Спустя несколько минут я поднялся, поменял обойму, оставив пустую лежать рядом с телом. Прошел дальше, предо мной открылось большое помещение, что-то вроде центра управления. В середине по кругу стоит ряд компьютеров с большими прозрачными экранами – целые, конечно, не все. Обернулся – огромная укрепленная стена с двумя грузовыми входами. Такое легко не заметить, если идти вперед не оглядываясь. Подбежав к пульту, попытался открыть дверь, но он сломан. Мне это не очень нравится, двери блока внешнего ремонта закрыты снаружи, по всей видимости, все очень плохо и вряд ли обошлось без жертв. Думаю, так задумано, дабы никто лишний туда не попал. Начал стучать рукояткой пистолета и кричать. Вот-вот – и все станет проще, и чувства облегчения, взволнованности и доля нетерпеливости переполняют меня. Я даю о себе знать уже пару минут, кричу, что один, что мне нужна помощь и в данный момент здесь безопасно. Но тишина вокруг все так же неизменна. Неужели стена настолько толстая, что они не слышат, или есть другой способ связаться? Что если он специально не отвечает, сколько странностей я встретил, а люди там не располагают доверием. Надо подумать, успокоиться, собраться, наверняка все не так просто. Компьютеры, вся эта система, наверняка часть отвечает за этот блок – довольно умно, сумасшедший не сможет использовать компьютер. Используя нужную команду в системе, я уставил взгляд на двери, но они не открылись, и вместо этого на мониторе появилась надпись: «Разгерметизация помещения, открытие невозможно».
Все кончено, надежды уничтожены, помощь утрачена, осталось лишь то, что было с самого начала. Еще несколько минут, находясь в неподвижном состоянии, осваивал отсутствие надежды, каково это – понимание одиночества в полной мере и то, что, возможно, надо забыть уже про идею выживших и, идя напрямую, делать то, зачем прилетел сюда. Возможно, их заперли там и открыли шлюзы – нет, тогда их можно было бы закрыть. Компьютер написал: «разгерметизация», а значит, произошла авария или столкновение, что вскрыло корабль, или же они сделали это сами. В любом случае те, кто там спасались, – уже история, напоминающая всем о своей трагичности.
Эти двери все в царапинах, следах от выстрелов, крови и вмятинах, они отделяли меня, возможно, от единственного пути к выживанию. Дабы отвлечься, стал осматривать все вокруг, и мое внимание привлек левый коридор. Он уже остальных и короче. За ним огромное помещение, такого еще на Векторе не видел – большое и пустое. Это смотровой зал, и вид его не мог не поражать. За толстым огромным стеклом – космос, открытый космос, миллионы звезд видны через него. Даже не проверив помещение, я, не моргая, подошел вплотную и уставился туда, в бесконечность. Понятия не имею, сколько времени нахожусь на Векторе, но только теперь вижу, что там, за всеми этими глухими стенами, кажущимися бесконечными коридорами, все становится как-то иначе. Конечно, я отдавал себе отчет о фактическом отношении, но видеть после пережитого и прямо осознавать – это нечто совсем иное. Это безжизненный и безграничный космос и дальше Вектора не уйти, некуда бежать, негде прятаться, – я просто заперт. На планете всегда есть куда убежать, где спрятаться, и ты чувствуешь свободу и словно ощущаешь саму жизнь. А что тут – стены да потолок, как подопытный кролик в ловушке, бегаю от страхов и смерти в лабиринте. Но ведь есть мой корабль – это рождает неописуемую нужду прямо сейчас улететь отсюда, забыть все. А подпитывает все это страх возвращения: как только я выйду из этой комнаты, тут же вернусь в страх, боль и ужас. Что я и сделаю, но, пока я сел на один из рядом стоящих диванов, мое внимание прибито только космосом, что манит своей неизвестностью и позволяет забыть сей ужас за моей спиной. Все это непередаваемые ощущения, и я готов забыть обо всем происходящем вокруг, словно погружаясь в него, не желая возвращаться в этот мир. Но за всеми фантазиями, надеждами и иллюзиями стоит нечто другое, одна простая вещь – разочарование. И даже спустя час, а то и больше, погружения в тот дивный тихий мир, как бы ты ни старался, ум все равно понимает: это не спасет.
Запись 20
Вернувшись к компьютерам и снова взглянув на блок внешнего ремонта, я чуть было не поддался апатии, но смог сдержаться и вбить себе мысль, что надеяться на такое нельзя – и нельзя было с самого начала. Разочарование слишком дорого может обойтись, и раз уж на то пошло, лучше быть готовым противостоять всему, что встретится, – только так можно выжить. Спустя несколько минут я встряхнулся и, сверившись с маршрутом, двинулся дальше. Небольшой коридор, что напротив блока внешнего ремонта. Прошел по нему и уперся в закрытую дверь: панель не работает, а это единственный путь.
Попробую починить: возможно, банальная перестановка проводов поможет мне. Аккуратно снял боковую панель – несколько проводков и схема, знать бы, что делаю. Вырвал один проводок и попробовал замкнуть его с платой, это привело к небольшому положительному эффекту: двери раздвинулись лишь на несколько сантиметров, куда рука еле пролезает. Ну, лучше, чем ничего, попробовал использовать такой же способ снова, но на этот раз эффекта никакого. Попробовал их раздвинуть руками, но толку немного, лишь чуть-чуть сдвинул, как боль сразу ударила в плечо, некогда укушенное псом. Чуть размялся, сменил положение рук и попробовал снова, но вторая попытка была более удачной, и хоть дверь не открылась полностью, появившийся проем легко смог пропустить меня за дверь. По идее, в таких местах система раздвижных дверей должна быть мягче, как раз на случаи поломки электронного механизма, но, возможно, тут повлияло время. Это все немного подняло мне настроение и немного подстегнуло. Вперед по коридору, вдоль левой стены. И так пройдя метров пятьдесят, в половине пути освещая дорогу фонариком, я оказался у нужной мне развилки и, осмотревшись вокруг, свернул налево.
