Жена чужого мужа. Счастье взаймы
Нет, это вряд ли. Должен прийти, если не из-за себя, то хотя бы ради матери, которая точно захочет побыстрее забрать своего малыша. А до этих пор, придется мне как-то справляться.
Вспомнив о том, что комбинезон рыжика был заляпан кровью Тагирова, я быстро кидаю его в стирку, а потом и в сушилку. Часам к десяти можем выдвигаться, потому что мне точно понадобится помощь Лизы в детском магазине, а ее дети к этому времени как раз в детском саду. Утром, первым делом позвоню ей, а пока неплохо бы и самой поспать. Половина шестого уже, как никак.
***
– И ты просто отпустила его? – возмущается Лиза, которой я рассказываю события вчерашней ночи.
Она приехала сразу после моего звонка и мы засели с ней на кухне, потому что ребенок отрубился после девятичасового кормления.
– Я была в шоке, Лиз, – вздыхаю я. – Да я все еще в шоке! В голове просто не укладывается, понимаешь? Он исчез на два года и тут на тебе – появляется с ребенком, весь в крови, и исчезает в течение двух минут. Человек-призрак какой-то!
– А я тебе говорила, что нужно переехать. Ты замуровала себя в этой квартире, как в мавзолее вашего брака, неудивительно, что ты до сих пор одна. Никто не сделает тебя счастливой, кроме тебя самой, Вита. Уже пора, возьми себя в руки, наконец! Как только он заберет обратно своего ребенка, продай к черту эту квартиру и переезжай в другой район. Покажи этому уроду, что ему тут не запасной аэродром.
Я знаю, что она права, сама себе не раз это говорила, но при мысли о том, чтобы продать свой дом, место, где была так счастлива, мне физически становится плохо.
– Я подумаю об этом, – ухожу от темы, чтобы не спорить с ней. – Как думаешь, сколько денег мне понадобится на расходы?
– Ты не будешь тратить свои деньги на этого ребенка! – снова возмущается Лиза. – У тебя ведь есть его карточка, вот и трать с нее.
– Ты же знаешь, что я ею не пользуюсь, – хмурюсь я.
Уходя от меня, Булат оставил карточку с десятью миллионами рублей на мое имя. Словно откупился. Но я никогда ею не пользовалась, даже копейку не тронула, потому что верила, что еще увижу его и смогу бросить эту подачку ему в лицо.
– Для себя не пользуешься, а для его ребенка можно, – заявляет практичная Лиза. – Он ведь не оставил денег на его содержание, а дети сейчас недешево обходятся. Ты ведь большей частью зарплаты кредит за машину гасишь, как думаешь жить до конца месяца, если сейчас потратишь последние деньги на вещи для ребенка?
Об этом я не подумала. И черт меня дернул брать такую дорогую машину? Я уже сто раз об этом пожалела, но в тот момент мне казалось, что это единственная вещь, которая может принести мне радость и уверенность в себе. Я просто забыла, что не вещи делают человека счастливым, а его внутренние ощущения.
– Хорошо, – сдаюсь после недолгих раздумий. – Купим ребенку все необходимое, но ничего лишнего. И если мне будет не хватать, тогда используем карточку.
Эх, знала бы я, что Лизка по любому накупит столько всего, что своих денег мне точно не хватит…
***
– Зря ты не купила коляску, – вздыхает Лиза, когда мы присаживаемся в ресторанном дворике в торговом центре после покупок, кое-как уложив уснувшего малыша на диванчик. – Знаешь как удобно с ними ходить, когда не приходится таскать все время на руках.
– Он не проживет у меня больше нескольких дней, – хмурюсь я. – Одежды и еды вполне достаточно на это время.
– Его папаша от таких расходов не обанкротится, – язвительно замечает Лизка. – А вообще, ты заслужили эти деньги за моральный ущерб.
