Вектор
«Это снова Оливия, за последние две недели число пациентов выросло в несколько раз, все жалуются на постоянное нервное состояние, слуховые галлюцинации, недосыпание, легкие провалы в памяти, утомляемость. У многих сильно поменялось социальное состояние, кто-то стал более буйным, кто-то слишком спокойным, причем это не единичные случаи. Доходит до принудительной изоляции людей, причем даже при вводе пронокса. И это я еще не говорю про те убийства, что начали происходить два месяца назад, а убийцу так и не опознали и до сиз пор не нашли. Люди уже не боятся, разумеется, нельзя поддаваться страху и панике, но все словно забывают про это. Если вначале была масса жалоб на фобии, страхи, то теперь это словно поменяло полярность – если вы понимаете, о чем я. Больше сил у меня нет, каждый на этом уровне мною лично опрошен, все данные записаны в карты, и если вы не переведете меня, то я увольняюсь».
Все гораздо хуже, чем я думал: что-то было еще, она говорила про убийцу. Но Вектор – не какой-то городок, где такое легко может произойти: есть специальные службы для контроля насилия, не говоря уже о непростом отборе тех, кого сюда возьмут на работу. Убийства в таком месте – нонсенс. Покопавшись в поиске часок-другой, я узнал, что не только на этом уровне были проблемы, – почти на каждом такое происходило. Тут было все: паранойя, навязчивые идеи, фобии, галлюцинации. А хуже всего было тем, кто пришел с исследовательского сектора: они словно сходили с ума, не хотели никого слушать, лишь погружались в самих себя – и это доктора наук, которых с детства учили ставить разум выше эмоций. Возможно, что-то произошло там, в отделе исследований, на второй половине станции, раз все так резко поменялось. Но что может разом вызвать такой хаос и как это может быть связано с исчезновением стольких людей? Снова вопросы без ответов.
Разузнал заодно про убийства: похоже, около четырех лет назад тут появился серийный убийца, который не просто убивал людей, а делал это с безумной жестокостью еще до того, как все это началось. Надевал орбитальный технический костюм и убивал разными способами, не оставляя улик или примерных мотивов выбора целей. Всего на его счету одиннадцать жертв, и сомневаюсь, что происходящее сейчас вокруг меня – его рук дело. Чем больше я раскапываю, тем более понимаю, насколько давно тут творится немыслимое, и это – пугает еще больше, ведь совершенно непонятно, почему подобное скрывалось так долго от всего мира.
Никакой информации о том, что произошло со мной в той комнате, помеченной крестом, разумеется, нет, было бы странно, если бы я получил сразу все ответы. Видимо, это личное безумие, некий побочный эффект пребывания на Векторе, что оставляет вопрос, когда это может случиться вновь, открытым. Покопался в картах-планшетах, но ничего не нашел, их слишком много, а читать каждую времени нет. Многие просто разбиты и валяются на полу, и среди них карта брата, кто-то явно постарался это сделать, так просто эти древние КПК не разломать. Прямо удача за удачей!
Сара Айсли – это имя привлекло меня, ибо я его уже видел. Открыв планшет, я включил разговор Оливии и Сары:
– Здравствуй, Сара, как ты себя ощущаешь на новом месте? – приятный женский голос доктора.
– Все хорошо, спасибо. Перелет был успешен, из криосна вышла без проблем, меня уже осмотрели и подтвердили это, – голос ее был спокойный и слегка неуверенный, словно она маленькая девочка, что отчитывается перед заботливой матерью.
– Да, я все это знаю. Но меня больше волнуют твои ощущения, твой настрой.
– Я понимаю, о чем вы. Но мое прошлое… – Она замялась. – Я хочу сказать, что здесь я именно для того, чтобы измениться и найти свое место, и я считаю, что иду в правильном направлении. Я хорошо сплю, у меня еще не было приступов паники, и с каждым днем я чувствую себя куда уверенней, чем раньше.
