– Ночью мы с мамой собираем бутылки, а утром сдаем – призналась Ноза.
Мы поели абрикосовых зернышек, накололи еще для ее мамы. Потом Ноза повела меня в спальню, показывает свои игрушки:
– Вот мои куклы.
– Но у них нет волос!
– Если честно, я нашла их на помойке – сказала Ноза.
3. Дедушка
В воскресенье мы с мамой пошли к дедушке. Шли два километра на окраину города. На пыльных улицах все дворы загорожены высокими глиняными заборами, у всех ворота. Пришли в небольшой кирпичный домик, вокруг заборчик деревянный. Большой сад и огород: цветы, абрикосы, яблоки, персики, вишня. Зашли в дом. Нас встретила полная пожилая женщина, похожая на мою маму, её старшая сестра, тетя Наташа. Она застыла на пороге в изумлении:
– О! Светка приехала! Паапааа! Светка приехала! – закричала она.
Высокий худой старик с белыми волосами вышел из комнаты. Они сели лепить пельмени по случаю нашего приезда, а я побежала во двор есть фрукты и ягоды прямо с кустов: сладкую малину, клубнику, вишню. Когда пельмени были готовы меня позвали обедать. Мы сели во дворе в тени деревьев. Мама без умолку болтала, рассказывала, как мы плохо жили в России. Потом говорит:
– …завтра надо в райком сходить…
– Он сейчас называется администрация – перебила ее тетя.
– Ой, ну Наташа! – мама закатила глаза и цыкнула – Знаю я! Я что совсем дура что ли?! Просто я привыкла как раньше называть. Что ты меня поправляешь все время? Унижаешь меня перед людьми! Я что совсем тупая да?! За дуру меня считаешь?!!!
Дедушка ушел в свою комнату. Мама последовала за ним. Он пишет что-то, неровные строчки опускаются вниз.
– Мемуары пишу. Вижу только тени, пишу почти на ощупь.
Мама взялась ему помогать, писать под диктовку. Потом искупала его, постригла ногти и волосы. Возвращаемся домой поздно вечером, уже темно. Мама без умолку говорит и говорит, ругает тетю:
– Ох, какая Наташа беспечная. Ой ой ооой, ужас какая у меня сестра! Совсем не смотрит за дедом а. Ногти ему не стрижет, не моет, бурду какую-то ему налила в кружку как собаке. Совсем за человека его не считает. Ужас в каком он состоянии! Ужас! – и здесь она нашла причины быть недовольной. Но неожиданно я услышала от нее похвалу в адрес дедушки – Твой дедушка очень интеллигентный человек, знает девять языков.
– Девять языков? – удивилась я.
– Да – улыбается мама – Он инженер, работал во многих странах, строил электростанции, зажигал лампочки. Благодаря ему в Киргизии есть электричество. Я очень горжусь тем, что я его дочка.
Мы стали ходить к дедушке два раза в неделю. Здесь всегда полно вкусной еды: и фрукты, и конфеты, и мясо. Мама с тетей что-нибудь готовят, мы обедаем, потом все вместе работаем в огороде, девяностолетний дедушка тоже. Во дворе есть милые белые кролики, куры и маленькая худая дворняжка Белка. Я жалею ее, что она на цепи, отвязываю. Она радостно мчится по полю, а я за ней и мне тоже радостно от того, что я её спасла. Бегаем, пока мама или тетя Наташа нас не поймают.
– Не бегай по большой дороге! – кричит мама – Тебя в машину посадят и отвезут в Турцию. Продадут тебя! Ты белая девочка!
Маме уже пятьдесят лет. Идем по дороге, а люди говорят ей:
– У вас такая красивая внучка!
– Это дочка моя – улыбается мама – я её поздно родила. Красивая, только не послушная вот, убегает, не могу угнаться за ней.
Через год дедушка умер. Ему было девяносто три года. Дедушку все в городе знали. Про него даже в газете написали, когда он умер. Были большие похороны, огромная толпа собралась во дворе. Мама и тетя Наташа плакали. Старики киргизы в белых колпаках много рассказывали про моего дедушку, вспоминали с почтением все его труды.