Когда мы с Булатом были еще вместе, они отлично ладили между собой, но вот после нашего развода Лиза его, по понятным причинам, возненавидела.
– Давай не будем о его деньгах, – хмурюсь я. – Булат хоть и козел, но тратя его деньги направо и налево, я поведу себя, как злопамятная истеричка. Мне хотелось выйти достойно из наших отношений и до сих пор мне это удавалось. Зачем давать ему знать, что мне не плевать на него? Что он меня задел, что все еще болит? Хватит с меня унижений.
Лиза обеспокоенно смотрит на меня и тяжело вздыхает.
– Ты права, Вита. Честно, я бы так не смогла. Всегда завидовала твоему терпению, хотя временами меня и бесит то, что ты делаешь. Так, что думаешь у него случилось? Раз уж он не постеснялся заявиться к тебе, словно это совершенно нормальный поступок.
– Не знаю, меня саму это мучает. Я сегодня пролистала новостные блоги и каналы, но там ничего не говорят про Тагировых. Только несколько дней назад вышла короткая новость о том, что отец Булата умер, но никаких подробностей. Он явно был ранен и от кого-то скрывался, я уверена, Лиза. Про них ведь разные слухи ходят, хоть и не печатают все, как есть. Вдруг, его отца кто-то убил? Может у них вообще какие-то криминальные разборки, кто его знает.
– И он пришел к тебе, потому что ты с ним уже два года, как не связана. На тебя никто не подумает, – продолжает мою мысль Лизка. – А что, это логично.
– Да даже если связана, о нашем браке знали единицы, – морщусь я от унизительного факта. – В основном только мои знакомые.
Только при разводе я узнала, что Булат на самом деле был женат на мне незаконно. Он заключил брак, как Булат Юсупов, солгав мне, что сменил фамилию отца на материнскую из-за дел, связанных с ее собственностью, а люди продолжают называть его Тагировым по привычке. Все оказалось ложью. Паспорт Юсупова был поддельным, запасным, да каким угодно, только не настоящим! А разводом он озаботился только для того, чтобы убрать штамп из моего паспорта, моя-то личность не подделка. Для всего мира он – Булат Тагиров и его законная жена совсем другая женщина. Лишь я оказалась фальшивкой, которая об этом не знала.
Малыш неожиданно просыпается с громким криком и я сразу тянусь к нему, ласково укачивая на руках. Он не голодный, так что быстро успокаивается, но я продолжаю держать его, внимательно рассматривая крошечное, но такое милое личико.
– Не привязывайся к нему, Вита, – мрачно предупреждает меня Лиза.
– Сама знаю, – грубо огрызаюсь я, за что тут же чувствую вину. – Прости, я вся на нервах. Не знаю, как ты справлялась с двумя сразу.
– Тоже вся на нервах, – отшучивается Лиза, у которой подрастают шаловливые трехлетние близнецы. – Я помогу тебе, чем смогу, Вита. Ты ведь знаешь?
– Знаю. Спасибо, Лиза. Уверена, Булат заберет его совсем скоро, так что я может и поскучаю пару дней, но забуду. Совсем не привязаться не получится, он ведь такой… Малыш, одним словом.
– Да, у малышей суперспособность заставлять взрослых влюбляться них. Но Вита, если Булат не придет через неделю, ты должна заявить об этом. Обещай, что не будешь делать глупостей!
– Каких глупостей? – не понимаю я.
– А таких, как решение оставить ребенка у себя до тех пор, пока твой бывший бесстыжий муженек не вспомнит, что бросил на тебя своего сына. Это ведь может и на месяцы затянуться.
– Да нет, ты что! – отмахиваюсь я, не веря, что Тагиров так поступит. – Он скоро появится, вот увидишь. Никто ведь в здравом уме не бросит своего ребенка на чужую тетеньку. Да и его жена этого не позлит.