Впереди, метрах в десяти, большое помещение, двери открыты. Держа вход под прицелом, не спеша, но уверенно я двигался по левой стороне. На середине пути остановился, аккуратно заглянул в комнату слева, используя фонарик для освещения. Желания делать это не было совсем, но разломанные двери заставили изменить убеждениям. Слева от двери внутри комнаты валяется небольшая бутылка воды, и чем дольше смотрю, тем больше хочется пить, и я даже не думаю о том, кто или что могли трогать ее и сколько микробов там будет. Опустошив ее почти залпом, понял, как мне этого не хватало. Подойдя к концу коридора, прошел через дверь, и передо мной оказались две соседние комнаты, рядом шел коридор. Сверху над комнатами надпись: «энергоблок». Взглянул на две двери, решил не рисковать, хотя, возможно, это уже фобия. Решив пойти в сторону коридора, приблизился к ним – и на той, что справа, увидел сварочный шов. На линии стыковки сварка, причем те, кто это сделал, совсем не жалели ее. Крепко держа пистолет, подошел почти вплотную, внимательно осмотрел ее и, недолго думая, тихо спросил, есть ли кто там. Правой стороной стоя к ней, слушал. Но ответа не было – и, сам не зная зачем, я решил зайти в соседнюю комнату. Спустя минуту увидел вентиляционное окно под потолком в соседнее помещение, но оно чем-то закрыто с той стороны – настоящая полная изоляция. Правда, там что-то было: между стенками лежал конверт, очень тонкий, без опознавательных знаков или подобного. Внутри несколько листков бумаги, которые я зачем начинаю читать.
«Прошло больше недели с того момента, как меня заперли в собственной комнате, если верить календарю в КПК, который сел примерно восемь часов назад. Поэтому мое письмо на листке бумаги. Мое имя Юрий Гибсон, один из врачей – был одним, еще в те чудные времена, несколько месяцев назад, когда станция не была захвачена непонятными тварями и люди не сходили с ума. Вернее, все это предполагали, правду все равно никто не говорил и не собирался, да и смысла бы не было, все равно ничего не поделать. Все началось примерно полтора месяца назад. Я и мой лучший друг Адам, живущий по соседству, в чьей комнате вы и нашли это письмо, и еще три человека, Маркус Кетчем, охранник, Дэвид Бреннон, повар, и Питер Грин, которого никто не знал (он из другой части станции), – мы все пятеро оказались изолированы от всей станции. Собственноручно заблокировали двери, и нашим домом стали две комнаты и помещение энергоблока. На третий день изоляции Питер Грин, который избегал контактов и провел все время в одиночестве, рассказал, как он тут оказался. Он и еще трое человек пробирались через станцию в возможную безопасную зону, но они не дошли: на них напали. Только не неизвестные существа, а обезумевший человек, один из людей, что не выдержал, видимо. Псих застал их врасплох, сразу убил двоих, попытки убить его были бесполезны. И, пытаясь спастись, они попали к нам, только вот когда мы закрыли двери, Питер понял, что остался один и судьбу второго не знает. Но, когда мы его впервые увидели, за ним никого не было, хотя сейчас это уже не важно. И кое в чем он был уверен: убийца среди нас. Его слова шокировали, не сильно, но все же. Все друг друга давно знают, и мы не смогли обвинить кого-то в таком. Ведь такое убеждение легко могло быть вызвано фантазией, а то и хуже. Сначала было решено не поднимать этот вопрос, не устраивать охоту на ведьм и быть рациональными.
Продлилось это недолго, через два дня нашли мертвое тело Дэвида – убит, зверски убит в дальнем углу энергоблока, за оборудованием. После этого буквально за несколько часов все поверили в слова Питера. Так все началось – или, правильней сказать, закончилось. Мы перестали верить друг другу, стали одиночками, и с каждым часом было заметно, как страх и паранойя окутывают каждого. Хитростью я попытался понять, кто это, но вся затея была провальной с самого начала. Вокруг словно витали страх и подозрение, чувствовали себя все одинаково, но вели по-разному, конфликты были постоянно, либо дрались, либо следили за каждым шагом друг друга. Сам Питер вконец спятил, забился в угол, постоянно молчал, его почти всегда трясло, он не ел, не пил. Хоть между всеми и была вражда, было ясно: он замкнулся в себе. Через короткое время мы нашли его с перерезанными венами – теперь осталось нас трое, и каждый все больше погружался в страх. Я перестал узнавать Адама, как и Маркуса, и все вело к тому, что-либо мы перегрызем друг друга, либо закончим как Питер. Самое ужасное – что, когда находишься взаперти, бежать некуда, счет времени совсем потерян. И я не выдержал, не смог так больше. Собрал тайком все возможные продовольственные припасы в комнате, принес еще несколько вещей, на одном из КПК была внушительная книжная база, фонарик – в общем, все, что могло так или иначе пригодиться. И попросил Адама, чтобы он запер меня, заварил дверь в моей комнате, поскольку больше я так не могу. Его удивление хоть как-то напомнило мне моего друга. Я знал, что это конец, выбраться будет невозможно, но лучше так, чем ждать, пока меня убьют во сне. Не будет ни страха, ни боли. Гораздо приятнее и легче свыкнуться со смертью, когда сам выбрал ее. Я проведу последние дни так, как сам хочу, лишенный всего плохого, чем является человек. Я попросил, и он сделал это, Маркус ему даже не помог».
Запись 21
Я сложил листки обратно в конверт и положил туда, откуда взял: пусть их найдет тот, кому будет действительно это важно, так я себя убеждаю игнорировать эмоции. Но кое-что я подчеркнул из этого: Юрий написал про некого убийцу, что появился до всего того, что меня сейчас окружает, и наверняка про него я узнал из кабинета Оливии, и снова появилось имя Маркуса, что не может быть простым совпадением. Возможно, это связано с культом любви Сары Айрис. Мне уже кажется, что чем больше я узнаю про события, происходившие здесь, тем больше меня это отдаляет от поисков брата и заставляет думать не о тех вещах, что нужны сейчас.
