Великий Север. Хроники Паэтты. Книга VII
Немного поразмыслив, Брум утёр пот со лба и кивнул. Линду в очередной раз удалось его убедить. Одна беда – парень довольно быстро выдохся – в отличие от товарища он был полным и не любил физических упражнений. Сам Линд даже не запыхался. Динди тоже не проявляла никаких признаков усталости – она просто шагала, когда шагали все, и стояла, когда все стояли.
– Может, отдохнём немного? – попросил Брум, тщетно пытаясь утереть потное лицо.
–Хорошо, – неохотно согласился Линд. – Но совсем недолго! Мы всё ещё недалеко от поместья, и это надобно поскорее исправить. Конечно, нас хватятся ещё не скоро, но всё же.
– Ничего, я только дух переведу, – усаживаясь на корточки, проговорил Брум. – Не переживай – это у меня с непривычки. Сейчас немного освоюсь – и будет всё хорошо.
Линд кивнул. Было около четырёх часов пополуночи, но солнце уже показалось из-за горизонта, и мир просыпался. Динди с большим интересом стала разглядывать паутину, натянутую меж двух высоких стеблей. На ней жемчужными капельками осела роса, и теперь паучья сеть больше походила на диковинное украшение. Самого хозяина видно не было – верно, спрятался от ночной прохлады и сырости под какой-нибудь листок.
– Пора, старик, – спустя несколько минут решительно произнёс Линд. – Потерпи – нам бы только нанять лодку!
Он тронулся в путь, и Динди тут же зашагала следом. Кряхтя, поднялся Брум и поспешил следом за товарищами. Спустя какое-то время они добрались до леса.
– Лес – это даже кстати, – поглядывая на встревоженного Брума, заявил Линд. – Скоро солнце поднимется выше, и станет жарко. В лесу, по крайней, мере, не будет такой жары.
Этот лес был частью обширного массива, тянущегося на юг почти через всю империю. Могучие сосны, прямые словно стрелы, вздымались здесь на высоту пятнадцати-двадцати ярдов8, сплетая вверху густой полог, почти непроницаемый для солнечных лучей. В воздухе стоял тот постоянный шум, который ветер создаёт, перебирая верхушки многих сотен деревьев. Для материковых жителей он, наверное, звучал бы как шум моря, но для нашей троицы, выросшей на побережье, ничего общего тут с шелестом волн не было.
Углубившись в лес, беглецы столкнулись ещё с одной проблемой. Здесь было много комаров и других насекомых, с голодным звоном вьющихся вокруг людей. Комары, конечно, были и на побережье – север вообще не мог похвастать отсутствием кровососущей гнуси, но там их количество было вполне терпимым. Здесь же они взвивались целыми тучами, потревоженные шагами, и с алчностью набрасывались на несчастных путников.
Парни, поминутно ругаясь, отмахивались от надоедливых насекомых, вьющихся у лица, а вот Динди, казалось, даже не замечала их, несмотря на то что её шея, руки и ноги ниже колен были полностью открыты. Более того, и комары вроде бы летели к ней не столь охотно. Во всяком случае, девушка шла всё с той же тупой безмятежностью в лице, лишь изредка отвлекаясь на какой-нибудь необычный звук или промелькнувшую птичку.
Брум, хотя и дышал всё также часто, но, вроде бы, вполне освоился с этой ходьбой, тем более что шли они не особенно быстро. Они не делали больше остановок, потому что, вздумай они остановиться, были бы тут же атакованы целыми роями комаров.
Они шли уже больше двух часов. Лес нисколько не редел, и ему, казалось, не было ни конца, ни края.
– Мы ведь должны бы уже добраться до реки… – наконец пропыхтел вконец измученный Брум.
– С чего ты взял? – как-то зло бросил в ответ Линд. – Ты что – видел карту?
– До Тавера – часа полтора ходу, – не отставал Брум, на лице которого кроме усталости читались также растерянность и даже испуг. – Мы идём уже часа три, не меньше.
– Но мы ведь идём не строго на восток, – буркнул Линд, хотя и совсем не так уверенно, как хотелось бы. – Из-за этого расстояние увеличивается. Ничего, я думаю, осталось не больше мили. Самое позднее через полчаса мы доберёмся.
Брум тяжко вздохнул, но промолчал, угрюмо глядя в спину идущего впереди паренька. Он слишком привык доверять во всём Линду, но сейчас сомнения понемногу одолевали его. Лишь Динди, похоже, ни о чём не беспокоилась и продолжала идти легко и спокойно рядышком с братом.
