Овердрайв

146. Проверочка

Полицейский остановил меня в вестибюле метро. Молодой, с изъеденным оспой лицом, в мешковатой серой форме.

– Здрав-жлав, йдёмте с мно, – сказал он.

Идём в комнату полиции – маленький тёмный закуток, где возбуждённый лейтенант сидит и стучит пальцами по маленькому столику с дисковым телефоном.

– Ну! Кто тут у нас?! – восклицает он, завидев нас. – Турникетный прыгун?

– Ника ни, – отвечает мешковатый.

– Значится, карманный тягач?

– Вро ни.

– О! Наркоман?

– Не мгу знот, тварщ лытант.

– Зачем тогда привёл?

– Прверчка.

– Проверочка не помешает. Нутес, садитесь, гражданин, вот на этот стул, да поживее!

Сажусь. Лейтенант вытирает лоб платком и говорит мне:

– Документы.

Даю паспорт. Он смотрит в паспорт, на меня, в паспорт, на меня, в паспорт, на меня, небрежно бросает документ на стол.

– Приводы были?

– Нет.

– А если найду?

– Попробуйте.

Лейтенант берёт телефонную трубку, крутит диск и, немного спустя, басит:

– Алло, да. Проверьте, Вернер Сергей Сергеевич проходил у нас по каким-нибудь делам?.. Точно?.. Ага, ну.

Повесив трубку, лейтенант шмыгает носом и говорит мне:

– Вы свободны, Сергей Сергеевич, но помните: мы за вами присматриваем.

Мне отдают паспорт, и мешковатый сопровождает меня к выходу. Когда мы выходим в метро, он говорит мне:

– Да у ныо даж тлыфон не вклчен.

– Тогда зачем это всё?

– Тка рабта.

– А… вы случайно не чех?

– Ни.

– Ладно. Ну, я пойду?

– Дэ… А, ни!

– Что ещё?

– Влыко Но и бло и чрно.

– Что, простите?

– Я грю: вылыкан буже чаровати.

Он кивает за мою спину. Обернувшись, вижу афишу: Оззи Осборн в Ледовом Дворце. Полина от него без ума. Может, сводить её туда, и тогда всё наладится?

0

Когда за кулисы приходят фанатки, готовые на всё, ты обозреваешь их со скупой гордостью. Некогда подумать о другом. Отказываться от предложенного нелепо, уйти от красоты немыслимо. Однако знаешь, что в них же и страдания твои, в них и печаль твоя, в них и погибель твоя, впереди, далеко впереди, далеко-далеко, впереди-впереди… а нет – вот она, уже здесь. Нет, спасибо, завтра приходите или ближе к закату империи, только не сегодня, не сейчас. Сейчас продолжается Игра, Великая Игра, Древнейшая Игра, колесят по шару легковые машины с тяжеловесными пассажирами, небесные автобусы прыгают из города в город, с континента на континент. Если скучно на Олимпе станет, гуляешь в садах: хочешь – спелую вишню рви, хочешь – скрути косячок из розового листа, да звукам свирели внемли или земную твердь будоражь светошумовым шоу с раскатами грома. Делаешь разным богиням детей с их согласия, пусть те открывают новые грани Силы, пусть растут до купола небесного, пусть сознания их в себе зарождают новые и новые миры, совершеннее и справедливее прежних, миры, где нот и цветов ещё больше, где любая путаница искателю по плечу, где убийца не всегда шофёр, а в конце тоннеля всегда свет, если только сам идущий не алчет тьмы, миры, где выход есть даже из бесконечности, а за ней нет бесконечности иной, если только искатель сам не пожелает её там встретить, и если не пожелает, чтобы желания его не сбывались и чтобы всё не было ему подконтрольно. О славные миры! Заказать бы такие онлайн.

145. Пополам

В курилке я и наша go-go-управляющая Таня Карамель – довольно взвинченная.

– Вот скажи мне, – говорит она, выпуская дым через нос. – Ты же с девушкой живёшь, так?

– Так, – говорю.

– Кто из вас двоих платит за квартиру?

– Пополам, конечно.

– Да? А я считаю, что за жильё должен платить мужчина.

– Почему?

– Мужчина должен обеспечивать женщину.

– Почему он должен?

– Да потому, что женщина обеспечивает домашний уют.