Надо идти: прошлое осталось в прошлом, насколько бы печально оно ни было. Впереди находится еще один медицинский центр, точнее «восстановительная медицина». Двери туда были в ужасном состоянии: кто-то очень не хотел, чтобы они закрывались. Вместо палат и коек вдоль стен стоят капсулы, два метра в высоту, наполовину выступающие из стен. Полукруглые стеклянные крышки, многие из которых разбиты, а осколки разбросаны по всему полу. В середине стоит круглая стойка управления капсулами со сквозным проходом. Некоторые закрытые капсулы изнутри все залиты кровью, и, благодаря полному освещению, подробно видна каждая мелочь. Дойдя до середины, я замер: в метре от меня прямо за стойкой сидит какое-то странное существо или что-то иное. Некий еж, белое тело, из которого торчат иголки со всех сторон. Голова, как и конечности, словно сложена под телом, которое от каждого медленного вздоха поднималось и опускалось. Без малейшего движения я держу его на прицеле, пытаясь придумать, что делать дальше с очередной преградой на этой станции. Становится страшно, и после пронокса это, признаю, первый чистый страх. Но страх не неизвестности, а конкретной вещи. Но, что бы это за хищник ни был, знакомиться с ним желания нет – и медленно, очень медленно, шаг за шагом, я направился к выходу.
До двери метров пять – вроде бы немного, но не в такой ситуации. Аккуратно сделав первый шаг, я слишком понадеялся – и второй оказался необдуманным. На полу много стекла, как только нога наступила на кусочки, они потрескались и представитель опасности слегка поднялся, словно просыпаясь. Я почти нажал на курок пистолета, дуло которого направлено на него, но повезло: он сразу опустился в старое положение. Нервы разрывали меня изнутри, такое напряжение, что по лбу уже слегка идет пот, – потребовалось несколько минут неподвижного положения, дабы собраться и успокоиться. Очень аккуратно сделал третий шаг, стараясь не сводить взгляда с монстра. Но все оказалось бесполезно: стоило моей ноге опуститься, как существо опять приподнялось, услышав звуки стекла. С максимальной осторожностью я присел и левой рукой медленно разгребаю острые осколки. Очистив фрагмент пола, поднялся и, подождав минуту убедившись в отсутствии нарушения сна, сделал максимально длинный шаг. Снова присев, стал разгребать следующее место, находясь спиной к нему. Повторив процедуру, передвинулся дальше, осталось еще одно место. Опираясь левой рукой на пол, вновь за тем же занятием, почувствовал, как ноги стали уставать и мне уже тяжело держать свое тело почти параллельно полу. Вернулся в положение сидя, немного передохнул. Собравшись с духом и выровняв, насколько это возможно, дыхание, я сделал длинный шаг в очищенную зону и сразу прыгнул к двери. Оказавшись за ней, резко развернулся, ожидая пробуждение, но все было тихо. Несколько минут напряженного ожидания – и, пройдя дальше по коридору, я вышел в другую часть медицинского центра: длинное помещение, по сторонам параллельно стенам расположены койки. Где-то штук десять, считать их не было смысла. Не спеша двигаясь между ними, проверяя каждую сторону, старался делать все как можно тише: все-таки тот еж хоть и на приличном расстоянии, но паранойя берет верх, и приходится оборачиваться и прислушиваться. С левой и правой стороны – двери, обе закрыты. Судя по схеме, надо направо, но она не открылась. Попробовал снова – ничего не изменилось, возможно, заело. Это усложняет мне задачу: придется идти через левую дверь – небольшой крюк, но все же. Эта открылась сразу же, впереди коридор. Достав фонарик, я пошел вперед. В нем почти не было света, кое-где еле-еле на последнем издыхании светят лампы, правда, толку от этого немного.
Я спокойно иду по коридору, освещая себе путь, прислушиваясь ко всему вокруг в надежде, что если мне будет что-то или кто-то угрожать, я об этом узнаю. Кажется, я иду в бесконечность: вокруг лишь темнота, стены и полная тишина, которая медленно, но направленно начинает давить на восприятие. Не хочу и даже не собираюсь проверять двери вокруг меня, открыты они или закрыты, есть там кто или нет, – плевать. И вроде бы начинает казаться, что все безопасно, но вся тишина нарушается звуком шуршания, и я сразу остановился. Пытаюсь прислушаться и определить, с какой он стороны, но, как только звук увеличивается, это становится неважно. Я сразу понял, именно такой звук издают те пауки-мутанты. Резко обернулся, и он сразу переместился, кажется, в другую сторону от меня. Повернулся назад, направляя свет фонарика вместе с пистолетом по следу шума, но снова другое место и он становится громче. Уже не могу стоять на месте, кручусь из стороны в сторону, надо держаться, быть готовым к их появлению – но как, их ведь сотни, а то и тысячи. Они словно повсюду, будто нет ни одного места, где их нет, и от невозможности это терпеть я теряю контроль над собой и начинаю бежать. Я слышу их, слышу, как они гонятся за мной, не могу понять, за стеной или уже в коридоре, но саму ситуацию это не меняет. Страх мешает обернуться и посмотреть назад, лишь освещаю себе путь впереди. Увидев в конце коридора открытую дверь справа, из которой бьет свет, сразу прибавил шага. Еще метров пять – теперь они точно сзади, в коридоре слышу их намного отчетливей и чувствую вибрацию позади, словно они цепляют мои ноги. Подбегая к двери, убрал фонарик и, как только вбежал вовнутрь, за секунду осмотрел помещение и коснулся панели – дверь закрылась. Получилось, но, по-честному, мне просто повезло, и еще несколько минут я не свожу взгляда с двери. Меня немного трясет, а руки, вцепившись в пистолет, направлены на дверь, но спасет ли это меня?
