Куда кого посеяла жизнь. Том III. Воспоминания

КАК ЛЕЧИЛИ ОТ ВОРОВСТВА

Сегодня вор – это звучит гордо. Воры в законе, в переводе на русский, – это воры при власти. Это не прежние "джентльмены удачи" – сегодня сама удача у них в руках, власть то есть.

Но это сейчас. Конечно, так не будет вечно, потому, что просто быть такого не может. По жизни. Если в лесу был один волк, то он выступал в роли "чистильщика", санитара леса. Он убирал больных, павших животных и т.п. А если в лесу основная масса – волки? Если в селе был один воровитый или два, то все их знали, иногда ловили, били, сажали. Они приходили из тюрем, снова воровали, но с этим селу можно было жить. А представьте себе, что в селе стала жить основная масса воров, которая, естественно, не сеет, не пашет. Так что красть-то будут? Вор у вора красть будет? Поэтому, когда-то это все закончится. А закончится это тогда, когда людям это окончательно надоест. И не коррумпированные на всех уровнях органы власти, а сами люди, и очень быстро, воровство ликвидируют. Но только, если захотят, так как, в принципе, эта проблема решаема.

Но оставим эти общие рассуждения, раскроем альбом фотографий из ащелисайской жизни и перевернем очередную страницу, связанную с темой воровства. Покажем реальные меры по борьбе с этим злом на живом примере.

С начала семидесятых годов прошлого века, в связи с различными проблемами, возникшими в отрасли животноводства, в стране начались перебои с мясом. Я не буду останавливаться на причине этого явления, не та тема, но одно скажу – это было чистое издевательство над людьми.

1973-й год. Все происходит на моих глазах. С утра у центрального продовольственного магазина города Актюбинска, областного центра животноводческой области!, стоит очередь, за мясом! Привозят – две небольшие бараньи туши…. Давка, крики, драки. Но, по отчетам, мясо в магазине было. Мало, но это уже второй вопрос. Те, кто съедали семьей по барану в день, выбрасывали людям по два барана в день, на крупный город!

Мясо тогда не только поднялось в несколько раз по цене, оно стало сказочно невидимым! Его простым людям не было видно! Куда его девали, это отдельный вопрос, но до людей оно не доходило.

Такое положение не могло обойти и нас, колхоз в Ащелисае. Пошли недостачи поголовья по фермам. В соседних колхозах, видимо, было больше любителей мяса, так как у них недостачи в целом по хозяйству, пошли на сотни голов. Начали в районе искать причины, вспомнили про волков, болезни и т.п. Но причина была в двуногих волках, кризис с мясом дошел до первоисточника.

В нашем колхозе таких "рывков" не было, но где-то в начале года, пришел к нам на работу чабаном некто Муханов(фамилию я изменил, специально). До этого он работал чабаном в соседнем совхозе, села Алимбетовка. Каструбин не хотел брать его на работу в колхоз, но пошли звонки "сверху", и пришлось согласиться. Дали ему отару овцематок в 1000 голов, и пас он их в горах, на нашей отгонной точке – Бугумбай. Он ни заведующему фермой, ни другим чабанам не нравился, но пасет себе овец, – и пусть пасет.

Раздумывая над тем, как обезопасить хозяйство от воров, особенно по части овец, я, как главный бухгалтер, решил сделать простые такие расписки, в которых чабан, принимая в свой подотчет какое-то поголовье овец, обещал в случае недостачи возместить колхозу стоимость пропавшего поголовья по балансу, т.е. по себестоимости.

Обговорили мы все нюансы с главным экономистом колхоза ,С.У. Смаиловым, он был очень понимающим и толковым специалистом. Заготовили такие расписки, в двух экземплярах на каждого чабана, и где-то в мае объехали все отары. Пересчитали поголовье, внесли данные в расписки, чабаны их подписали, и как бы правовая база была определена. Чабаны, в т.ч. Муханов, легко подписали эти расписки потому, что по себестоимости (по бухгалтерскому балансу), к примеру, овцематка стоила 10-11 рублей, а на рынке 50-60 рублей. Есть разница? И все-таки, чтобы все было еще более официально, я заверил подписи чабанов в нашем сельском Совете подписью председателя и гербовой печатью.