– Готов согласиться, если эта женщина с утра до ночи только и занимается тем, что обеспечивает домашний уют. Но если женщина работает, да ещё и на двух работах, то она далеко не все свои силы вкладывает в уют. А вкладывает их в дело, как и мужчина. Так с чего бы ей не платить за жильё?

Таня цокает языком и восклицает:

– Да потому, что она и деньги вкладывает в уют! Например, она светильник купила!

– Женщина купила один светильник, а мужчина всегда платит за жильё? Это разве справедливо?

– Женщине нужны деньги на платья и маникюр, чтобы радовать глаз мужчины.

– А мужчине не нужны деньги, чтобы хорошо выглядеть?

– Меньше, чем женщине. И знаешь, какой мужчина выглядит лучше всех?

– Какой?

– Который сам платит за жильё.

– Ох.

– И он должен всё продумывать. Вот Андрей, например, всё продумывает.

Андрей Меркулов, Танин мужчина – руководитель нашего торгового сектора, двадцати офисов торговли. Светлый широкоплечий белорус, требовательный, но адекватный, вооружённый, словно катаной, тончайшим ZenBook Razor от корпорации SALVE. Меркулова приняли в ЗАО ЕБИ без русского паспорта – вот настолько он уверен в себе.

– И что же продумывает Андрей?

– Когда мы куда-то идём, он надевает то, что будет сочетаться по цвету с моей одеждой.

– Надо же. Признаюсь, мне бы такое и в голову не пришло.

– Вы ссоритесь? – неожиданно спрашивает Таня.

– Что?

– Ты и твоя девушка, вы ссоритесь?

– Иногда.

Таня внимательно смотрит на меня и серьёзно говорит:

– Если случится так, что тебе окажется негде жить, ты можешь какое-то время пожить у нас с Андреем.

– Почему ты это сказала?

– Просто хочу, чтобы ты знал, что можешь на нас рассчитывать, это всё.

Докуриваем молча. Чувствуется близость осени. Иногда мне кажется, что я боюсь счастья. Просто не хочу знать, какое оно.

144. Самозванцы

Я начал собирать банду. Дал объявления в соцсетях и на форумах. Отыскались гитарист и басист, лучшие друзья Коля и Николай.

Оба айтишники. Коля женат, Николай скоро женится. Собираемся на гаражной репточке у Площади Александра Невского. Мягкие стены, клетчатые рубашки, 'Take Five', 'Psycho Killer', 'Wonderwall'. Барабанщика не хватает. Этого зверя изловить сложнее, так что решили начать без него. Мы назвали команду «Самозванцы».

После репетиций мы иногда зависали в «Ректуме» – самом дрянном кабаке двух Петровых городов. Пиво там было похоже на газированную воду с блевотиной, гренки подавали сырыми, а официантки хамили так густо, что их постоянно хотелось избить. Каждый раз приходя в эту клоаку, мы точно знали, что почувствуем себя мерзко, но другого заведения, которое было бы нам по карману, вблизи репточки не существовало.

– Каков план? – перекрикивая Limp Bizkit, спросил меня Коля во время очередного посещения «Ректума».

– Допьём эту ссанину и по домам.

– Коля имеет в виду глобальный план, – уточняет Николай. – Как мы будем развивать «Самозванцев»?

– Ах это. Готовим программу. С ней выступаем в клубах – средних и выше среднего. Через год – только выше среднего. Ещё через год – только в хороших. Обретаем признание в Санкт-Петербурге, России и мире. Получаем негласный статус русских RHCP. Возглавляем Ренессанс 2.0 – мировую культурную революцию. Зарабатываем в турах необходимую сумму, чтобы сохранить наше сознание после распада физических оболочек, пока не станет доступно бессмертие. Как вариант – криогенная заморозка тел. Потом два-три месяца восстанавливаем мышечные функции и приступаем к покорению Космоса. Живые шоу на Меркурии с разбивающимися об Солнце звездолётами. Путешествия во времени. Анплаггед в каменном веке. Премьера сингла за секунду до убийства Кеннеди, всякие такие приколюхи. Гастроли в параллельных реальностях я пока не планировал, по ходу разберёмся.

Гитаристы мельком переглянулись.

– Ты серьёзно? – поинтересовался Коля.

– Я что, похож на шутника?

– Вроде нет.

– Вот и славно. Счёт, пожалуйста!

– К стойке пройдите, вас рассчитают! – орёт свинорылая официантка.

– Вы же третьего дня приносили счёт!