Запись 22
Справа небольшой стол – бросив на него пистолет, облокотился обеими руками, дабы перевести дыхание, хоть немного, но меня все же трясет, что заставляет задать главный вопрос: а стоит ли это того? Каковы шансы, что я так и буду блуждать по этим коридорам, бегая от монстров, сходя с ума от одиночества и теряя какие-либо социальные навыки из-за неимения практики и напоминания цивилизованного общества? В этот раз мне повезло, но они были близко, очень близко, и каждый раз после такого я подсознательно понимаю, что вечно так не смогу. И хоть у меня имеется оружие и достаточно сил, рано или поздно удача закончится, как и открытые двери.
Взял пистолет, проверил обойму, осмотрелся: какой-то информационный центр или что-то подобное. По левой стороне разбитые компьютеры, как и повсюду в этом небольшом помещении. С каждой стороны есть дверь, и все закрыты, но я все еще слышу пауков. Стоять нет смысла – открыв дверь перед собой и сделав шаг, резко обернулся, держа пистолет прямо перед собой. Это они, словно подобрались ближе, их слышно, как будто почти вплотную. Они там, за дверью, из которой я попал сюда, – их там сотни, а ведь это всего пара метров, что же делать? Сделал шаг обратно в центр помещения, создалось впечатление, что они перемещаются, – видимо, так оно и было, ибо теперь они слева. Повинуясь инстинктам, я подбежал к двери и, используя панель, заблокировал ее. Спустя секунду их когти и зубы стали царапать ее, пытаясь прорваться ко мне. Отойдя на шаг и держа пистолет на двери, я почувствовал несколько капель пота на лбу. Несколько минут – и они ушли, быстро же они пробираются, и наверняка не первый раз. На стене слева, рядом с дверью, куда лежит мой путь, надпись: «Любовь и ненависть – все зависит от восприятия». Быстро прочтя ее, сразу пошел вперед, но, стоило выйти за дверь на пару шагов, в метрах семи от меня, в коридоре, пауки выбили вентиляционную решетку в потолке и сотнями заполонили коридор. Сделав машинально пару выстрелов, я вбежал обратно и запер эту дверь. Несчитанное количество пауков ударили в толстый металл, заставляя меня еще больше пугаться. Невероятно – удача закончилась быстрей, чем я думал, и отныне я осознаю роль жертвы. Пистолет уже не поднимаю: толку от него не так много, как хотелось бы.
Сначала нужно поискать что-то, что поможет избавиться от них или как минимум задержать, чтобы убежать, – но куда, в другую комнату? Только ничего здесь нет, тем более для такой ситуации, а они все там, везде, где только возможно. Осматривая все вокруг, заметил вентиляционное отверстие в потолке, прямо посреди помещения. Дотянулся до задвижки и закрыл ее, но страх не позволял сводить с нее глаз еще несколько минут, поскольку они теперь и там, ломятся через нее. Все это сводит меня с ума, не находя себе места, я начинаю злиться, выкрикивать зовы о помощи, хоть и знаю, насколько все это бесполезно. Как же все это глупо: на половине пути меня поймали в капкан! Выронив пистолет из правой руки, я упал на колени. Безвыходность рождала в голове ужасные мысли, страх не позволял ничего сделать, а отчаяние лишало любой надежды. И, поддавшись искусственному притяжению Вектора, я упал на пол, чувствуя, как каждый сантиметр тела окутывали тонкие и острые лапки пауков…
Запись 23
Открыл глаза, в обездвиженном положении пытаюсь вспомнить, что произошло. Несколько минут я просто лежал, пытаясь разобраться во всем у себя в голове, подвергая сомнению каждую мысль. Мое тело – постепенно ощущение восстанавливается, и вот через несколько минут с небольшой болью и затекшими мышцами я поднимаюсь с пола. Ни царапин, ни укусов, ни каких-либо повреждений – новых, разумеется, и я ничего не понимаю… Они ведь накинулись на меня, не оставляя ни миллиметра открытого тела. Двери, вентиляция – все закрыто, как такое возможно, неужели все это была некая иллюзия, довольно странная тогда, но все равно, так или иначе, все это пугает больше, чем раньше. Подошел к двери, из которой попал сюда изначально, прислушался – там тишина, проверил все двери – везде одинаково тихо. Их нет, словно и не было, и это пугает меня, ибо мне хочется злиться на эту станцию. Но я понимаю, что все это лишь в моей голове и главный вопрос точно останется без ответа: сколько же я так пролежал?
Сделав шаг к двери, на что-то наступил – это капсула, я поднял ее, но, перед тем как прочесть, что на ней написано, я уже знал, что это. Пустая капсула от пронокса – вот и ответ, причина моего прекрасного состояния. Только есть одно «но» – не помню, чтобы я его принимал. Остальные капсулы убраны в боковой карман штанов, как и пистолет. Сделав укол, я убрал его обратно, но как это произошло? Но все это уходит на второй план, когда я понимаю, что сейчас у меня достаточно сил идти вперед и, с учетом происходящих событий, чем быстрей я закончу, тем больше шансов остаться в живых, либо увижу брата лишь в другой жизни. Подойдя к дверям впереди, немного промешкался, но отсутствие каких-либо звуков позволило легко открыть ее. Я замер, дыхание перехватило, сил пошевелиться нет, словно парализованный, я стою на месте, потому что такого страха еще не испытывал. Вот то, чего я так долго ждал, а теперь жалею, – я больше не один.
Взгляд медленно перешел с его головы на правую руку, в которой крепко сжат кусок железа в метр длиной, больше напоминающий самодельный односторонний меч. Конечно, благодаря пистолету у меня преимущество, но факт того, что он смог выжить в этом хаосе, где никто так и не поймал его и не убил, заставляет бояться еще больше, чем кого-либо на Векторе, ведь он, судя по всему, выживал очень долгое время. Этот урод в орбитальном костюме, эластичном плотном материале, который укреплен на местах жизненно важных органов толстыми пластинами из неизвестного мне металла темного цвета. Десятки царапин разной длины и толщины, небольшие вмятины на шлеме и теле и масса старой крови его жертв покрывают его костюм, и, глядя на это, вместе с опасением принимаешь тот факт, что он легко ужился здесь и, возможно, опаснее никого нет.
