Будем жить по-новому! Чемпион. Книга 6
– Всем быть на месте, я на разведку.
Пройдя примерно метров триста, он услышал слабый треск костра. Аккуратно обойдя бурелом и выбрав удобное место для наблюдения, Бурят осмотрелся. Возле костра сидел уставший немолодой человек в полосатой зэковской робе. Никого другого вокруг не было.
Мужчина вздрогнул, услышав сзади голос: «Будешь сидеть тихо, останешься жив, кивни, если понял меня?»
Зэк закивал головой.
– Где остальные беглые?
– Ушли на юг деревни искать.
– Почему остался?
– Стар я, да и не по пути мне с убийцами.
«Почему-то мне твой голос знаком, хм?» – спросил Бурят вслух.
«И мне твой знаком, что-то далекое в памяти всплывает», – ответил «ЗК № 3540».
– А ну, повернись.
Беглый заключенный повернулся и увидел охотника: «Бурят?!»
– Семеныч?!
– Бурят, как я рад тебя видеть, пусть уж лучше свои шлепнут, чем кто-то из конвойных.
– Зачем шлепнут?
– Никуда я не пойду, здесь умру свободным.
– А как же ты тут оказался, мы же для тебя место держали, запрос в госпиталь отправляли, а нам ответили, что ты комиссовался. Мы же и деньги пересылали тебе.
– Да домой я рванул после госпиталя, думал за пару дней обернуться, чтобы жену, да родителей повидать, вот и повидал, попался патрулю в неположенном месте и мне, как дезертиру 15 лет и вкатали.
– Что ж ты не написал.
– А зачем вас подставлять, еще бы за вас взялись бы, как пособников. А две тысячи приходило, спасибо командиру, они тогда помогли семье.
– А чего в бега-то подался?
– Жена болеет сильно, боюсь, что не доживет до моего освобождения, вот я и подумал, чего мне догнивать в колонии, рвану домой, её увижу, да и помереть можно. Но не судьба – от собак ушли, от конвойных тоже, а от Бурята… А ты тут как оказался?
– Значит, так, Семеныч, все это потом расскажем, а сейчас вот тебе паек, поешь, однако. В Тарбагатае поисковый штаб сидит с командиром во главе, я к нему мотнусь и, вместе, что-нибудь придумаем. Костер гаси, тут еще группы ходят, могут наткнуться на тебя.
Вернувшись, Бурят дал команду, показывая на карте: «Группа, вы выдвигаетесь на Надеино, я в штаб по делам, вас догоню под станицей вот в этой точке. Задача ясна? Тогда, вперед!»
Я сидел и думал, представляя себя на месте бандитов: «У них два пути, затаиться на каком-нибудь хуторе в тайге или рвануть в город, где можно затеряться, по пути переодевшись в гражданскую одежду. За то время, что мы их ловим, они вполне могли успеть осуществить оба варианта. Где же их искать, вот в чем вопрос?»
Появился Бурят, который должен был обследовать южную часть лесного массива, выходящего к плоскогорью, где находятся станицы Надеино и… короче, там он должен быть, а не тут.
– Товарищ генерал-майор, разрешите обратиться?
– Дозволяю, что случилось?
Поскольку я сидел в одиночестве в кабинете председателя поселковой администрации Солонцов, Бурят подошел ближе и зашептал: «Нашел я одного зэка, вот здесь его оставил, и знаешь кто это?»
– Короче, Бурят!
«Семеныч! – и Бурят рассказал о своем разговоре с нашим бывшим поваром, которого ранили под Москвой в 1941 году, и, которого мы больше не видели. – Вот такая с ним история приключилась».
– Это я проверю, за что он сидит и, если это правда, что посадили зря, то надо мужика выручать.
– Верю я ему.
– Значит, купи у местных одежду гражданскую или военную, что даже лучше будет, вот деньги, это все, что у меня есть с собой, и поехали к нему на моем «Виллисе», а там по лесу пешком выведешь.
Через полчаса мы с Бурятом выдвинулись в сторону нужного нам места. Проехав по грунтовой дороге вдоль реки несколько километров, мы, сделав крюк, решив подъехать к точке нашей высадки со стороны нагорья по дороге на Пестерево.
– Проехали, кажись километра два лишних, командир, я так прикидываю мысленно, что проскочили.
– Темновато уже, Бурят, стоит ли в тайгу соваться, найдем ли?
– Найдем, командир.
