Темные, почти черные глаза Лидо с интересом скользнули по Сати. Серо-коричневая форма группы дознания сидела на нем идеально, будто мальчик родился в ней. Спокойным и властным жестом он пригладил волосы, воссоздавая идеальный пробор, испорченный ударом турникета.
– Сати, а почему у тебя кровь под ногтями?
Взглянув на свои руки, она забыла, как дышать. Под несколькими ногтями действительно были следы крови. Крови Ойтуша. Ситуация приобретала крайне неприятный оборот.
– Должно быть, я порезалась, – с холодным равнодушием отозвалась она. – Послушай, Ройсс, мне и правда пора на уроки.
– Именем протектория я имею право задерживать тебя. На столько, на сколько нужно, – все так же бесстрастно отвечал Лидо. – Смотри мне в глаза.
«Маленький мерзавец», – пронеслось в голове девушки. Она знала: стоит интуиту наладить зрительный контакт, как любая, даже самая изощренная на свете ложь будет сразу раскрыта.
– А, вспомнила, – торопливо сказала она. – Это… знаешь ли… У меня пришли критические дни… – Сати изо всех сил старалась смотреть мимо глаз Лидо. Было бы здорово, если бы она смогла для убедительности покраснеть.
– Что ж, я ознакомлюсь с твоим циклом, – задумчиво сказал Лидо Ройсс, ставя себе напоминалку. – Но почему же ты не хочешь взглянуть на меня?
Сати взглянула и моментально попала под силу черных гипнотизирующих глаз этого ребенка.
– Ты уверена, что это твоя кровь, Сати? – Лидо сделал шаг навстречу.
«Я не могу, не могу, не могу сопротивляться ему!»
– Н… не… н-не… – Сати заикалась. На миг в ее голове пронеслась забавная мысль, что она похожа на устаревшего робота, которому задали слишком сложную задачку, и его микросхемы сейчас перегорят от усилий.
– Мисс Лаллеман, вот вы где!
Неужели это было спасением? Буквально обливаясь потом, Сати с трудом оторвала глаза от взгляда одаренного. А к ним уже спешила, гулко стуча каблуками по коридору, учительница Сати по математике.
– У вас же контрольная, вы не забыли?
Целую секунду девушка возносила хвалу всем точным наукам в мире.
– Мистер Ройсс, а вы опять пристаете к моим ученикам?
Молодая преподавательница, миссис Соммели, видимо, не до конца представляла себе власть, которой обладал Лидо. Одного его слова хватило бы, чтобы снять ее с должности и больше никогда не допустить к преподаванию. Но сейчас интуит был сконцентрирован на Сати, и только поэтому он позволил себе пропустить колкое замечание мимо ушей.
– Лидо больше не задерживает меня, миссис Соммели, – сказала девушка, изо всех сил скрывая свое презрение к юному одаренному.
Резкая боль в кончике мизинца была такой неожиданной, что Сати даже подпрыгнула на месте. Этот мелкий змееныш улучил момент и остриг ей чуть ли не полногтя.
– Я отправлю это генетикам, чтобы подтвердить вашу ДНК. А вам советую вымыть руки с мылом. – Впервые за весь их разговор Лидо позволил себе улыбнуться, и Сати заметила, что у него во рту не хватает пары молочных зубов.
«Выбить бы их все», – задыхаясь от ненависти, подумала девушка. Если бы только ее серые глаза могли метать молнии или источать яд – Лидо бы тотчас забился в агонии. Но она лишь смотрела ему вслед, понимая, как дорога будет каждая последующая секунда.
Сейчас врачи возьмут анализ ДНК и уже через пару минут узнают, кому на самом деле принадлежит эта кровь. Группа дознания без труда определит местонахождение Ойтуша по чипу в его мозге, а в следующие двадцать минут его, ослабленного болезнью и ничего не понимающего, будут избивать, выпытывая все их секреты.
Перспектива была ужасной. Дождавшись, когда мальчишка скроется из вида, она бросилась вон из школы. Вслед ей неслись крики учительницы математики, но они больше не имели значения, как и все остальное в этом мире.
