– Кто этот мощный старик? – на бегу поинтересовался у дяди Иолай, едва поспевая.
– Понятия не имею, – ответил Геракл, сам едва выдерживая темп бега. – Дед, а ты уверен, что её ещё не уволокли?
– Вы её не знаете! – сказал им крестьянин, не снижая скорости. – Она ещё отбивалась, когда я побежал за помощью,
– А не староват ли ты для тёлки? – поинтересовался у него Иолай, чувствуя, что сбивается с дыхания. – Тебе лет-то сколько?
– Какая разница?! – ответил вопросом на вопрос старик. – Тёлка молодая, это важно! Ну быстрее же! Я без неё помру!
Вылетев на торговую площадь, троица застала похитителей на месте преступления. Несколько птиц неизвестного вида, взмыленных и покрытых пылью с хохолка до лап, упорно пытались взлететь в воздух. Все их попытки проваливались по двум причинам. Первая заключалась в том, что они успели вываляться в грязи и пыли, растеряв полётные свойства. Второй же причиной было то, что с собой они пытались прихватить корову. Животное явно было не радо подобному обществу, а посему активно отбивалось, раз за разом отправляло пернатых злодеев в грязь и вызывая всё более злобный клёкот.
– Вот она! – радостно заорал старик и с голыми руками бросился в атаку. Амфибрахия, я привёл помощь! А вы проваливайте!
Птицы, обернувшись и увидев, что на этот раз воевать им придётся с тремя противниками, поспешили ретироваться. Бегом, по земле. Геракл и Иолай, в свою очередь, привалились к стене ближайшего дома, пытаясь отдышаться.
– Дед. А дед, – тяжело дыша, обратился к крестьянину Иолай. – Сделай милость, скажи, что это не та тёлка, о которой ты говорил.
– Как не та? – поразился старик. – Именно та! Моя Амфибрахочка!
– От души, дед, – благодарно выдохнул Иолай и повалился на землю, потеряв сознание от усталости.
Геракл же, отдышавшись, закинул отключившегося племянника на плечо, направился к пристани.
К моменту прибытия к месту предполагаемой схватки Иолай успел прийти в себя, но не стал подавать виду, наслаждаясь парой минут отдыха. Дядя, правда, вскоре заметил, как племянник косит глазом, разглядывая окрестности, и бесцеремонно скинул его с плеча в ближайшую канаву, откуда тот выбрался, ругаясь на чём Ойкумена стоит.
Берег с роскошными виллами представлял собой не просто жалкое, но и крайне загаженное зрелище. Птицам понравилось кружить над местом, где чаще всего располагались заполненные рыбой рыбацкие лодки. Не меньше пернатым понравились места, наиболее оптимистичные представители знати пытались организовать пышные обеды. Заканчивалось это моральным и материальным ущербом, нередко и древнегреческими жертвами. Во время первой же попытки отогнать наглых захватчиков жители с ужасом поняли, что стрелы попросту отскакивают от их оперения. Более того, после попаданий птицы стали ронять перья, которые неслись вниз как брошенные с большой высоты бронзовые короткие мечи. Результат их встречи с чем-то кроме доспеха или щита тоже был немного предсказуем. Потеряв несколько десятков солдат и стражников, власти издали указ не стрелять по птицам и попытаться разделаться с ними на земле, когда те устанут летать. Эти попытки также провалились, поскольку оперение птиц обеспечивало им прекрасную защиту от любого оружия, имевшегося в наличии у гордых древних греков. Птицы же, поняв, что им на земле тоже ничего не грозит, облюбовали крыши роскошных вилл, терпеливо наблюдая за прибытием очередной рыбацкой лодки. Особенно насиженным местом стала царская резиденция, по периметру которой расселась огромная стая, не оставив на крыше свободного места.
– Может кто-то объяснить, что это? – поинтересовался Геракл, указывая на птиц, переливающихся на солнце всевозможными бронзовыми оттенками.
– Стимфалийские птицы, – вздохнув ответил стражник, не решаясь выглянуть из-за каменного козырька. – Они уже несколько недель сидят над виллой царя и ждут лодки.
– Почему вы их не прогнали? – поинтересовался Иолай, глядя на то, как одна из бестий безуспешно пытается пробиться клювом через бронзовую перьевую броню, чтобы почесаться.
– Да их попробуй прогони! – возмутился в ответ стимфалийский житель, сидя рядом со стражником. – Они же как взлетают, так перья во все стороны летят. Прибьют и не заметят. А если от перьев увернулся, так они…
– Они что? – нетерпеливо спросил у запнувшегося жителя Иолай, но тот лишь показал на старую лодку.
