Неподражаемая Долорес Франк. Затея Остинов с собакой ей, естественно, оказалась не по душе. В прежние времена я бы наверняка съязвила, спросив: собака – сука или кобель? Если сука, то Остинам стоило назвать ее Долорес. «Лори-Лори! Фу! Хватит брехать!» – слушала бы она каждый божий день через забор. Папа, услыхав злой подкол, в начале бы прыснул, а затем состроил серьезный вид и сказал что-то типа: «Следи за языком, Медвежонок!». Колкие, но семейные междусобойчики. Всё в прошлом…
Какой-то шум. Правое крыло здания больницы и отдельный вход. Ого! Здоровенный коренастый санитар идет впереди колонны из мужчин-психов. Ну и персонажи, мать его! Один занятнее другого. Бородатый дядька, похожий на Санту, ржет в голос, что-то очень громко рассказывая соседу-доходяге. Ну-ка, ну-ка?
– Чтоб его, этого Карла! Обрюхатил мою сеструху. И родила она семь близнецов. Нет, восемь! Все страшные, как черти. Чертов Карл!».
Во заливает-то! «Восемь близнецов». Пожалуй, это тянет на «Книгу рекордов Гиннесса». С другой стороны, этот дядька – псих. Может, он верит в то, что болтает. Рядом с ними ковыляет дед. Бакенбарды, грязные патлы серых, очень длинных волос. Наверное, в молодости он был певцом кантри. Кожаной куртки с бахромой, шляпы и ковбойских сапог не хватает. Колонна уже у угла здания. Мда, в мужском корпусе явно гораздо веселее.
Что? Движение сбоку. Пончик Ди делает мужикам недвусмысленные намеки: виляет толстыми бедрами, водит рукой по грудям. Всё-таки хорошо разбираться в людях. Эта дамочка и правда неуёмная.
– Эй, Ди! А-ну заканчивай стриптиз! – окрикивает ее одна из санитарок.
Пончик не слышит. Она посылает воздушный поцелуй…
Воздушный поцелуй, посланный папой на прощание в комнате для посетителей. Слава богу, свидание с родителями длилось недолго. Мама издали завела шарманку, мол, в городской церкви новый пастор. Очень «современных взглядов». Да уж! Судя по всему, не только новая собака Остинов ей не по нраву. Она считает себя католичкой. Любит всё традиционное.
– Слышала, тут тоже есть часовня…
Ее эти намеки на становление на истинный путь и спасение души молитвами. Они прям с этим мистером Хендриксом сговорились! Да лучше б папа рассказал, как продвигается расследование. О том, что сейчас творится в городе. Лезут ли к мистеру Дональду Грэйвзу с расспросами журналисты, нападают ли на него местные с обвинениями и проклятиями?! Он, хоть и так себе человек, но не заслужил такого.
Увы, папа никогда не выдал бы информацию. Он – адвокат, и прекрасно знает всю эту кухню. Наверняка осведомлен лучше прочих. Папа не стал бы травмировать новостями. Когда близкий болен, лучше говорить о чем-то совсем отстраненном. Фиг с мистером Грэйвзом, фиг с горожанами и назойливыми журналистами!
Жив ли Роб? Его поймали? Дал ли он показания? Его чудовищный поступок. Почему он решился на такое?
Глава 14
– Берни, слушай, что-то мне хреново, чувак! А? Сам виноват? Мда уж, что есть – то есть. Вырубился от тепла камней в укрытии. Но ведь ловко же вышло повторить эксперимент Йена Чейза? Нагретые в костре камни, еловый настил, дубленка сверху. Хорошее лежбище. Не каждый сможет пережить ночь в лесу на морозе.
Старые газеты.
Они меня подвели. Сморило. Вовремя не надел дубленку… Погоди, приятель. Надо отлить…
Черт!
Да знаю, что бегаю каждую секунду! Знаю, что лихорадка и озноб. И что прикажешь делать? Сдаться копам? Нет уж!
Позитив.
Давай лучше о чем-нибудь хорошем. Форд Мустанг шестьдесят шестого года. Ночное чтение. Объявление в несвежей газетенке «ТаузендЛейк Пост». Наверное, тачку продали быстро. Жаль! С таким количеством нала ее легко мог бы купить я. Но что теперь об этом говорить. Время назад не отмотаешь. Кто был владельцем машины? Какой-нибудь старик, а в прошлом – лихой гонщик, как думаешь? Двести семьдесят кобыл под капотом, представляешь? Черт. В жизни бы не продал такого красавца. У тебя была тачка, Берни?
Лузер.
У него даже прав-то не было. Хотя из него вышел бы неплохой водитель. Отличные навыки. Автошкола. Так и не сданный экзамен. Почему? А на хрена? Но давай не будем о грустном…
О новостях.