Однако по их ощущениям прошло полчаса, затем и час. За это время они прошли куда больше мили, но реки по-прежнему не было, и ничто не указывало на её близость. Вокруг был всё тот же лес. Брум был уже на грани паники, да и Линд, признаться, уже успел как следует испугаться.
– Мы заблудились, Линд!.. – едва не срываясь на крик, вдруг воскликнул Брум.
Линд обернулся. Слёзы стояли в глазах товарища, и лицо его исказилось подступающей истерикой. Даже Динди, кажется, улыбалась уже не так безмятежно, как раньше. У самого Линда сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выскочит из глотки. Неприятно сосало под ложечкой, а ноги вдруг стали мелко дрожать, едва не подламываясь. Ужасно не хотелось признаваться себе в том, что Брум, похоже, прав. И дело было уже даже не в его уязвлённом самолюбии. Линд действительно перепугался. С трудом сглотнув горькую слюну, он хрипло произнёс:
– Похоже на то, старик…
Глава 3. Лес
– Что нам теперь делать? – Брум плакал, не стесняясь, и размазывал по лицу слёзы вперемешку с выступившими соплями. – Что с нами будет?..
Внезапно заревела Динди – громко, на одной протяжной ноте, словно собака взвыла. Непонятно – хорошо ли она понимала происходящее, или же просто копировала реакцию брата. Вой этот эхом разнёсся по лесу и наводил ещё больше жути на и без того напуганных беглецов. Линд чувствовал, что вот-вот расплачется тоже. Так страшно ему ещё никогда не было… Раньше, когда они с Брумом рубились на палках, изображая двух легионеров, ему тоже порой становилось страшно, потому что более крупный и высокий соперник иногда начинал наносить удары изо всех сил, входя в раж. И тогда Линд поспешно кричал: «Всё! Хватит! Довольно!». Здесь сказать «хватит» было некому…
На какое-то время его воля ослабла, и накатило чёрное отчаяние. Они обречены… Им никогда не выбраться из этого бескрайнего дремучего леса… Они умрут здесь…
Но затем разум понемногу стал возвращать превосходство над эмоциями. По большому счёту, ничего страшного не случилось. Сейчас самый разгар лета, так что умереть от холода им не грозит. В лесу полным-полно еды – ягоды, грибы, звери… Да, они совершенно не были приспособлены к собирательству, а все лесные дары видели лишь на тарелках, не слишком-то представляя, как их добыть. Но всё же они – молодые сильные парни (и девушка), и уж как-нибудь найдут пропитание. Немного провизии у них было с собой, но её хватит на день, не больше, ведь Линд рассчитывал питаться на постоялых дворах, которых полным-полно вдоль Труона.
– Нам надо немного отдохнуть, – сиплым от слёз голосом произнёс Линд, бессильно опускаясь на колючий ковёр из сухих сосновых иголок. В этот момент он даже думать забыл о комарах.
Хэддасы почти одновременно повторили его действие. Хвала богам, Динди прекратила выть. Брум же продолжал плакать, но, кажется, тоже понемногу успокаивался.
– Воды? – обратился к обоим Линд, протягивая бурдюк, в котором, правда, было не больше трёх пинт9 жидкости.
Впрочем, вода не должна была стать проблемой – они уже несколько раз натыкались на ручейки. Хотя, быть может, это был один и тот же ручей, а они всё это время бродили по кругу?..
Линд с брезгливой неприязнью смотрел, как пьёт Динди. Она присосалась к горлышку бурдюка и тянула жидкость, как телёнок сосёт вымя матери. Сколько слюней она при этом напускала в воду – юноша боялся даже представить. Но сейчас главное было – успокоить обоих, да и самому успокоиться тоже. Поэтому он смолчал. Затем попил и Брум, и это, похоже, помогло. Линд, тщательно обтерев горлышко, через силу отхлебнул, стараясь не думать о слюне Динди, растворённой в воде.
Несколько минут они просто сидели, свыкаясь с ситуацией, в которой оказались. Линд изо всех сил вслушивался, пытаясь уловить среди обычного шума леса рокот огромной полноводной реки, которая должна быть где-то поблизости. Но всё было тщетно – он ничего не слышал.
– Нам нужно ориентироваться по солнцу, – пытаясь говорить как можно спокойнее, начал Линд.
– Но где оно, солнце?.. – буркнул Брум, с тоской глядя вверх, где на высоте сорока футов образовывался зелёный свод.
