– Кроме того, я смогу отплатить, – продолжила Марин.
– Чем?
– Фронда потеряла двух вождей, но она всё ещё сильна. Ведь тирания Володимара Третьего надоела многим в Империи. На нашей стороне Парламент и главы некоторых провинций. Победа будет за нами. Когда я стану императрицей, то начну строить новую, прекрасную Республику Ру?сси будущего.
Я не разбирался в государственном устройстве, но даже я знал, что императорская власть не сочеталась с республиканской формой правления, какая принята в Ханаате и Австралии. Но вступать в политические споры не собирался. Мало ли, вдруг она хочет создать Имперскую Республику? Всякое бывает.
– Становись. Но мне-то какая выгода?
– Первым делом я начну люстрацию Имперской Канцелярии. А так же прикажу рассекретить архивы с резнёй на ферме. Я открою имена всех твоих врагов, Борис Муссенар. Если хочешь – их казнят прилюдно без суда и следствия. «Сестрёнка Месть» оправдает своё название.
Ординатёр завершил компиляцию и подал хриплый сигнал. На зелёном экране высветилась точка назначения: какие-то холмы в Санитарном Домене. Удивительно было то, что холмы находились в двух часах хода, если свернуть с курса прямо сейчас. Какое счастливое совпадение!
– Тебе решать, мой капитан, – промолвила Марин. – Ты совершаешь подвиг или остаёшься капитаном пикирующего аэронефа?
7
Чего тут решать? Принцесса! Которая станет императрицей благодаря мне! Ладно – принцесса. Ещё и самая красивая девушка, что я встречал.
– Думай поскорее, – сказала Марин. – Да покажи мне, где тут у вас, как говаривают при Дворе, «комната лёгкости». Не смущайся, Борис. Раз я принцесса, так и в туалет не хожу?
По тесному коридору, где горели лишь три из десяти лампочек, я проводил принцессу до гальюна.
Стараясь не прислушиваться к журчанию за дверью, я пошёл в каюту отца. За стеной слышался мощный храп Льва Николаевича. Я включил лампу и принялся обыскивать ящики отцовского комода.
Каждый аэронеф и дирижабль имел радиомаяк, который оповещал пеленгаторы авиодромов и соседних судов на трассе о своём местоположении. При сходе с воздушной трассы необходимо сменить сигнал, сообщая причину, будь это ремонт или капитанская блажь. За уход без оповещения – штраф, а то и лишение лицензии. Хотя… если я смогу замутить с принцессой, никакой штраф мне не грозит.
Управление радиомаяком располагалось в рубке в отдельном шкафчике на стене, но он закрыт на замок, ключ от которого у капитана. По идее, папашечка должен был передать ключ мне, но он никогда не следил за регламентом. Назначить капитаном шестнадцатилетнего – уже нарушение регламента.
Я рылся в комоде, перебирая дырявые носки и рубашки с протёртыми локтями. Коммуникаторы, которые мы воровали из клиентских контейнеров, а позже перепродавали на рынке. Тысячи ключей от каких-то замков. Патроны от неизвестных видов оружия, которого у нас никогда не было. Стоптанная обувь. Прошлогодние лотерейные билеты. Ненавистные мне фишки казино.
Вот он. Ключ от радиомаяка оказался внутри резинового ботинка. Папаша отказывался выбрасывать дырявую обувь, под предлогом: «На ближайшем авиодроме найдём обувную мастерскую, да заклеим подошву. Будут как новые».
Второй год он ищет обувную мастерскую, но находит только казино.
До последней секунды я надеялся, что ключа нет, а значит, нам невозможно сойти с трассы. Но теперь отступать некуда.
В одном из ящиков наткнулся на ветхую коробку с настольной игрой «Небесные капитаны». На обложке нарисован военный дирижабль времён Третьей Мировой. Я так и рухнул на кровать. На ферме, когда все были живы, я и… папа играли до одури в эту игру. Сестрёнка ползала рядышком со мной. Папа так увлекался, что горячился и спорил, как мальчишка.