Похоже, я сориентировался, приятель. Карта в умной башке, подсчеты. Ноль паники утром и собранность. Приток речки Натс. Правильно вчера сделал, что пошел против течения. Интуиция. Еще пара миль. Свернуть в лес. К вечеру добраться до Кристиновых болот. Как тебе такое? Неплохо? То-то.
Бернард.
Всё забываю спросить: как выглядит душа? Это сгусток светящейся энергии? Или часть космической темной материи? Тайна, понимаю. Знаешь, у меня есть просьба: если случайно столкнешься с духом по имени Роберт Грэйвз, то привет ему. А Крейгу Томпсону, Эйдену Келли и Франк… В общем, передай этим троим ублюдкам, что мир стал без них гораздо лучше, чище.
Глава 15
Как же адски медленно тянется здесь время! Ад – это когда совершенно нечем заняться, кроме как лежать и гонять мысли. Когда уже объявят отбой? Приглашение странноватой Джины. Может, она просто так ляпнула про кофе и вишневую Кока-колу? Если так – сильное разочарование.
Вишня – любимая ягода. Школьная форма была такого цвета. Она всё еще висит в глянцевом черном шкафу, как напоминание о школе. Ждет меня. Зря! Прости, милая, тебе нашлась замена – серая невзрачная пижама. Еще и наверняка с чужого плеча…
Пижамные вечеринки, сплетни, мэйк-апы, попсовая музыка. Подружки. Нет, не так. Дружба – вообще странное понятие. Особенно женская. Это такой тип отношений, когда выгодно общаться. Выгодно держаться стадом.
Надин, Кимми, Сара, Алекса, Рита, вместе – красивое, туповатое стадо. Как мама ни пыхтела, пристраивая меня в их компанию, они не принимали. Я не вписывалась. Портила бы картинку. Не больно-то и хотелось.
Самый лучший друг Дарен. Мы отлично проводили время. Он – добрый и умный, всегда давал списывать, я – смешила его до икоты. Тощий и нескладный Дарен, и я – «вредная пампушка». Дарен так необидно называл. Иронизировала, мол, вредная, потому что пампушка. Замкнутый круг, мать его.
Мои комплексы и вечные мамины придирки. Лишний вес и щекастое лицо – непрезентабельная внешность. Её пристальное наблюдение за обедами и ужинами. Смотри, мол, не съешь чего лишнего. Спасибо хоть, что изо рта еду не выковыривала. Семейные приемы пищи – как тяжкое гнетущее испытание. Постоянные напоминания: «Поменьше сладкого и мучного». Я покупала шоколадные батончики, чипсы и уплетала их с особой страстью. Ей назло. Дарен тоже ел будь здоров, но не поправлялся ни на унцию. Наглость уровня космос с его стороны. В шутку несильно щипала его, пихала локтями. Вымазанные шоколадом губы – он с улыбкой говорил, что плевать хотел на мои жирки. Мол, людей не за внешность любят и ценят. Мой добряк-Дарен.
Нам по тринадцать. Чудовищная новость! Его семья переезжает в Австралию. Шок! В запале кричала, что ненавижу эту далекую страну и желаю всем австралийцам сгореть в озоновых дырах. Дарен ничего не мог поделать. Ему, как и мне, было больно и страшно. Проводы в аэропорту. Я подарила ему на прощание защитный крем от загара. Чтобы он не сгорел вместе с дурацкими австралийцами. А еще конверты, чтобы не забывал писать. Мы оба плакали навзрыд.
Первое лето в одиночестве. Попросилась в лагерь. Всё равно в какой. Лишь бы не находиться дома. Не слышать мамины комментарии о моем виде. Бассейн. Жгучая ненависть к лазурной, прохладной водичке. Прыгнуть бы с разбега, забрызгав модные журналы на мамином шезлонге. Нет! Спасательный круг из жира на животе и боках, обтянутый тканью розового закрытого купальника. Неповоротливая хрюшка, а вовсе не папин Медвежонок.
Море разновозрастных ребят и девчонок на автобусной стоянке лагеря «Томагавк». Шум, неразбериха, чемоданы, цветные панамки и бейсболки. Дружеские приветствия. Новенькая. Сразу поняла, что, скорее всего, не впишусь.
Глен – самый красивый парень среди сверстников. Дискотека в первый вечер. И первый в жизни танец. Не считая, конечно, бешеных плясок с Дареном под песни Майкла Джексона и Мадонны. Приглашение от него, от Глена!
Волнение, дрожь в поджилках. Почему я, когда вокруг столько смазливых девчонок? Потные ладошки на его плечах. Глен держал руки на том месте, где у стройных популярных девочек находятся талии. Отблески дискотечного зеркального шара в темноте. Я не могла видеть колких, насмешливых взглядов. Романтичный хит группы Culture Club «Ты действительно хочешь причинить мне боль?». Куда уж там различить злой ехидный хохот. Подумаешь, разгоряченные от танцев ребята смеются. Полночи я не спала, ворочалась. Приятные, искристые чувства. Как хорошо, что придумала приехать в самый классный в мире лагерь «Томагавк»!