При подписании расписок мы показали и разъяснили чабанам разработанные нами, -мной и главным экономистом, хозрасчетные задания и расценки за продукцию по итогам года, согласно которым они получали в виде аванса стопроцентную тарифную ставку, а по итогам года – перерасчет с учетом полученной и оприходованной продукции. Это было введено в нашем овцеводстве впервые, но чабаны нас давно и хорошо знали, так что поверили.

Пришел конец года. И здесь, признаюсь, я совершил умышленное нарушение, для пользы дела. Хотя вряд ли это можно было назвать нарушением, так как заведующие фермами часто условно распределяли затраты по направлениям, и не всегда объективно. На овцеводстве, где мы не блистали особыми показателями, искусственно занижались фактические затраты. За все "отдувались"– молоко ,и мясо КРС и свиней.

Я это хорошо знал, поэтому при составлении годового отчета перенес часть затрат молочного стада на овец, в таком пределе, что голова овцематки стала стоить по балансу 55 рублей с копейками.

А перед Новым годом мы провели обычную инвентаризацию, пересчитали поголовье и выяснили, что в отаре Муханова недостает 60 овцематок. Плановый отдел сделал ему расчет по продукции, ему причиталось 1800 рублей по итогам года Затем мы с него удержали за недостающее поголовье более трех тысяч рублей, и остался он должен колхозу около полутора тысяч.

Я сообщил об этом заведующему фермой – Акраму Садыкову. Сообщил также, что всем чабанам сделан перерасчет за продукцию, они впервые получат солидные доплаты, а вот Муханов – или пусть достает где-то недостающих овцематок, или будет погашать долг перед колхозом. Акрам уехал в Бугумбай, и уже наутро Муханов, естественно, был у меня.

"По какому праву! Кто ты такой! Да ты знаешь, кто я?" – начал он. Его возгласы я выслушал спокойно и повторил то, что сказал Акраму, – верни недостающих овцематок. Если бы они пали, были бы трупы и акты, а так, извини, платить надо.

Он мне много каких угроз наобещал, но, думай, читатель, что хочешь, а я никогда и никого не боялся, потому что никому ничем обязан не был. Я его вежливо выпроводил, и на том инцидент был вроде исчерпан.

Дело было в субботу. А уже утром в понедельник, в окно кабинета увидел пришедшую машину, из которой вышли Муханов и помощник районного прокурора, не самый приятный для общения человек. Я сразу позвонил Серику (главному экономисту), попросил зайти. Он зашел, и я ему отдал вторые экземпляры чабанских расписок. Мы их хранили в двух экземплярах на всякий случай. Отдал расписки и сижу, работаю. Через пару минут, естественно, без стука, в кабинет быстро заходит помощник прокурора, за ним – Муханов. Они были какими-то родственниками, что ли. И сразу: "Кто вам дал право, вы что суд?", и т.д. Выслушав его, ответил, что чабан Муханов сам, по доброй воле, дал расписку, где указал, что недостающее поголовье без суда и следствия обязуется вернуть по балансовой стоимости колхозу. Ну, или вернуть поголовье недостающего вида. "Что вы тут несете, какие еще расписки?!" И тут я медленно позвонил Серику: "Принесите, пожалуйста, из вашего сейфа чабанские расписки!" Серик принес. Я вынул один экземпляр расписки Муханова, где стояла, естественно, его подпись, протянул помощнику прокурора. Тот долго читал ее, переворачивал и снова читал, потом положил расписку на стол, повернулся к Муханову и выдал ему длинную тираду по-казахски, с русским матом в конце. Потом развернулся и вышел. Больше я ни его, ни Муханова, по этому поводу не видел. Серик мне сразу дословно перевел тираду районного гостя, но я ее излагать не буду. Неудобно, да и так все ясно. Можете не верить, но резонанс этого действа был на весь район. Больше овцы у нас не пропадали. Невыгодно стало их "пропадать".

Это, конечно, мелкий штрих. Но воровство, не то, мелкое, голодное, когда человек или ребенок ворует что-то, чтобы съесть, хишническое воровство будет, как уже было сказано, до тех пор, пока люди его терпят. Захотят – быстро уничтожат, не захотят, воровство уничтожит их.