– В саду упал на бетонную дорожку, головой ударился, умер через три дня – сказала тетя Наташа – Если бы не упал, может и до ста лет дожил бы.
Я питалась почти одними фруктами, и к концу лета стала худая как спичка, а на лице остался один нос. В сентябре мама отвела меня в школу. В городе есть одна школа, где преподают на русском. Через неделю мое имя узнали все две тысячи учеников. Каждый раз, когда я иду домой, в меня летят камни и я слышу:
– Эй, желтая жопа!
– Буратино!
– Оля дура!
– Русская свинья!
– Русская алкашка!
– Оля-Коля!
Но есть и воспитанные дети, которые спрашивают:
– Можно я твои волосы потрогаю?
– Трогай.
– О! Такие мягкие!
Даже в школьном туалете мне не давали покоя. Девочки первоклашки окружали меня и спрашивали:
– А у тебя пупок есть?
– Есть.
– А писька у тебя есть?
– Есть.
– Покажи! Мы хотим посмотреть у тебя такая же как у нас или другая.
Мама устроилась в школу на окраине города преподавать английский. Однажды она взяла меня с собой. Пока мама была на уроке, я бегала во дворе. Меня окружила толпа деревенских киргизят, они лапали меня и вырывали волосы. Мама проработала там не долго. Её уволили, потому что это была киргизская школа, а она киргизского не знает. Мы шли домой, мама плакала и её слёзы капали в пыль. Она говорила и говорила всю дорогу, и когда пришли домой, и во время еды, и ночью, круглосуточно говорила сама с собой:
– Во придрались: «Не педагог! Киргизского не знаешь!». У меня три диплома! Я инженер, юрист и переводчик! Я все знаю! Да кому он нужен этот ихний тупой язык! Обезьяны вонючие! Я умнее их всех вместе взятых! Да пошли они в жопу! Плевать я хотела на этих дикарей безмозглых! «Откуда вы приехали?» спрашивают. Я всю жизнь здесь проработала, каналы строила, ночью чертежи чертила, а днем ходила по объектам по солнцепеку. Ничего в жизни не видела кроме каторжного труда. А они ничего не умеют, детей только делать умеют. Бараны безмозглые! Тут пустыня была, мы им все построили, а они еще кочевряжатся, ещё смеют меня унижать! Ишь как расплодились! Бомбу на них надо сбросить!
Она быстро нашла новую работу в садике и в детском доме творчества «Мээрим». Но теперь у нее появилась причина ненавидеть кроме своей сестры еще и всех киргизов. Она ругала всех постоянно день и ночь, никогда не умолкала. Днем кричала на учеников и у неё часто срывался голос, но она все равно не умолкала и шипела круглые сутки:
– Сссволочи! Ссскоты! Плодятся как тараканы! Черти узкоглазые! Туппищие такие дети у этих вонючих обезьян! Ниччччего не понимают, а, ну абсолютно ничего! Совершшенно безмозглые! Поубивать их всех надо, подорвать к чертовой матери! Во у меня какая красивая голубоглазая белая девочка! Самая умная из всех! Пусть все завидуют! Сдохнут пусть от зависти!
Мама отдала меня в школу с шести лет, в то время как всем моим одноклассникам было семь, а некоторым даже восемь. Но я уже умела быстро читать, писать и решала задачки по математике. На перемену я не выходила, а перед тем как идти домой стала прятаться за дверью, складывала ладони и читала молитву:
– Господи, пусть меня никто не тронет.
Иногда Бог и вправду слышал меня, и я спокойно шла домой. Но чаще в меня все равно летели камни и насмешки. И я подумала: Бог не существует. На физкультуру я тоже не ходила, боялась, что побьют там, подножку подставят или затопчут вообще. Когда весь класс вскакивал, и с криками: «Ура! Физ-ра!» выбегал в коридор толкая и давя друг друга в дверях, я спокойно складывала книжки и тетрадки в сумку, оставляла сумку в классе и шла одна гулять по пустынному двору школы. Возле школы был дом с голубыми воротами, там жила мохнатая рыжая собака без передней лапки. Почуяв меня, она поднимала ушки и скакала ко мне как могла на своих трех лапках.
– Привет лисичка – говорила я, взяв ее лапку – Черти отрезали тебе лапку.