Мы пробирались по тайге вглубь массива, и у меня было ощущение, что мы ходим какими-то кругами.
– Ничего не пойму, командир, как будто Дух леса нас водит.
– Сам подумал об этом, действительно, Леший водит, путая в трех соснах.
Только обсудив это явление, как перед нами открылась поляна, на которой стояла яранга. Мы осторожно подошли к ней и осмотрелись. Перед входом лежал заколотый ножом мужчина-бурят лет 32–35, а внутри лежали мертвые раздетые две женщины лет 30 и лет 50.
– Вот зачем нас водил Дух леса. Наши буряты лежат. Когда найдем бандитов, командир, убью их, и не отговаривай, сниму кожу и бубны сделаю.
– Тут одежда вроде подростковая лежит, кукла какая-то, дочка, что ли еще была?
– Это тотемный предмет, шаман тут живет, а девочка есть, но с собой они вряд ли ее забрали – обуза, а вот в округе тело поискать стоит. А могла успеть в лесу спрятаться. Искать будем, командир.
– Несколько часов назад были тут, трупы затвердели, но еще свежие.
– Да, Семеныч, сказал, что они утром разошлись.
Бурят стал ходить по окружающему лесу и что-то говорить на своем бурятском языке.
Я сидел и думал о человеческой природе: «Убрали зэки лишних свидетелей, это да. Хотя, куда эти отшельники пойдут, им нет дел до того, что творится в людском мире, они живут своей охотой, рыбалкой и чем там еще. Изнасиловали, да, это плохо, но эти народы вообще философски на это смотрят, менталитет такой, заявлять бы не стали. Но, зачем же, мучить и убивать?»
Этого я понять не мог никогда. Пытать ради дела, согласен, сами на войне так делали. Как говорили в свое время инструкторы: «Профессионал может так изувечить человека, что лучше не видеть, но он никогда не будет мучить человека просто так, ради удовольствия. Наоборот, он попытается скрыть свои следы, не попасться на глаза, тем более, если его преследуют». А эти просто моральные уроды, дорвавшиеся до более слабых».
Бурят пришел с заплаканной девочкой лет 15.
– Бери куклу и все что тебе дорого, дождешься, когда мы вернемся, и пойдешь с нами. Куда они пошли, видела?
– Туда.
– Пошли, Бурят.
Мы нагнали их километров через восемь, расположившихся на ночлег. Костра не было, но Бурят услышал храп одного из них, да и следы, как будто от стада кабанов, были видны даже мне.
Мы оглушили и связали их, заткнув рот порезанной портянкой.
– Иди командир, я один с духами буду говорить, затем с этими.
Я ушел, не мешая этому человеку природы осуществлять свою месть, и, привалившись у дерева, заснул.
– Просыпайся, командир, пойдем назад в ярангу, девочку забрать надо.
Когда мы пришли, он аккуратно положил у порога и развернул какие-то 6 листочков.
Я подошел поближе и посмотрел: «Правду сказал, что кожу снимет с живых на бубны и снял с живота и спины. А тут точно кто-то из шаманов живет, вон бубен, вот черепа зверей, как я на них внимание вчера не сфокусировал. Стареешь ты, Кольцов, близко к сердцу все стал принимать, а бдительность теряешь».
Бурят объяснил девочке, что надо делать и говорить, если спросят. Нас она не видела, да и по-русски она не очень говорила, так что вполне могла изобразить «незнайку». А вообще, рядом с бурятами вполне мирно жили на хуторах или станицах челдоны – сибирские славяне, а они точно общаются между собой, могла бы и лучше говорить. Как выяснилось позже, говорила она по-русски лучше.
Утром на машине мы забрали Семеныча, которого переодетого и чисто выбритого я отвез в Тарбагатай. Затем мы нашли наших разведчиков возле Надеино. Получилось, что они так рванули вперед где-то в 3–5 километрах севернее лежки зэков, что проскочили её, обогнав и заняв наблюдательную позицию у станицы через 14 километров – всю ночь по непролазной тайге шли, что ли?
– Молодцы парни, никто не появлялся, значит, теперь пошли прочесывать лес назад.
По рации я скоординировал группы, чтобы сужали кольцо поиска в сторону станиц. Одна поисковая группа наткнулась на ярангу с девочкой буряткой, кстати, довольно симпатичной и, если в будущем не испортится лицо и фигура, то станет местной красавицей. Наша же поисковая группа наткнулась на тела трех мертвых зэков – неприятное зрелище было. Как говорится, в народном африканском анекдоте: «Напал людоед на деревню, поубивал всех мужчин и съел их. Проезжал мимо принц, и взмолились оставшиеся жители о помощи. Принц сразился и убил людоеда. А потом взял, да и съел его. Вот такие в Африке принцы». Так и азиаты, с виду очень спокойные, как черепахи, спокойно будут пить с человеком чай, а если надо, также спокойно перережут ему горло или отравят.
Девочку забрали мы с Бурятом. Она собрала все свои вещи, еще что-то дорогое для себя от родителей. Все это мы погрузили в «Виллис» и доставили в часть. А через два дня ко мне в кабинет вошел шаман.
– Не успел я, далеко был по делам у своего собрата, поздно увидел беду! Говорил же им поехать в большой город, не послушали, вот беда и пришла! Спасибо тебе, Кольцов. Я видел свершенную Арданом месть, души моих родных отомщены, но что делать теперь, не знаю. Галсан в ярангу не вернется, придется переезжать куда-то в новое место. Да и выросла уже девочка, надо ей в люди выходить.
– А чего одна внучка?
– Младшего сына и двух внуков смерть забрала. Сын, не успев жениться, в войну погиб, 15-летнего охотника – старшего внука медведь загрыз, младшего река забрала. А сейчас и второго сына и жену мою бандиты убили.
– Тяжелая доля, прости, что напомнил. Но ты сам себя уговорил, что пришло время присоединиться ко мне, Сандаг. Я буду рад, а Бурят молодой еще охотник, но уже большой командир, он сможет стать опорой твоей Гульчатай.
– Вижу, что имя Гульчатай для тебя что-то значит – это «цветок радости» на языке уйгуров. Многое знаю и вижу, а вот о себе и своем роде не дают увидеть. Закрыто для меня это. Чувствую лишь, да вот не уследил, не доглядел, один из рода остался!
– Внучка же осталась, Галсан, так что не один ты, а что ее имя значит?
– Хорошая судьба. А у нас род по мужчинам идет.
– Значит, у нее все впереди, а Гульчатай, это имя одной героини из фильма о басмачах, который и ты увидишь лет через 17.
Так в дивизии поселился шаман и его внучка в домике вместе с Бурятом. А вот с Семенычем было сложнее. Выписал я ему справку на имя другого человека о том, что он утерял паспорт, и купил ему билет на поезд. Одновременно выяснил, что там с его женой. Оказалось, что у нее оказались частые простуды и даже воспаления легких, а сырой и холодный климат под Рыбинским водохранилищем не способствует выздоровлению дыхательных путей. За ней на легковой машине поехал Ваня Трофимов с задачей взять только самое ценное из вещей, остальное купят здесь.
Позвонил я в Шахты: «Миша, к тебе приедет человек, ты его знаешь и сам лично сделаешь ему пластическую операцию, понял?»
– Сделаем.
– Миша Воронов, Сережа, надо сделать человеку новые документы.
– Восстановить?
– Совсем новые.
– Поняли, подыщем.
Семеныча узнали наши ветераны бригады. Он рассказал свою историю, после чего заработал наш административный ресурс. Боголюбов сделал ему пластику, подправив лицо, Тяпов подобрал, а Воронов оформил паспорт на одного умершего одинокого человека, подходящего по возрасту. Привезли его жену, больную женщину, которую положили в больницу для лечения, одновременно познакомив её с новым Семенычем, лежащим в соседней мужской палате. Та была в шоке, но, поняв, что Илларионович – это и есть ее спасенный Семеныч, как-то быстро ожила и пошла на поправку. Семеныч, то есть уже Илларионыч, после выписки стал работать у нас в общепите по своему поварскому профилю.
А в лесах под Улан-Удэ поисковыми группами нашлась и лагерная кепка Семеныча в лесном болоте, зацепленная Бурятом за тонкое дерево, растущее возле трясины. В связи с выяснением судьбы всех беглецов, дело о побеге закрыли, однако, все причастные к нему, конечно, понервничали.
Наступило лето и я, взяв половину отпуска, уехал в Шахты лечить нервы. Надоели мне эти «ЗК» и противный таежный гнус.
