дружно оглянулись на звук ударяющихся о стену ставен. Дети весело запрыгали, предвкушая скорый пир. Эдвард Хок имел множество внуков и всегда строго соблюдал очередность их посещения пекарни Шеллоу Райдеров. Как видно, пожилой джентльмен был твердо уверен в том, что свежие лепешки являются лучшим воспитательным средством для юного поколения.
Очередь расступилась, и веселую компанию любезно пропустили вперед. Мери с умилением глядела, как малыши, не дожидаясь, пока дедушка рассчитается, с удовольствием впивались зубками в мягкие бока лепешек.
Мистера Хока сменили миссис Таккерлоу и Майкл Шетл. И пожилая леди, и земский служащий не были расположены к разговорам. На их лицах уже проступила печать дневных забот. Мериан быстро отпустила и их.
Генри, видя, что улица возле пекарни опустела и понимая, что его помощь пока не требуется, ушел в свою каморку, окошко которой располагалось под самой крышей лабазни, прямо над торговым местом Мери.
Девушка же, оставшись одна, привычно устроилась у окна и стала рассматривать просыпающийся город.
Пугая дремлющих на карнизах голубей, распахивались и хлопали ставни. Соседи кричали друг другу приветствия, молочники зазывали покупателей, стуча медными крышками бидонов, а темнолицые фонарщики медленно шли отдыхать, высоко, словно солдаты на параде, поднимая кверху головы и проверяя, все ли фонари погашены.
Вот в сторону рыночной площади шумной толпой прошли рабочие во главе с Терри, помощником мистера Скотта. Все они снимали шляпы и приветливо улыбались Мери, зная, что после обеда переходят на полное хлебное обеспечение семьи этой прелестной мисс. Только мистер Терри, кланяясь Мериан, был хмур и молчалив. Похоже, этот высокий нескладный человек был таким от природы. Наверное, именно поэтому влюбчивая и игривая Синтия сразу обратила свое внимание на мистера Скотта, а не на этого угрюмого молчуна.
Улица вновь опустела. Те, кто желал пересечь площадь с этой стороны, уже давно и не без труда сделали это, а прочим теперь приходилось идти в обход. Рабочие, выполняя обещание, данное мистером Скоттом, уже взялись за дело и перегородили улицу.
Мериан, поскучав какое-то время у окна, встала и принялась передвигать ароматные буханки, стоявшие в глубине полок, на опустевшие после продажи места.
Вдруг кто-то неожиданно кашлянул позади нее. Девушка вздрогнула от испуга и резко обернулась. У торгового окна стояли два молодых человека в темных дорогих плащах и кожаных треуголках морских офицеров. Заметив, что их появление сильно испугало девушку, они недоуменно переглянулись, и тот, что был справа, полным учтивости голосом произнес:
– Просим прощения, мисс. Мы, наверное, испугали вас?
Мери, не решаясь что-либо сказать в ответ, только опустила глаза.
– Видит бог, мы этого не хотели, – продолжил моряк, и девушка уловила в его голосе скрытую властность. – Скажите, это пекарня мистера Уилфрида Шеллоу Райдера?
– Да, верно, – робко ответила Мериан, приходя в себя.
Услышав это, второй джентльмен, сняв треуголку, галантно поклонился:
– Наше почтение, мисс. Еще раз просим нас извинить. Позвольте представиться, меня зовут Джонатан Эдванс, а это мой компаньон, мистер Эдвард Лоуб, – второй молодой человек тоже снял шляпу в знак приветствия. – Мы хотели бы поговорить с мистером Шеллоу Райдером.
– Он отдыхает, джентльмены, – мягко произнесла Мери и тут же продолжила тверже: – Я его дочь, Мериан Шеллоу Райдер, и в отсутствие отца я весьма неплохо справляюсь с его делами.
Мужчины коротко переглянулись.
– Нам бы хотелось, – сдержанно произнес тот, кто назвался Джонатаном Эдвансом, – поговорить с мужчинами. Возможно, у мистера Шеллоу Райдера есть сын или управляющий?
– Нет, джентльмены, – окончательно оправившись от испуга, твердо и с легкой насмешкой ответила Мери, – я сейчас его управляющий. Сын мистера Уилфрида пропал около двадцати лет назад, так что или вы скажете, что вам угодно, или я позову Генри!
Эдванс улыбнулся и весело посмотрел в сторону своего спутника. «Смотрите-ка, Эдвард, – читалось в его глазах, – тут еще есть и какой-то Генри…»
Едва только Джонатан собрался неаккуратно пошутить об этом воображаемом персонаже, как открылась дверь и в комнату вошел белый от муки детина деревенского склада, крепкий и подвижный.
Опытный глаз Джонатана сразу смекнул, что этот Генри не так уж прост. Чего только стоил его колючий, пронизывающий взгляд. Эдванс даже чуть слышно причмокнул. Такие же лихие молодцы одним ударом молота в лоб убивают быков на лондонских рынках и берут за это по целому шиллингу. Справедливости ради нужно сказать, что даже при такой высокой оплате без работы эти ребята никогда не остаются.
Подойдя к торговому окну, Генри оперся мозолистыми, набитыми костяшками кулаков в широкий дубовый подоконник и уставился наглым вызывающим взглядом в лица пришлых:
– В чем дело, Мери? Эти джентльмены доставляют тебе беспокойство?
Мериан и джентльмены молчали.
– Что ж, – видя непонятное замешательство, продолжил Генри, – я думаю, в таком случае мне лучше присутствовать при вашей беседе. Вдруг кто-нибудь из этих господ еще решит тебя обидеть. Хозяин не простит мне этого, а я не хочу остаться без работы.