– Ну-ну, посмотрим, – хмыкает Лиза, смотря на рыжика в моих руках. – Все-таки, красивый малыш, явно не в отца пошел. Блин, извини!
Ее глаза округляются от ужаса, но я лишь криво улыбаюсь, думая о том, что мама малыша, должно быть, настоящая красавица, если он пошел в нее.
– Ничего, Лизка. Я и сама об этом думала. У Булата, наверное, очень красивая жена.
– И все равно с тобой никто не сравнится! – зло заявляет сестренка.
И хотя это неправда, я все равно чувствую тепло в груди от ее слов, потому что Лиза возмущена за меня больше меня самой, а это говорит о настоящей привязанности. Я знаю, что красива, но и у меня есть недостатки, исправлять которые я никогда не стремилась. Пусть другие женщины гонятся за идеальностью, я себя всегда устраивала такой, какая есть.
– Я польщена, но это едва ли имеет значение, Лиза. Я ни с кем не соревнуюсь.
– Тебе и не нужно, – говорит она. – Тагиров может хоть сто раз жениться, но такую, как ты, он больше не найдет. Если бы еще и ты поняла, что достойна большего. Почему снова отказала Сане?
– Не начинай, пожалуйста! – стону я. – Я не хочу встречаться с Саней, сто раз уже говорила.
Александр или просто Саня – это друг ее мужа и он несколько раз предлагал мне сходить куда-нибудь, но я не хочу. Мужчина он видный, конечно, но мне это не нужно. Мне вообще не хочется видеть рядом с собой мужчин, какими бы прекрасными они не были.
– Мы вернемся к этому разговору после того, как ты освободишься от роли няньки, – припечатывает Лиза.
– Нет, не вернемся, – настаиваю я. – Перестань, Лиза, и ради Бога, донеси уже до него, что со мной ему ничего не светит. Пусть встречается с другими.
– Дура ты, Вита, – раздраженно вздыхает она. – Вот реально – дура.
П-ф-ф, а то я сама этого не знаю…
Глава 3
Два месяца спустя
Я смотрю, как мой львенок от души потягивается на кровати, окончательно пробуждаясь от сна и хлопая карими глазками, и не сдержавшись, звонко целую его в обе щечки, прежде чем взять на руки и прижать к груди, поглаживая по вспотевшей спинке.
– Ты сегодня так долго спал, малыш, – нежно воркую я, зарывшись носом в его рыжие волосики. – Я скучала.
Асад спокойно лежит у меня на груди, все еще отходя от сна, и я наслаждаюсь этими минутами, потому что скоро он наверняка захочет есть и начнет ворочаться. Но дверной звонок все равно портит нашу идиллию и я нехотя иду открывать с ребенком на руках. Распахнув дверь, застываю на месте, чувствуя, как к горлу подкатывает желчь при виде Булата, стоящего на моем пороге. Здорового и невредимого.
– Здравствуй, Вита, – спокойно говорит он, делая шаг вперед, в квартиру.
Я отступаю, потому что он, вдруг, оказывается слишком близко, и Тагиров закрывает за собой дверь, отрезая нас от мира в небольшой прихожей.
– Где ты был? – спрашиваю я, отступая еще дальше от него.
Но это не то, что меня на самом деле волнует. Я прижимаю к себе покрепче Асада и тот возмущенно дергается, приводя меня в чувство.
– Прости, дела задержали меня на более долгий срок, чем я рассчитывал, – морщится мужчина. – Но, спасибо тебе, что позаботилась о ребенке. Теперь я его заберу.
– Нет! – говорю я, прежде чем успеваю подумать.
– Нет? – недоуменно переспрашивает Тагиров.
– Он только проснулся, надо его покормить, – тараторю я, чувствуя подступающую панику.
Черт, черт, черт! Я не могу с ним расстаться, не могу! Как же я без него? Это жестоко, невыносимо! Я так привыкла к Асаду, я начала думать, что Булат никогда не вернется за ним, но он пришел! А я… Как же я без своего львенка?