Глава 3
Аниматус
Это был последний рабочий день Торы Матиаса. Семнадцатилетний юноша, уборщик в биологической лаборатории, мог бы читать лекции о том, как довести начальство до белого каления. Он был неглуп, но неуклюжесть его была просто фантастической.
Да и какой из тебя работник, если ты хромой, а половина лица парализована? Матиас ронял все, что только можно было уронить: стулья и книги, вешалки с медицинскими халатами и контейнеры с пробирками. Умудрялся проливать на себя и свежесваренный кофе, и только что собранные биоматериалы для анализов. Сегодня он случайно опрокинул стеллаж с образцами тканей, за что и получил оглушающую пощечину вместе с наказом больше никогда не появляться на своем уже бывшем рабочем месте.
В лаборатории Тора продержался целый месяц – пока что это было рекордом в истории его карьеры. Никто не хотел терпеть парня без опыта работы, который на деле оказывался еще и ходячей катастрофой. Но, несмотря на все свои недостатки, Тора обладал живым умом и мог посмеяться над собой: в шутку он любил говорить, что обладает одаренностью, вот только она крепко спит вместе с его намертво парализованной левой половиной лица.
А еще у Торы был брат. Одаренный младший брат.
– Тебя опять увольняют, безмозглый кретин?
Презрительный тон белокурого мальчика ранил Тору в самое сердце.
Эти двое были наглядным примером того, как непохожи между собой бывают родные братья. Тора был высоким, темноволосым, нескладным, похожим на хромого жука-палочника, Захария же, напротив, миниатюрным, с вьющимися светлыми волосами, розовощеким – этакая фарфоровая кукла.
– Что разрушил на этот раз?
– Шкаф с образцами, – не поднимая глаз на брата, ответил Тора.
Захария вздохнул и устало опустился в жесткое кресло. Небрежно стащил с головы визор, всем своим видом давая понять, что это жалкое существо, именуемое братом, отвлекает его от невероятно важных дел.
– Мне надо будет платить за это? – снова прозвучал ледяной, совершенно не детский голос Захарии.
– Нет, – подал голос старший лаборант, наблюдая за тем, как Тора неуклюже пытается поднять с пола упавшую папку с документами. – Достаточно будет его зарплаты за этот месяц.
– Вот и хорошо. Будет уроком для него.
Лаборант был начальником Торы. Целый месяц у него руки чесались – так хотелось всыпать уборщику по первое число. Но каждый раз он сдерживался, видя, какие неудобства причиняет парню его больная нога. А сейчас, наблюдая презрение, с которым младший Матиас относился к родному брату, лаборант с содроганием представлял, как несладко приходится Торе в стенах дома. Захария выглядел настоящим тираном. Наверняка он поколачивал Тору, да только умел бить так, чтобы не оставлять следов: на неуклюжем старшем не видно было ни царапины.
Старший лаборант даже не представлял, насколько он ошибся по поводу двух братьев.
Едва спектакль был окончен, Захария вколол в «хромую» ногу брата миотоник.
– Потерпи еще пару часов, хорошо? Нужно время, чтобы твои движения полностью восстановились.
– Как скажешь, – устало ответил Тора. – Лучше было бы вовсе оттяпать эту ногу.
– Пожалуйста, не говори так, – умоляюще произнес Захария. – Без информации, которую ты достал, мы бы никогда не сдвинулись с места.
– Ага, – вяло протянул Тора, отодвигая нетронутую чашку с горячим шоколадом.
Они сидели в маленьком, всеми забытом кафе, подальше от любопытных глаз, отмечая небольшую победу. В кои-то веки без своих масок.
– Ты сердишься на меня, – констатировал младший. – Мы просто играли свои роли, Тора. Как и всегда. Ты же знаешь, что я люблю тебя, и не важно, что за чушь я нес в лаборатории.
– Знаю, – ответил Тора. Но в его голове все еще звучал совсем чужой, ледяной голос брата. – Просто ты слишком убедительно играешь свою роль.
– Я хороший актер, – улыбнулся Захария.