– Если тебе что-то не нравится, козёл, пиши в книгу жалоб, отгребай от бармена и проваливай!

Таких мест теперь не открывают. Остаётся разве что надеяться на очень плохой день у кого-то из персонала.

143. Ikona

Дождливым вечером я и главспец Лизанька Каренина закрываем офис торговли. Пока она активирует сигнализацию, я закуриваю и отхожу от двери. Глядь – в одной из луж маленький источник света. Подхожу ближе и различаю в воде светящий фонариком мобильный телефон. Достаю его. Марка Ikona.

– Что это у тебя? – спрашивает Лизанька.

– Не знаю, никогда раньше не видел такой трубки.

– Посмотри под аккумулятором, что за модель.

Я достал аккумулятор, фонарик телефона погас.

– Ikona 1314, – прочитал я.

Лизанька изменилась в лице и вырвала телефон у меня из рук.

– Не может быть!

– Почему?

– Ты разве не знаешь?

– Просвети.

– Боже! Это – легендарный мобильник, вышедший в начале нулевых и чуть было не разваливший корпорацию Ikona. Мьёльнир сотовых. Трубка Бесконечности. Нам рассказывали о нём на тренинге, но я думала, что это просто тренерская легенда!

Я забрал у Лизаньки телефон и вставил аккумулятор. Фонарик снова засветился, однако на мои нажатия кнопки включения аппарат не реагировал.

– Что в нём такого особенного?

– Он неубиваемый, и в нём ряд самых важных функций без всяких излишеств. Он никогда не зависает, а заряд держит неделями. Люди по всему миру стали покупать только его, а спрос на другие модели упал почти до нуля, ведь все они содержали какие-либо недостатки, а Ikona 1314 был их начисто лишён. Поняв, что корпорация галопом несётся к банкротству, руководство отозвало из продаж все Ikona 1314. Трубки Бесконечности вернули на склады, где предали огню. Ikona больше никогда не выпускала ничего подобного.

– Вот чёрт.

– Но, как видишь, популярность Ikona 1314 возымела последствия. Ikona стала фактически монополистом на рынке мобильных. Конечно, до тех пор, пока не появилась SALVE и её Adam.

– Разумеется.

Ikona по-прежнему не включался, но фонарь его горел. Я вытащил аккумулятор, фонарь потух. Я положил телефон и аккумулятор в карман.

– Попробую оживить.

– Будь осторожен, – сказала Лизанька. – Бесконечность не для слабаков.

– Я учту.

0

Лихолетье. Континенты стали морем и наоборот. Может ли Великое Но быть рассеяно по всей Бесконечности? Перед лицом, а не схватишь. Иные говорят, что дельфины и киты произошли от парнокопытных. Что Ева живёт в митохондрии, а первородный грех – это дефект в ДНК. Говорят, человек появился, когда бонобо изнасиловали шимпанзе. По городу витает дух Dire Straits, колесят Автобусы Милосердия, прогрессирует берлинский синдром. Кто-то говорит: «Станем же делать вид, что сдерживаем смех» Кто-то моргает громче всех в мире. И почти у цели мы, но вот беда – очередные правки от заказчика. Мама прокурор, папа адвокат. Все роскошь и перхоть бытия. Острый нож времени режет всё пополам, и этот нож ты. Ну же! Ну же! Ну же! Великое Но тебя вечно манит, ласкает, щекочет. Перед самым твоим лицом, а не схватишь.

142. Танцовщик

Появление «Самозванцев» не улучшило наши с Полиной и без того шаткие отношения. Детонатором новой ссоры могла стать любая мелочь – вплоть до анекдотичного незакрытого тюбика. Однажды мы чуть не подрались из-за такого пустяка, что под конец двухчасовой разборки напрочь забыли, из-за чего всё началось. Дни молчания, ночи порознь, и всё это в одной маленькой комнатушке. Наша жизнь всё меньше походила на сказку о пастбищ зелени и свежести лесов, что мы рассказывали друг другу вначале. Нищета и цейтнот не облегчали эту участь. Однажды я вернулся домой с репетиции, было около полуночи. Я зашёл на кухню и обнаружил там сидящую за столом маму Полины.

Тётя Света приветствовала меня беззлобно, однако было ясно, что она ехала через полстраны не просто так. Я сел напротив. Полины не было видно и слышно.

– Она устала, Серёжа, – сказала тётя Света.

– От чего? От танцев?