Судёнышко лежало на берегу, давно не спускаясь на воду, и единственным, что предохраняло его от полного распада, было просто неимоверное количество характерных птичьих следов, которыми они так любят отмечать любой памятник.
– То они вот это… – сказал житель, почему-то показав на царскую резиденцию. – А вон там они вообще перьями давно крышу пробили и внутрь…
– Что внутрь? – не понял Геракл, но житель снова замолчал, уводя взгляд.
– Ладно, дядя Гер, давай думать, что делать с птицами, – попытался отвлечь его Иолай, догадавшийся о том, что и в каких количествах скопилось творится внутри здания виллы за несколько месяцев столь пристального птичьего интереса.
– Нет, подожди, племянник, – заупрямился Геракл. – Надо проверить царскую резиденцию внутри.
Иолай похолодел, глядя, как живая легенда всей Древней Греции направляется к дверям виллы, рискуя потерять статус живой. Из-за своего зрения Геракл совершенно не обращал внимания на слюдяные окна, выгибающиеся под давлением содержимого наружу. Зато на это очень внимательно смотрели все жители и стражники, находящиеся возле резиденции.
– Если он откроет дверь, нам всем тут… – тихо начал прячущийся под козырьком стражник, и все остальные, не дослушав, бросились на Геракла, стараясь оттащить от дверей.
Общий энтузиазм, помноженный на панику, и увещевания присоединившегося к жителям Иолая совершили невозможное: Геракл передумал.
– Ладно, – сказал он. – Насколько там всё внутри плохо?
– Там до краёв, – лаконично прокомментировал ситуацию один из стражников. – Каждый молится, чтобы окна лопнули не в его смену.
– Но если эти птички посидят там ещё немного, – добавил второй, указывая на крышу, где расселись бронзовые гады, с интересом рассматривая двуногих сверху вниз. – То об окнах можно будет не волноваться.
– Почему? – на автомате спросил Иолай, уже догадывающийся, каким будет ответ.
– Потому что тогда выдавит двери, – невесело усмехнулся первый стражник.
– Не будем тянуть время, – заявил Геракл, накинув на плечи ставшую уже привычным плащом львиную шкуру и направившись к ближайшей лодке у воды. – Накормим их до отвала, а потом осторожно перенесём в новое место и там покормим ещё. Они там и поселятся.
– Дядя Гер, я не уверен… – попытался возразить Иолай, но тут стена одной из обжитых птицами вилл решила, что с неё хватит роли насеста, и с грохотом рухнула.
Огромная бронзовая стая загалдела и взмыла в воздух, разбрасывая вокруг себя перья и кое-что похуже.
– В укрытие! – заорали стражники, закрывая щитами себя и гражданских и спешно уводя последних под навесы.
Через пару мгновений в деревянную защиту воткнулись первые бронзовые снаряды. Кого-то отбрасывало от попаданий, кого-то ранило. Кому-то повезло ещё меньше, потому что в них прилетели не перья.
Иолай бросился к дяде, уворачиваясь и от снарядов, и от солдат, старающихся защитить его посредством перемещения в укрытие посредством пинков. Геракл тем временем, щурясь, старался рассмотреть шевелящееся орущее облако, которое изливалось на площадь бронзовым дождём.
– Дядя Гер, планы поменялись! – закричал герою на ухо племянник, привычно уклоняясь от рефлекторно дёрнувшегося в его сторону кулака. – Надо их ловить. На еду они не купятся.
– Да я уже понял, – проворчал Геракл. – Тащи рыболовные сети.
– Рыболовные? – не понял Иолай. – Зачем?
– Рыбку ловить будем! – рявкнул на него дядя. – Летучую! Живо!
Племянник бросился к валяющимся на просушке сетям, скоростью подобный Гермесу, спешащему за дерево. Схватив ближайшие, он ломанулся обратно, умудряясь уклоняться от летящих перьев и при этом находя время, чтобы понаблюдать, как стрелы рикошетят от львиной шкуры на плечах сына Зевса.
– Дядя, а ты когда-нибудь неводом птиц ловил? – поинтересовался у него Иолай, протягивая сеть. – Знаешь, как бросать?
– Да чего там знать! – ответил Геракл, размахиваясь полученным ловчим инструментом. – Упреждение взял и…
Первая сеть пролетела мимо стаи и упала где-то на противоположном берегу озера.
– Я попал? – уточнил Геракл, щурясь.
– Не совсем, – осторожно сообщил Иолай, протягивая дяде следующую.
– Ты как кидаешь? – заорали на Геракла жители и стражники, морально поддерживающие спасителя из-под навеса и не желающие оттуда вылезать. – Выше надо! И замах шире!
– Кто это орёт? – уточнил у Иолая потенциальный снайпер, удивлённый и смущённый неожиданным вниманием к своей персоне.
