Они помолчали. Тора ощущал, что с каждой минутой к его ноге возвращается чувствительность. Жаль, что этого нельзя было сказать о левой половине его лица – она была парализована по-настоящему. Нет, это не отравляло ему жизнь, скорее, символизировало двойную игру, которую они вели вместе с братом.
Одна их жизнь была всем видна. В ней Тора Матиас был калекой и его гнали взашей с каждой новой работы, а Захария – его деспотичным опекуном. Играть эти роли было несложно – помогали стереотипы в головах обывателей. Вторая жизнь братьев лежала вне законов Метрополя: пару лет назад на свой страх и риск они примкнули к небольшой группе сопротивления. Нет, до открытых выступлений было еще далеко. Что может группа мятежников и отвергнутых обществом изгоев против строя, который формировался на протяжении многих столетий? Сбор информации, разведка, слежка за некоторыми одаренными, поиск хоть каких-то данных об Острове – это все, что пока было в их силах.
– Ты знаешь, позавчера я нашел кое-что интересное, – вдруг вспомнил Тора.
– Об аниматусах?
– Нет. В одном из архивов была информация о человеке… его звали, кажется, Тадеус Кель.
Захария поставил свою кружку на стол и внимательно взглянул на брата: это имя он, несомненно, слышал и раньше.
– Пятнадцать лет назад над ним проводили опыты в одной из лабораторий Метрополя. Он значится в архивах как «индивид с абсолютным иммунитетом». Его случайно обнаружили эпидемиологи где-то в нулевых районах. Всех бедняков тогда выкосила аспидная чума, а он один в живых остался. Говорят даже, что он ел и спал среди смертельно больных и все равно не заразился.
– А сейчас он жив? – спросил Захария, с интересом наблюдая за каждым жестом брата.
– Не думаю. Ученые много сил вложили, чтобы изучить природу его иммунитета, практически на кусочки его разобрали… После такого долго не живут.
Откинувшись на стуле, Тора задумчиво сделал глоток из своей чашки.
– Но самое интересное в том, что из крови Тадеуса получили лекарство от вышедшего из-под контроля вируса С(H1N7)…
– Минутку, ты говоришь о дот-вирусе? – нахмурился Захария.
– О нем самом.
– Но сыворотку всего два года назад создали, до этого эпидемия людей сотнями косила… – Захария вдруг осекся и пристально взглянул на старшего брата. Похоже, он понял, к чему тот клонит.
– Вспомни, кто умирал в первую очередь: старики, бездомные, асоциальные личности, – Тора понизил голос до шепота. Даже здесь, в задрипанном кафе, у стен могли быть уши.
– Те, кто не приносил пользы Метрополю.
– Именно, – кивнул Тора. – Сыворотка всегда была в стране, но дот-вирус был нужен как средство контроля.
– Для того, чтобы держать нас в страхе, – закончил его мысль Захария.
Они помолчали. Может быть, именно сейчас каждый из братьев осознал, насколько далеко они зашли.
– Идем, – вставая из-за стола, сказал Тора. – Айзеку нужно узнать об этом как можно скорее.
* * *
Мозговой чип буквально разносил голову Ойтуша на части. Выпав из сновидения, словно рыба из воды, он судорожно хватал ртом воздух. На этот раз образ морского берега и беременной девушки с фиолетовыми волосами был настолько реален, что Ойтуш долго не мог понять, где он находится на самом деле. Но задаваться вопросом, почему в его голове чуть ли не каждую ночь рождаются эти видения, не было ни времени, ни сил.
«Доброе утро, Ойтуш Эвери», – как обычно, заговорил микропроцессор приятным женским голосом.
«Как бы это утро не стало последним», – подумал он.
Подушка была мокрой от крови и пота, а перед глазами все плыло; Ойтуш попытался взять стакан с водой, но пальцы свело судорогой – стакан выпал и разбился вдребезги. Держась за стену, Ойтуш на ватных ногах добрался до раковины и пару раз ополоснул лицо холодной водой.
«Температура вашего тела составляет тридцать девять и восемь градуса Цельсия. Общее самочувствие оценивается как два из десяти. Красный уровень тревоги! Рекомендуется немедленно, повторяю, немедленно принять лекарство от дот-вируса!»