Монстры сродни животным – простые инстинкты, а вот человек – это другое дело. Маска закрывает лицо: стеклянный полукруг от уха до уха, с небольшой решеткой на все стекло, соединенное с металлической оболочкой, защищающей остальную часть головы. От шлема тянутся трубки прямо за спину, к месту крепления баллонов, коих сейчас нет. По бокам лицевой части небольшие фонарики, из которых работают лишь два и то на левой стороне от меня. Разумеется, эта маска сделана крепче, чем что-либо, и, кажется, пистолет не прострелит ее, а стекло одностороннее, и для меня оно как зеркало, только с несколькими трещинами.
Мы все так же стоим, он смотрит на меня, я на него – и вскоре понимаю, что, возможно, лишь возможно, есть шанс на его помощь или хоть какую-то человечность в сфере случившегося. Вдруг он сохранил человеческие черты и мышление, близкое к цивилизованному? Хоть внутри меня кипят страх и тревога, я громко обращаюсь к нему:
– Я не собираюсь враждовать, – сделал небольшую паузу, – мне плевать, что было раньше и по каким причинам. Мне нужна помощь. – Он молчал, и я добавил: – Вы меня слышите? – Реакцией был лишь шаг в мою сторону. – Я прилетел сюда ради своего брата, на все остальное мне плевать, слышите?
Это был отчаянный шаг, обстановка лишь накалялась, а контакт наладить не получится, придется повиноваться инстинктам. Положение пока неизменно, но, глядя на того, кто напоминает охотника среди металлических джунглей, обладая крепким и большим, чем мое, телосложением, и выше на пол головы, из-за чего смотрю на него чуть снизу, я все глубже осознаю, в кого превратило его это место и сколько раз ему приходилось убивать, даже не считая людей.
«Любовь и ненависть – все зависит от восприятия» – снова прочел я про себя, видя, как он еще сильнее сжимал и словно разминал оружие своей рукой, и, слегка покачивая отрицательно головой, я произнес:
– Не делай этого, пожалуйста.
Запись 24
Бежать можно было только назад. В коридоре он почти догнал меня, от соприкосновения его ног с полом чувствуется вибрация. Я бегу, возможно, от единственного человека, кроме меня, на Векторе и ощущаю, как его рука вот-вот схватит меня со спины. В помещении с койками он слегка отстал, задев одну из них, немного вырвав ее из пола. Подбегая к восстановительным капсулам, я совсем забыл про спящего тут мутанта. В первое мгновение страх нахлынул на меня – от ожидания того, что справиться с двумя сразу невозможно, но сразу же появилась идея. Посмотрим, как этот урод справится с ежом. Пробегая мимо, выстрелил пару раз рядом с ежом, от такого шума он сразу начала просыпаться, и все, что мне оставалось, – найти укрытие, и капсулы были единственным вариантом. Залезая в одну прямо напротив коридора, откуда вбежал Охотник, еле успел закрыть ее, прежде чем он со всей силой ударил мечом по стеклу, оставив небольшую трещину. Он яростно стал наносить удары по капсуле, один за другим, не останавливаясь. Масса ярости и ненависти – помимо ударов куском железа, он также удачно применяет руки и ноги, и хоть страх поглощает меня, но панике поддаваться рано: каждую секунду, что он тратит на меня, стоило бы использовать для собственной безопасности. И теперь это будет стоить ему жизни: единственный, на кого он может напасть, находится позади.
Еж накинулся на него сзади с непонятным разъяренным воплем и стал тыкать иголками из конечностей в тело и голову. Все происходит очень быстро, вид ежа изнутри отвратительный – словно тело, вывернутое наружу, но, честно, мне плевать, лишь бы они загрызли друг друга. Он сразу выронил меч и попятился в сторону, забыв про меня. Нападавшее животное широко раскрыло свою челюсть – ужасное зрелище, – и за секунду до того, как оно воткнуло длинные зубы в маску, он обеими руками схватил его за горло и пытался сдержать натиск, но удары иглами с конечностей продолжались, заставляя его мотаться по сторонам. Броню было не пробить, но попытки все же были ощутимы, судя по недовольству Охотника. Он швырнул монстра в левую сторону, прямо о стенку, и, прыгнув сверху, стал бить по твари, держа одной рукой горло. Существо это не останавливало, а только злило, позволяя вести себя в разы агрессивнее. Охотник поднял его за горло над собой, уклоняясь от размахивающих конечностей существа, которое было в жутком бешенстве и не прекращало орать ни на секунду, чуть ли не оглушая меня. Но сдавливающая горло рука не позволяла существу вырваться. Он словно хочет задушить его, продолжая держать тело в воздухе, рука медленно сжимается, все сильней и сильней, просто наблюдает за этим. Этого не может быть, я не верю, что обычный человек способен вот так просто справиться с монстром.
Надо что-то делать, хищник проиграл Охотнику, и, пока еще есть время, нужно выбираться. Упираясь спиной в заднюю стенку, а коленом в полуразбитое стекло, я всеми силами пытаюсь выдавить его, но ничего не получается. Сраная система открывания капсулы сломана… Достав пистолет, отвернул лицо и выстрелил несколько раз. Снова попробовал выдавить стекло, и на этот раз получилось: большой кусок в нижней части выпал, и я сразу же вылез наружу. Он заметил меня и, оставив жертву в полумертвом состоянии, сразу побежал следом за мной. За короткое время я оказался у двери, где ранее встретил его, и, не останавливаясь, бежал дальше. Пытаясь по ходу свериться с картой, дабы не попасть в какой-нибудь тупик, предположительно, все же нашел нужный путь, но времени не было, и, свернув влево, побежал изо всех сил по коридору, прямо к двери в конце. Но есть проблема: если она закрыта, мне конец. Но делать нечего, и, приготовившись, подбегая к двери, уже в паре метров резко развернулся и стал стрелять в надежде задержать его или запугать. Но после нескольких выстрелов увидел его не в метре от меня или двух, а далеко, в начале коридора. Он просто стоит там и смотрит. Не знаю, как на это реагировать, это вызывает смятение, но из-за прилива адреналина искушать судьбу и лишний раз рисковать не хочется. И, пока есть такой шанс, надо пользоваться. Сняв небольшой заслон с двери, я открыл ее и зашел вовнутрь.