– Где-то там, – указал Линд туда, где, как ему казалось, сейчас находилось светило. – Прошло уже часов пять или шесть с восхода, так что… – он задумался. – Восток должен быть примерно в той стороне.
– Уверен?.. – нервно спросил Брум. – Мы и шли в том направлении, и ничего не нашли.
– Мы просто ходили кругами, – скрипнув зубами, ответил Линд. – Теперь же мы пойдём, ориентируясь на солнце.
– Если бы его ещё было видно, это грёбаное солнце! – зло воскликнул Брум. – И зачем мы только полезли в эту чащу?
– Я чувствую его! – отрезал Линд, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не врезать товарищу по морде. – Просто идите за мной, и всё будет в порядке.
– То же самое ты говорил утром!..
– И что ты хочешь сказать? – вскакивая на ноги, закричал Линд. – Не хочешь идти за мной – иди куда хочешь! Можешь и Динди с собой прихватить! Я знаю, куда идти, а ты можешь топать куда захочешь!
– Сперва завёл нас сюда, а теперь говоришь «идите куда хотите»? – на лице Брума была злость, какой Линд ещё никогда прежде не видывал. – И зачем мы только тебя послушали?.. Вот куда нас завела твоя дурость!
– Потому что у самого тебя никогда бы не хватило мозгов вообще хоть куда-то пойти! Так бы и сидел в папашином поместье всю жизнь со своей дурой-сестрой!
– Заткнись, урод! – Бруматт, не выдержав, накинулся на приятеля с кулаками.
Линд весил куда меньше, был младше и ниже ростом, но зато он был силён и жилист. Но ярость, бушевавшая в Бруме, удесятерила его силы, и он, сбив товарища с ног, принялся колотить его по туловищу. И тут произошло нечто неожиданное – Динди воскликнула нечто вроде «Не надо!» и навалилась на брата, пытаясь удержать его руки.
Вообще Динди говорила довольно плохо – она сильно картавила, и произносила слова так, будто её рот забит песком. За всё время их знакомства Линд весьма нечасто слышал её голос. Обычно девушка обходилась лишь жестами или мимикой, изредка довольствуясь отдельными звуками. Линд не знал – способна ли она сформулировать целое предложение, поскольку обычно слышал лишь какие-то едва понятные фразы произнесённые неприятным, непривычным к общению голосом.
Брум прекратил молотить в грудь Линду, а тот так и не ответил ни разу на весь этот град тумаков. Он был настолько поражён, что словно бы впал в ступор. Ещё четверть часа назад ему и в голову бы не могло прийти, что Брум способен поднять на него руку. Мир для Линда Ворлада сегодня менялся слишком быстро и слишком сильно… Когда Бруматт слез с него, обняв сестру, Линд ещё какое-то время просто лежал, пытаясь обрести почву под ногами.
Наконец он поднялся, отряхивая налипшие на одежду сухие сосновые иголки и морщась от боли – здоровяк-Брум всё-таки знатно намял ему бока. Хвала богам, он не надумался бить по лицу!
– Ну и что же мы будем делать? – голос дрожал и прерывался, но Линд вновь пытался говорить делово и спокойно. – Вы со мной, или как?
– С тобой… – нехотя бросил Брум.
– Тогда идём вон туда, – Линд зашагал, то и дело шипя от боли в рёбрах.
Они побрели дальше. Время от времени Линд задирал голову, словно он действительно мог видеть солнце сквозь непроглядную зелень ветвей. К сожалению, идти строго прямо не получалось – в лесу кроме деревьев было полно кустарников, зарослей папоротника или крапивы, поваленных стволов, и всё это приходилось обходить.
Кстати, в некоторых местах, где деревья, похоже, падали недавно, в лесном куполе бывали и просветы, так что можно было более-менее понять, где на самом деле находится солнце. Увы, это не сильно помогало, потому что чувство направления, похоже, у троих путников было развито довольно слабо, так что, добираясь до очередной такой прорехи, Линд с горечью и страхом понимал, что солнце опять находится не с той стороны, где он предполагал.
Стало жарко даже здесь, в сумраке леса. Комары исчезли, но их место заняли слепни и крупные оводы, басовито жужжащие вокруг головы, и кусающие очень больно. Никакой реки не было и в помине. Трое беглецов сделали ещё привал, чтобы немного отдохнуть и перекусить. Линд попытался разыскать какие-нибудь ягоды, но не нашёл ничего, а отдаляться от товарищей побоялся.