По щекам текут слезы, пока я иду на кухню и начинаю нервно готовить детскую смесь. Словно чувствуя мое состояние, малыш начинает плакать и Булат, пришедший следом за мной, протягивает к нему руки.
– Давай я его возьму.
– Нет! – поворачиваюсь к нему спиной, тряся в руках бутылочку и пряча ребенка от его взгляда.
Я знаю, что мне нужно успокоиться, но не получается. Все так же нервно направляюсь в спальню и положив Асада на кровать, даю ему поесть, что успокаивает детский плач, хоть и не мой собственный. Слезы отчаяния текут по щекам и то, что Булат их видит не волнует меня так, как волновало бы еще пару месяцев назад. Пусть, мне плевать на его мнение! Впервые действительно плевать, потому что больше всего, даже больше чувства собственного достоинства, меня волнует сейчас только мой малыш. Потому что он мой!
– Вита, – следует за мной и в спальню этот жестокий мужчина. – Послушай, я понимаю, что ты, возможно, привязалась к нему, но я должен… Черт! Мне жаль, правда! Я действительно не собирался оставлять его с тобой дольше, чем на несколько дней. Если бы я знал, что все так затянется…
– Тогда почему оставил? – спрашиваю осипшим голосом, пытаясь рассмотреть сквозь слезы его лицо.
– Потому что на тот момент это было единственным безопасным местом для него, – отвечает Булат. – Я не могу рассказать подробнее, но это правда.
– Почему ты не оставил его у матери? – агрессивно спрашиваю я то, что меня давно волновало. – У него ведь есть мать?
– Конечно, есть. Но она на тот момент была нездорова и не могла позаботиться о нем.
– А сейчас может? – Громкий всхлип вырывается из моего горла, перерастая в глухое рыдание. – Отвечай!
– Сейчас, да, – говорит он, наблюдая за мной, как за диким зверем, готовым броситься на него в любую секунду. – Успокойся, ладно? Вдохни поглубже.
– Пошел ты! – рычу рассерженно, что пугает малыша и он, выплюнув соску изо рта, начинает плакать.
– Вита, успокойся! – твердо приказывает Тагиров, садясь на кровать рядом со мной.
Он протягивает руку к бутылочке, но я отвожу свою, не давая ему схватить ее, и беру на руки Асада, пытаясь его успокоить.
– Т-ш-ш, не бойся, маленький, – шепчу ласково. – Все хорошо, все хорошо. Продолжай кушать, Асад.
К счастью, когда соска снова попадает в рот, малыш замолкает и начинает усердно есть дальше, а я поднимаю взгляд на Булата и глядя на каменное выражение его лица понимаю, что это конец. Как бы я не сопротивлялась, он все равно заберет у меня своего сына.
– Асад? – спрашивает бывший муж, словно не верит своим ушам.
– Разве не так ты назвал своего сына? – спрашиваю с вызовом. Как ни странно, но испуг малыша немного привел меня в чувство и восстановил самообладание.
– Я пока никак его не назвал. Не успел, – рассеянно бормочет Булат, внимательно разглядывая мальчика, словно впервые его видит.
– И что это значит? – недоумеваю я.
Но Тагиров игнорирует мой вопрос.
– Покорми его и одень потеплее, Вита. Вещи нам не нужны, у него все есть. Можешь отдать нуждающимся. Твои расходы я возмещу. Мы уйдем, как только он закончит ест.
– Нет! Не забирай его, Булат! – умоляю его, снова плача. – Пожалуйста, я не могу… Я же без него не смогу, понимаешь?
– Перестань, Вита! – раздраженно рявкает он. – Ты к нему привыкла, но это скоро пройдет. А как родишь своих детей, так и вовсе забудешь. Он был у тебя всего два месяца, а не несколько лет. Это не твой ребенок. Ты знала, что я за ним приду.
