Когда Шелби принялась мыть столы рядом с «вонючими говнюками», они стали переговариваться между собой и хихикать.
– Бар закрывается, – сказала им Шелби, – через пять минут.
– Насрать, – ответил Уэсли. – Там все равно дождь, милочка. Неужели вы выгоните нас на улицу? – Уэсли отпил пива и сплюнул на пол. – Там дождь.
– Да, дождь, и что? И я тебе не «милочка», – огрызнулась она и ушла.
– Вроде ничего зад, – захихикал Карл.
– Мать его вшивого одноклашки, – ответил Уэсли. – Я бы ее трахнул, и его тоже.
– Так трахни, слабо? – засмеялся Карл. – Слабо? Кишка тонка.
Пьяный Уэсли встал и, опрокинув рукавом наполовину пустую кружку пива, влепил по морде Карлу.
– Ты чего? – завизжал тот.
– Заткнись, Карл, не беси меня. Милочка, тащи сюда свою швабру! – закричал он. Бармен вышел из-за стойки и направился к ним.
– А ну, щенки, выметайтесь отсюда! – Бармен замер, упершись руками в бока. Это был толстый и грузный мужчина сорока лет, в темноте он казался огромным.
– Ладно, ладно, грязнуля, а то папке моему позвонишь? – засмеялся Уэсли. – Пойдем, Карл. Всякий раз, когда посещаю эту помойку, меня тошнит от этого вонючего пойла.
– Так и не посещай, нехер тебе здесь делать, малолетка. – Бармен выпустил молокососов, проводя их взглядом, Уэсли злобно посмотрел на него, фыркнул, выпалил себе под нос:
– Мудак!
– Не надо было, Мэттью, они ненормальные, вечно ведут себя как свиньи, хотя им уже и по двадцать два года.
– Давай не сегодня. Тебя проводить? – спросил ее бармен.
– Сама дойду, там дождь, не мокни. – Шелби махнула рукой и вышла на улицу. В баре погас свет, Мэттью задул свечи, выключил фонарики и уже не видел ее, исчезнувшую в темноте.
6
Небеса разверзлись. Казалось, боги гневаются на маленький и беззащитный Липтикут, как гневается стокилограммовый отец с ремнем на своего худенького отпрыска за то, что тот помочился в постели. Он лупит и лупит его, а из глаз малыша текут потоки воды сквозь облака, затапливая и заливая все ковры в гостиной на первом этаже. Это досадно, когда все вокруг мочит твои газонные лужайки, смывает твой благоуханный райский сад в канаву и закрепляет твой зад в кресле или рано загоняет в постель без всяких удобств, как всеобщий карантин, например. Но вряд ли Липтикут спал в это время, когда бушевала гроза, скорее ждал чего-то, наверное, когда включат свет, и каждый продолжит смотреть телевизор или сидеть за компьютером. Но нет, город обесточили, и жители, дождавшись двенадцати, раскинули покрывала и под грохот дождя сунули свои носы в подушки, уснули, не беспокоясь о завтрашнем дне.
Сэм еле-еле гнал обратно, пробиваясь через тьму. Сеть на телефоне упала до нуля, фары едва пробивали на несколько метров вперед, колеса то и дело цепляли лужи и поток воды, заливая ударом лобовое стекло, дворники не справлялись, и приходилось постоянно притормаживать. Ничего не видно, всё смешалось.
– Черт! – выругался Сэм. «Доеду потихоньку», – подумал он и сильнее стал всматриваться вперед. Вдали в зеркале заднего вида появился свет, исходящий от шумящей и грохочущей фуры.
Сэм задумался. Погода напомнила ему тот зимний вечер, когда он отвозил Салли домой. Шел сильный снег, машина буксовала на обочине, мешая сырую грязь с белым снегом. «И откуда столько влаги? – спрашивал Сэм. – Ведь снег – вода. В наших краях это редкость, давно не видел снега».
«Снег лучше, – решил Сэм, – по крайней мере видишь, куда едешь».
Фура пронеслась и скрылась на бешеной скорости, обдав машину Сэма, залив ее от самого верха и нагнав волну до самого края обочины.
Сэм ударил по тормозам, едва уловив движение слева, его машина скользила вперед на мутное существо. Глаза существа отражали свет, его голова всплыла из-под обочины, и показалось тело, высокое, на длинных ногах. Едва не задев копытом бампер машины, существо нырнуло вглубь зарослей, от холки до холки существо занимало всю ширину дороги и всю обочину справа.