Глава 2. Дела житейские
Перед тем, как убыть в отпуск я сделал следующее. Созвонился я с экскурсоводом Леной Когай из Гулистана насчет приобретения узбекских дынь и других местных фруктов. Связавшись с летчиками, договорившись с начальством, генерал я или нет, за их интерес, отправить в рамках полетных учений транспортный самолет в Ташкент, а затем в Ростов, но уже с грузом изюма, урюка, арбузов и дынь.
Летел с самолетом я, Александр Боголюбов и Игорек Кожуков, также получившие отпуска. Прибыв в город, я встретился Леной, которая ожидала меня к назначенному времени в Ташкенте. Вот этой компанией мы и завалились к тете Нине на чай, привезя ей корешок женьшеня, объяснив, как его использовать, и кедровых орешков, а также шкуру соболя, которую мне добыл еще зимой Бурят. На посиделки пригласили мы и профессора Воскресенского, также работающего в своем музее и чего-то там изучающего в древних манускриптах правителей Средней Азии.
На следующий день мы с ребятами сходили к Максиму Устюгову и нашим бывшим сослуживцам из солнечного Ташкента. Макс стал уже взрослым 25-летним очень серьезным семейным человеком с двумя детишками, работающим в комитете комсомола города. Все вместе мы прошли на встречу с юными тимуровцами.
«Ребята, к нам приехал товарищ генерал-майор Александр Павлович Кольцов, мой командир на фронте и человек, который положил начало нашему движению. Мы, тимуровцы, являемся помощниками комсомола и пионерии города», – очень торжественно вещал Макс ребятам.
Я его понимал. Это был, действительно, торжественный момент встречи адептов с отцом-основателем движения, так сказать, настоящим «динозавром эпохи». Подарив ребятам килограмм пять сибирских орехов и толкнув не менее торжественную речь, я завершил ее словами: «Ну, что, ребята, айда проведем футбольный для мальчиков и пионербольный для девочек матчи, как в старые добрые времена».
На следующий день мы отправились на аэродром, где команда летчиков уже согласовала с местными авиадиспетчерами перелет на военный аэродром под Гулистан, куда местные должны были подвезти заказанные нами фрукты.
– Лена, не переживай, мы дождемся перевода и ты расплатишься со всеми поставщиками по оговоренным тобой и нами ценам.
Фрукты стоили дешево, а куда их было там девать, ведь у многих они также росли в садах, а тут оптовик прибыл. Так что, на следующий день получили перевод из Шахт на несколько десятков тысяч рублей, которыми Лена рассчиталась с колхозниками. Три тонны, в основном, арбузов и дынь и немного остальных фруктов я отдал летунам, как и договаривались, а 15 тонн мы разгружали через день в Ростове. Как пахли настоящие спелые узбекские дыни – это сказка. С ценами, по которым мы планировали продавать фрукты, мы определись по телефону с Шубиным, находясь еще в Узбекистане.
Служащие с военного аэродрома в Батайске скупили сразу больше тонны привезенных фруктов: урюка, изюма, инжира, арбузов и дынь.
«Ребята, а еще привезете? – спрашивали они. – А где это можно купить, денег с собой нет, но завтра придем с родственниками».
«Если есть еще желающие, то завтра сюда подъедет грузовик или к какой-нибудь площади в вашем летном городке, а дальше в Ростове будем распродаваться», – объяснял летчикам Боголюбов.
Пока мы летели в самолете, я набросал эскиз современных роликовых коньков.
«Интересная тема, командир, надо будет сделать на пробу», – сказал увидевший мои художества Игорь.
– Думаю, что тема пойдет, а еще можно начать изготовление детских самокатов и велосипедов.
Весь наш груз был перегружен из самолета в грузовики, прибывшими нас встречать бригадами из детдомовцев. Ребята работали в охотку, зная, что у них несколько недель будет фруктовый праздник. Операция «Дыня» прошла успешно, мы сами поели фруктов и распродали удачно, пополнив кооперативную казну рублями, которые позже пошли на премии работникам.
Я же встретился с Лосевым и Яцениным, а также с Васей Абдуловым по поводу изготовления крепежа и колес для роликовых коньков, а заодно, и всего остального. Как только этот момент был определен, Шубин и Яценин отправились на городскую обувную фабрику решать вопрос с выпуском такого изделия. У фабрики был свой план, но после работы работяги спокойно за неделю сделали нам сотню пар обуви, пришив к ним выпущенную на наших мощностях металлопластиковую подложку с роликами, а у Лосева еще и проклепали ее с подошвой.