– Это очень хорошо, я рада такое слышать. На работе все хорошо?
– Да, я занимаюсь контролем спутников и получением информации с них. Я долго ждала шанса оказаться далеко от дома и просто жить дальше, наверное. Я поэтому и выбрала это место работы: здесь я далеко от всего того, что мешало мне жить нормально, и, благодаря этому, я могу быть тем человеком, которым всегда хотела быть.
– Каким же?
– Коллективным, я полагаю. Вы, наверное, знаете мою историю.
– Ты про отношения с родителями, я правильно поняла?
– Они… Мои родители считали, что я несамостоятельна и не смогу быть счастливой и успешной, раз отдалась полностью науке и знаниям. Которые, по их мнению, приносят вред. Тяжело жить в семье, где тебя ненавидят за взгляды на жизнь с научной точки зрения, а здесь все мечтатели, которые просто хорошие люди, и все. – Казалось, что Сара сдерживает слезы.
– Так и есть, все мы здесь рады работать на благо мира, вдалеке от всех. Я рада, что у тебя все так складывается, и надеюсь, так и продолжится. Помни, ты достигла этих высот благодаря своему труду и успехам в учебе, и это лишь твое достижение. Отдел кадров заметил тебя не просто так, мы всегда ищем тех, кто мыслит нестандартно и готов на все, ради работы.
– Спасибо, я стараюсь.
– Помни, что ты можешь обратиться ко мне или любому человеку и просто поговорить, мы все здесь большая семья.
– Еще раз спасибо, это очень приятно, и я рада быть частью Вектора.
Все, что она хотела, – это любви и чувствовать себя частью коллектива, простые желания простых людей, которые в итоге вылились в нечто странное и ужасное, а ведь цели были максимально простые и человечные.
Двигаюсь к выходу, в голову пришла интересная идея, и не то чтобы я хотел разобрать все по строчкам и понять произошедшее. Смысл в том, что я хочу посмотреть карту, которая появилась раньше всех, так сказать, первого человека, чьи симптомы как-то связаны с тем, что я знаю сейчас. Маркус Кетчем, первый, у кого появился такой богатый набор симптомов.
– Здравствуй, Маркус. Как ты сегодня?
– Здравствуйте. Я… я сегодня как всегда. Спал часа три, жуткая сонливость. Знаете, иногда сон кажется реальностью, и понимаешь это, лишь проснувшись. Так вот, я вообще не понимаю, что происходит, точнее сказать – где. Вот только вчера часа два искал свою комнату после смены, а потом понял, что вообще в другой части Вектора. Наверное, это ненормально, ведь я хорошо ориентируюсь здесь, – голос сильно усталый, часто делает длинные паузы между некоторыми словами.
– Ты принимаешь таблетки, что я прописала?
– Да, как по часам, если я правильно их воспринимаю. Но знаете, если честно, я вообще не ощущаю изменений. У меня все так же странный аппетит, я иногда ем без остановки, а иногда могу сутки не питаться, не говоря уже о часто появляющихся болях, как мышечных, так и головных. Может, это вирус какой-нибудь, а то кажется, что это все-таки не просто вина местности. – На последней фразе он хотел пошутить, но неудачно.
– На вирусы всех проверяют, тебе известно это. Скажи лучше вот что: у тебя не было ничего подобного во время работы на других станциях, верно?
– Все было отлично.
– Сначала ты работал охранником в исследовательском секторе, но через два месяца ты попросил перевод в жилой сектор – почему?
– Мне там не нравится, не то чтобы я пожаловался, нет – просто из-за всей этой секретности и контроля допуска я словно замкнут в системе и не всегда могу выполнять свою работу. А здесь все просто, двери открыты – свобода, да и только. Я проводил там кучу времени. Все заняты, что-то делают, и ни минуты отдыха или обычных разговоров о доме или новостях. В общем, из-за этого время шло быстро или, наоборот, медленно, понимаете, я только там стал терять счет. Мне кажется, что я мог заразиться там чем-нибудь, поскольку именно там мне стало казаться, что пропадают часы из жизни, будто я теряю память. Может, пропишете мне еще ваших таблеток и я просто уйду?
