3
Первые несколько станций в сторону стоянки Артуру и Кириллу пришлось ехать стоя, так как вагон был битком забит людьми, однако по мере продвижения толпа стала расходиться, а новых пассажиров подсаживалось все меньше и меньше. Вскоре мужчинам удалось занять сидячие места, и Кирилл принялся разглядывать станции. Красивые центральные станции понемногу уступали место более простым и практичным, а ближе к станции «Авиазавод» в какой-то момент поезд и вовсе вышел из тоннеля наружу и оказался на длинном мосту через замёрзшую реку. И если берег, со стороны которого ехал поезд метро, был застроен преимущественно высотными зданиями, то противоположный берег был скорее малоэтажным, с большим количеством деревьев. После пересечения реки поезд снова оказался в тоннеле.
– Эх, раньше тут зимы были – сказал Артур. – На этой реке в это время уже катались вовсю на коньках, а сейчас даже к февралю не факт, что лёд позволит на него выходить. Раньше до тридцати градусов морозы доходили, и никто этому не удивлялся, а теперь едва ли до двадцати за всю зиму похолодает. Все-таки перенаселённость сказывается – зимой оттепели стали чуть ли не каждую неделю приходить, а летом огромные здания нагреваются на солнце так, что потом даже ночью отдают жаром. Хоть сегодня тут хороший зимний день выдался, не слякотно и не холодно – десять градусов мороза, а буквально неделю назад оттепель почти полностью уничтожила снег. Но нам исключительно повезло, что нам не проложили маршрут через северные регионы – там на следующей неделе обещают и под сорок градусов мороза.
– Там, где я живу, зимы вообще почти нет – ответил Кирилл, уже почти смирившись со своей участью и стараясь хоть как-то вести разговор с человеком, с которым предстоял нелёгкий путь. – А летом и солнечный удар можно получить.
– Я и сам из Воробьёвска родом, это уже субтропики – поделился Артур. – У нас снег выпадает не чаще пяти раз в год, и тает буквально за день-два. А так чаще всего можно ходить в свитере зимой, и уже в середине марта почти всё в зелени. С мая и по октябрь стоит жара, счета за кондиционер родителям приходят бешеные.
– Не, у меня, конечно, зимой снег почаще выпадает, и иногда даже несколько недель держится, правда, как правило, уже после Нового года – Кирилл вспомнил свой родной город. – Большая радость была в детстве на день рождения лепить снеговиков, но в это время ещё почти всегда слякоть.
– На мой День рождения – 10 января, снег в Воробьёвске выпал лишь однажды. Но так все замело, что я с друзьями до вечера в снежки играл – Артур вздохнул. – Но как это было здорово! Помню, как необычно выглядели пальмы в снегу в тот день. У нас в центральном парке есть пальмовая аллея, и летом наш город напоминает курорт.
– А море у вас есть?
– Нет, к сожалению. До моря от меня не так уж и близко, примерно сутки поездом.
– А я на море живу – Кириллу было немного легче, когда он вспоминал свой город. – А сколько тебе лет?
– Полных тридцать, а тут живу со студенчества. Тяжко, конечно тут – всё-таки солнца тут мало, ритм жизни безумный, но работа есть работа.
Поезд подъезжал к станции «Авиазавод», и Артур с Кириллом стали продвигаться к выходу. Как и рассказывал Артур, вокруг станции были совсем невысокие здания, напоминающие не то гаражи, не то киоски. Во двор одного из таких зданий зашли Артур и Кирилл, где на парковке стоял вымытый «Форд» белого цвета. Артур открыл автомобиль и пригласил Кирилла.
