Дед слез с облучка и подал руку мадам. Она изящно, совсем по девичьи спрыгнула на землю. Оправила черную узкую юбку. Выпрямилась и, глядя прямо в глаза Егору Гавриловичу, спросила:
– Ну а с внуками ты меня, когда познакомишь?
– А это ещё зачем? Малы они для школы Вашей.
Елена Николаевна откинула голову и засмеялась. И опять Базилю показалось, что не старуха перед ним стоит, а девчонка молоденькая.
«Вот ведь бабьи штучки!» – фыркнул он и принялся разглядывать дом директрисы.
Как и школа он весь был укрыт от посторонних взглядов развесистыми клёнами и вьющимися цветами. «Надо бы и этот садик навестить», – мелькнуло в голове у Базиля, но тут он увидел на окне её.
Белоснежная, пушистая, с роскошным хвостом, она смотрела на него голубыми глазами и будто улыбалась ему. Сердце замерло, а затем зачастило в сумасшедшем ритме. Красотка отвернулась, встала. Так она выглядела ещё лучше. Длинные ножки, изящный изгиб спины. Кошка принялась потягиваться и изгибаться, словно хотела продемонстрировать Базилю все прелести своей фигуры. Потом прелестное создание скрылось за занавеской, и в мире постепенно всё начало возвращаться на свои места.
Директриса шла, цокая каблучками по мощёной дорожке к дому. Дед уже понукал Карлушу и тот, как и положено степенному коню медленно разворачивал телегу к дому.
Всю дорогу назад Базиль думал о чудной директрисе и её кошке. И чем дольше он думал, тем больше у него возникало сомнений в том, что он видел и какие выводы из увиденного сделал. «Наверное, у меня развилась паранойя. Ну с чего я взял, что эта тетка не обычная женщина. Просто следит за собой, ухаживает. Работа у неё такая, что ей надо быть всегда в хорошей форме. И то, что цветы и травы выращивает тоже нормально. Дед правильно сказал, что сейчас можно любые семена в интернет-магазине заказать. Ну а кошка… Это просто кошка. Красивая правда очень.»
Базиль расслабился и потянулся. В кармане что-то слегка толи скрипнуло, толи хрустнуло. Цветок! Он осторожно заглянул под полу. Подарок Берегини был на месте. Он уже завял и примялся, но лепестки крошечной кувшинки сохранили свой насыщенный красный цвет. Базиль вынул растение и расправил. Стебель ровный и гибкий был в длину сантиметров тридцать. Чашечка цветка не больше фаланги большого пальца в диаметре. Но аромат от него шёл очень сильный и необычный, он напоминал прохладную чайную розу с зелёным чаем и сеном, ещё слышалась явная терпкая нота, нечто среднее между можжевельником и корневищем аира.
«Надо показать ребятам. Пусть в интернете поищут. Может и такой сорт в продаже имеется.» – Базиль огляделся, пытаясь найти место, где можно было бы спрятать цветок. Но так ничего и не придумал.
– Ладно доберемся до дому, а там решу, что с ним делать.
Он свесил ноги за край телеги и болтал ими над дорогой. Мимо проплывали степенные сосны. Их высокие ровные стволы словно колонны поднимались вверх. В кронах прыгали и трясли шишки белки. Нет. Не белки! Базиль всмотрелся внимательней. Точно не белки. Лесавки. Озорники, получив свободу, тут же вернулись к своим привычным забавам. Они резвились и совсем не обращали внимания на то, что их может заметить человек, едущий по дороге.
Кот обернулся на дедушку. Лесник сидел с сутулясь, погружённый в свои раздумья. Видно, и ему после встречи с Еленой Николаевной было не по себе.
Наконец дорога свернула к дому. Сосны отступили от неё, пропуская вперед березки и клёны. В подлеске разрослись кусты красной смородины. Дедушка остановил мерина. Он сорвал несколько листьев лопуха у дороги и ловко связав их прутиком соорудил небольшую корзинку. В неё он начал собирать спелые яркие ягоды. Он выбирал самые крупные кисточки и постепенно отходил от телеги всё дальше и дальше.
Кот решил воспользоваться моментом. Он осторожно, чтобы не разбудить самого себя поднял сиденье и опустил цветок в ящик. Так же тихо вернул скамью на место и довольный собой пошел в лес следом за дедом. Ему тоже нравился вкус многих ягод. Он и огурцы любил, и картошку. Так что пока дедушка наполнял туесок Базиль наполнял с неменьшим удовольствием свой желудок. Наконец Егор Гаврилович повернул назад. Он широко шагал, всякий раз выбирая куда поставить ногу и обходя кусты чтобы не повредить их. Несмотря ни на что дед всё ещё хмурился.
«Что же его так огорчило в Ольховке? – думал Кот, тоже выбираясь на дорогу из смородины. – Может он в магазине, что-то нехорошее узнал. Хотя нет. Да и потом вроде ничего. До встречи с директрисой он вполне довольный всем был. А вот как от дома её отъехали стал темнее тучи. Что же это она спросила его там. Про дочку, про внуков, про крестника какого-то. Что за крестник такой? Не слышал о нём ни разу. Ну да ладно. Своих проблем по горло. Ещё о дедовых думать – совсем думалка сломается.» – И Базиль, слизнув с ладони последние ягодки запрыгнул на задок телеги.
Карлуша тронулся шагом, но дед вдруг заторопился и начал подгонять его. Так что к дому мы подкатили с ветерком. У ворот нас встретили ребята. Они играли с Трезором в футбол. Чуть завидев нас, алабай бросился навстречу с громким лаем. Но Никита ухватил его за шею и повис на ней, заставляя его сесть. Воспитание Трезора шло полным ходом. Базиль заулыбался и показал мальчику кулак с поднятым вверх большим пальцем. Никита подмигнул. Лёшка открыл ворота, и мы въехали во двор.
– Дедушка, ты видел? Меня Трезор слушается, – Никита подбежал к нам.
– Видел. Но ты с ним Никита поосторожнее. Трезор не кот. Цапнет даже играя, мало не покажется. В больницу повезём тебя швы накладывать.
– Он меня не тяпнет – Кит поджал губы. – Он хороший, добрый, умный.
Трезор подсунул голову под руку мальчика и ухватил за штанину. Там в кармане лежали остатки воспитательной системы Никиты – кусочки сахара и сыра.
– Ладно, дрессировщик, неси-ка ты ягоды на кухню. Скажи бабушке, что урожай в этом году будет очень большой и ранний. А ты Алёша пакеты с покупками бери, – обернулся дед к старшему внуку. Лёшка вздрогнул. Он внимательно слушал инструкции Кота по извлечению его из ящика.
– Да дедушка, сейчас возьму, – ответил он, сделав Базилю знак, что всё понял.
«Ну и славненько,» – подумал Кот и проснулся.
Глава 5
Реальность
В ящике было ужасно душно. К запахам дегтя и овса добавился аромат кувшинки. Я потёр нос лапой и чихнул. «Скорей бы Лёшка меня вытащил. Сил больше нет сидеть взаперти». Но ребята не возвращались из кухни, куда их отправил дед. Вскоре и он ушёл в дом. Я заволновался. «Куда все пропали? Обедают они что ли там?» От волнения я начал драть когтями стены и пол своей тюрьмы. «Вот ведь угораздило спрятаться! И помочь мне некому…»
– Почему же некому, – раздался совсем рядом голос Овинника. – Вот только стоит ли?
– Стоит дядюшка, стоит, – взмолился я, – открывай ящик скорее.
– А ты сделал, что я просил?
– Ну само собой, раз я здесь сижу.
– И что же ты узнал, сидя под Егором Гавриловичем?
– Что надо, то и узнал, – начал заводиться я, – Открывай давай!
– А то что? – спросил с издёвкой дядька, – Съешь меня что ли?
Я взвыл и заметался в тесном ящике.
– Ладно, выпущу тебя, – насмеявшись вдоволь над моими попытками выбраться, сказал он. – Но ты мне всё сейчас же расскажешь, по порядку и со всеми подробностями. И грозиться мне больше не смей. Молод ещё больно, мне угрожать.
Он поднял крышку, и я пулей выскочил наружу. Дядька же нагнулся над ящиком и вытащил оттуда изрядно затоптанный мной цветок, а лишь потом опустил скамью на место.
– Ишь какая красота, – покачал головой он.
Я, забыв, что весь взъерошенный и грязный, уставился на него во все глаза и приготовился слушать. Но дядька отказался первым раскрывать свои тайны. Он уселся передо мной на сусек скрестив ноги по-турецки и принялся обдирать лепестки кувшинки.
– Любит, не любит, плюнет, поцелует…
– Ты что делаешь, – возмутился я.
– А что я делаю? Гадаю. Не видишь, что ли? Ты давай, племяш, рассказывай, а то ведь я его могу и просто порвать. – он сжал цветок в руке, когти и без того длинные тали ещё длиннее, жёлтые глаза вдруг потемнели, словно тучи набежали на солнышко. Ох и страшен стал дядька. Мне мигом вспомнились все те жуткие истории, что про него в Изнанке ходили.
– Мы приехали, и сначала дед Егор в магазин пошёл. А этих он в управу сельскую отправил. Там им от ворот поворот дали и в школу отправили, – затараторил я.
– В школу, – повторил за мной дядька и стал ещё мрачнее, – А зачем?
– Они там жить будут в сторожке, пока цветочницу не найдут.
– И с директрисой они виделись?
– Виделись. И чай пили. И дед её потом до дому отвёз.
– Значит не она?
– Они её не узнали. И сама она деду не призналась. А что, могла?
