Тропа от ворот к дому коварно укрыта снегом. Окна темны, но одно яркое: стекла в нём нет. Деревья во дворе. «…Два клёна, любимцы дяди Соломона…» Имя того, кто тут жил до этого вечера (вперёд увиденного в документах). Внутри холод. Воняет бензином…
Николай Гаврилович с любимой репликой:
– Что делать!?
Руководители – на выход, другие – за работу.
Рапорт дежурного: «В двадцать два часа двадцать девять минут я принял вызов на улицу Нагорную тридцать три. Владелец дома номер тридцать два Хабибулин Ф.И. сообщил: горит дом. Его удивило, что в доме темно, а дверь отворена…»
Объяснительные записки. «Идёт локализации огня, а какой-то дед с белым воротником даёт мне картонку. На ней угроза людям еврейской национальности. Я передал милиционеру. Боец пожарной команды И.П. Медведев». «…В двадцать два часа тридцать одну минуту – тревога. Едем на улицу Нагорную 33. Автонасос устанавливаем на гидрант. Пламя, горит верх дома. Я подаю воду в два рукава с трёх сторон…»
Кромкин комментирует:
– Как это: «в два рукава», но «с трёх сторон»?
«…нет ли кого внутри? Бью окно…»
– … а «дверь-то отворена»…
«Трудно вырвать оконную решётку… Но кто-то сказал, что легко войти в дверь. Много дыму. Иду в темноте…»
– …затаптывая следы!
«… Женщину эвакуируем во двор… Вернули, но в другую комнату».
На диване мёртвая тётенька.
«…дамочка на полу, платье дымит. Беру стволу бойца, проливаю водой».
– …смывая улики…
«…хватаю её, чтобы оттащить к дверям, так как она захлебнулась дымом, но начальник караула…»
– …и этот тут.
«…Не тронь! На руках верёвка, наверняка, убита!» Мы думали – двое. Но люди в подполье…»
– …а то бы и их водой… Трудовой порыв борцов с огнём: окна бьём, ломимся в открытую дверь. Трупы сдвигаем. Топаем немалым коллективом… И командир со «стволом» наперевес… «…В темноте я наступил на что-то мягкое, накрытое клеёнкой и придавленное деревянной крышкой. Откидываю, – а там кто-то… Юбка задрана. Я догадался: женщина». Догадливый… «Мёртвый труп…» Живой только у Чехова… «с опутанными верёвкой руками и ногами у дырки в погреб…Много крови на полу, на шторах».
– Ладно, айда в ту часть дома, – вздыхает Усольцев.
Тут две комнаты, кухня и ванная. У люка элегантная мадам. На руках, некрепко опутанных верёвкой, яркий маникюр. Лет тридцати пяти. Ран много. Платье сиреневого цвета в крови, ноги открыты выше колен.
– Давайте вниз…
Кто-то лёгкий, с головой укутан. Раскутывают. Мальчик! Будто дремлет. Одежда в крови.
– Вот гады! – говорит один милиционер.
– Фашисты, – кивает второй.
Парень лет тридцати. В открытых глазах мука. Горло – кровавая рана.
Труп немолодого дядьки. В карманах документы, имя Соломон…
Трупы отправляют в морг.
Детально с фонариком. Внизу на картошке кровь… В тайнике немалая пачка писем.
В комнате тайник, в нём тетрадь.
У входа уголок пола так обгорел, будто туда керосина вылито более щедрой рукой. Лупу наводит: круглая дырка. Недавняя. Седьмой калибр[3 - – имеет ввиду калибр пули.]! Перочинным ножом не выкопать. Копать надо глубоко – принцип его работы. Гильзы нигде нет? Хотя не актуально: тут никто так не убит.
Во дворе пахнет гарью. Снег как подельник: «заметёт-запорошит…» Клёны, «любимцы Соломона»… Народ глядит на дом-мертвец. Будто караул у гроба.
Прокуратура неподалёку, напоминает Дворец правосудия в Рио-де-Жанейро. В кабинетах-эркерах, когда морозы…морозно. Не на тёплой «рио» они, на холодной.
Кабинет Кромкина (его ирония: камера-одиночка). Но не эркер, как у вошедшего Святония Усольцева.
– Это телефонная книжка Соломона Хамкина.
– Много номеров!
– А вот тетрадь – дневник парня, убитого в горло… Эразма Хамкина. В мифологии Хам – хамоватый, но эти могли быть и деликатными. Письма…
– Дай мне…
Майор Шуйков с докладом:
– Вот кто эти люди. Соломон Маркович, немолодой, кладовщик Центрального рынка. Его жена Хая Иосифовна, буфетчица в кафе клуба Дзержинского. В народе: дэка Дэзэ. Дэка – дом культуры. А Дэзэ, – хихикает, глядя на портрет над столом Кромкина. – Один сын Эразм Соломонович, преподаватель в ПТУ № 17. Другой – Боря, ученик музыкальной школы номер один. Это Хамкины. А ещё сестра Хаи, у неё фамилия Пинхасик.
– Буфет открыт?
– Директриса кафе за мёртвую.
– Туда опера…
– Направлен.
– И на рынке поглядеть.
– Глядят. И в ПТУ…
– Вот телефонник этого кладовщика…
– До фига номеров!
– Работайте внимательно.