– Впервые мне повезло отправляться в длинный путь на совсем новенькой машине – Артур чуть ли не гладил приборную панель. Затем он завёл двигатель и начал прогревать автомобиль. Кирилл молчал и внимательно осматривал салон машины, будто пытаясь найти какую либо помощь. Однако салон ничем примечателен не был, разве что кое-где на сиденьях были остатки целлофана. – Ну, с Богом! – Артур перевёл коробку передач в режим движения и тронулся с места. Кирилл всё молчал. Спустя некоторое время, петляя по заснеженной промзоне, автомобиль выехал на скоростное шоссе, проложенное прямо в черте города между домов, но отделенное от них шумозащитными экранами. Местами трасса пролегала и вовсе в тоннеле под небоскребами.
– Ну и городище все-таки – нарушил паузу Кирилл. – Как вы тут живёте, здесь же куда ни глянь, везде трассы и небоскрёбы?
– Вот такая у нас столица – ответил Артур. – Парки, конечно же, тут есть, и, причем некоторые из них очень достойные, но спасают они мало. Город простирается на сотню километров в одну сторону, и на шестьдесят – в другую.
– Да уж, наша Москва после этого кажется небольшим городком, ну а мой город так вообще безлюдным местом – Кирилл вспомнил свой город и снова сник.
– Большекаменск – это место, где далеко не каждый будет себя чувствовать хорошо – Артур продолжил рассказ о городе. – Как и во многие мегаполисы, сюда едут со всей страны в поисках лучшей доли. Здесь всегда найдётся работа для любого, этот город первым встречает передовые технологии. Но работа работе рознь, кому-то везёт, и он устраивается на высокооплачиваемую работу, кому-то везёт меньше, и он становится разнорабочим или обслугой. Но в чём не везёт и тем, и другим, так это с бешеным ритмом жизни, с огромным количеством народа вокруг. Здесь практически невозможно принадлежать себе целиком, ты постоянно в тонусе. Очень многим приходится жертвовать элементарными удобствами, чтобы жить в столице. Например, ничего удивительного нет в том, что живёшь ты в двадцати-тридцати станциях метро от того места, где работаешь. Даже свободная дорога туда и обратно занимает очень много времени, и после трудового дня, добравшись до дома, тебе уже ничего не хочется, разве что только немного перекусить и лечь спать, чтобы с утра снова повторить свой маршрут. Ни о каких занятиях спортом, или даже просто прогулки на свежем воздухе вне выходных не может быть и речи, отсюда – хронические депрессии у каждого третьего жителя Большекаменска, ожирение, заболевания сердца и прочие «приятности» такой среды.
– Жуть какая-то. Ну а с жильём тут так же тяжко?
– Да, как и полагается такому городу – очень тяжко. Собственное жилье даже вдали от центра могут позволить себе только очень обеспеченные люди, или их наследники. Большинство снимает квартиры, а некоторые и вовсе комнаты в общежитиях. Из-за трудностей с жилплощадью, а так же из-за ритма жизни в среднем здесь заводят семью ближе к сорока годам – в том возрасте, когда уже подходит кризис среднего возраста. И то, можно сказать, создание семьи в столице – скорее формальность, желание жить как обычный человек. Романтики в таких семьях совсем немного, дети растут с бабушками или няньками, родителей полноценно видят лишь на выходных. Да и то, в тех условиях, что тут имеются, родить получается с трудом. Самое ужасное – осознав, что молодость уже далеко позади, и вся потрачена на становление себя в обществе и попытку заработать на кусок хлеба, большекаменские мужчины, которым уже за пятьдесят, отчаянно пытаются наверстать упущенное. Они ищут себе таких же друзей, с которыми понемногу начинают проводить времени больше, чем с семьей, увлекаются экстремальными видами спорта, затем – заводят себе любовниц на стороне, и все это происходит, когда здоровье уже не такое хорошее. Но самое странное, что я никак не могу понять – заводят себе второго или третьего ребёнка.
– А сколько лет в среднем живут в вашей столице?
– В среднем, около восьмидесяти. Но что это за жизнь? Почти половину из этого срока люди вынуждены употреблять лекарства, которые с возрастом становятся все более дорогостоящими, а после шестидесяти так вообще, можно сказать, что только благодаря ним и живут. Всё искусственное в этом городе: пища, семья, здоровье, и даже сама жизнь.
