И потопал прочь из приемной.
Ну ладно. Если не мужчина и не человек. Может, он вообще инопланетянин какой, залетевший в гости в Гольштанию? У инопланетян может и не быть четкого деления на мужчин и женщин.
16
Я вернулась в одевальню и сбросила тяжелое покрывало, в котором стало уже жарко.
Ля Гуш улыбнулся мне своей большой улыбкой:
– Вы очень стройная.
– Спасибо, – сказала я.
– И так как у вас не очень большой бюст, мы можем просто придумать что-то вроде плотного жилета, который вы будете надевать под рубашку. И не надо толстых камзолов с галунами, – усмехнулся он.
Я тоже не жаждала носить толстые камзолы посреди лета, а потому обрадовалась его предложению.
Примерка и подгонка заняли довольно много времени. Пудовик был из клана Хрюн, как сказал Ля Гуш, а этот клан, в соответствии со своим прозванием, отличался упитанностью – рубахой Пудовика я могла обернуться раза три.
Ля Гуш достал из комодика в углу шкатулку со швейными принадлежностями и как заправский портной то кружил вокруг меня и захватывая пальцами и закалывая булавками ткань, отмечал по ней мелом, где ушить, то садился на диванчик и наживуливал одежду крупными стежками.
Еще он соорудил из толстого льняного полотенца облегающую безрукавку – которую предполагалось надевать под рубашку, чтобы скрыть объемы.
Вот с туфлями была засада. Хотя нога у меня немаленькая – 41-й размер, но обе пары туфлей Пудовика оказались гораздо больше, чем нужно, и не только в длину, но и в ширину – так что мало того что казалось, будто я надела на ноги лодки, так они еще и падали с меня, стоило только приподнять ногу от пола.
– Если позволите, – сказал Ля Гуш, – я предложил бы вам свои туфли. По-моему, у нас схожий размер стопы. Я недавно приобрел в городе одну замечательную пару туфлей. Они простые, из свиной кожи. Но я мог бы украсить их атласными бантами и брошками, и они подойдут для церемонии коронации.
Он умчался и принес простые серые туфли – которые оказались мне впору – и какие-то краски в тюбиках. Смешал несколько коричневых тонов, пока не получил кофейный – цвет моих волос. Потом тонкой кистью нанес немного краски на усы.
– Пока не трогайте их. Дайте полчасика краске высохнуть, – сказал Ля Гуш.
Я поглядела в зеркало – вроде бы ничего и не изменилось. Но усы действительно стали смотреться более естественно – если можно вообще так сказать об усах на женском лице.
Мою собственную одежду – она высохла на мне, но была в грязи и песке – и ботинки Ля Гуш пообещал привести в порядок к застрашнему утру – вдруг я пожелаю что-то надеть. А пока он дал мне большой цветастый халат и попросил один час – чтобы ему довести до ума мой костюм для коронации.
А я попросила чего-нибудь поесть.
Ля Гуш попросил прощения за свою несообразительность и побежал на кухню.
Я поплотнее закуталась в огромный цветастый халат – вдруг кто зайдет – и заглянула в другие комнаты королевских покоев.
Следом за одевальней была спальня. В приятных голубых тонах, с выцветшими шелковыми обоями с вышитыми птицами и диковинными зверюшками, с большой, действительно королевской кроватью с пологом – вот откуда Мерлин сдернул покрывало, ну и прочей мебелью: комодом, тумбочками, шкафами, пуфами и диванцем-рекамье с изогнутой спинкой у окна – похоже, для чтения.
Дальше шла умывальня – ванная комната. Хотя ее тоже можно было бы назвать залой. Тут тоже были и диваны, и шкафы, и камины. А еще! Вот чудо! Здесь были водопроводные краны – над медными раковинами-тазами, прикрепленными на деревянном столе у стены. Правда, вода была только холодная и лилась совсем небольшой струей. Но может, чтобы получить горячую, надо просто где-то что-то включить – то есть, поджечь, скорее всего. Еще тут была ванная – большая, белая, эмалированная, на золоченых ножках – звериных лапах. Она стояла в глубине залы, и над ней возвышалась медная стойка с кранами.