– Ну, таблетки я пропишу, но также дам тебе на три часа земную комнату, каждый день. Твой дискомфорт, скорей всего, вызван резкой сменой места работы. Думаю, ты просто утомился, и буду рекомендовать тебе срочный отпуск, но это будет примерно через пару недель, так что пока следуй моим указаниям, а там посмотрим.
– И это все – отпуск? Неужели то, что со мной происходит, из-за утомляемости? Мне иногда кажется, что я не узнаю себя в зеркале. Знаете, я ценю вашу заботу, правда, но пока останусь при своем мнении и поищу ответы в другом месте, – последний его монолог был очень напористым и даже злым отчасти.
Имеет ли эта запись отношение к тому, что я увидел здесь, что вирус спровоцировал всеобщее исчезновение или гораздо худшее? Странно, мне показалось, что врач вообще не сильно пыталась помочь ему, скорее, внушала простые объяснения сложных вопросов.
Запись 18
Двигаясь все дальше, постоянно использую схему, дабы не сбиться с пути, ведь ориентацию во времени я уже потерял, и даже при проверке даты и времени на КПК я не ощущаю его. Через несколько минут дошел до перекрестка, посередине стоит терминал, он несколько иной, чем те, что я видел раньше: у этого все три стороны в экране, сам как треугольный столб высотой два метра. Первый экран в трещинах, но работал, правда, стоило к нему прикоснуться, как изображение исказилось и все замигало, второй просто разбит. Но третий работал, правда, сильно испачкан кровью. Сомнительно убедившись, что вокруг никого, я подключился к нему. Сейчас меня больше всего интересовало, где же я. Надеюсь, мой путь не прошел сильно далеко от лифта, который отвезет меня вниз. Нашел схемы и планы, нажал на папку, но вместо открытия вылезла надпись: «Файл в режиме ожидания, возобновить повтор». Честно, мне было все равно, но это не давало мне добраться до информации, так что выбора не было. Дал команду запустить запись, появился таймер в минуту и пошел отсчет. Шестьдесят секунд – вроде бы ни о чем, но, когда проверяешь каждый коридор и надеешься, что за такой промежуток времени ничего не должно случиться, время тянется намного дольше. Показалось, что прошел час, и вот запись загрузилась неожиданно для меня со всех сторон – и повсюду я услышал голос.
«Говорит Александр Краузен, вероятней всего, это последнее сообщение. Коридор изоляции прорван, теперь противники здесь, и их намного больше, чем мы предполагали. Группа, отправившаяся на главный мостик, не вернулась. Из тридцати одного человека осталось семеро, мы укрылись в отсеке внешнего ремонта и держимся как можем. Возможно, мы с вами последние выжившие на Векторе. Каждый, кто слышит это сообщение, знайте – вы не одиноки, у нас есть оружие и еда, пока будем бороться, будем выживать. В приложении к файлу отметил наше местоположение. Александр Краузен, конец связи».
Я слушал его, совершенно забыв про все на свете. Его речь, как и человеческий голос, напомнили мне о чем-то привычном и старом, дали сил, что на исчерпывающем пределе, и не направиться к нему будет ошибкой, так что я сразу скачал жирно отмеченный путь прямо от этого терминала. Заодно нашел свое местоположение: удивительно, как же далеко я ушел и остался жив. Освещения было предостаточно, и, убрав фонарик, обеими руками я вцепился в пистолет и стал двигаться быстрее, почти бежал. Освещения вокруг было достаточно, лишь редко где попадались островки темноты. Сколько бы уверенности ни было, не подозревать об опасности с каждой стороны попросту не получалось. Через несколько одинаковых поворотов и десяток комнат остановился и сверился с маршрутом, заодно перевел дыхание: нервы натянуты как струна, а сердце колотится без остановки. Одна минута разведки – и я снова иду мимо пустых комнат, что встречал уже не раз. Пока мне не грозит опасность, нужды в них нет – лишь отвлекающий момент, несущий в себе угрозу из-за неизвестности. Хотя, возможно, я боюсь входить в какую-либо комнату из-за недавних событий, что завели меня так далеко. Будет не просто жаль или обидно – явная жестокая несправедливость, если именно сейчас, когда есть реальная надежда на выживание и помощь, мне случится погибнуть, быть употребленным в трапезу или сойти с ума в потемках Вектора.
Перед большим перекрестком я чуть замедлил шаг и, просматривая каждый метр, заметил музыкальную ноту, нанесенную белым маркером прямо на стене, причем, чуть впереди была еще одна, но немного другая, в музыке я не разбираюсь. Следующая ведет налево в другой коридор, конец которого не виден, но вроде бы там никого, а тот, что справа, заканчивается массивной дверью, словно от сейфа. Но сейчас не до этого, ибо мне надо вперед, совсем немного, семь метров, за угол налево. Прошел полпути – и из комнаты слева на меня что-то накинулось. От такой скорости ничего не успев сделать, просто упал на пол, и эта нечисть стала быстро бить меня и зверски кричать, как сумасшедшая. Только крик был нечеткий, словно приглушенный. Найдя момент, разворачиваясь на полу, левым локтем ударил ее о стену, приподнявшись, сразу стал ее избивать. Кажется, это человек, только лица его не видно.
Моей агрессии и сил явно недостаточно – и, получив удар ногой, я отлетел в стену, прямо рядом с дверью, откуда вылез этот ненормальный. Он сразу кинулся на меня, увернувшись от первого удара, я получил второй и, схватив его тело, повалил и стал бить головой об пол. Но он словно ничего не чувствовал, а его кожа была как резина. Обхватив меня ногами, он сделал резкий удар по лицу, я повалился на пол от секундного шока. Удары продолжали поступать, еще немного – и он так переломает мне кости. Разозлившись окончательно, с криком обхватил его и швырнул на пару метров, поднял пистолет и выпустил пуль пять. Этого было недостаточно, он снова накинулся на меня, и мы стали драться как ненормальные. Я уже почти без сил и теряю контроль окончательно, мы все деремся, мои движения все больше и больше напоминают его собственные, бесконтрольные и злые. Повалив его на пол, прижал коленом горло, надеясь задушить, остальная часть тела была неуправляемая, что сильно мешало и раздражало. Прошла минута, ничего не выходит. Приставив пистолет вплотную к голове, выпустил все. Следы от пуль затянулись в мгновение – это просто невероятно! И я просто продолжаю душить его, только уже обеими руками – и секунд через двадцать, может, больше, его стон, тряска и хаотичные движения конечностями стали угасать, и вскоре они исчезли совсем.
Прошло несколько минут, как признаки жизни покинули это существо, но мои руки все держат его горло. Он мертв – стоило бы расслабиться, успокоиться, но ничего не получается: страх словно заклинил меня, и кажется мне, что мое лицо в этот момент выражало ненависть, близкую к животной, что, несомненно, пугало меня самого. Прошло еще несколько минут, я отпускаю руки, немного приходя в себя, отодвигаюсь от него, прислоняясь к стене напротив комнаты. Это не какой-то неизвестный природе монстр – это человек, точнее был человеком, и, кажется, давно. Вся его кожа стала темно-серой, нет ни одежды, ни лица, пальцев, волос – как вообще он превратился в такое и почему был жив? Очередная загадка ценою в жизнь. Все тело словно затянуто серой кожей: идеально гладкая, без каких-либо дефектов, на ощупь словно сраная резина. Вот так и бывает, уже на горизонте маячит спасение или выход, а жизнь подкидывает плохую шутку, преодолев которую, всерьез задумываешься, а стоишь ли ты теперь спасения, если путь его тернист? Ответ приходит сразу же, чему я искренне рад, ведь все еще мыслю трезво, – да, еще как стоит.
Запись 19
Спустя несколько минут я поднялся, поменял обойму, оставив пустую лежать рядом с телом. Прошел дальше, предо мной открылось большое помещение, что-то вроде центра управления. В середине по кругу стоит ряд компьютеров с большими прозрачными экранами – целые, конечно, не все. Обернулся – огромная укрепленная стена с двумя грузовыми входами. Такое легко не заметить, если идти вперед не оглядываясь. Подбежав к пульту, попытался открыть дверь, но он сломан. Мне это не очень нравится, двери блока внешнего ремонта закрыты снаружи, по всей видимости, все очень плохо и вряд ли обошлось без жертв. Думаю, так задумано, дабы никто лишний туда не попал. Начал стучать рукояткой пистолета и кричать. Вот-вот – и все станет проще, и чувства облегчения, взволнованности и доля нетерпеливости переполняют меня. Я даю о себе знать уже пару минут, кричу, что один, что мне нужна помощь и в данный момент здесь безопасно. Но тишина вокруг все так же неизменна. Неужели стена настолько толстая, что они не слышат, или есть другой способ связаться? Что если он специально не отвечает, сколько странностей я встретил, а люди там не располагают доверием. Надо подумать, успокоиться, собраться, наверняка все не так просто. Компьютеры, вся эта система, наверняка часть отвечает за этот блок – довольно умно, сумасшедший не сможет использовать компьютер. Используя нужную команду в системе, я уставил взгляд на двери, но они не открылись, и вместо этого на мониторе появилась надпись: «Разгерметизация помещения, открытие невозможно».
Все кончено, надежды уничтожены, помощь утрачена, осталось лишь то, что было с самого начала. Еще несколько минут, находясь в неподвижном состоянии, осваивал отсутствие надежды, каково это – понимание одиночества в полной мере и то, что, возможно, надо забыть уже про идею выживших и, идя напрямую, делать то, зачем прилетел сюда. Возможно, их заперли там и открыли шлюзы – нет, тогда их можно было бы закрыть. Компьютер написал: «разгерметизация», а значит, произошла авария или столкновение, что вскрыло корабль, или же они сделали это сами. В любом случае те, кто там спасались, – уже история, напоминающая всем о своей трагичности.
Эти двери все в царапинах, следах от выстрелов, крови и вмятинах, они отделяли меня, возможно, от единственного пути к выживанию. Дабы отвлечься, стал осматривать все вокруг, и мое внимание привлек левый коридор. Он уже остальных и короче. За ним огромное помещение, такого еще на Векторе не видел – большое и пустое. Это смотровой зал, и вид его не мог не поражать. За толстым огромным стеклом – космос, открытый космос, миллионы звезд видны через него. Даже не проверив помещение, я, не моргая, подошел вплотную и уставился туда, в бесконечность. Понятия не имею, сколько времени нахожусь на Векторе, но только теперь вижу, что там, за всеми этими глухими стенами, кажущимися бесконечными коридорами, все становится как-то иначе. Конечно, я отдавал себе отчет о фактическом отношении, но видеть после пережитого и прямо осознавать – это нечто совсем иное. Это безжизненный и безграничный космос и дальше Вектора не уйти, некуда бежать, негде прятаться, – я просто заперт. На планете всегда есть куда убежать, где спрятаться, и ты чувствуешь свободу и словно ощущаешь саму жизнь. А что тут – стены да потолок, как подопытный кролик в ловушке, бегаю от страхов и смерти в лабиринте. Но ведь есть мой корабль – это рождает неописуемую нужду прямо сейчас улететь отсюда, забыть все. А подпитывает все это страх возвращения: как только я выйду из этой комнаты, тут же вернусь в страх, боль и ужас. Что я и сделаю, но, пока я сел на один из рядом стоящих диванов, мое внимание прибито только космосом, что манит своей неизвестностью и позволяет забыть сей ужас за моей спиной. Все это непередаваемые ощущения, и я готов забыть обо всем происходящем вокруг, словно погружаясь в него, не желая возвращаться в этот мир. Но за всеми фантазиями, надеждами и иллюзиями стоит нечто другое, одна простая вещь – разочарование. И даже спустя час, а то и больше, погружения в тот дивный тихий мир, как бы ты ни старался, ум все равно понимает: это не спасет.