– Да ты посмотри, в чём она ходит. Ни одной новой вещи за полгода.

– Я здесь всего два месяца.

– За два месяца тоже ни одной. Романтика это здорово, Серёжа, но материальную сторону никто не отменял.

Эта реплика меня удивила.

– По-вашему, наши отношения дали трещину из-за того, что я мало зарабатываю?

– Я этого не говорю. Но это не может не играть свою роль, уж поверь моему опыту.

– Тогда, может, для начала Полине стоит начать зарабатывать хотя бы не меньше, чем мне?

– Она танцовщик, Серёжа! Она делает, что может, но откуда там деньги…

– Она танцовщик, ясно. А я тогда кто?

Тикают часы. Тётя Света монументальна.

– Я не знаю, кто ты. Но дальше так продолжаться не может.

– Знаете, на днях Полина сказала, что хочет пойти волонтёром в детдом. Выходит, она не видит проблемы в финансах.

– Она добрая девочка, ты же знаешь.

– Добрая, только не ко мне. Чем я так провинился?

– Виноват, Серёжа, всегда мужик.

– Доброй ночи, тётя Света.

Иду и ложусь рядом со спящей Полиной Ривес, снова превращаясь из музыканта в продавца-консультанта.

141. Молотильня

Утром главспец Руслан Горбач с вечной своей щетиной, с блютуз-своей-гарнитурой устроил в салоне планёрку.

– Новости из главного офиса, – сказал он. – Приказано зачитать всем сотрудникам.

Читает с листа:

– Минувшей ночью из тюрьмы строго режима в Ленобласти сбежал Тимур Убоев, грабитель, нацист и боец без правил, более известный как Молотильня. Он переплыл Ладожское озеро на надувном матрасе и теперь предположительно находится в Санкт-Петербурге. Так как в прошлом Молотильня неоднократно совершал налёты на офисы ЗАО ЕБИ, просим вас быть предельно бдительными и проверить работоспособность тревожных кнопок, инструкция в Приложении № 1. Отметим, что беспокоиться вам не о чем, поскольку всё имущество офисов торговли ЗАО ЕБИ застраховано от разбойного нападения.

– П-прекрасно, – молвил специалист Влас Петькин. – Имущество з-застраховано, а мы?

– А безопасность продавцов в ЗАО ЕБИ не стоит под вопросом, – сказал Горбач. – У вас есть тревожная кнопка. Охрана будет здесь через минуту после нажатия.

– Говорю же, и-имущество застраховано, а на нас п-плевать. Я у-увольняюсь.

– На твоём месте, Влас, я бы хорошенько подумал, – сказал Горбач.

– У-ушам не верю! – воскликнул Влас. – О чём тут думать? Работа д-дерьмо. А теперь ещё и м-маньяк гуляет на свободе.

– Ты слушал невнимательно, – Горбач потряс бумажкой. – Тут нигде не сказано, что он маньяк.

– К-конечно, не сказано. Потому что компании это з-зачем? Про то, что Молотильня БОТу прогрыз сонную артерию, т-тоже не сказано. И про то, что он с-специалистку а-а-а-анально изнасиловал, т-тоже не сказано. И про то, что он заставил весь коллектив салона раздеться и друг-другу о-отдрочить, т-тоже не сказано.

– Тебе стоит поменьше читать жёлтую прессу, Влас, – обрывает Горбач.

Влас молча снимает бэйдж, швыряет его Горбачу под ноги и шагает в подсобку, стягивая красную майку. Горбач провожает его взглядом и говорит оставшимся:

– Кто-нибудь ещё желает совершить величайшую глупость в своей жизни?

Безмолвно мнутся коллеги. Лизанька бросает на меня томный взгляд, а я ей взглядом отвечаю: «Я тебя не брошу» Горбач, кажется, это замечает, смотрит недовольно то на меня, то на Лизаньку. Как я могу уволиться? Надо ведь жить. Надо отвести Полину на концерт Оззи Осборна. Даже если бы Молотильня ворвался в салон и под угрозой физической расправы заставил бы Лизаньку мне сделать минет, я бы не отступился. Впрочем, если бы фашист решил, что мы бы хорошо смотрелись с Горбачом, то я бы предпочёл смерть в бою.

– Хорошо, безумцев нет, – подытожил Горбач. – За работу!

