– Сюда снимай, Сема, крупным планом, камеру не закрывай.
– Витя, не надо! Побойся бога! – в голосе священника звучали умоляющие нотки, но это как будто только распаляло пьяного хама.
– Прям туда поцелуй, батюшка, в уста шоколадные!
В следующий момент в камере крупным планом появилась оголенная промежность с коричневым анусом, обрамленным редкими волосами.
– Фу, какая мерзость! Витя, прекрати сейчас же!! – отец Онуфрий почти кричал в динамик, морщась и отворачивая глаза от экрана.
– Простите меня, простите его, – виноватым шепотом обратился он к Мише. – Витюша парень хороший, добрый, просто грубиянистый и выпить любит. К тому же, сами понимаете, какое потрясение пережил.
Миша понимающе молчал.
– Витя, остановись, послушай! Я тут не один, – священник снова обратился к дебоширу.
В камере появилась довольная харя Витюши. Все это время Миша находился за пределами видимости. Теперь он взял трубку.
– Привет, криптоинвестор! – помахал Миша рукой в камеру.
– Оп-паньки! Фига-се! Пацаны, это он, мой архангел-спаситель, тот, что мне ноги исцелил.
На экране появились кривые лица Витюшиных дружков, потом снова Витя.
– Откуда ты и как тебя звать?
– Зовут меня Миша. Я сегодня прилетел…
– Все сходится, ёп-ти! Михаил-архангел прилетел меня спасти! Ясно, млин? Витя вам не конь в пальто! Витя там на небесах большой вес имеет. Потому что десантура рулит! Йо-ху!
В камере послышались одобрительные возгласы собутыльников. Миша понял, что продолжать разговор нет смысла, и передал трубку отцу Онуфрию.
– Постой! Миша! Онуфрий, сцуко жирная, отдай трубку ангелу! Миша, я Витюша-скороход. Это погоняло мое. Я за тебя любой гниде очко порву. Витя-скороход с тобой, Миша. Миша, найди меня! Миша, погоди…
Витюша со странным прозвищем «Скороход» начал плакать бессмысленными алкогольными слезами. На этом моменте отец Онуфрий отключился. Через секунду раздался звонок, это перезванивал Витюша. Батюшка покачал головой, нажал на отбой и выключил звук. Телефон завибрировал – Витюша не унимался. Спустя несколько попыток телефон, наконец, затих.
– Это ж надо, сколько неуважения к сану и к институту церкви… – щеки священника сосредоточенно раздувались.
– А с чего ему взяться, уважению? Здоровые взрослые мужики, образованные, неглупые, паразитируете на людском невежестве и страхе смерти, вместо того, чтобы развеивать эти страхи и просвещать людей.
– Все смерти боятся. Нормально это, – начал парировать поп. – Мы как народные психотерапевты успокаиваем, чтобы людям не так страшно было. Особенно бабушкам, – священник намазал на кусок багета масло, затем положил сверху толстый слой красной икры из зеленой жестянки и закинул в рот.
– Вот я и говорю, паразитируете на страхах, вместо того, чтобы их развеивать. Рассказываете сказки про рай и ад вместо того, чтобы говорить правду. Даете наркотик вместо того, чтобы лечить.
– Да как от страха смерти-то вылечишь? Что же им говорить-то?
– Да так и говорить: не знаем мы, что после смерти будет. Никто из живых там не был, никто из мертвых оттуда не возвращался.
– Слова хороши, только таким объяснением страх смерти не снимешь. Неужели Вы, Миша, не боитесь смерти?
– Нет, не боюсь.
– Ну понятно. Вам-то чего бояться, вы же архангел.
– Никакой я не архангел, а обычный человек.
– А почему же тогда смерти не боитесь?
– А чего ее бояться? Смерть – это то же, что и сон. Сон – то же, что и смерть, только короткая по времени. Мы ведь не боимся сна. Когда ты спишь, все вокруг есть, а тебя нет. Так же и при смерти: все вокруг будут, а тебя не будет. Чего же здесь страшного?
Батюшка что-то прикидывал, думал, жевал.
– А вдруг там, за чертогом, что-то все-таки есть? Вы ведь сами говорите, что мы не знаем, что там.
– Так и есть, не знаем. Но если предположить, что там что-то есть, то не в этом ли кайф – лично все узнать, когда тело выработает ресурс и придет в негодность? Это намного достойнее, чем дрожать и цепляться кривыми пальцами за жалкое существование.
– Но ведь религия помогает людям быть лучше, обуздывает пороки…
– Человек должен хотеть быть хорошим сам по себе, а не под страхом расправы после смерти. Вы будете еще вина?
Миша аккуратно разлил красную жидкость в опустевшие стаканы.
– Батюшка, давайте по совести, никто из вас не верит ни в какого бога, ни в рай, ни в ад. А занимаетесь вы этим, потому что сытно и выгодно у людей обманом деньги выманивать, а потом хоромы себе строить да тачки дорогие покупать. Не надо, пожалуйста, – Миша сделал выразительный жест рукой отцу Онуфрию, который собирался что-то возразить. – Я знаю, что вы умеете забалтывать, профессия такая, только суть от этого не меняется. Вы архаичный и совершенно вредоносный паразитический социальный институт – раковая опухоль на теле общества, торговцы опиумом для народа, как говорил о вас Маркс. И для меня это самоочевидная вещь.
Отец Онуфрий сопел, потом зацепил крупный кусок форели с тарелки и отправил в рот.
– Я вот думаю о Витюше-богохульнике, о том, что он готов за Вами идти. Мессия ведь тоже, когда явился, не среди церковников, а среди простых людей себе помощников выбирал.
– Так-так, батюшка, Вы меня в свои схемы, пожалуйста, не впутывайте. Никакой я не Мессия. Я атеист и во всю эту чушь не верю ни на йоту.
– Мессия – атеист. Это действительно что-то новенькое, – усмехнулся священнослужитель и глотнул из стакана с вином.
– Я не Мессия, – Миша тоже усмехнулся и зацепил из банки зеленую оливочку (с косточкой, как он любил).
– А я думаю иначе. И я, кажется, понял, почему ты, Миша, являешься настоящим Мессией, – священник перешел на «ты», но это было совершенно органично и не вызвало в Мише никакого недовольства. – И дело не только в моем внутреннем ощущении и вере. Согласно писанию, лжепророки и лжехристы будут всем говорить, что они единственно верные, настоящие, будут демонстрировать чудеса, чтобы прельстить людей. А ты вообще неверующий и в принципе отвергаешь свою божественную сущность.
– Так и есть, отвергаю, – Миша сплюнул в пальцы обгрызенную косточку и положил на край тарелки рядом с другими. – Ладно, батюшка, засиделся я у Вас. Спасибо за хлеб, за соль, за вино и икорку. Пора мне.
– Ну пора, значит пора. А есть куда ехать, где ночевать?
– Нет. Некуда ехать и негде ночевать.
– Знаешь, Миша, все в жизни происходит не просто так. Не случайно ты сел в тот самолет и неспроста приехал в этот храм. Значит и на меня какие-то виды на небесах имеются. Ты можешь остановиться у нас в церковном приюте. А завтра решишь, куда двигать дальше.
– Спасибо, но у меня другие планы.
– Ну что ж, твоя воля. Но я не могу отпустить тебя вот так просто. Это было бы не по-христиански, не по-человечески.
Они прошли в кабинет отца Онуфрия. Священник покопался в шкафу и достал оттуда новый смартфон.