Запись 20
Вернувшись к компьютерам и снова взглянув на блок внешнего ремонта, я чуть было не поддался апатии, но смог сдержаться и вбить себе мысль, что надеяться на такое нельзя – и нельзя было с самого начала. Разочарование слишком дорого может обойтись, и раз уж на то пошло, лучше быть готовым противостоять всему, что встретится, – только так можно выжить. Спустя несколько минут я встряхнулся и, сверившись с маршрутом, двинулся дальше. Небольшой коридор, что напротив блока внешнего ремонта. Прошел по нему и уперся в закрытую дверь: панель не работает, а это единственный путь.
Попробую починить: возможно, банальная перестановка проводов поможет мне. Аккуратно снял боковую панель – несколько проводков и схема, знать бы, что делаю. Вырвал один проводок и попробовал замкнуть его с платой, это привело к небольшому положительному эффекту: двери раздвинулись лишь на несколько сантиметров, куда рука еле пролезает. Ну, лучше, чем ничего, попробовал использовать такой же способ снова, но на этот раз эффекта никакого. Попробовал их раздвинуть руками, но толку немного, лишь чуть-чуть сдвинул, как боль сразу ударила в плечо, некогда укушенное псом. Чуть размялся, сменил положение рук и попробовал снова, но вторая попытка была более удачной, и хоть дверь не открылась полностью, появившийся проем легко смог пропустить меня за дверь. По идее, в таких местах система раздвижных дверей должна быть мягче, как раз на случаи поломки электронного механизма, но, возможно, тут повлияло время. Это все немного подняло мне настроение и немного подстегнуло. Вперед по коридору, вдоль левой стены. И так пройдя метров пятьдесят, в половине пути освещая дорогу фонариком, я оказался у нужной мне развилки и, осмотревшись вокруг, свернул налево.
Впереди, метрах в десяти, большое помещение, двери открыты. Держа вход под прицелом, не спеша, но уверенно я двигался по левой стороне. На середине пути остановился, аккуратно заглянул в комнату слева, используя фонарик для освещения. Желания делать это не было совсем, но разломанные двери заставили изменить убеждениям. Слева от двери внутри комнаты валяется небольшая бутылка воды, и чем дольше смотрю, тем больше хочется пить, и я даже не думаю о том, кто или что могли трогать ее и сколько микробов там будет. Опустошив ее почти залпом, понял, как мне этого не хватало. Подойдя к концу коридора, прошел через дверь, и передо мной оказались две соседние комнаты, рядом шел коридор. Сверху над комнатами надпись: «энергоблок». Взглянул на две двери, решил не рисковать, хотя, возможно, это уже фобия. Решив пойти в сторону коридора, приблизился к ним – и на той, что справа, увидел сварочный шов. На линии стыковки сварка, причем те, кто это сделал, совсем не жалели ее. Крепко держа пистолет, подошел почти вплотную, внимательно осмотрел ее и, недолго думая, тихо спросил, есть ли кто там. Правой стороной стоя к ней, слушал. Но ответа не было – и, сам не зная зачем, я решил зайти в соседнюю комнату. Спустя минуту увидел вентиляционное окно под потолком в соседнее помещение, но оно чем-то закрыто с той стороны – настоящая полная изоляция. Правда, там что-то было: между стенками лежал конверт, очень тонкий, без опознавательных знаков или подобного. Внутри несколько листков бумаги, которые я зачем начинаю читать.