– Я уже считаю его своим, Булат! Ты ведь не пришел, ты исчез! Не на несколько дней, как обещал, а на два месяца!
– Это не имеет значения. У этого ребенка есть родители, которые нуждаются в нем, Вита, и твои истерики ничего не изменят. Не заставляй меня применять силу и просто делай, как я прошу.
Реальность бьет меня наотмашь. Не понимаю, что со мной происходит, почему я так сорвалась, но мое поведение неадекватно – это факт. Он ведь прав. Это не мой ребенок. Асад мне не принадлежит и я не имею никаких прав на него. Зачем я унижаюсь? Почему умоляю о чем-то этого бесчувственного гада? Мои мольбы никогда на него не действовали.
– Выйди, Булат, – говорю все еще дрожащим голосом.
– Нет.
– Выйди. Дай мне хотя бы попрощаться с ним наедине.
Наши взгляды скрещиваются и я вижу в его глазах ту бескомпромиссность, которую всегда ненавидела, но Тагиров, внезапно, уступает. Первым отводит глаза и отрывисто кивает в согласии.
– Хорошо. Только без глупостей.
– Я не умею летать, так что вряд ли сбегу с ним в окно, – говорю грубо, раздраженная тем, что предстала перед ним в роли какой-то неразумной истерички.
Мужчина молча выходит, и я остаюсь один на один с малышом, которого мне предстоит навсегда потерять.
«Не думай об этом! Потом. Попрощайся с ним так, чтобы не жалеть после» – мысленно говорю себе, пытаясь бороться со слезами.
Мой львенок доедает и я поднимаю его вертикально, чтобы он срыгнул, изучая, как под микроскопом, каждую черточку его прекрасного личика. Поверить не могу, что это конец. Я совершила ошибку. Мне не нужно было любить этого мальчика, лишь заботиться о нем, но я привязалась. Он подарил мне настоящую радость, не поддельную, впервые за очень долгое время. Практически исцелил от боли, что съедала мое сердце. Теперь она вернется в двойном размере и я не знаю, как это переживу.
– Ну вот и все, малыш, – шепчу, улыбаясь ему в последний раз сквозь слезы. – Наверное, мы с тобой никогда больше не увидимся. Я надеюсь, что ты будешь счастлив, Асад.
Он смотрит на меня доверчивым взглядом и улыбается, чему научился совсем недавно, и это разбивает мне сердце. Я громко всхлипываю, прежде чем задушить в себе этот горький плач, а потом целую его маленькое личико и ручки и принимаюсь одевать в теплый слип, прежде чем еще раз расцеловать и отнести в гостиную, где ждет его отец.
Стоп! А отец ли? Булат ни разу ведь не подтвердил это прямо.
– Это твой сын, Булат? – спрашиваю я, как только мы снова оказываемся лицом к лицу.
– Да, – отвечает он без тени сомнения.
– Тогда почему ты не дал ему имя?
– Потому что меня не было дома, когда он родился, – нехотя отвечает он. – Я принес его тебе в тот же день, когда вернулся, не успел даже толком его рассмотреть, не то, что назвать. Это все. Как я сказал ранее, я не могу ответить на твои вопросы, так что бесполезно спрашивать почему я сделал то, что сделал, и какая опасность нам грозила. Главное – сейчас все устаканилось. Он будет в безопасности дома, со своей матерью.
Сердце ухает куда-то вниз от последних слов, потому что я не хочу думать о его жене и матери Асада. Для меня ее не существует. Не хочу давать ей имя и внешность, я рада, что эта информация так и осталась сокрыта от меня и я никогда не расспрашивала о ней Булата.
– Я ненавижу тебя так, как только можно ненавидеть человека, Тагиров, – говорю ему, глядя прямо в глаза. – Надеюсь ты сгниешь в аду, потому что там тебе самое место! Забудь о моем существовании и никогда не появляйся перед моими глазами снова, потому что видит Бог, я тебя и убить могу, так сильно ненавижу тебя!