Мама осторожно ступала по раскиданным на полу карточкам и смеялась:
«Женя, будь спокойнее».
«Да? А чего Бориска нарушает правила? – обижался папаша. – Трёхкорпусный военный дирижабль класса «Консидерабль» не может встать к причальной мачте для однокорпусных судов! Понял?» И папа рассерженно смахивал карточку моего персонажа с игровой доски.
А теперь «папа» превратился в «папашку». В пьяницу, в игромана, в паршивого жулика, ворующего коммуникаторы. Но, в кого бы он ни превратился, я не могу его покинуть сейчас. Или могу? Ещё неизвестно, станет ли Марин императрицей.
Иисус-дева-мария! У кого спросить совета? Не ко Льву Николаевичу же стучаться.
Но тут необходимость в совете отпала: я почувствовал, что заваливаюсь набок. Вслед за мной скрипнул и поехал комод. С разгону он ударился в противоположную стену, выбрасывая из себя дырявую обувь.
Отшвырнув ключ радиомаяка, я побежал в капитанскую рубку. Стены быстро переворачивались. Квадратный коридор превращался в ромб.
«Сестрёнка Месть» резко меняла курс.
8
Как в кошмарном сне, я пытался добежать до рубки, путая стены и потолок коридора. В каюте вопил Лев Николаевич. Отовсюду сыпались незакреплённые предметы. На меня с грохотом катились пустые ящики, которые папаша не выкидывал под предлогом «ещё пригодятся». Угу, вот и пригодились, чтобы бить меня острыми краями.
На четвереньках я вполз в рубку, залитую белым светом – в лобовое стекло бил прожектор соседнего аэронефа ТорФло. На этом ярком фоне темнел силуэт Марин с ореолом волос. Принцесса уверенно крутила руль и дёргала рычаг высоты.
«Эй, там, на развалине, вы обнюхались? Куда прёте?» – кричало радио.
Из-за крутого манёвра «Сестрёнки» наш сосед начал резко сбрасывать скорость, не зная, чего ожидать, но Марин упрямо продолжала выводить мой аэронеф с трассы.
– Отпусти руль! – закричал я.
– Малолетний капитан, ты слишком долго думал, – ответила Марин. – Я взяла дело в свои руки, хе-хе. Не переживай, я умею править. У меня два дирижабля было. Настоящие дирижабли, военные, с пушками.
Марин ещё раз крутанула руль. Корпус аэронефа застонал, стены заскрежетали. Пол наклонился ещё больше. Я даже не представлял, что «Сестрёнка» способна на такие виражи.
Место у руля было огорожено перилами, поэтому Марин стояла прочно. Удерживая равновесие, я добежал до принцессы:
– Здесь – я капитан! Отойди немедленно.
– Отвянь, Бориска, пока жив.
– Руки прочь от рулевого устройства! – взревел я.
И сам протянул руки, чтобы вытащить принцессу из-за перил. Дальше произошло непонятное. Сначала я решил, что гондола оторвалась от оболочки и упала. Потом мою грудь пронзила сильная боль. Из носа и ушей что-то полилось. В итоге я закатился в угол между шкафом и приборной панелью.
До меня постепенно доходило, что хрупкая девочка совершила серию каких-то движений ногами и руками, после которых я чувствовал себя избитым толпой хулиганов.
– Мар… ин… – хлюпал я носом, пуская кровавые пузыри. – Это что…
– С-с-с-с-опляк, – сказала она, и вернулась к рулю.
Презрительная интонация ругательства была один в один как у Льва Николаевича.
Пол выровнялся. «Сестрёнка Месть» покинула торговую трассу и мчалась в сторону Санитарного Домена. Радиомаяк тревожно пищал, предупреждая о незаконном выходе с трассы.
Кое-как я поднялся на колени, потом на ноги, и побрёл к девушке.
Марин повернулась:
– Тебе мало, сопляк?
– Это… мой… аэро… неф… И я тут… кап… кап…
