– Клянусь Святым Домиником, это женщина, одетая в мужскую одежду! – шёпотом, так как окно было открыто сказал граф, и тут же отошёл вглубь комнаты.
Заинтересованный Александр подошёл к Шаньи, и выглянул в окно.
– Да это же, герцогиня де Шеврез! – едва слышно прошептал Шарль.
Де Бриан, всматривался в де Тревиля и его спутников, собирающихся уезжать. Внезапно, он определил в том человеке, который в конюшне нашептывал де Тревилю что-то на ухо, женщину. Её выдавала походка, то, как она садилась в седло, по-мужски, но со всеми присущими женщинам манерами. Её фигуру и пышные формы груди и бёдер, не могли скрыть ни штаны, ни колет, ни плащ.
Проклиная свою слепоту, где были его глаза раньше, горя от стыда, тоже герой выискался, пытался вызвать на дуэль даму, Александр сделал неловкое движение и коснулся плечом рамы. Рама задребезжала.
Герцогиня де Шеврез, подняла глаза вверх, и одарила де Бриана очаровательной, кокетливой улыбкой. Но тут же, её улыбка сменилась испугом на лице, когда она разглядела в глубине комнаты, графа де Шаньи.
Что-то быстро сказав де Тревилю, она пришпорила лошадь и та понесла её по улице. Обеспокоенный Тревиль, посмотрел на их окно, кивнул головой Бриану, и поскакал вслед за герцогиней.
– Эта интриганка де Шеврез, здесь в Лионе, переодетая в мужской костюм… Интересно, – размышляя вслух, сказал Шаньи. – Кто это с ней был? Кажется, я его где-то видел. Да, точно, в свите короля. Как же его зовут? Дай бог памяти…
– Это де Тревиль, корнет роты королевских мушкетёров.
– Невероятно. Откуда ты его знаешь?
– Да, так, пораспрашивал слуг – Александру не хотелось рассказывать Шарлю, о «знакомстве» с Тревилем.
– Вот оно значит как – и погрузившись в свои мысли, Шарль лёг на кровать.
Ход его мыслей прервал Александр. Его юная, пылкая, влюбчивая натура, была очарована таинственной и загадочной герцогиней, и он спросил:
– Кто эта, герцогиня де Шеврез?
Нехотя, преодолевая желание послать де Бриана к чёрту, но стараясь уберечь его от опасности, он сказал:
– Мария Эме де Роган – Монбазон, герцогиня де Шеврез. Дочь Эркюля де Роган, герцога де Монбазон и Мадлен де Ленонкур. Представительница старейшего и знатнейшего семейства высшей французской аристократии.
В 1617 году вышла замуж за Шарля д'Альбера, герцога де Люина, фаворита короля Людовика XIII, помнишь, я тебе о нём рассказывал. С декабря 1618 года, благодаря своему муженьку де Люиню – старшая фрейлина королевы Анны Австрийской. На эту должность была назначена королём, в обход незаслуженно обойдённой Луизы де Монморанси, жены коннентабля Франции, герцога Анри I де Монморанси.
После смерти Люиня в 1621 году, в 1622 году вышла замуж за Клода де Лорена, герцога де Шеврез.
По слухам, дошедшим до меня, она недавно родила дочь Анну-Марию, но как видите, это не мешает ей путешествовать, разъезжая по Франции в мужском костюме.
О, Александр, берегись её, это – роковая женщина. Могу побиться об заклад, что в угоду своей выгоде, своим интересам, она погубила и погубит, не одну жизнь.
Она интриганка, у неё лживая и порочная натура, скрытая под ангельским образом. Она плетёт интриги и сети заговоров, просто так, ради развлечения. Ведь это так возбуждающе – романтично, распоряжаться судьбами и жизнями людей, ходить по лезвию ножа, писать шифрованные письма, переодевшись в мужское платье мчаться куда-то под покровом ночи, быть в центре всеобщего внимания, в центре событий и захватывающих приключений. Она, ради достижения собственных целей, привыкла использовать женщин, в частности, нашу королеву Анну. И ловко пользуясь своей красотой, с лёгкостью управляет и манипулирует мужчинами! Ради неё, они готовы на всё! И подводя итог всему этому, скажу, что коварнее её, нет женщины во Франции!
Я уверен, если она попадёт в рай, то она и там будет плести свои сети, против Бога и ангелов, ну а если в ад, то даже сидячи голой жопой на раскаленной сковороде, она будет подговаривать чертей, свергнуть сатану. И клянусь Кровью Христовой, ей это удастся!
Берегись её, Александр, она очень опасна. Прости меня, но ты молод и неопытен, и можешь легко попасть в сети, расставленные этой бестией.
Де Бриан, внимательно выслушал графа, но его предупреждения, о коварстве герцогини де Шеврез, пропустил мимо ушей. Он был молод и горяч, считал себя умным, был самоуверен, и думал, что никогда не позволит, кому бы то ни было, увлечь себя в опасную авантюру, что никогда не попадётся в сети, расставленные кем-то.
Как уже говорилось, он был очарован герцогиней. Перед его глазами стоял её образ, её улыбка навевала на де Бриана сладкие грёзы. На миг он подумал: «А какова она в постели? Какова на ощупь её кожа?», и погрузился в сладчайшие мечты и фантазии.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПАРИЖ
Дальнейший путь они преодолели без приключений и неожиданных встреч, и вечером 10 сентября 1625 года, через ворота Сен-Жак, въехали в Париж.
Сразу за воротами возвышалась высокая колокольня церкви Сен-Жак-ля Бушери, где в боковом портале башни, находиться могила известного алхимика Николя Фламеля, умершего в 1418 году[11 - А может и нет, так как по Парижу ходили слухи, что Фламель изобрёл эликсир бессмертия, чем обеспечил себе вечную жизнь, и философский камень, что позволяло ему безбедно существовать.]. Но как бы там не было, Николя Фламель завещал всё своё состояние этой церкви.
Сама церковь была построена на деньги одной из самых богатых средневековых гильдий Парижа – гильдии мясников, отсюда в названии церкви и слово бушери – лавка мясника. Церковь служила местом сбора паломников, следовавших по пути Святого Иакова к конечному пункту – гробнице апостола Иакова в Сантьяго-де-Компостела в Испании.
Особенно впечатляюще выглядели скульптуры чудовищ, установленные на этой башне в 1526 году скульптором Ро. А на самом верху башни находилась статуя Святого Иакова и скульптурные изображения Тельца, Орла и Льва, символизирующие евангелистов Луку, Иоанна и Марка.
– Аллегории[12 - Аллегория – от др. греч. – иносказание], они повсюду в Париже. Здесь почти каждый говорит, не то, что думает, и делает не то, что должен. Будьте готовы к этому, Александр.
А де Бриану, с первого взгляда полюбился Париж – его фахверковые, многоэтажные дома, стоявшие так плотно друг к другу, что можно было перепрыгивать с крыши на крышу, кольцевые, узкие и извилистые улицы, кажущаяся на первый взгляд бестолковая суета огромного количества народа на улицах.
Впечатление даже не портила постоянная и извечная вонь, так как помои выливали прямо в окно, предварительно трижды прокричав: «Берегись воды!». Поэтому мостовые имели вогнутую форму – все нечистоты текли посередине улицы. Богатые и знатные люди ходили по краям, чтобы не запачкать одежду, прижимая к носу надушенные платки, а по центру улицы, заляпанные грязью по пояс, брели бедняки и студенты. Раз в день по улицам проезжала телега золотаря с колокольчиком, и хозяева домов или слуги, выходили из домов, а то и прямо из окон вываливали в телегу содержимое ночных горшков. Телеги потом разгружались на городских свалках, не особенно удалённых от городских стен.
Налог на грязь, был учреждён в Париже, ещё в 1506 году. Этот налог подлежал к уплате каждые 20 лет, им облагались домовладельцы, а полученные средства использовались для вывоза мусора с улиц и уличного освещения.
В годы регентства Марии Медичи, Париж пережил настоящий наплыв бедняков и малоимущих из провинций Франции, пришедших в столицу за хлебом, в поисках работы или наживы. И улочки Парижа наполнились более чем 30 тысячной армией проституток, воров, грабителей, попрошаек и нищих.
А в дни, когда де Бриан впервые въехал в Париж, толпу дополняли провинциалы, съехавшиеся на ярмарку Святого Лаврентия, которая ежегодно проходила с 25 июля по 30 сентября. Такие ярмарки, были мощным двигателем внутренней торговли.
Миновав предместье Сен-Жак, они стали продвигаться по улочкам района Сен-Жермен, в последнее время становившимся «престижным» районом Парижа, где жили в основном монахи, профессора Университета и королевские особы – например, в 1606 году, здесь, неподалёку от аббатства Сен-Жермен-де-Пре, выстроила себе особняк с огромным парком первая жена короля Генриха IV, Маргарита.
В начале века, в этом малонаселённом районе, где всего несколько домов лепились у подножия городских стен и Нельской башни, да простирались «владения» королевы Маргариты, началось активное строительство, особенно на набережной Малаке.
Подъехав к Сене, они вступили на Новый мост, соединяющий два берега реки с островом Сите. Мост был заложен ещё 31 мая 1578 года, в годы правления Генриха III Валуа, а закончен в 1604 году, уже при Генрихе IV Бурбоне. Отличительной особенностью этого моста от других парижских мостов было то, что на нём было запрещено строить дома и сооружать лавки, как на других мостах. Таким образом, с моста открывался вид на Сену и окрестности. Запрет на строительство на мосту, вызывал недовольство торговцев, которые возмущались тем, что столько места, в столь многолюдном и прибыльном месте, остаётся не использованным. На Новом мосту торговали только книгоноши, а под его сводами, собирались всякие тёмные людишки: воры, головорезы, проститутки.
По краям моста были проложены тротуары в целях безопасности движения. Такого в Париже ещё не видели.
В 1614 году, по приказу королевы-регентши Марии Медичи, в срединной части моста возвели конную статую короля Генриха IV, первый памятник во всей Франции.
Этот Новый мост, однажды едва не стоил жизни королю Генриху IV. Он часто ездил верхом, и один раз, на Новом мосту, на него набросился некий Жан де Л'Иль и хотел его убить, но король пришпорил коня, и ускакал.
В 1607 году на западной оконечности острова Сите заложили треугольную площадь Дофин, названную в честь королевского первенца, будущего Людовика XIII. По плану, утверждённому лично Генрихом IV, дома на ней должны быть одинаковой архитектуры, из розового камня, облицованные ложным белым кирпичом.
После Нового моста они свернули налево, и по набережной направились к Лувру. Де Бриан с трепетом ожидал увидеть королевскую резиденцию.
Во второй половине XIV века, в годы правления короля Карла V Мудрого, крепостной замок Лувр, стал официальной резиденцией короля.
Король Франциск I, в 1528 году, официально объявил Париж столицей, и хаотический процесс развития города, был взят властями под контроль, и родилось понятие – «городская политика». Вышли правительственные указы о прямолинейной застройке улиц, была сооружена первая каменная набережная, начата перестройка Лувра. При Генрихе IV, работы по преобразованию Лувра, продолжились.
Но к началу XVII века, он оставался в большей степени средневековой крепостью, чем королевской резиденцией. За время Религиозных войн дворец обветшал и выглядел нежилым. Когда Генрих IV впервые привёз сюда свою новую жену, Мария Медичи сочла это очередной шуткой, что было как раз в духе её весельчака супруга.
И она решила, временно обосноваться во дворце Тюильри, выстроенной её двоюродной бабкой Екатериной Медичи и соединённом с Лувром Большой галереей[13 - Екатерина Медичи, хоть и жила в отдельном дворце, но всегда желала быть рядом со своими венценосными сыновьями].
После Мария Медичи стала подыскивать место для дворца, достойного французской королевы. Её взгляд устремился на левый берег Сены, где было много свободного места. Она выкупила особняк герцога Люксембурга и принялась скупать окрестные земли. Рядом с особняком, впоследствии получившем название Малого Люксембургского дворца, Мария, велела архитектору Соломону де Броссу, выстроить Большой Люксембургский дворец, в итальянском стиле. Работы начались в 1615 году и пока были далеки от окончания.