Но что привлекло мой взор – это витражи на окнах, благодаря которым комната была освещена загадочным разноцветным светом. Что изображалось на этих двух витражах, было совершенно непонятно – то ли мастер был не способен изобразить что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее хоть что-нибудь, то ли, наоборот, был чертовски талантлив, перегнал свой век и дошел до абстрактной живописи, в которой по степени абстрактности дал фору самому Пикассо. Хотя какой в Гольштании век и неизвестно, но судя по общему развитию, можно было бы предположить, что до технической революции им еще топать и топать. По их неровным и бандитским дорогам.
Подойдя к ванне, я заметила в углу небольшую стыдливую белую дверь, подделывающуюся под стенной шкаф. За дверью оказался чуланчик размером с туалет в нашей хрущевке. Сходство усиливала керамическая плитка на стенах. Половину чуланчика занимал деревянный ящик с крышкой. Под крышкой обнаружился не совсем обычной формы, но все же унитаз – с деревянным сиденьем. Значит, это и есть туалет. Из боковой стены торчал медный рычаг. Я нажала на него – и слилась вода. Надо же. Вполне себе цивильно. Удивило, что по сравнению с размерами комнат других предназначений туалетная комната была такой микроскопической. Хотя понятно: надо ж всячески скрывать, что король такой же человек как и все, и что у него могут быть столь низменные эээ… нужды.
Что же, вполне себе королевские покои с удобствами – вот уж чего не ожидала в такой отсталой стране, где врагов сжигают на костре у праздничного шеста. Впрочем, если Мерлин умеет связываться с другими мирами, то он мог подглядеть некоторые технические штуки там. Может, у них тут дело и до компьютеров дошло?
Я прошла в приемную, чтобы пройти в другую дверь и поглядеть, какой же у меня кабинет. Но уже в одевальне я услышала хлопанье двери и шаги, а потом звяканье посуды.
В приемной Ля Гуш выставлял посуду с подноса на стол.
– Я ознакамливалась с комнатами, – сказала я. – У вас тут все очень удобно устроено. Вода… и все такое…
– Да, для дворца есть водонапорная башня. А теплая вода будет к вечеру. Мерлин обещал принести новых ригариков. Старые стали совсем холодными…
– Ригариков?
– Это волшебные камни, они горячие, – сказал Ля Гуш. – И долго могут быть горячими – несколько месяцев или даже лет. Смотря какие попадутся.
Ничего себе. Подогрев воды волшебными камнями.
Ля Гуш принес копченого мяса с хлебом и тех пирожков с начинкой из груш, а еще – белого и красного вина. Я спросила чаю, но он не знал, что это такое, и предложил раздобыть травяные напитки – из мяты, ромашки и еще каких-то цветов.
Я решила обойтись белым вином, которое оказалось сладким и вкусным. Ля Гуш сказал, что для короля доставляют вино с Бордовых Холмов, а там оно самое лучшее.
Когда я, поев мяса с хлебом, только взяла на десерт пирожок, дверь, ведущая в кабинет, вдруг открылась и оттуда вышел Мерлин.
– У нас там королевский совет. И хотя ты еще официально не король… Твое присутствие необходимо. Нужно решить некоторые вопросы.
17
– Хорошо, я только переоденусь, – сказала я, проворно поднимаясь.
Мерлин бросил взгляд на мой халат:
– Можешь идти в этом. Хороший размер.
В том смысле, видимо, что я будто в тыкве – мою фигуру и не видно.
– Но это слишком… по-домашнему, – сказала я.
Предстать перед участниками королевского совета, людьми, по всей вероятности, знатными, в халате мне не хотелось. Уважать же не будут.
Но Мерлин сказал:
– Ничего. Сегодня мы собрались малым кругом – только я и герцог.
– Хорошо. – Я осторожно промокнула поданной Ля Гушем салфеткой губы под приклеенными усами и вытерла руки.
Мерлин уже скрылся за дверью.
Для одного герцога я бы хотела переодеться даже сильнее, чем для всего совета – но не в парадный королевский камзол, а в какое-нибудь мини-платьице, из-под которого коленки торчат, и в милые туфельки в горошек. Блин. Никогда не чувствовала такой сентиментальности.
Я откашлялась, чтобы обрести подобающий мужчине бас. Потом быстро обернулась к Ля Гушу:
