– Хорошо, – сказал я. Других-то идей всё равно не было. – А про Чёртову бабушку ты ничего не знаешь? С ней ты не знаком?
– Знаком. Немножко…
Глазки Овинника забегали под насупленными бровями.
– Эгей, дядюшка! Что-то ты темнишь, – встрепенулся я. – Давай-ка рассказывай про эту даму. Где её искать?
Но Овинник стоял на своем:
– Делай, как я говорю. Ступай сначала в Ольховку. Разузнай там всё. А уж потом о пани Стриговской поговорим.
Я расширил зрачки, выпустил когти и прыгнул на него, пытаясь, если не поймать, то хоть запугать и подавить авторитетом. Но он юркнул серой мышкой в угол и затаился за сусеком[4 - Сусек – место в амбаре, забранное досками в виде неподвижного ларя. Предназначено для ссыпки зерна или хранения муки, а также закладки овощей и картофеля.] с овсом. Ловить его там было бесполезно. Я сменил тактику. Прошёлся влево, вправо. И начал излагать в деталях, как сильно я его люблю и уважаю, и как важно, чтобы мы друг другу помогали. Но несознательный усадебный дух на контакт не выходил. Сидел тихо и даже не шуршал.
– Ладно, – сдался я, – Сделаем, как ты хочешь. Но если в моё отсутствие здесь что-то случится, пеняй на себя. Съем без суда и следствия.
Выйдя во двор, я увидел ребят, возвращающихся из душа.
Лёшка нёс в руках полотенца и зубные щётки. А Кит, мой Кит, сидел верхом на Трезоре. Алабай, словно понимая какой чести он удостоился, шествовал, медленно переставляя лапы. Не пёс, а просто слон какого-то восточного набоба[5 - Набоб или наваб – титул правителей некоторых провинций Восточной Индии в империи Великих Моголов.]!
У крыльца Никита спешился. Он вытащил что-то из кармана и протянул на раскрытой ладони Трезору. Тот слизнул лакомство и, мигом утратив всю свою солидность, принялся скакать и вилять хвостом, выпрашивая ещё угощение. Лёшка пошел в дом, а Никита, поймав пса за ошейник двумя руками, усадил перед собой. Потом сел напротив и, глядя в громадные собачьи глазищи, принялся что-то рассказывать.
Вот изменник! – возмутился я и, расправив хвост с независимым видом, направился к крыльцу.
– Вась, ты видел, как меня Трезор вёз? Правда здорово? – Кит наивно полагал, что эта новость меня обрадует.
– Видел, – я повел хвостом, выражая досаду.
– Я его дрессирую, – продолжал мальчик. – Дедушка сказал, что он уже большой, но совсем глупый, не обученный.
– Вот с этим я абсолютно согласен.
– Ещё дедушка сказал, что его придется на цепь сажать, если он не поумнеет. А Трезору на цепь нельзя. Правда, Трезор?
Пёс басовито тявкнул в ответ.
– Вот я и учу его. Он уже многое умеет. Смотри.
Никита встал, выпрямился, сделал строгое лицо и скомандовал: «Трезор, лежать!» Алабай продолжал сидеть, широко улыбаясь и подметая пыль хвостом.
– Лежать, Трезор! – повторял мальчик раз за разом, – Лежать!
Мне стало интересно. Я присел и сощурился. «А ведь и правда, если эту махину обучить, может неплохой помощник получится. Вот только времени на это уйдёт много».
Наконец Никита не выдержал. Он подошёл к Трезору и надавил ему на холку, прижимая к земле. В другой руке мальчик держал кусочек сыра перед носом своего ученика.
– Лежать, Трезор. Лежать, – продолжал настаивать он. Когда псина улеглась и получила своё лакомство, Никита победно взглянул на меня.
– Вот видишь, он уже слушается.
Я не успел высказать своё мнение, так как бабушка выглянула в окно.
– Дрессировщик, иди есть. Завтрак на столе.
Никита побежал вприпрыжку домой, а я решил продолжить воспитание Трезора. Выгнув спину горбом и задрав хвост, я маленькими шажками подошёл к его морде. Он был реально огромным, но я бесстрашно уставился ему прямо в глаза, как это делал Никита.