«Прошло больше недели с того момента, как меня заперли в собственной комнате, если верить календарю в КПК, который сел примерно восемь часов назад. Поэтому мое письмо на листке бумаги. Мое имя Юрий Гибсон, один из врачей – был одним, еще в те чудные времена, несколько месяцев назад, когда станция не была захвачена непонятными тварями и люди не сходили с ума. Вернее, все это предполагали, правду все равно никто не говорил и не собирался, да и смысла бы не было, все равно ничего не поделать. Все началось примерно полтора месяца назад. Я и мой лучший друг Адам, живущий по соседству, в чьей комнате вы и нашли это письмо, и еще три человека, Маркус Кетчем, охранник, Дэвид Бреннон, повар, и Питер Грин, которого никто не знал (он из другой части станции), – мы все пятеро оказались изолированы от всей станции. Собственноручно заблокировали двери, и нашим домом стали две комнаты и помещение энергоблока. На третий день изоляции Питер Грин, который избегал контактов и провел все время в одиночестве, рассказал, как он тут оказался. Он и еще трое человек пробирались через станцию в возможную безопасную зону, но они не дошли: на них напали. Только не неизвестные существа, а обезумевший человек, один из людей, что не выдержал, видимо. Псих застал их врасплох, сразу убил двоих, попытки убить его были бесполезны. И, пытаясь спастись, они попали к нам, только вот когда мы закрыли двери, Питер понял, что остался один и судьбу второго не знает. Но, когда мы его впервые увидели, за ним никого не было, хотя сейчас это уже не важно. И кое в чем он был уверен: убийца среди нас. Его слова шокировали, не сильно, но все же. Все друг друга давно знают, и мы не смогли обвинить кого-то в таком. Ведь такое убеждение легко могло быть вызвано фантазией, а то и хуже. Сначала было решено не поднимать этот вопрос, не устраивать охоту на ведьм и быть рациональными.
Продлилось это недолго, через два дня нашли мертвое тело Дэвида – убит, зверски убит в дальнем углу энергоблока, за оборудованием. После этого буквально за несколько часов все поверили в слова Питера. Так все началось – или, правильней сказать, закончилось. Мы перестали верить друг другу, стали одиночками, и с каждым часом было заметно, как страх и паранойя окутывают каждого. Хитростью я попытался понять, кто это, но вся затея была провальной с самого начала. Вокруг словно витали страх и подозрение, чувствовали себя все одинаково, но вели по-разному, конфликты были постоянно, либо дрались, либо следили за каждым шагом друг друга. Сам Питер вконец спятил, забился в угол, постоянно молчал, его почти всегда трясло, он не ел, не пил. Хоть между всеми и была вражда, было ясно: он замкнулся в себе. Через короткое время мы нашли его с перерезанными венами – теперь осталось нас трое, и каждый все больше погружался в страх. Я перестал узнавать Адама, как и Маркуса, и все вело к тому, что-либо мы перегрызем друг друга, либо закончим как Питер. Самое ужасное – что, когда находишься взаперти, бежать некуда, счет времени совсем потерян. И я не выдержал, не смог так больше. Собрал тайком все возможные продовольственные припасы в комнате, принес еще несколько вещей, на одном из КПК была внушительная книжная база, фонарик – в общем, все, что могло так или иначе пригодиться. И попросил Адама, чтобы он запер меня, заварил дверь в моей комнате, поскольку больше я так не могу. Его удивление хоть как-то напомнило мне моего друга. Я знал, что это конец, выбраться будет невозможно, но лучше так, чем ждать, пока меня убьют во сне. Не будет ни страха, ни боли. Гораздо приятнее и легче свыкнуться со смертью, когда сам выбрал ее. Я проведу последние дни так, как сам хочу, лишенный всего плохого, чем является человек. Я попросил, и он сделал это, Маркус ему даже не помог».