– Если куда-то идти, то рано или поздно всё равно куда-то придёшь, – понимая, насколько жалко звучат эти слова, Линд всё же произнёс их, надеясь вселить немного уверенности в друзей. – Труон велик, и мы так или иначе придём к нему.
Скорее всего, уже перевалило за полдень – трудно было судить о времени, не видя солнца. Они всё шли – Линд впереди, как предводитель, хотя и брёл наугад, а следом – двое его верных спутников. Временами накатывала паника, но Линд боролся с ней как мог. Он беспрерывно твердил себе те же слова, что только что сказал товарищам, и почти верил в них. Но иногда вера будто исчезала куда-то, растворялась, как уходит в песок лужа после дождя. И тогда становилось страшно до одури…
Говоря откровенно, случиться могло что угодно. Этот лес, быть может, уходил на сотни миль к югу, и если они не смогут держаться верного направления, то могут бродить бесконечно, покуда не упадут от истощения. А ночью… Кто знает, какие хищники водятся здесь? Медведи, волки и кабаны – это уж точно… А у них нет ничего, чем можно было бы развести огонь… Об этом Линд, к сожалению, не позаботился…
Хвала богам, до темноты оставалось ещё много времени, хотя здесь, в этой чаще, конечно, стемнеет куда раньше… Больше всего Линд мечтал сейчас найти тропу, хоть самую плохонькую… Это означало бы, что где-то поблизости есть люди. Да и продираться сквозь этот бурелом было не всегда просто – то и дело приходилось огибать препятствия, что ещё больше сбивало их с выбранного направления. Радовало одно – небольшие ручейки попадались достаточно часто, так что смерть от жажды им не грозила.
– Какой же я идиот!.. – резко остановившись, хлопнул себя по лбу Линд и захохотал от облегчения.
– Что случилось? – на лице Брума явно читалась надежда.
– Мы не так давно перешли через ручей, – обернувшись, Линд кричал, не в силах совладать с охватившим его возбуждением. – А куда бегут все ручьи?
– К реке?.. – расплываясь в улыбке, догадался Брум.
– Конечно к реке! – счастливо хохоча, отвечал Линд. – Куда же ещё, старик! Они бегут к Труону! И всё, что нам нужно – просто пойти вдоль ручья!
Теперь они хохотали уже все втроём – Динди вторила парням, заливаясь каким-то лающим смехом.
– Ну что, пойдём, найдём тот ручей, и отправимся вдоль него! – наконец провозгласил Линд.
Они переходили (скорее даже перепрыгивали) через ручей всего каких-то четверть часа тому назад, но отыскать его оказалось нелёгким делом. Вроде бы и места казались знакомыми, где они точно проходили, но всё же они порядком поплутали, покуда увидали поросшие папоротниками берега ручейка.
– Ну вот и всё! – заявил Линд с огромным облегчением. – Скоро мы будем у Труона!
Они двинулись вдоль ручья с новыми силами. Даже Брум, казалось, избавился от усталости и радостно шагал следом за Линдом. Идти прямо вдоль русла было неудобно – слишком много самых разных растений стремилось прильнуть поближе к воде, и потому берега то и дело оказывались заросшими кустами. И всё же далеко трое путников старались не отходить, наученные уже горьким опытом. Они знали, каким коварным обманщиком мог быть лес, и потому предпочитали лишний раз пролезть через крапиву, чем отойти далеко от ручья.
На ногах обоих парней были крепкие кожаные ботинки и прочные штаны, так что им все эти заросли не причиняли особенных проблем. Другое дело Динди – на её ногах не было ничего кроме пары лёгких сандалий. Но, кажется, девушка не слишком-то страдала – её лицо сохраняло свою коровью невозмутимость, и лишь когда сочные листья крапивы хлестали ей по обнажённой коже, она смешно морщила нос, становясь похожей на обиженную крысу.
Так они шли не более получаса, когда вдруг звук, совершенно чуждый атмосфере этого мрачного леса, донёсся до их ушей. Лай собак! Где-то была охота!
– Эй! Эй! Сюда! – что было сил завопил Брум.
Он вертел головой, тщетно пытаясь определить, откуда именно доносился звук. Но эхо играло с ним шутки, так что казалось, что собаки издевательски носятся по кругу.
– Ты зачем их зовёшь? – схватив приятеля за рукав, зашипел Линд.
– Это люди! – восторженно кричал Брум. – Они спасут нас!
– Нас не нужно спасать, идиот! Теперь, когда до Труона осталось совсем немного! Они не спасут нас, а доставят обратно в поместье, где нам крепко влетит за побег!