Мы разошлись. По пути на кассу я заметил, что наша сладкая БОТ склонилась над чем-то у себя за столом. В планёрке Карамель не участвовала – не любила она их. Я подошёл ближе и увидел, что Таня, вооружившись суперклеем и пинцетом, лепит разноцветные стразы к задней крышке своего мобильного.

– Что это? – спросил я.

Карамель подняла довольные глаза, хлопнула длиннющими ресницами и молвила:

– Это бабочка! Нравится?

– Просто чудо, – выдохнул я.

И пошёл торговать. Денёк был так себе. Под конец его умер Мишель Монтиньяк.

140. Кружево

В дальнем конце подсобки дверь в туалет, где мы переодеваемся в униформу ЗАО ЕБИ и назад. Одним вечером трудного дня я открыл эту дверь и увидел главспеца Лизаньку Каренину. Забыла, наверное, закрыться, а может не хотела.

Диковинные маджентовые трусики обтекают крутые бёдра, на ножках туфли цвета лаванды – больше ни единого лоскутка. Лизанька вскрикивает, хватает красную маечку, прикрывает ей спелые груди и улыбается хитро-хитро, наездница, дрянь ненаглядная, паломница по сердцам.

Захожу, Лизаньку целую, хватаю за грудь, прижимаю к раковине, дверь замыкая. Пресытившись губами и шеей, разворачиваю Лизаньку к зеркалу лицом, упираю передком в раковину, чувствуя, как между нами вскипает огромной силы молодость. Сдвинув кружево, в Лизаньку вхожу, так дрючу её, блядессу, что в торговом зале мобильники падают с витрин, схватив за локоны, слежу, чтобы внимательно она смотрела в зеркало, чтобы была себе разом актрисой и зрительницей.

– Смотри, Лизанька, смотри.

– Смотрю! Смотрю!..

– Видишь, какая ты шлюха, Лизанька?

– Вижу!.. О вижу!.. Разъеби меня, как блядь вавилонскую-у-у-у!..

И всё это за секунду в моей голове.

Я Полину люблю. Как могу люблю, как умею, всей рекомендованной миром любовью. Тем не менее оторвать взгляд от обнажённой главспеца Карениной за гранью моих сил. Стою, не моргая, пока Лизанька наконец, скривив губки, не хлопает дверью перед моим носом. Обернувшись, вижу в дверях подсобки Горбача с глазами-прицелами.

– Какие дела, предводитель?

– Осторожнее, Казанова.

– Дверь была не заперта.

– Осторожнее.

Горбач отходит во мрак, а глаза его продолжают гореть.

0

Ты женщина с заглавной буквы «Б» – богиня. Кириллица, латиница, сукровица, карамельная гортензия, фосгенная люцерна, жар-птичечка наша, Пандора, сыгравшая в ящик, змея в сметане, баядера в монисто из черепов, ты чёрно-голубая пчела, изящна, как хамелеон, и сексуальна, как горящая пожарная машина, осенняя Фамагуста, наивица Дульсинея, не Мэрилин и не Чарли, но Ширли Мэнсон, время-Мария в хрустальном метро, эффект бабочки. Он говорит тебе: «Я люблю тебя» Ты хочешь больше. Он говорит: «Я люблю тебя больше всех» Ты хочешь больше. Он говорит: «Я не люблю никого, кроме тебя» Ты слегка удовлетворена. Взопрела. Горячеет, бурлит виноградная кровь, румянит ланиты и плечи. Только вот он иссыхает, и судороги бороздят его изнеженный болью мозг, слово его теперь – умирающий воробей, дело его теперь – ответ за данное слово. Я гляжу на это дело в древнерусской тоске.

139. Адам

Наступила осень, и в офис поступили стажёры. Среди них девушка по имени Юнона Лексус – тёмная лошадка из Архангельска. Широкие зубы, волосы – чёрный янтарь. Маечка едва сдерживает полусферы грудей, разделённые малой ложбинкой, чья белизна ускользает на фоне камелопардового загара бархатной обласканной золотом кожи. Изгиб талии лихо перетекает в обтянутые джинсой бёдра – хлестать бы по ним, заставляя Юнону цокать копытцами-шпильками, скачек бы до рассвета, и под утро вложить в обессилевшие губы пару кусочков сахара.

Работать теперь интереснее. А тут ещё привезли новинку года от SALVE – сенсорные Adam 4.

– Скорее, принимайте товар! – восклицает Таня Карамель. – Первый куплю сама!