Поехали мы с Тимофеем в ростовские заводы ГПЗ-10 и другие профильные предприятия, чтобы приобрести за нал или заключить договор на поставку подшипников и колес. Сделав все необходимое мы с чувством выполненного долга прошлись по центральному рынку Ростова, а увидев очередь, зашли в небольшой гастроном, выяснить, за чем таким вкусным и дефицитным она выстроилась. Выбросили сырокопченую колбасу. Мы встали, чтобы прикупить ее себе домой. Очередь не спеша продвигалась вперед, мы никуда не торопились, поэтому спокойно стояли в ожидании. В гастроном зашло четверо молодых, довольно здоровых людей, которые с грубыми шутками стали продвигаться к продавцу, расталкивая очередь. На возгласы возмущенных людей они грубо отвечали, рекомендуя теткам заткнуться, пока по роже не получили. Тимофею такое дело не понравилось, как и мне. Он посмотрел на меня, я на него и мне пришлось как-то отреагировать.
– Молодые люди, вы же видите, что люди стоят в очереди, и никто не лезет вперед, поэтому, будьте любезны, становитесь за нами. Или вы не советские люди, а шпионы, не знающие наших порядков?
Такими вещами шутить было опасно, ибо органы МВД любого смахивающего на шпиона могли отправить надолго в места не столь отдаленные. Парни озадачились, после чего один из них выдал: «Ты шо, интеллигент вшивый, будьте любезны, гы. Ты кого это шпионом назвал, падла, стой и не вякай, пока хлебало цело!»
– Я, может быть, и не такой уж интеллигент, как должно, но, точно не такое быдло, как ты.
Тут в разговор со всей пролетарской прямотой вступил Лосев: «Парни, встали в конец очереди, и ведите себя, как нормальные люди, а не быдло».
«Ты чего там хрюкнул, дядя, давно ногами не пинали?» – ответил второй великовозрастный хам и вся четверка повернула к нам.
«Какие-то свинопасы опять нам попались, командир», – вздохнул Лосев и двумя ударами одному в солнечное сплетение, другому в грудную клетку «сложил» двоих ближних битюгов. Парни постояли секунду, затем, как-то быстро присели на пол, забыв при этом, как дышать, хватая ртом воздух и держась за живот или грудь в районе солнечного сплетения.
Третий получил от меня ногой по голени и, наклонившись от этого вперед, поймал мой кулак в челюсть, после чего с эффектом падающего шкафа упал на пол.
«Тоже хочешь?» – спросил я у четвертого.
– Нет, мужики, я за компанию, чисто мимо проходил.
– Вот и пошел отсюда дальше мимо, пока зубы на месте.
Тот исчез, зато появился вызванный кем-то из граждан дежурный милиционер.
– Так, что здесь происходит? Драка! Товарищи, вы зачем избили этих троих людей, ведь взрослые люди, а хулиганим?
Люди зашумели, защищая нас уже от милиционера, а я достал удостоверение генерала МВД и ткнул ему под нос: «Слушай сюда, сержант, собери показания со свидетелей и оформи этих козлов на 15 суток за мелкое хулиганство, и давай шевели извилинами быстрее. Я проверю, как ты свои обязанности исполняешь. Нашелся тут «капитан очевидность», драку он определил. С таким умом и сообразительностью может и дорастешь до «майора ясен пень».
Сержант не понял и половины того, что я на него вывалил, но то, что он попал на разозленного генерала, сообразил быстро и развил бурную деятельность. Продавец отоварила нас без очереди, и мы ушли, плюнув на дальнейшую милицейскую процедуру, генерал я или нет, ждать пока меня какой-то сержант опросит.
Скоро была готова экспериментальная партия коньков. Я лично прокатился в городском парке на таких коньках, а Лена и Галя что-то там изображали фигурное, пока осваивались с этими коньками, привыкая к роликовой специфики, попутно рекламируя новый товар. Коньки разлетелись с прилавка в течение следующего дня, а дальше шла обычная работа: оформление документов на патент и выпуск продукции. Тоже самое пришлось делать с самокатами и велосипедами, производство рам за месяц наладили у себя, а колеса и комплектующие заказывали на профильных заводах.