– Мне всё равно! – скидывая руку Линда, крикнул Брум. – Не хочу я с тобой никуда идти! Иди один, если хочешь! Мы с Динди останемся здесь и будем ждать охотников! Ты – обычный болтун, и ничего не знаешь! Тебе не добраться до Кидуи!
– Посмотрим! – зло бросил Линд и, толкнув Бруматта в грудь, резко повернулся и зашагал вдоль ручья.
Динди вроде бы сделала движение, словно собираясь отправиться следом, но Брум крепко держал её за руку.
– Всё нормально, Динди, – проговорил он. – Если хочет – пусть идёт! Вот увидишь, скоро он испугается и сам прибежит обратно! Эй! Сюда! Мы здесь! – громко закричал он, надеясь, что охотники его расслышат.
***
Линд услышал шаги отца за дверью, и задрожал. Он никогда ещё не испытывал на себе всю силу отцовского гнева – за те мелкие шалости, которыми он обычно грешил в детстве, барон Ворлад разве что отвешивал подзатыльника, а чаще и вовсе отделывался насмешливыми комментариями. Но теперь… Когда он вошёл в дом (Брум и Динди сразу же направились в свой флигель), отец сидел за столом, и был он темнее тучи.
– Иди к себе! – глухо рыкнул он, глядя не на сына, а на двух слуг, что привели его. Он не хотел устраивать разнос при простолюдинах.
Линд, едва чуя под собой ноги, бросился в свою комнату и рухнул на так и не прибранную постель, сотрясаясь от страха и разочарования, а скорее даже горя. Он плакал, но плакал не от предвкушения страшного наказания, а оттого, что всё закончилось, когда он, кажется, был уже на пороге новой жизни.
Те, кого они сочли охотниками, оказались слугами сеньора Хэддаса, а скорее уж – слугами его отца, посланными на розыски. Дело в том, что Линд не хотел исчезать бесследно и заставлять отца переживать, а потому оставил, как ему казалось, весьма взрослое и серьёзное письмо, надеясь, что отец всё поймёт.
Но барон Ворлад не оценил сыновьего порыва и пришёл в ярость. Первым же делом он отправил всадников в Тавер, но те вскоре вернулись, заверяя, что трёх молодых людей никто не видел ни по дороге, ни в городе. Стражники у ворот божились, что не могли не заметить их, если бы беглецы объявились.
Тогда Довин велел позвать егерей с собаками и пустить их по следу. Гончие без особых трудностей взяли след и привели людей к лесу. Оказалось, что несчастные беглецы сбились с дороги практически в самом же начале, и за всё это время так и не приблизились к Труону ближе, чем на пару миль. Да и слишком глубоко на юг они тоже не ушли. По большому счёту, они ходили широкими кругами всего в каких-нибудь полутора милях от края.
Впрочем, будь у них больше времени, они достигли бы цели, поскольку идея двигаться вдоль ручья была верной. Поступи они так сразу же – и, возможно, сумели бы уйти от погони прежде, чем та их настигнет. Быть может, им удалось бы даже добраться до одной из прибрежных деревень и нанять судёнышко. Но случилось то, что случилось.
После того, как отправившиеся на поиски егеря отыскали детей сеньора Хэддаса, те указали направление, куда ушёл молодой барчук, так что его настигли очень быстро. Линд даже особенно не сопротивлялся – он уже понял, что проиграл, и теперь больше всего страшился отцовского гнева. В итоге все трое благополучно были доставлены в поместье.
И вот теперь Линд в своей комнате ожидал наказания. Когда вошёл отец, он тут же вскочил и вытянулся по струнке, как заправский легионер. Комната была невелика, так что расстояние между отцом и сыном не превышало ярда. Лицо барона Ворлада было мрачным, но довольно спокойным. Впрочем, это было спокойствие грозового неба перед бурей.
– Ну и чего ты хотел добиться? – начал допрос отец.
– Я… – язык присыхал к гортани, но сейчас нельзя было мямлить. Линд должен был показать, что он уже взрослый. – Я хотел отправиться на службу, отец. Стать таким как ты…
– Мы уже говорили об этом ранее, и я запретил тебе думать об этом ещё год.
– Да, но… – юноша мучительно сглотнул и прокашлялся, поскольку голос был сиплым от страха. – Я уже готов, отец! Чем скорее я начну службу, тем скорее дослужусь до высших чинов. Ты сам говорил, что начал службу в семнадцать…
– Но я для этого не сбегал из дому, ослушавшись приказа отца! Кроме того, тебе ещё нет семнадцати! Уж не думаешь ли ты, что способнее своего старика?