Усердно отрабатывающий таким образом свой заработок Генри спокойно отошел к стене и, демонстративно сложив на груди мускулистые руки, застыл возле нее, словно мифический Титан, подпирающий головой небо.
Мериан смотрела на чужаков, не решаясь что-либо сказать. Пришел черед Эдванса проявить дипломатию. Он догадался, что этот работяга – судя по всему, завсегдатай уличных потасовок – скорее погибнет, чем позволит себе уступить.
«А может, ― размышлял в это время Эдванс, – для того, чтобы поставить этого деревенщину на место, немного помахать саблей?.. Нет, что за вздор! Какая сабля? Ведь мы здесь не за этим, хотя этот наглец и заслуживает того, чтобы его проучили. Может быть, он тайно влюблен в хозяйскую дочь. Джонатан снова окинул взглядом девушку.
– И не мудрено, – заключил он. – Такая леди! Как видно, создатель был в хорошем расположении духа, когда лепил эту даму. Прекрасное лицо, да и все остальное – то, что скрывает подоконник…
– Мы, – осторожно, но с нажимом продолжил Джонатан в тот момент, когда затянувшаяся пауза уже начала казаться глупой, – наслышаны о том, что у мистера Шеллоу Райдера служит человек, способный в случае надобности полностью заменить своего хозяина. Я, милейший, понимаю ваше рвение добросовестно выполнять свое дело, но, поверьте, у нас с компаньоном не было и мысли чем-либо обидеть вас или эту прелестную мисс.
Мы тоже добросовестно ведем свои дела. Поэтому, собственно, мы здесь и желали бы поговорить лично с мистером Уилфридом Шеллоу Райдером. Поймите, нам бы просто не хотелось, чтобы вы после пересказывали мистеру Уилфриду суть нашего разговора. Повторяю, мы здесь по делу, которое вполне может оказаться полезным вашей пекарне.
Судя по всему, Генри был одним из тех парней, что быстро остывали. Он тут же оторвался от стены и как ни в чем не бывало сказал:
– Простите, господа. Я принял вас за бездельников, которые слоняются по городу и развлекаются всякими глупостями. Я схожу за хозяином.
И он на самом деле… ушел!
Слегка ошарашенные таким поворотом событий джентльмены остались наедине с Мери, и теперь она, уже не стесняясь, стала их изучать.
«А ведь этот Эдванс, – рассуждала она про себя, – весьма недурен собой. Пожалуй, даже если он и из богатеньких, то не «белокожий». Косой шрам у виска, волевое лицо, уверенность в себе и поразительное самообладание. Интересно, – спрашивала себя Мериан, – как это он не заколол нашего Генри? Ведь у этих двоих из-под плащей торчат сабли. А у нашего Генри только ключи от склада на поясе».
Вскоре пришел сам Уилфрид. Он был мрачен. Всклоченная борода торчала параллельно полу, отчего вид хозяина лабазни казался по меньшей мере недовольным. Преодолев расстояние от двери до отпускного окна в четыре гигантских шага, он в один миг оказался рядом с дочерью:
– В чем дело, джентльмены? – прогремел он голосом, полным меди. – Мой помощник сказал, что вы настаивали на встрече со мной.
Гости смутились, не решаясь сразу начать разговор с таким близким к бешенству гигантом.
– Ну?! – заметно продолжал терять самообладание Уилфрид. – Кто-нибудь скажет мне хоть слово? Генри, – бросил он вполоборота своему помощнику, – ты уверен, что разговаривал с этими господами?
Генри кивнул, всматриваясь в лица чужаков, будто и сам уже начинал сомневаться в присутствии у них дара речи. Уильям Шеллоу Райдер, похоже, хорошо знал, как его вид действует на незнакомцев, поэтому, убедившись в том, что оба джентльмена пребывают в полном замешательстве, улыбнулся и, укладывая тяжелую руку на плечо дочери, вдруг неожиданно мягко сказал:
– Мериан, сделай доброе дело, представь меня этим господам. Похоже на то, что они привыкли к другому обращению.
Мери покраснела и выпрямилась. «Странное дело, – только и подумал Джонатан, – и как этот монстр мог сотворить такое хрупкое создание?».
Девушка в это время мило улыбнулась и произнесла:
– Господа, мистер Уилфрид Шеллоу Райдер, мой отец и хозяин пекарни.
– Да, это я, – не дав дочери договорить, довольным тоном прорычал Уил. Он сладко чмокнул свое прелестное чадо в макушку и неизвестно к чему игриво и весело подмигнул чужакам.
Джонатану Эдвансу сразу же стало ясно, что этот великан вовсе не демоническое создание, преисполненное адского деспотизма, а, скорее, совсем наоборот.
– Мистер Шеллоу Райдер, – выдергивая мысли товарища из цепи рассуждений, вдруг ни с того ни с сего отчеканил Лоуб, – перед вами мистер Джонатан Эдванс, а я его компаньон – Эдвард Лоуб. Мы к вам по делу.
– Разумеется, господа, – моментально перешел на угодливо-деловой тон Уилфрид и наконец огладил всклоченную бороду, – понятное дело, не шутки же ради вы потребовали меня будить…
– О, – вступил в разговор Джонатан, – простите нас!
– Да бог с ним, – не дал ему закончить пекарь, – не о чем говорить. Думаю, нам удобнее будет обсудить ваше дело в гостиной, нежели тут, на виду у всего города. Генри, выйди и проводи господ в дом.