Запись 25
Через минуту прямо за дверью, смиренно защищающей меня, я услышал металлический скрип, словно что-то задвинули или подперли. Немного отдернулся и приготовился стрелять, но быстро вернулся в первоначальное положение, увидев, непоколебимость двери, все также запертой изнутри моими руками, – так что тут ему меня не достать. Прошло минут пятнадцать, а может, и полчаса – за временем я не слежу и даже не хочу пытаться. Силы восстановились, а нервы смогли слегка успокоиться, чтобы двигаться дальше, но из головы все равно не выходили мысли о нем. Как такое вообще допустили, разве всех не должны проверять на психическое состояние и фактор риска развития маниакальных наклонностей? Мне даже страшно представить, как долго он был здесь и выживал и сколько людей пострадали всего из-за одного человека, потерявшего контроль или же он был таким всегда. Интересно, есть ли вообще шанс выйти с ним на контакт – или все, что осталось от человека под костюмом, – это лишь тело и голые инстинкты. Возможно ли такое, что есть еще выжившие, если он их не перебил? Да и будут ли они в лучшем интеллектуальном состоянии, чем он? Отныне надо быть намного осторожнее, ибо он прекрасно знает о моем существовании и вряд ли остановится, пока не свершит убийство. Странно, но только сейчас я осознал, насколько впереди непроглядная темнота, – а ведь я смотрел в нее все то время, что сижу здесь, и лишь сейчас, когда собрался идти дальше, меня накрыло истинным страхом. Стоя на месте у входа с единственным рабочим светом из потолка, я просто освещал фонариком тьму перед собой, так сказать, привыкая к новому месту, что, несомненно, стоит воспринимать с опаской. Пугающая впереди неизвестность, неожиданно кажется куда более страшной, нежели известная угроза там, за дверь позади меня. Света фонарика хватило лишь на несколько метров, но и этого было достаточно, встроенные в потолок лампы не работали, везде столы, компьютеры – что-то вроде офисного помещения. Посмотрел по КПК, куда идти: пятнадцать метров вперед и метров пять вправо – не так и далеко.
Не спеша двигаясь вперед, держа пистолет наготове, я познаю настоящее погружение во тьму, которая окутывает меня и скрывает от моих глаз того, кто ускользает от луча фонарика быстрее, чем я способен разглядеть хотя бы очертания этого создания. Но вскоре правда сама открылась: невероятное количество царапин и крови по всему полу и окружающим предметам. Поддаваясь инстинкту безопасности, все время смотрю по сторонам, прислушиваясь: все та же неизменная тишина. Сделал еще пару шагов, дернул фонариком вправо – никого, слева – чисто. Разве это не должно меня расслабить? Нет, теперь стало еще страшней идти вперед. Появившийся из ниоткуда скрежет когтей по металлу, сопровождающийся медленным нечеловеческим дыханием и меняющий свое местоположение, – он дал понять, что я тут не один и надо считаться с хозяином, когда приходишь в гости. Теперь я знаю, их несколько, слышу это четко и мотаю фонариком и пистолетом во все стороны, пытаясь успеть поймать под свет хотя бы одного из них.
Три или четыре когтя ударяют по спине, прорвав одежду, немного расцарапав кожу. Почти упав на пол, успел развернуться и, грубо приземлившись на спину, выстрелил пару раз, но тварь уже убежала. Сразу встал, в панике оглядываюсь по сторонам – как же быстро, невероятно, такого противника еще не было. Они боятся света и, кажется, легко передвигаются по любой поверхности, поскольку я до сих пор не увидел ни одного. Спина болит, но крови, кажется, немного, вряд ли мне еще раз так повезет, что в итоге и произошло. Еще один удар, но уже по правому плечу – и теперь рана глубже. Приличное количество крови пролилось на пол, и я, не раздумывая, побежал назад к двери. Но все попытки открыть ее были бесполезны: меня заперли. Стал кричать изо всех сил, но сразу остановился: помогать просто некому. А он ведь знал это, знал, куда я попал, и специально позволил уйти, потому что я не осознал главной причины своей неудачи – это его территория. Достал бинт из кармана, что припрятал еще в медицинском блоке, и кое-как перебинтовал плечо. Накинул снова куртку, прилично рваную, но все же лучше, чем ничего. Что же теперь делать: я в ловушке, стою вплотную, опершись на дверь, под единственной рабочей лампой и просто наблюдаю тьму, словно она и есть монстр. Без света мне не выжить, а они готовы долго ждать: сколько у них не было такого мяса, как я, – месяцы, может годы? Без альтернатив, под напором адреналина и страха учишься выживать так, как никогда раньше, и приспособленность к месту ради собственной жизни просто поражает.
Увидеть врага в темноте почти невозможно, а вот услышать – гораздо проще, и, прислушиваясь, я улавливаю звуки и стараюсь максимально точно определить их количество. И вскоре, словно хищника, эта охота затягивает меня, позволяя заглушить небольшие нотки страха, сделать несколько шагов от двери, будто осваиваясь в этой среде. Дабы более плотно понять, сколько их стоит ожидать, сажусь на пол, скрестив ноги, в паре шагов от двери и, закрыв глаза, вслушиваюсь – в такой тишине это не сложно. Они выжидают, ведь боятся света, и даже голод не заставляет их идти на риск. Моя недоступность заставляет их мельтешить в разные стороны, что не проходит беззвучно. Если вычесть возможность звуковой запутанности, то их не меньше пяти. Мимолетный покой исчезает, как только я открываю глаза и понимаю, насколько жестоки и омерзительны эти создания, чье происхождение мне неизвестно, и исходящая от них ненависть словно передается мне.