Я возился со своими детишками, которых было решено отдавать с осени в ясли и детский сад, пусть привыкают к коллективу. Мы снова гуляли, ходили на речку, копались в саду и огороде. Видели генерала, стоящего кверху попой и ковыряющегося в помидорах или перце под чутким руководством двух садовниц? Если нет, то поглядите в мой сад, хотя знал я намного больше о саде, чем Лена с Галей вместе взятые, но приходилось помогать им, выслушивая гору рассуждений и советов, при этом всячески рационализируя свой труд. К работам в саду в качестве воспитательной меры я привлекал в игровой форме и малышей, что-то подать по мелочи или собрать урожай. И, конечно, занимался художественными планами и перспективами театра. Со своими советами танцевальному ансамблю я не лез, там своя специфика.
Привез я и сибирские подарки для моих девочек, а именно, выделанные норковые и соболиные шкурки, добытые мне Бурятом у своих бурятов. Вообще, за это полагалась уголовная статья, ибо добычей мехов у нас в стране занималось только государство. Но я же сам милиция и, если нельзя, но очень надо, то можно. В ателье были пошиты шикарные шубы. Такие же шкурки привезли и Кожуков с Боголюбовым для своих семейных половинок, ставшие эффектными воротниками на пальто своих дам и зимними женскими шапками.
В спортивных чемпионатах у команд в июле был летний перерыв и отпуска. В этом году повесил перчатки на гвоздь и наш Тимофей Лосев.
– Сереж, ты же еще мог бы несколько лет выступать, на Олимпиаду съездить?
– Нет, не успеваю я тренироваться и в кузнечном цехе работать. Своё я уже взял, пусть новые спортсмены штурмуют бастионы. К тому же Вася и Дима еще в строю, да и Коля набирает мощь, Артем, правда, ушел в армию.
Из молодого поколения были у нас перспективные юноши, получившие или подтвердившие взрослые разряды по боксу, а кандидат в мастера спорта по боксу Васенин уже тянул солдатскую лямку при ростовском СКА. Последние из штурмовиков Алексенко и Чернявский с переменным успехом участвовали в чемпионате страны.
Баскетболисты потихоньку осваивались в лиге, борясь за место в середине турнирной таблице, а футболисты, как обычно, боролись за путевку в финальную часть чемпионата, то есть за первое место в своей зоне.
Оля с командой молодых девчат легкоатлеток и команда тяжелоатлетов боролась за областные призы в местных соревнованиях.
Частенько мы собирались вместе баскетбольной и футбольной командами, обсуждая соперников, разбирая их тактику, слабые и сильные стороны игроков.
– Жаль, Александр, что ты не играешь, лучше тебя разыгрывающего пока не нашли.
– Опыт не пропьешь, парни!
– Где это у тебя опыт такой взялся?
– В прошлом, ребята, в моем прошлом.
По работе кооперативов также пришлось быстро войти в общий курс дела. Дела шли нормально везде, наша новая лесопилка по заключенному с мебельным кооперативом контракту стала поставлять отличные лесоматериалы из Сибири, а туда пошло оборудование и грузовики, чтобы как-то механизировать труд. Чебанян собрал опытный образец погрузчика с передними вилами для погрузки тяжелых грузов типа плитки, кирпича, бруса и так далее, уложенного на поддонах. Такой погрузчик очень требовался и в Улан-Удэ. Я посмотрел на этого пыхтящего работягу, мысленно сравнил его с теми погрузчиками, что были в моем времени, и дал добро на производство и патентование такой модели.
Еще радисты изготовили военный и гражданский вариант носимой симплексной радиостанции, задание на которую мы получили в 1950 году. Военные были более компактными и качественными, а гражданские более простые. Получив разрешение от МВД их стали изготовлять на продажу, а военные прошли госприемку и были приняты на вооружение в частях армии и МВД. Их стали выпускать несколько радиотехнических заводов, в том числе и наш кооператив.
Неожиданно огромную прибыль давала типография, продавая книги, больше специализируясь на приключенческой художественной литературе и совсем немного на «обязательных книгах» номенклатурных советских писателей, и красивые полиэтиленовые кульки с фотографиями городов и пейзажами. В цехах у Василия Абдулова резко увеличили выпуск пленки для них. Одновременно он наладил дополнительное производство разных пластмассовых сеток-оград, приспособлений для поливов, вешалок, хлебниц и так далее, то есть тех бытовых мелочей, которых полным-полно в магазинах в наше время, но не было тогда. Одним словом, в кооперативах все шло своим чередом, восстанавливая «немецкие» объемы или развивая что-то новое, а нам капали деньги.