– Ну и зачем сюда так рвутся?
– Исторически так сложилось, что здесь больше возможностей реализовать себя, заработать как можно больше денег. В Конфедерации много мест, где живется ну явно бедновато, где нет хороших вузов. И если жителя провинции в двадцать лет привлекает драйв мегаполиса, его перспективы, то, переехав сюда, к тридцати годам он уже превращается в полуживого человека, которому заработать бы на жилье, продукты, отпуск. Ему некогда развиваться как личности, с утра и до вечера он вкалывает на свое светлое будущее, чтобы хоть к сорока годам завести себе искусственную семью, купить себе хоть самую дешёвую и неудобную, но всё-таки собственную квартиру, в которой он и его семья лишь только ночевать будут, а всё оставшееся время проводить на работе, в транспорте и в продуктовых магазинах. Раньше, кстати, темпы прироста населения были гораздо выше, а сейчас уже все-таки появляется категория людей, которая, пожив в Большекаменске какое-то время, возвращаются обратно, или уезжают в близлежащий Снежногорск, где тоже хороший уровень жизни, но больше бытового комфорта. Мне иногда кажется даже, что население столицы скоро пойдет на убыль вообще.
– А вот тебе как тут живется?
– Да я, можно сказать, и не живу толком в Большекаменске. Я ведь Проводник, меня в любой момент могут вызвать, чтобы я сопровождал заблудшую душу в Приморск. В столице я живу лишь между одним рейсом на юг и другим. А жильё у меня ведомственное – буквально в пятнадцати минутах ходьбы от Министерства Души. Квартира шикарная, ничего не скажешь, жалованье тоже высокое, так что о проблемах жизни в столице я знаком лишь как наблюдатель. Но я бы и не сказал, что мою работу каждый выдержит: переезды через всю огромную страну мало кто любит, тем более – ехать с малознакомым человеком в одной машине.
– А семья у тебя есть?
– Нет, и мне заводить семью крайне нежелательно, иначе жена с детьми попросту годами меня не будут видеть, а брать с собой в такие поездки их тоже не стоит. Конечно, мне часто хочется, чтобы я пришел домой, а там меня встречает любимая женщина с детьми, но вряд ли это будет так скоро. Меня когда-то манили дороги – переезды с города в город были как праздник, я любил вдыхать этот воздух трасс и бензина, но со временем дорог в жизни у меня стало слишком много. Я превратился попросту в кочевника – ни семьи, ни родителей навестить, ни полноценного отпуска.
– Получается, по моей вине ты вынужден сейчас снова пилить на край света, а мог бы жить спокойно в своей хорошей квартире, заводить семью – может, все-таки можно как-то прервать наше случайное знакомство и путешествие, так и не успев его толком начать? – Кирилл с надеждой посмотрел на Артура. – Ведь нам обоим будет только лучше от этого.
– Прости, но никак этого нельзя сделать. Точнее, можно, но о последствиях ты помнишь, я уже даже молчу о том, что меня могут отправить за решётку за такие действия – Артур быстро осадил Кирилла. – За тебя у меня ответственность на время пути не меньше, чем у родителей за своих детей. Да и не выдернул ты меня ниоткуда – из Приморска я вернулся ещё в начале февраля, и с тех пор никого туда не возил. Так что без малого год я фактически валял дурака, даже с родителями на море съездил, и что можно назвать огромной удачей для Проводника – никуда за это время не вызвали. Я уже снова начал скучать по трассам и городам.
– Но зачем это всё? Почему таким непонятным, изощренным способом ты мне пытаешься помочь?
– Потому что так ты на всю оставшуюся жизнь поймешь ее цену, переосмыслишь многие моменты. Очень возможно, что за время пути ты приобретёшь такие навыки, какие никогда бы не приобрел в реале, и в реале же потом сможешь их реализовать.