Следующее утро, завтрак. Неожиданное появление Глена. Он подсел. Я чуть не подавилась куском булки. Благо выпечка была намазана толстым слоем сливочного масла. Красавчик придвинулся ближе и шепнул: «Пойдешь со мной вечером к озеру?». Рассеянно кивнула и тут же стала похожа на свеклу.
Глен вдруг поднял высоко над головой руку. Громкий щелчок пальцев. Топот! Нарастающий громкий топот десятков ног. Гул из голосов. Шок! Я поняла, что попала в осиное гнездо. Сотни насекомых готовы были жалить до смерти. Глен с королевским видом поднялся. Развел руками и, словно дирижёр, начал плавно махать. Поганый осиный оркестр в унисон его движениям прожужжал: «Ууу! Сначала похудей! По-худ-де-е-ей!». Вибрации по полу от молотящих по полу подошв кед и кроссовок. Хрюканье, взвизгивание – они изображали свиней. Расплакалась лишь тогда, когда захлопнулась дверь, что отделяла меня от обитателей самого ужасного лагеря в мире!
Потом соседка объяснила, что в лагере такая традиция – выбрать девочку, мягко скажем, не вписывающуюся в понятие «красивая», и унизить публично, пока двое-трое ребят отвлекают вожатых. Это у них называлось «Завтрак с уродиной». Уродина! «Человека ценят и любят не за красоту» – слова Дарена. Окажись он рядом, точно бы защитил. Набил треклятому Глену морду.
– Почему никто не прекратит это? – спросила в жуткой досаде.
– Да ты что, Мэйси! Большинству это нравится. А кто против – молчат. Не хотят проблем.
– Прелесть какая, мать твою! – хмыкнула. – Прямо замкнутый круг.
Сжатые в ярости кулаки и никаких слёз. Порвать чертов круг в клочки! Вспороть острым ножом, чтобы оттуда со свистом вышел смердящий гнилой воздух. Показать всем! Доказать!
Еда? Она не лезла всю смену. Никаких булок, конфет, макарон и жареной картошки. Яблоки, ненавистные паровые брокколи и брюссельская капуста. «Мэй, ты немножко похудела», – сказала мама, пробежавшись холодным критическим взглядом при встрече. На деле мне удалось сбросить целых десять фунтов. Прилично, учитывая тогдашний невысокий рост.
По возвращении в город торговый центр встретил меня с распростертыми объятиями, а не привычным: «Купи что-нибудь объемное и проваливай, толстуха!». Зеркало примерочной. Приятное удивление. Нормальная. Даже очень ничего. Выцветшие волосы, загар. Еле заметная грудь появилась. Полгода–год, и надо будет покупать бюстгалтер. Стройные ноги, выпирающие коленки. Может, купить юбку или шорты покороче?
Конец сентября. Мой День рождения. Дядя Эдди и папа заперлись в кабинете, а мама и тетя Лиза делали последние приготовления. Колокольчик примеряла в комнате мои нарядные платья и клянчила в конце праздника отрезать ей самый большой кусок кремового торта. Мне было немного не до нее, ведь мама, не посоветовавшись, пригласила Надин, Кимми, Сару, Алексу и Риту. Дочки ее подруг из женского клуба. Их появление. Все такие манерные. Постные, скучающие лица и никакого дружелюбия. Больше смотрины, оценивание. Достойна ли пригласительного билетика в компанию? Девочки принесли примерно одинаковые подарочные наборы косметики. Почему согласилась дружить? Первое – корысть. Желание понять, как устроен их мир. Инструментарий популярных точно не лишнее. Второе – от скуки. Лишь одно тянущее, неприятное чувство не давало покоя при общении с ними. Высокомерие от богатства. Маленькие копии родителей-снобов. Поверхностность во всем и пустая болтовня. Полное одиночество.
Год пролетел стремительно. Еще минус восемь фунтов. Водное поло в любимом бассейне. Изучение привычек и повадок подружек. Заинтересованные взгляды парней. Ежедневная, изнурительная работа над собой. Боль от молочной кислоты, забивавшей мышцы. И вечный голод, особенно донимавший по ночам.
Уяснение важных вещей: Первое – никого нельзя подпускать слишком близко, чтобы не обмануться и не потерять с болью в сердце. Второе – люди, в основном, так себе. Любят быть частью общей управляемой массы. Внушаемые и трусливые. Третье – никакого доверия. Особенно к парням. Уж тем более к красивым парням. И, раз так вышло, что я – ничего, да еще и с новым инструментарием, то не стоит ждать, когда тебя размажут по стенке. Наносить удар первой. Всегда! Мда, в те годы я была куда умнее…