– Трезор – хорошая собака. Трезор – послушная собака, – говорил я низким грудным голосом. Он навострил обрубки ушей и внимательно меня слушал.
– Трезор, сидеть! – скомандовал я. Пёс тут же уселся. А я от такого неожиданного успеха растерялся и отскочил. – Надо же, получилось! Нужно закрепить результат.
Я снова приблизился и скомандовал:
– Трезор, лежать!
Алабай распластался в пыли и положил морду на лапы.
– Трезор хороший, очень хороший пёс, – удивленно повторял я и вдруг увидел, что за нами наблюдает Артём, свесившись из люка сеновала.
– Каринка, иди сюда скорей, – позвал он девушку. – Посмотри, что они делают.
В люке появилась вторая голова. Карина потёрла глаза и зевнула.
– А что они такого делают? Играют просто и всё. У меня у соседей тоже кот и пёс дружат. Спят вместе, едят рядом.
Девушка скрылась в глубинах сеновала и принялась там что-то двигать. Артём, напротив, стал спускаться вниз.
– Всё, Трезор, урок на сегодня окончен. Меня ждёт завтрак, – мурлыкнул я на прощание и пошёл в малинник. Оттуда запрыгнул на подоконник и присоединился к ребятам, поглощавшим бутерброды и кашу. Бабушка взбивала венчиком глазурь, чтобы обмазать свежевыпеченные булочки.
Моя миска в уголке у двери была пуста. И я решил, что сегодня завтракаю со всеми вместе за столом. Спрыгнув на пол, я подсел к Лёшке. Он тут же протянул мне ломтик колбасы. Хорошо, когда люди понимают, что нам, котам, надо.
Завтрак затянулся. После внуков Баба Маня посадила за стол гостей. Потом к ним присоединился дед. Они пили чай, ели булочки с сыром и творогом. Дедушка усадил меня рядом с собой и то и дело подсовывал мне лакомые кусочки.
Разговор опять вертелся вокруг растений. Карина рассказывала, как важно найти отвечающий всем требованиям к составлению гербариев образец. Что он должен быть без дефектов и являть собой эталон усреднённости. А для этого нужно сначала осмотреть как можно больше образцов растений этого вида и выяснить эти самые средние характеристики. Она ещё много чего рассказывала про эти свои гербарии, но я всего, конечно, не запомнил.
После завтрака студенты пошли собирать вещи, а дедушка запрягать Карлушу. Ещё с вечера они договорились, что дедушка отвезёт их в Ольховку. Его видно тоже интересовало кто и где нарвал диковинные цветы. Мне в свете последних событий тоже нужно было в деревню.
«До Ольховки путь не близкий и лучше уж на Карлуше ехать, чем свои лапы трудить, – решил я. – Вот только надо залезть вовремя и спрятаться в телеге. А где там спрячешься? Ни багажника, ни капота. Стоп. А под сидением на облучке есть ящик. Надо, чтобы кто-то мне помог его открыть и закрыть».
Я огляделся в поисках подмоги. Никита у ворот опять дрессировал Трезора. А Лёшка стоял у лестницы на сеновал как раз рядом с телегой. Он ждал, когда Артём спустит вниз подушки и одеяла. Это был мой шанс.
Проскочив через двор, я запрыгнул на телегу и начал сигналить Лёшке, чтобы он подошёл.
– Я поеду с дедом в Ольховку, посмотрю на эту старушку-цветочницу. А ты останешься здесь за главного. Как уедем, поднимись на чердак, посмотри не оставят ли они там чего. Только не трогай руками. Палкой сено пошеруди и всё. А если что-то найдёшь… Ну, просто солью вокруг посыпь. И жди меня.
Лёшка кивнул в ответ, но как-то не очень уверенно.
– Открой ящик под сиденьем, я спрячусь там, чтобы никто вопросов лишних не задавал и не высадил меня из благих побуждений.
Мальчик поднял откидное сиденье и заглянул в ящик. Он растолкал по углам, лежащие там ремни, торбу[6 - Торба —мешок с овсом, который привязывают к морде лошади.] и какую-то ветошь.