В этот момент я верю в свои слова, потому что даже один его вид, такой самоуверенный и непогрешимый, бесит меня так, что хочется расцарапать ему все лицо.
– Я учту твои пожелания, – бесстрастно отвечает этот козел. – Отдай ребенка.
Я смотрю на рыжика еще раз, не в силах наглядеться и каждый раз говоря себе, что это последний взгляд, и осторожно передаю в не слишком умелые руки Тагирова. Даже от запаха такого знакомого парфюма, когда мы оказываемся слишком близко, я начинаю лишь сильнее злиться и быстро отхожу, не в силах смотреть, как он направляется к выходу, унося того, кто стал моим смыслом за какие-то короткие несколько недель.
– Увидимся, Вита, – уже на пороге говорит мне Булат, но, прежде чем я успеваю осознать, что это не прощание, за ним уже хлопает входная дверь.
– Ах ты урод, никогда мы с тобой больше не увидимся! – кричу в закрытую дверь, прежде чем меня пробирают рыдания.
Я оседаю на пол и вою, свернувшись калачиком, потому что жизнь невыносима. Он снова вернул меня в то состояние, из которого я пыталась вырваться последние два года. Снова сделал это со мной – сначала осчастливил, а потом разрушил до основания.
Я плачу и плачу, не замечая, как день сменяется сумерками, а потом наступает ночь. Только физиологические потребности моего тела заставляют меня встать, чтобы посетить ванную, а там мне в голову приходит глупая мысль, что холодный душ должен облегчить мое состояние, но от него я только получаю озноб к уже имеющимся душевным терзаниям. Закутавшись в большой махровый халат, я выхожу и нехотя включив свет в гостиной, натыкаюсь глазами на то, чего не замечала раньше – на журнальном столике лежит знакомая бумажка. Слишком знакомая, ведь я не раз видела, как Булат достает свою чертову чековую книжку, над которой я всегда смеялась, называя его старомодным выпендрежником. Этот мерзавец снова откупился от меня! Снова оценил мои чувства в денежном эквиваленте. Никогда в своей жизни я не испытывала большей ярости, чем сейчас!
Что же он за чудовище такое?!
Глава 4
Я едва доползаю до своей постели, проваливаясь в спасительный сон, когда в мою дверь начинает кто-то барабанить. Снова. В середине ночи. Ну просто дежавю какое-то!
Иду открывать, почему-то даже не удивляясь, когда вижу за дверью Тагирова. Только на этот раз он без малыша, зато с двумя мужчинами за спиной, которые подозрительно похожи на охрану, судя по их каменным лицам и одинаковой форме, состоящей из черных брюк и широких курток.
– Что тебе нужно? – спрашиваю зло, но Булат проходит мимо, отодвинув меня в сторонку, прямо в квартиру.
– Какого черта ты делаешь? – возмущаясь, иду за ним, пока он направляется в спальню, а потом к моей тумбочке, бесцеремонно открывая ящики и начиная шариться в них.
– Ты в опасности. Мы уходим, Вита, – коротко говорит он, доставая мой паспорт, который я всегда хранила в чертовой прикроватной тумбочке и он это прекрасно знал.
– В какой такой опасности? – ничего не понимая, смотрю на него. – Ты с ума сошел? Никуда я с тобой не пойду, убирайся отсюда!
Подойдя вплотную, Булат останавливается передо мной, подавляя меня своим высоким большим телом и заставляя отступить назад. Я чувствую, как липкий страх поднимается по спине и смотрю на его серьезное лицо, понимая, что влипла.
– Тагиров…
– Нам некогда сейчас разбираться, Вита, – говорит он. – Просто пойдем со мной, пожалуйста. Я объясню по дороге.