– Нет, милорд! – воскликнул Линд. – Я вовсе так не думаю! Просто… Мне скучно здесь, и мне кажется, что я трачу жизнь напрасно. У меня ощущение, что я получил пятьдесят рехт, но решил просто так выбросить одну в море…
– Неплохо! – внезапно рассмеялся Довин. – В твоей голове правильные мысли, сын, но, к сожалению, это не мешает тебе вести себя в высшей степени глупо.
– Я хотел, чтобы ты гордился мною, отец! – быстро заговорил Линд, сбитый с толку, но и обрадованный внезапной перемене настроения барона. – Я стал бы легионером, потом – центурионом, а однажды – легатом!..
– Постой-постой… – вновь нахмурился Довин. – Легионером? Запомни раз и навсегда, сын, никто из Ворладов никогда не будет простым легионером! Понял ли ты это?
– Понял… – густо покраснел Линд, но ему хватило духу не опустить лицо.
– У тебя хорошие стремления, Линд, но ты ещё мал и глуп. И твой сегодняшний поступок показал это. Именно поэтому я и не разрешил тебе отправиться на службу раньше. Ты не готов, хотя думаешь иначе. Кстати, в этом главная беда подобных тебе. Теперь нет войны, но поверь, что на войне первыми погибают такие как ты – глупцы с хорошими стремлениями.
Линд слушал молча и не перебивал. Он нутром чуял, что гроза в этот раз прошла мимо, и теперь испытывал бесконечное чувство облегчения не только потому, что отец, похоже, не собирался его прибить, но также и потому, что он был теперь дома, в безопасности, и, как ему хотелось надеяться, вскорости его ждал хороший обед и сон.
– Когда я решу, что ты готов, я позабочусь о том, чтобы ты получил хорошее место. Конечно, большой шишкой ты не станешь, да это и не нужно – я сам начинал с низов. Но, конечно, не простым легионером. В тебе течёт кровь Ворладов, Линд, и никогда не забывай об этом. Ты останешься здесь столько, сколько я сочту нужным. Понял ли ты меня, сын?
– Понял, отец, – по-военному отчеканил Линд.
– Я не стану слишком уж наказывать тебя, потому что твой поступок, хоть и был нелепым и бестолковым, всё же свидетельствует о том, что кровь твоя правильной густоты, и ты далеко пойдёшь… когда поумнеешь, разумеется. Тебе кажется, что ты уже взрослый. И это понятно – так устроены все люди. Всю свою жизнь ты словно поднимаешься вверх по винтовой лестнице, где всё, что выше, скрыто мраком. Ты думаешь, что уже давно поднимаешься по этой лестнице, и уже хорошо научился не спотыкаться на ступеньках, а потому уверен, что познал всё о своём подъёме. Но это лишь потому, что ты не знаешь, что будет выше, там, во мраке. Тебя ждёт в жизни ещё много неприятных сюрпризов, сын. Сегодняшний день – тому подтверждение. Надеюсь, он послужит тебе уроком. Подумай об этом в течение тех десяти дней, что тебе нельзя будет выходить из комнаты.
Сказав это, барон Довин Ворлад вышел.
Глава 4. Динди
Это были самые долгие десять дней в его жизни… Как и велел отец, Линд за всё это время ни разу не переступил порог своей комнаты. Дважды в день приходил слуга, чтобы принести поесть и вынести судно, но он не откликался, когда юноша обращался к нему. Значит, отец велел полностью изолировать сына. Поняв это, Линд перестал и стараться завести разговор.
Единственное развлечение, которое ему было доступно – разглядывать в окно пейзажи Серого моря и двор. Иногда он мог видеть отца, уезжающего куда-то или, напротив, возвращающегося. То и дело туда-сюда мельтешила дворня, иной раз важно прохаживался сеньор Хэддас. Но ни Брума, ни даже Динди не было. Видно, они тоже были наказаны…
Зато было много времени, чтобы обо всём подумать. Возможно, именно этого и добивался от него отец. И Линд, надо признаться, чем больше думал о произошедшем, тем яснее понимал, насколько всё было глупо задумано и реализовано. А это означало лишь одно – сам он действительно был ещё слишком молод и глуп. То, что сказал ему отец в тот день, крепко засело в мозгу, и теперь юноша медленно переваривал это, словно корова, жующая жвачку.