И вот что хотел еще добавить. Вор не должен сидеть в тюрьме. Надо эту цепочку – "украл, напился, наелся, надрался, сел, вышел, снова украл и т.д." – не просто разрывать, надо ее хоронить, то есть зарывать в землю. Зачем нам держать вора в тюрьме, кормить, поить за счет общества? Это что, вроде как наша плата за то, что он изолирован и нас пока (!) не трогает? Но он снова выйдет, и снова начнет делать то, что делал до тюрьмы. Подобного просто не должно быть в нашем обществе. А вот как этого добиться, – думайте все.

НЮРА

О таких людях мало пишут, да и мало рассказывают. Глупые смеются, умные и добрые жалеют, другие не замечают, или боятся, а ведь они есть, живут среди нас, и никуда их не денешь. Речь идет о людях с какими-либо дефектами, физическими или умственными. Природа очень жестоко поступила с такими людьми. Во-первых, допуская их появление на свет, во-вторых, обрекая их и их близких, на продолжительные и невыносимые муки. Хотя людям с какими-либо умственными проблемами находиться в человеческом обществе условно проще, так как они не осознают сути происходящего и не ощущают проблем, возникших с их нахождением в этом мире.

Гораздо тяжелее переносить это тем, кто имеет недостатки чисто «хирургического» характера и в то же время ясную голову. Такие или впадают в меланхолию и становятся деспотами по отношению к окружающим их людям, или начинают усиленно заниматься собой, образованием и совершенствованием, чтобы компенсировать свою ущербность, и жить, что-то творить, делать по возможному максимуму. Многие из таких людей добиваются замечательных результатов и заслуживают самой высокой похвалы.

Часто бездушные люди заявляют: «Ну, зачем, мол, появляются такие, на свет? Может, их как-то надо при рождении…». Кощунство это. Появление таких людей – скорее всего наказание Господне, чтобы люди искали и понимали суть жизни, а своим поведением не способствовали таким явлениям прямо или косвенно. Хотя таких людей не так уж много, но они есть в каждом городе и селе, разные по степени, но одинаковые по судьбе.

В нашем, Ащелисае, жила одна женщина. Звали ее Нюра. Нюра Стрекачева. Крепкая, дородная, симпатичная, внешне, женщина.

Не могу говорить грубо, но она буквально чуть-чуть не дотягивала до нормальной крестьянки. Все у нее было – порядочность, добросовестность, абсолютная честность, преданность, хозяйская чистоплотность и аккуратность, доброта и жалость, отзывчивость и желание помочь, но было и другое – примитивное на уровне детства мышление, и такая же, хоть и примитивная, но мудрость. Мудрость самой первозданной природы.

Она была как бы человеком из какого-нибудь прежнего века – такой пришла в нашу современность, такой в ней и жила, не развивалась. У нее было многое из того, чего уже не было у нас. Она не знала лжи и изворотливости, поэтому действительно выдавала истину в первой инстанции: что видела или знала, то и выдавала. Такие люди врать не могут, поэтому какие-либо ее замечания или просьбы окружающие принимали как должное, не сомневаясь в искренности и достоверности.

Первый раз я ее увидел, когда приехал в одну из тракторных бригад, куда меня направили на работу комбайнером. Нюра работала там поваром. Как-то в уборку едем утром на работу, машина из тех, что возили зерно. Скамеек нет, стоят в кузове человек пятнадцать. Заехали попутно в колхозную кладовую, там Нюра продукты для бригады получала, загрузились и поехали дальше. Получили молоко в обычном алюминиевом бидоне. Я взял да и сел на него, подстелив телогрейку. Вроде как удобнее ехать. Подходит Нюра: «Вацька, нэ цидай на молоко, а то дзопа теплий, и молоко прокици». Ну, вполне обоснованное предупреждение. Я тут же встал с бидона, зато все, кто стоял, упали в кузов от хохота. А мне как-то не было смешно тогда, больше было неудобно и стыдно. Как за себя, так и за ребят.

Это было мое первое знакомство с ней, тогда еще молодой девушкой. Прошли годы. Жили мы в одном поселке, потому, нет-нет, да и доходили слухи о Нюре. Она жила с сестрой и матерью. Потом вышла замуж, родила сына. Она всегда работала и добросовестно работала на разных несложных работах. Потом муж ее уехал. К ней начали прибиваться разные приезжие мужчины. Она же и накормит, и обогреет, и обстирает по доброте и наивности своей.