– Уходи! – качаю головой, отступая к стене. – Просто оставь меня в покое! Что тебе еще надо? Забудь, наконец, о моем существовании!
– Черт возьми, у меня нет времени на истерику! – шипит он, резко хватая меня за предплечье, а потом взваливая на плечо, как какой-то мешок с картошкой.
Естественно, я тут же начинаю верещать и вырываться, чувствуя накатывающую панику от его действий.
– Уходим, быстро! – направляясь к двери, командует своим телохранителям Тагиров, игнорируя мои крики и вынося меня из квартиры.
– Помогите, кто-нибудь! – кричу я изо всех сил, надеясь на соседей снизу или сверху, потому что, как назло, две другие квартиры на моем этаже пустуют. – Меня похищают, позвоните в полицию!
К сожалению, Булат со мной на плече и его охрана быстро заходят в лифт и, хотя я не перестаю кричать, а он ничего не делает, чтобы помешать мне, на первом этаже, когда мы выходим из лифта, никто не высосывается из своих квартир, чтобы поинтересоваться что за шум.
Машина припаркована прямо перед дверью подъезда и Булат беспрепятственно сажает меня на заднее сиденье, залезая следом, после чего мы с визгом шин, набирая стремительную скорость, уносимся с моей родной улицы.
– Ты что творишь, отпусти меня немедленно! – бью я Булата, куда только могу попасть. – Ненавижу тебя, подонок! Тебе это с рук не сойдет!
Он перехватывает мои запястья и дернув, крепко прижимает меня к своей груди, скрещивая свои длинные ручища на моей спине, зажав мои собственные руки между нашими телами и удерживая таким образом, словно в смирительной рубашке.
– Замолчи, Вита. Успокойся! Я все объясню, – требует этот мерзавец, глядя на меня сверху вниз.
Я продолжаю свои попытки вырваться, дергаясь и пытаясь использовать свободные ноги, не замечая, что мой халат практически распахнулся и задрался так, что скоро станет очевидно и его охране, и ему, что надеть нижнее белье я так и не успела после душа. Пока внезапно не чувствую громкий шлепок по бедру, который скорее шокирует, чем обжигает. Булат зло одергивает мой халат, держа меня одной рукой, но, прежде чем я успеваю сориентироваться, быстро перехватывает снова, продолжая крепко удерживать на своей груди, захваченной в ловушку сильного мужского тела.
– Вита, – предупреждающе рычит он и я испуганно оборачиваюсь на двух других мужчин, сидящих спереди, но они даже не смотрят в сторону зеркала заднего вида, глядя прямо перед собой, как какие-то роботы.
Внезапное унижение при мысли, что я настолько потеряла самообладание от страха, что чуть не оказалась голой и выставленной напоказ, перекрывает мою панику и я уже более осознанно поднимаю взгляд на Булата, резко выдыхая от понимания того, как непристойно близко друг к другу мы находимся. Его прерывистое дыхание овевает мое лицо и, если раньше меня такая близость волновала, то сейчас я чувствую лишь желание побыстрее оказаться как можно дальше от него. Не могу терпеть физическую близость, не с ним.
– Отпусти, – говорю отрывистым голосом, инстинктивно дергаясь назад снова.
– А я могу тебе доверять? – приподнимает бровь Булат. – Или нас ждет еще одна битва?
– Я не буду тебя больше бить, – скрепя зубами, обещаю я, чувствуя, как быстро его сердце бьется под моими руками, несмотря на внешнее спокойствие. – Объясни мне, что происходит. Немедленно, Тагиров!
Он показательно медленно отпускает меня и я сразу же сажусь прямо, отодвигаясь максимально вплотную к двери, чтобы оказаться как можно дальше от него. Халат сбился и на груди, практически обнажая ее, и я спешу поскорее прикрыться, с опаской глядя на Булата, который даже не скрываясь пялится на меня, сардонически улыбаясь. Ненавижу эту улыбку!