Устремляя взгляд во тьму, понимаю, – выжить там без света невозможно, а фонарик мало чем поможет. Значит, остается лишь одна возможность. Свет, который у двери, – это единственный шанс. Слева от меня в паре метров стоит металлическая тумба, кое-как, но свет ее покрывает, так что вряд ли существует опасность. С жутко раздражающим и громким скрипом я подтащил ее под лампы, поднявшись на нее, ощутил приятную теплоту. Прислонил ладонь к пластиковой защите, словно впитывая тепло, поглядывая во тьму, машинально ожидал каких-то действий, но все тихо. Не знаю, как и почему, но все лампы на потолке установлены в разных местах и от каждой идут отдельные провода дальше в помещение. Медленно и очень аккуратно снял защитный корпус, оголив две трубчатые лампы.
Аккуратно обхватил одну, провода крепились специальными клипсами, сама лампа плотно сидела на защелках. Какая же она горячая, свет немного слепит, приходится делать все на ощупь. Наконец, точно поняв конструкцию креплений, я медленно начинаю вытаскивать ее. Сначала правую сторону и в поспешной уверенности в том, что она уже вышла, дергаю лампу вниз, после чего следуют треск и гаснущий свет. Я сделал все слишком рано, контакты у одного угла почему-то замкнуло, и лампа сразу перегорела, хотя подобные диоды не должны так ломаться, но видимо время все же берет свое. Приглядевшись, сразу увидел проблему, – почему-то случилось оголение изоляции провода, отчего случился коротыш. Осталось надеется, что нигде более подобного не произошло. Света стало вполовину меньше, и здешние хищники отпраздновали это резким бушующим криком, длящимся несколько секунд. Спустя несколько минут, успокоившись, я принялся за вторую – сейчас я как никогда понимаю, что от света зависит моя жизнь. Нельзя думать – надо просто делать, словно на автомате, и каждое движение не должно сопровождаться страхом. И спустя несколько минут я сделал это. Вытащил ее и, стараясь забыть обо всем, очистить разум, так сказать, слез с тумбы, проверив плотность крепления проводов, положил лампу на тумбу. Переведя дыхание, посмотрел, как идут провода. Они закрыты тонкой пластиковой рейкой в потолке, и снимается она очень легко, что позволило обхватить лампу со стороны проводов и вытянуть ее вперед левой рукой. Из-за изменения количества и местоположения света немного непривычно: теперь он в моих руках, а вокруг лишь тьма. Выдернув еще провода, взял дополнительный запас в правую руку, прикрепил свой фонарик на пояс со спины и сделал первые шаги.
Запись 26
Медленно делая шаг за шагом, рассекая тьму светом лампы, попутно освобождая провода, стараюсь держать дыхание ровным: ведь если даже не учитывать, обитающих вокруг ужасных тварей, ищущих момента напасть, то сама ситуация предельно жестокая. Они следуют за мной, медленно, по всей поверхности, сменяя местоположение каждую секунду, что не может не заставить медленно двигаться по кругу. Вот уже почти полпути – а чувство такое, словно это длится вечность. Остановившись, прислонил лампу поближе к телу. Они могут напасть откуда угодно, и лишь этот маленький свет спасает меня. Надо меньше думать об этом, ведь чем больше я обращаю на это внимание, тем меньше верится в шанс выживания. Несколько минут – и, сделав еще несколько шагов, я быстро оборачиваюсь на резкое и громкое рычание позади, но там ничего нет. Как же меня раздражает, что я ничего не вижу! Опять резкое рычание за спиной – снова обернулся: они либо привлекают внимание, либо пытаются вывести меня из себя, запутать. Напряжение ужасное, отчего потеют руки, и пластиковая лампа начинает скользить в ладошке, причем держать ее становится не очень легко, все же плечо ранено, и мышцы несколько сводит. На КПК не посмотреть – остается лишь надеяться, что я не заблужусь. Но вот правая стена заканчивается углом, кажется, видно ужасно, но вроде бы это так, а значит, это середина – и надо повернуть направо, где в конце есть выход.
Не спеша, но уверенно делая шаг за шагом, ощущая, как они крадутся сзади, пытаются напасть, но, слыша каждый их звук, вовремя оборачиваюсь, обжигая их светом и все больше наслаждаясь болезненными криками. Удерживая злость внутри себя, стараюсь не делать лишних движений, сосредотачиваясь только на защите, и, честно, не хочу, чтобы они отступали, – пусть нападают. Их боль – моя сила. Надеюсь, эта философия продержится дольше, чем обычно. Первый смельчак прыгнул с потолка на меня, я еле скинул его с шеи, ослепив светом, выстрелил прямо в голову несколько раз и резко обернулся кругом, выставив лампу вперед. Жалкие существа! Пусть и не большие, но крайне мерзкие и опасные. Один почти сумел сгрызть меня, пока другой отвлекал справа, этот прыгнул слева, но я успел увернуться, обхватить его правой рукой, прислонить свет вплотную к его уродливой морде и, слушая безумный вопль, наблюдать, как плавится его кожа до костей, словно масло на огне. Останки костлявого тела упали на пол, и я пошел дальше. Теперь они стали осторожнее, но лично мне все равно – уже видна дверь в паре метров, и, честно, со всем этим я и забыл про нее. Невероятно: сейчас я понял, зачем все это было на самом деле. Везде все в крови, и, поднеся руку к панели, почти коснувшись ее, я остановился. Не знаю, что творится у меня в голове и каков шанс, на везение, но выдернув провода из лампы, погрузившись во тьму. Немного подождав, давая им подойти, я ощутил в полуметре от себя дыхание и вонь этих созданий и нажал на кнопку. Стоя на месте с закрытыми глазами, ощутил, как теплый свет окутывает меня, пробиваясь даже через веки. Не двигаясь ни на сантиметр, единственно, что услышал, – это болезненные крики, которые, словно наркотик, позволяют ощутить жизнь.
Запись 27
Крики жертв отдаются эхом, словно отголоски, напоминают о тьме свету, мягко обволакивающему меня. Глаза все еще закрыты, и кажется, лишь страх не позволяет их открыть. После тьмы, в которой словно тонешь и отдаешься неизвестному, лучи тепла ощущаются странным эффектом, необъяснимым, и вскоре понимаешь, ведь именно этого тебе не хватало больше всего – того, что просто символизирует надежду, любовь и жизнь. Ноги еле держат, я готов упасть на пол от бессилия – но ведь минуту назад я был полон энергии, изменилось лишь место, и кажется, слишком резко и абсолютно несвойственно. Расслабил веки, перед глазами открылся вид коридора – странное облегчение, словно могло быть хуже. По бокам стоят четыре больших прожектора, направленных на меня, я же стою непосредственно между ними. Разве я не должен быть рад тому, что смог выбраться оттуда, не дав утопить себя во мраке, навсегда избавившись от всех страхов и боли, не должен чувствовать облегчение и радость, что все не кончено, и поиски брата продолжатся, как и сама жизнь? Ведь какая-то часть меня, сильная часть, не хочет тут быть, я словно не на своем месте, и кажется, что тьма, как зараза, захватила меня, позволив освоиться в своем мире, стать частью его. Все обратное представляется невыносимым – и даже тех ужасных и одновременно жалких криков тварей будто не хватает, как голосов людей. Обернувшись, глядя на дверь, я вижу, как некоторые из них пытаются пробраться сюда, на мгновение проявляются на свет и с криком возвращаются назад, и все из-за меня. Как же плохо, надо успокоиться, все взвесить, но не здесь, вне этого гнетущего места. Медленно дойдя до поворота, присев за углом и закрыв глаза, стараюсь как-то расслабиться, скорее, даже определиться с приоритетами и той творящейся в голове неопределенностью. Нащупываю в кармане на удивление уцелевшие капсулы пронокса. Выложив одну на пол с правой стороны, еще больше загружаю свой разум мыслями вперемешку со страхами и злобой, приводящие лишь к одной мысли: с таким хаосом в голове не выжить, и это является причиной для ввода инъекции. На мгновение почти потеряв сознание, я почувствовал, как все приходит в норму. И тут, наперекор всему, что должно сейчас волновать меня, приходит то, о чем я должен был думать с самого начала: почему тот, кто загнал меня туда, не пришел сюда с обратной стороны? Сомневаюсь, что он не знает или не может, – вероятно, ожидал, что там мне конец. А возможно, его уже нет в живых, ведь ощутить количество времени, там проведенное, невозможно. Вспомнив про КПК, скорее проверил местоположение – и впервые я действительно приятно удивлен. Налево по коридору, в конце за дверью, столовая, за ней лифты, ведущие на нижние уровни, где, надеюсь, найду Нолана, – и смогу убраться, наконец, с этой станции, где я провел уже слишком много времени.
Запись 28
Войдя вовнутрь столовой, я моментально почувствовал резкий и противный запах: кажется, испорченные продукты, во всяком случае, я надеюсь, что это именно они. И, как ни странно, наверное, я действительно голоден, причем так, что готов забыть про дизентерию. Помещение огромное, много столов со скамьями, вдоль стен буфеты и шкафы, окружение состоит из уже привычных дополнений в виде старой крови, погромов и следов борьбы. Сделал всего несколько шагов, уже в предвкушении того, что могу найти съедобное, – и тут громко, очень громко что-то металлическое словно захлопнулось с ужасным нечеловеческим криком, или, точнее выразиться, ревом. Это справа, в соседнем помещении. Дойдя до края, аккуратно выглядываю из-за угла – и вижу огромное животное, похожее на небольшого медведя, только страшнее, почти без шерсти, с ненормально выпирающими наружу длинными зубами. Но это было не все: приглядевшись, увидел, что этот кусок мяса с непонятной пропорциональностью деформированного тела – не одно существо. Точнее сказать, череп один, а вот остальное тело словно слеплено из нескольких других, и сделано это не хирургически. Если присмотреться, то видно, почти все его тело под этой небольшой шерстью – куски мяса других существ или, скорее, людей, и от этого меня тошнит прямо на месте. Что же за ужас здесь произошел и насколько все еще может быть хуже?
В муках боли от зажатой в большой капкан правой передней лапы зверь под тяжестью своего веса с трудом мотается из стороны в сторону, пытаясь вырваться. Он не замечает меня, а я смело стою и смотрю на его мучения. В панике пытается что-либо сделать, но даже его негармонично уродливое огромное тело, которое страшнее всего, увиденного мной здесь, не способно вырваться из капкана всего в паре метров от меня. Взглянув в его глаза на мгновение, я увидел в них боль, человеческую боль, и больше всего я боюсь того, что он понимает собственное «я». К сожалению для него, мне кажется, он помнит, кем был, и ужасается тому, чем стал.
Я подошел поближе, монстр заметил меня и замахнулся лапой, но не достал, не хватило полуметра. Невероятно, мне совершенно не страшно, мог ли я представить, что смогу вот так стоять и не бояться! Поймать себя не мысли, как уверенно я чувствую себя сейчас, в этом безумном месте, перед этим страшным существом, удивило меня больше, чем нынешние события. Мимолетно, но заметно и слишком ощутимо, словно все тело крикнуло мне об успешной адаптации…
Так продолжаться не может: немного отойдя, обеими руками сжимая пистолет, нацелил его прямо в его голову. Из мыслей не выходит понимание, что он был человеком, таким же, как я, у него наверняка была семья, друзья, работа, мечты. Так что смерть – это самое гуманное, чем я могу помочь ему, всем им. Медленно нажимая на курок, я остановился в последний момент из-за того, что кто-то открывает дверь прямо впереди, и еле успел скрыться из виду, забравшись в морозильную камеру слева.
Запись 29