– И в какой же момент мы сможем продолжать свой путь из города в город?
– Сразу после того, как ты сделаешь что-то общеполезное в городе. Ты мне расскажешь в конце каждого дня, что за день с тобой приключилось. Если что-то, что ты сделал, было общеполезным и полезным для тебя, то я делаю отметку в электронной Карте-маршруте, которая содержится у меня в компьютере. Я знаю, что ты сейчас решил, что можешь похитить мой компьютер и проставить отметки на все города, но ты не сможешь это сделать. Компьютер включится только после того, как будет отсканирована сетчатка моего глаза, и при попытке завладеть им другим человеком он попросту блокируется до тех пор, пока из Министерства его не разблокируют. Но и я не могу тебе просто так ставить отметки, даже если мы станем большими друзьями, и мне будет хотеться тебе помочь – по каждому городу я подробно пишу отчёт, который также проверяют в Министерстве. Обычно на проверку уходит минут пять-десять, но если будут какие-то подозрения, то отметку просто аннулируют, а в том случае, если будет доказано, что я действовал в обход закона, то меня попросту уволят, а то и осудить могут, а тебе пришлют нового Проводника и изменят маршрут – скорее всего, не в лучшую сторону. Да и в самом Приморске после достойного прохождения всех других городов тебя ждет определенная процедура, о которой я не знаю, и после которой ты проснёшься у себя дома.
– Почему ты не знаешь об этой процедуре?
– О ней знают только сотрудники Министерства, которые ее выполняют.
– А если я обману тебя, скажу, что сделал что-то общеполезное, хотя на самом деле не делал этого?
– Даже не вздумай, во всех городах, через которые может быть построен маршрут есть большое количество штатских сотрудников Министерства Души, знающие о том, кто и когда из заблудших душ находится в городе, и в случае чего о твоем обмане будет известно немедленно, после чего, как и в случае с отметкой ни за что, тебе перестроят маршрут. Хотя в этом случае я уже не буду нести ответственности.
– И не выбраться отсюда никак… – Кирилл вздохнул.
– Никак, это точно.
Тем временем «Форд» уже мчал по ещё более широкому шоссе, а здания за окном начали редеть. ещё спустя пять минут от шоссе справа пошла дорога на аэропорт.
– Тут находится один из восьми столичных аэропортов – Артур возобновил рассказ о городе. – Девятый строится в западной части.
– Для города с таким населением неудивительно – Кирилл смотрел по сторонам. Чуть дальше показалось большое офисное здание с большим логотипом в форме смайлика на крыше. – А это что за здание? – Кирилла внимание привлек это сооружение.
– Это офис компании «Смайл» – она создала программу, с помощью которой можно переписываться, делиться фотографиями и общаться по видеосвязи.
– А автомобили, получается, у вас те же, что и у нас?
– Наверное, я не очень хорошо знаю ваши бренды машин. Просто их собирают здесь, понятное дело. Вообще, ты можешь поспать, нам ещё около двух часов ехать, а за городом ничего интересного нет – только трасса, шумозащитные экраны и лес за ними. Только во сне ты ничего не увидишь, так как и так это твой сон, пусть и столь реалистичный.
«Отлично, сейчас я усну здесь, и проснусь у себя дома наконец» – Кирилл отвернулся, откинул кресло и стал погружаться в сон. За окном позади экранов от шума уже действительно виднелся заснеженный хвойный лес.
4
Кирилл проснулся всё так же в машине. Хвойный лес понемногу стал сменяться лиственным, снега немного поубавилось, облачность сменила ясная погода. На ближайшем перекрёстке Артур съехал с трассы. Указатель возвестил о том, что до Снежногорска осталось десять километров. Осмотревшись, Кирилл приуныл.
– Мы уже почти приехали – сказал Артур.
– Это видно – Кирилл был безразличен.