Стажёры кидаются заносить смартфоны в базу. Вскоре в салон входит леди в длинноворсных мехах, цветастом газовом шарфике и широких тёмных очках. Заметив Adam 4, она снимает очки, и я вижу, что глаза её пылают вожделением. Достаёт кошелёк, страстно шепчет:

– Дайте! Скорее, дайте один!

Adam 4 стоит больше, чем я зарабатываю в месяц. А эта фифа его даже в белых ручках не держала, но уже готова выложить эту сумму.

– Конечно, – говорю, – только вот товар ещё не…

– Ч! – обрывает дамочка и начинает повышать тон. – Просто заберите мои деньги и дайте мне его! Немедленно! Иначе уйду!

– Одну минуту.

Лизанька и Горбач заняты с клиентами. Нужно отыскать Карамель. Застаю её на кухне, болтающей по телефону. Увидев меня, она прикрывает микрофон рукой и говорит:

– Уже приняли, да?

– Пока нет. Но там дамочка хочет купить один.

– Скажи, пусть ждёт.

– Сказал, не хочет. Говорит, дайте или уйду.

– Продай по товарному чеку.

– А если проверка?

– Проверка берёт Adam 4? Я тебя умоляю.

На кухню врывается Горбач с претензией:

– Сергей, ты в своём уме?! Оставил стажёров с коробкой Адамов, у них людей полный зал и какая-то сумасшедшая орёт!

– Они справятся. А орёшь ты не хуже.

Горбач хватает меня за руку и дёргает со словами:

– А ну-ка в зал!

Я остаюсь стоять на месте и говорю:

– Если не уберёшь руку, я тебе засуну твою гарнитуру туда, где обезьяны прячут орехи.

Не более секунды у Горбача уходит на принятие решения.

– В ЗА-А-А-АЛ! – кричит он, утягивая меня через дверь.

Я позволяю Горбачу швырнуть себя вперёд, но прежде, чем он отпускает меня, хватаю его за майку и тяну за собой. Мы оба выкатываемся в зал, где полно клиентов, и сцепляемся на полу. Теперь голосит не только Венера в мехах, но и ещё несколько человек, включая Юнону с Лизанькой. Горбачу удаётся вырваться, он поднимается и готовится атаковать. Он бросается на меня, я уклоняюсь и чуть помогаю инерции внести его в витрину с новыми Адамами. Звон стекла наполняет офис торговли.

Я поднимаю выпавшую из уха Горбача блютуз-гарнитуру и встаю над ним, ворочающимся среди осколков.

– Снимай штаны, – говорю. – Проверим сигнал.

– Ну-ка разошлись! – раздаётся из-за моей спины.

Оборачиваюсь и вижу, что Карамель держит в вытянутой руке брелок с тревожной кнопкой. Бросаю гарнитуру на пол. Стажёры помогают Горбачу подняться. Ловлю на себе обеспокоенный взгляд Лизаньки, она тут же отводит его и возвращается к работе.

– У тебя большие проблемы, Сергей, – говорит Карамель.

138. Аллигатор

Меня заставили написать объяснительную записку. Я оформил её так:

«Я противоборствовал главному специалисту Горбачу, поскольку он вёл себя, как мудак, хотя и был мной предупреждён, что если продолжит, то будут последствия»

Карамель и Горбача это не удовлетворило. Они вызвали из главного офиса тренера. Явился кудрявый тип в новеньком пальто и с ноутбуком в чехле. Горбач тепло его приветствовал – было видно, что они давно знакомы – и подвёл ко мне со словами:

– Вот, Давид, узри наш источник заразы.

Кудрявый оглядел меня и с улыбкой сказал:

– Прошу в подсобку.

Давид попросил всех, кто был в подсобке, удалиться, посадил меня за стол, сел напротив, достал ноутбук, открыл его и сказал:

– Ну рассказывай.

– Что рассказывать?

– Как ты на главного специалиста Горбача напал.

– Не было такого.

– Тогда откуда разбитая витрина?

– Главный специалист Горбач меня атаковал. Я отошёл в сторону, а витрина не успела.

– Кто начал драку?

– Драки не было, только борьба.

– Борьба, значит?

– Ага. Греко-римская. Вольная интерпретация.

– Кто начал борьбу?

– Главный специалист Горбач взял меня в захват. Я предупредил, что если он не отпустит, то будут последствия.

– Какие именно?