Я не интересовался всем этим и не знал, кого она там принимает, так как такая публика долго на одном месте не задерживалась. Да и зачем мне это было знать? Но судьба опять свела нас с Нюрой, причем, самым обычным образом.

В 1966 году был хороший урожай, последний год в колхозе начисляли трудодни, – на каждый трудодень, пришлось по два рубля. Так что, кто хорошо работал, неплохо и получил. У Нюры в тот год, еще с зимы, поселился какой-то Саша с Западной Украины. Жил он у нее со всеми доступными сельскими удобствами и удовольствиями. Обещал осенью после вспашки зяби жениться, а сам, немного подработав, потихоньку уехал. Не предполагал он, что будет хорошая доплата по итогам года, а когда узнал через друзей, что ему начислено более тысячи рублей, написал письмо Нюре. Ей сестра прочитала письмо, и Нюра пришла к нам домой, благо мы жили почти рядом, и естественной мудростью, выдала следующее: «Вацька, – услышал я, как и много лет назад, – ты колхози начальнык, бачиш Цаца (Саша) пыцэ (пишет), Нюра, я тэбэ любу, пиды до Вацькы, хай дасть мое племя (премию), а ты мэни ии прыслы (пришли), и я до тэбэ прыиду». И продолжила: «Вацька, ты грамотна, пыцы (пиши), Цаца, куй тоби, а нэ племя, гуляй на своий Бендерии. Вин Нюру любу, кажэ. Брэшэ вин, Вацька, так и пыцы!»

Вот вам и Нюра. Своим умом дошла до истины. Никогда никого не обманывавшая сама и не понимавшая лжи, она почувствовала ее интуитивно и даже поняла. Это было интересно, и это надо было видеть.

Нет больше Нюры на свете. Она прожила довольно долгую для своего состояния жизнь и внешне практически не менялась. Всегда с улыбкой на лице, не глупой, а приветливой, осмысленной и доброй. Всегда аккуратная и подтянутая, она так и осталась в моей памяти, да и в памяти всех, кто ее знал. Просто уверен, что у людей, кроме хорошего, о ней ничего другого не осталось, да и быть не могло.

Вообще-то, к таким людям надо относиться не как к обузе, а извинительно, с чувством сострадания и сознания определенной всеобщей вины. Но только так, чтобы они этого не замечали.

СТАТИСТИКА

То, что статистика знает все – все об этом знают… Статистика на базе оперативного или бухгалтерского учета стала основой практически всей нашей жизни.

Бедой государственной, особенно советских лет, было то, что верховные руководители охотно верили представленным им проектным и итоговым статистическим показателям Я хорошо помню, как выступая на очередном пленуме ЦК КПСС, Н.С. Хрущев на всю страну заявил, что недавно, когда он был в Минске, ему позвонили из редакции газеты «Правда» и просили согласовать публикацию обязательства Рязанского обкома партии о том, что область в следующем году выполнит план госзакупок мяса на 380%! Редакция боялась публиковать такие авантюрные соцобязательства. «Я, – продолжал Никита Сергеевич, – сказал редакции: публикуйте. Ларионов (первый секретарь тогда на Рязанщине. В.Г.) – человек ответственный и он слово сдержит». Чем все закончилось – известно. Во-первых целый год тот секретарь ходил в фаворе, его звали на работу в ЦК КПСС, а он жеманно так отказывался, подождем, мол, конца года. Да, область Рязанская тогда сдала четыре годовых плана по мясу. Они выбили весь скот. Дело доходило до того, что крестьянин забивая дома курицу, должен был сдать ее государству (на бумаге) в счет плана госзакупок, а потом выкупить ее обратно и съесть.

Ларионова взяли-таки на работу в ЦК КПСС, а когда он понял, что в очередном году область вообще мяса сдавать не будет по причине его полного отсутствия, то там же на работе и застрелился. Зато год ходил в супергероях. Вообще, зная ситуацию со статистикой советских лет изнутри, могу сказать, что лучше бы ее вообще не было, чем такая, доведенная до абсурда.

Помню, после правления Л.И. Брежнева в Молдавии в районах ходил такой анекдот – быль. Получил колхоз по два поросенка от свиноматок, ну мало же – отчитался в район, что получил четыре, ну опять мало – в районе еще два добавили, в Кишинев пришла сводка на шесть поросят, вместо фактических двух. Ну, положили на стол Брежневу ту сводку, он посмотрел и говорит: «Чтобы было справедливо, мы две головы заберем в счет плана госзакупок, а остальные четыре головы пусть пускают на воспроизводство»…

Борьба за нужную информацию, за какую-нибудь десятую долю процента была чуть ли не главной целью всей властной иерархической лестницы.

Все от тебя ждут больше и больше, чуть ли не вытягивают из тебя – только отчитайся, только давай прирост. Что потом будет – неважно, ведь той десятой доли процента ждут все и никто потом ничего выяснять не будет, давай сейчас. А каких только не было видов отчетности! Работал я главным бухгалтером. Казахстан, начало лета, зерновое хозяйство. Телефонограмма, вводится оперативная сводка о лете бабочек зерновой совки. Есть такой вредитель, когда комбайном убираешь, вместе с зерном в бункер сыпятся такие светлые червячки, в 10-15 миллиметров длиной. Они наносят солидный ущерб и вот еще до уборки вводят отчетность о наличии таких вредителей, ежедневно. Технология определения наличия совки довольно проста. Агроном-семеновод расставляет по полю небольшие корытца со свекольной патокой, в разных местах, в определенной последовательности. Затем объезжает поля и считает, сколько совки попало в корытца, и составляет информацию. На наших огромных полях, по 1000 и более гектаров, сбор такой информации был типичной «филькиной грамотой», но никуда не денешься – надо отчитываться. Агроном наш пару раз сводку составил, потом перестал ходить в бухгалтерию, то ли корытца закончились, то ли совка пропала. А район продолжает сводку требовать, доводя женщин нашей бухгалтерии до нервных срывов.

Как говорил наш главный агроном Лысенко И.Т., утро начинается… с водки. Он пропустил предлог «со». Один раз я взял трубку -требуют сводку о зерновой совке. Я посмотрел в журнал, переставил числа местами и передал. И тут девушка-агроном из райсельхозуправления,уточняет, а сколько среди совок мужских и женских особей? Я наугад назвал цифры, а она еще уточняет, для себя что ли, а как вы определяете их пол? А черт его знает, но тут же выдаю – а мы их, мол, про-пускаем через зубы, если яички в зубах застревают, значит пол мужской, если нет, значит женский. Девушка бросила трубку и больше из района сводку о лете зерновой совки от нашего колхоза не требовали. Видно, уже сами на месте определяли, кто к какому полу относится.

Была у меня еще и более прозаическая история, хочу уже, как ныне профессор, поделиться с молодежью, особенно студенческой.

На третьем курсе в институте был у нас обычный программный предмет «Общая статистика». Позже, на пятом курсе уже была своя «родная» сельскохозяйственная статистика, а на третьем пока общая. Так как я учился в Москве, а жил на расстоянии почти в две тысячи километров, где не было в полном объеме специальной литературы, а в библиотеке института в сессионные дни не протолкнуться, то приходилось много учебников покупать в Москве. Мне это было удобно, так как я работал главным бухгалтером, учился по своей же специальности, и закупаемая литература не только помогала в учебе, но и была необходима в повседневной работе. Перед каждой сессией, я шел в магазин «Глобус» возле музея Маяковского и покупал недостающие по данной сессии и вообще учебники, пособия и справочные материалы. Так я и поступил, приехав на учебную сессию за третий курс Купил несколько учебников, в том числе «Статистику» Хазанова. Нет, не того «Хазанова», а другого, профессора-статистика. Приходим на первое занятие по этому предмету. Заходит сухонький аккуратненький такой преподаватель, уже в возрасте и говорит: «Я буду читать вам общую статистику, фамилия моя Хазанов. Есть много учебников по общей теории статистики, но я вам все-таки рекомендую мой недавно вышедший учебник, он еще есть в книжных магазинах, там-то и там-то». Показывает нам свой учебник. Синяя та- кая обложка и белым написано «Статистика». Именно такую книгу я и купил несколько дней назад, ни у кого другого во время первого знакомства с профессором такого учебника не было. Надо отдать должное тому Хазанову, он блестяще знал статистику, умел ее преподать и именно от него я услышал замечательную определяющую фразу: «Главное в статистике – правильно сделать форму, а уже заполнить ее легче». Что тут добавить? А вот в конце сессии случился у меня с ним казус.

Приходим на экзамен. И вот здесь проявилась наша раболепская сермяжность, причем групповая. Вся группа, тридцать один человек, пришла на экзамен с книгой Хазанова, и все выложили книги на стол, как выражение покорности и благоговения. Один я не принес книгу, стыдно было нести ее на экзамен. Профессор обошел аудиторию, потом оставил пятерых студентов, остальные вышли, и экзамен начался. Где бы я ни учился, на экзамен всегда шел первым и это не обсуждалось. Так было и в тот раз. Взяв билет и быстро решив задачу, я пошел отвечать. Статистика для меня, ежедневно с ней сталкивающегося, не представляла каких-либо проблем.

Отвечаю по билету, а профессор меня не слушает вовсе. Когда закончил вопросы и, объяснив задачу, замолчал, смотрю, он, ни слова не говоря, ставит мне в зачетку цифру «3».Еще не успел поставить прописью «удовлетворительно», а я ему : «А почему мне «три»? Вы за время сессии видели меня в деле, а книгу я Вашу купил еще до сессии, раньше всех, даже не зная Вас, а на экзамен брать ее посчитал для себя и Вас – несолидно». Он поднял на меня глаза и говорит: «Да чего же Вы мне раньше об этом не сказали?… А я подумал… Да Вы же прекрасно знаете статистику! И что, в «Глобусе» была моя книга?» Он тут же поставил мне «5» в ведомость, в зачетке аккуратно исправил цифру «3» на «5», написал прописью «отлично», и я по-лучил через него еще один жизненный урок – отказ от демонстрации лояльности в общей массе, всегда может быть неправильно понятым и привести к нежелательным, а то и более сложным последствиям, при всем твоем внутреннем благородстве и преданности. Ее, преданность, лучше воспринимают внешне выраженную, даже если внутри тебя все наоборот. Такая вот статистика жизни.

СТУДЕНТЫ

Особой прослойкой цивилизованного общества является студенчество. Наша страна – не исключение, студентов у нас, в пропорции к массе населения, очень не малое количество и, что самое приятное – у нас постоянная тенденция в его увеличении. В прежние времена, особенно советские, когда попасть в студенческую когорту было более доступнее и более объективнее шло ее формирование, по способностям, а потом и по возможностям, студент в России был больше, чем студент. Помимо учебы он был и строителем и грузчиком, и лесорубом, и картофелекопателем, воспитателем и общественным деятелем. У студентов наших лет были свои «планеты» – целина, БАМ, великие стройки, которые в обязательном порядке все были «ударно – комсомольскими», обязательные уборочные отряды и отряды по охране общественного порядка и т.д.

Конечно, не все студенты и у нас, по ночам разгружали вагоны с целью подработки или покупали бутылку кефира за 30 копеек, одну на весь учебный год, потом ежедневно пустую бутылку за 15 копеек (столько стоил сам кефир) обменивали на очередную новую. Были и другие студенты. Они уже носили джинсы, модную обувь и прически с «коком». Им было мало свободы и трудно дышать, так как имели возможности, но не имели прав и т.п. Были, но таких было мизер, да и толку от них, как студентов было мало. Учились как раз те, кто по ночам разгружал вагоны. Они знали, что «халявы» для них не будет и единственный выход – «учиться, учиться и учиться», чтобы стать специалистом и выбраться в люди. Студенческая жизнь в нормальные времена была во многом схожа по общему воздействию на молодое поколение страны, с армейской жизнью. Если в студенты шла более интеллектуально «продвинутая» молодежь, за годы учебы превращающаяся или выращиваемая, образно выражаясь, из молодого саженца в плодоносящее дерево, способное приносить плоды, то и в армии с молодежью происходило нечто подобное – ребята мужали, крепли физически, учились подчиняться и командовать – организовывать, приобретали разные специальности, многие из которых можно было применить на гражданке, а главное – молодой человек получал мощный патриотично-идеологично-воспитательный заряд на всю жизнь. Это можно сделать только в солдатской массе, так как в обычной, не воинской жизни, индивидуально, после школы никто им заниматься не будет. Государство обучает студента, готовя его для себя, оно же обучает, более того, выращивает для себя солдата. Это дешевле легче и быстрее, повторяю, чем решать такие же проблемы с каждым в отдельности.