Рекомендуется, только где его взять?
Ойтуш взглянул в зеркало. Оттуда на него смотрел худой, вымотанный болезнью человек: темные вьющиеся волосы слиплись, на впалых щеках пробивалась щетина, воспаленные глаза обрамляли темные круги. Постояв лицом к лицу со своим отражением, Ойтуш отвернулся, подумав, что никогда еще не выглядел так мерзко.
Неожиданно в дверь постучали. Он вздрогнул. Подумал было, что Сати вернулась, и, возможно, даже с лекарством, но тревожный холодок, пробежавший вдоль позвоночника, говорил, что это не она. Да и к тому же Сати всегда носила с собой ключи.
Стук повторился. Настойчиво, даже требовательно, но тем не менее очень спокойно. Так стучат те, для кого войти – просто вопрос времени. Так может стучать только группа дознания.
Ойтуш убедился в этом, стоило лишь приоткрыть дверь. Мощный удар в челюсть отбросил его к противоположной стене. Неплохая тактика – вначале избиение неизвестно за что, а уж потом разговоры. Хотя… конечно же, Ойтушу было известно. Живя вместе с Сати, ночуя в одной кровати с ней, он нарушал столько законов, что умереть от дот-вируса было бы легче и приятнее, чем понести наказание. Их связь все равно бы раскрылась, рано или поздно.
От следующего удара у Ойтуша на несколько секунд остановилось дыхание. Согнувшись пополам, он осел на пол, даже не пытаясь защищаться. Группу дознания бесполезно останавливать: они знают свое дело и будут бить до тех пор, пока не решат, что ты уже готов отвечать на их вопросы.
Краем глаза Ойтуш заметил, что вошедших четверо. Тот, кто избивал его, был обычным служителем протектория, второй стоял чуть поодаль. Маленький мальчик, должно быть интуит, по-хозяйски восседал на незаправленной постели, а еще одна, пока что неясная, фигура стояла в дверном проеме.
– Имя! – рявкнул один из служителей.
– Цезарь Шан.
Надо быть полным идиотом, чтобы в такой ситуации назвать имя президента Метрополя.
Полицейский побагровел от гнева и замахнулся было для нового удара, но интуит неожиданно остановил его. Видно, группа дознания решила, что Ойтуш готов давать показания.
– Меня зовут Лидо Ройсс, – сказал темноволосый мальчик, слезая с кровати. – И мне бы очень хотелось познакомиться с тобой.
– Ойтуш Эвери, – назвал он свое имя, не в силах противиться взгляду одаренного. Еще одна тактика протектория: сломить преступника психологически, взять под контроль его волю, заставить отвечать на вопросы, а в итоге – сделать так, чтобы он почувствовал себя ничтожеством. Именно для этого в группу дознания и берут одаренных, способных вторгаться в человеческий разум.
– Неужели не того схватили? – изображая на разбитом лице искренний ужас, спросил Ойтуш.
– Ты смешной, – совершенно по-детски улыбнулся Лидо. – Мы бы никогда так не ошиблись.
Конечно, нет. Микрочип, вживленный в черепную коробку, позволяет отыскать нужного человека хоть на краю света.
– Ты знаешь, за что ты арестован? – снова спросил интуит, пристально глядя Ойтушу в глаза.
Ну вот и все. Сейчас Ойтуш сам во всем признается. Черные глаза Лидо заставят его сказать правду, хочет он того или нет.
– Арестован? – прозвучал холодный, надменный голос. – Какие претензии может иметь протекторий к моей обслуге?
Это было невозможно, но Сати уже была здесь. Ее лицо не выражало абсолютно ничего, кроме разве что сдержанного негодования по поводу того, что незнакомые люди вломились сюда без разрешения. Ойтуш мог только догадываться, что творилось в ее душе, настолько холодной и непроницаемой была маска на лице подруги.
Даже не взглянув в его сторону, Сати как бы ненароком встала между ним и Лидо, разрывая тем самым зрительный контакт.
– Это обслуга? – искренне удивился Лидо.
– Да, он живет здесь и каждый день ездит убираться в мою квартиру.
Невероятно, но каким-то образом девушка могла врать, даже глядя интуиту в глаза.