– Фак! – заорал Сэм, машина дернулась и заглохла. Собравшись с духом, парень повернул ключ и завел машину. Руки его дрожали, и он вздохнул. Еще пару метров – и, возможно, животное влетело бы в него, прямо в лоб, разворотив весь верх и счесав заодно и башку Сэму. Животное на длинных ногах чуть не убило Сэма, чуть не оставило от себя и него мясную кашу.
– Лось, – сказал Сэм неуверенно дрожащим голосом, он никогда не видел живого лося, но все так быстро произошло. «Вроде бы похож, да, лось, только огромный», – решил он, отъехав уже совсем далеко от тех зарослей. Ему захотелось позвонить Салли и обо всем рассказать. Он нащупал сотовый и проверил сеть.
– Пусто. – Сэм включил дальний свет – впереди никого не было видно – и сбавил газ, проезжая через дамбу. Гудящий поток водоворота сбрасываемой воды скрывала тьма. Он успокоился, постарался сосредоточиться, ища по обочинам собак или лосей.
– Ок, ок! Подожду до дома. – И вот уже были видны стволы деревьев справа и слева, Сэм въезжал к себе домой, где ему, как казалось, ничего не угрожало.
7
Дом Шелби находился в миле от бара. Каждый вечер она ходила пешком с работы и обратно, прогуливаясь по тротуару. В этот вечер она брела домой, где ее ждали испуганные дети. Всего их было пятеро, двое из них уехали по совершеннолетию, остальные ждали дома. Их пугало отсутствие матери в такую погоду, они не могли дозвониться до нее и все же легли спать, но так и не уснули. У Шелби был ключ, она бы тихо и незаметно вошла в дом, сняла бы и повесила сушиться мокрую до ниток одежду, открыла бы холодильник, сделала бы сухие бутерброды, запила бы их молоком и, поцеловав самого мелкого, легла бы в постель. Но этого не произошло.
Шелби уже третий год работала в баре официанткой. С мужем она развелась еще лет десять назад, и с тех пор ее жизнь превратилась в одну сплошную бытовуху – дом, работа, дом, работа. Она начала дурнеть и полнеть.
Гремел гром, дождь не утихал, а Шелби, уже не прикрывая голову сумкой, шла под проливным и холодным водопадом. Казалось, небо упало. Женщина ни о чем не думала, в такую погоду человека берет ступор на мысли. В голове один потоп.
Карл и Уэсли торчали под дождем, они недалеко ушли, проклиная эту вонючую дыру. Автобусы уже не ходили, да и кто поедет в такую погоду? Никто их не подбирал, на такси не было денег, и до него не дозвониться.
– Смотри, Карл, – обратился к Карлу мокрый и продрогший Уэсли, – это та шлюха из бара. А ну пойдем. – Уэсли кивнул и едва заметно улыбнулся в темноте.
– Что ты задумал? – спросил его Карл.
– Сейчас узнаешь, сопляк, делай, что я тебе говорю, усек? – Уэсли с усмешкой взглянул на Карла и двинулся вдогонку за Шелби.
– Эй, – окликнул ее Уэсли, и Шелби вздрогнула, сердце упало, и она почувствовала прилив адреналина от испуга.
– А, это ты, маленький говнюк из бара, сынок шерифа? – огрызнулась она. – Что тебе надо? Иди домой и не мокни.
Слова обозлили Уэсли, он поравнялся с ней.
– Да я вот тут подумал, ты не будешь против, если я и мой друг тебя трахнем вдвоем? – Уэсли подмигнул и оголил свой рот улыбкой. Шелби поняла, что он издевался над ней.
– Я тебе в матеря гожусь, сопляк. А ну отвали, ты свихнулся? – Шелби ускорила шаг, ее сердце забилось.
– Уэсли, – произнес Карл, – пойдем.
– Отвали! – заорал на него еще хмельной Уэсли. – Давай мы тебя трахнем за 50 баксов, шлюха? – Он ускорил шаг, почти бежал на Шелби, сделал жест рукой и шлепнул ее по мокрой попе. Шелби остановилась и врезала пощечину. Карл открыл от изумления рот, звон от пощечины стоял на всю улицу и даже затмил собой шум дождя.
Глаза Уэсли загорелись яростью.
– Ах ты сука! – заорал он и ударил ей кулаком в лицо. Из носа хлынула алая кровь, и Карл услышал, как Шелби громко вздохнула.
– Ах ты сука! – вновь заорал Уэсли и принялся колотить Шелби по лицу. Та закричала, но Уэсли ухватил ее за шею и достал из кармана раскладной нож, взмахнул им и открыл.
– Только закричи – и я тебя прирежу. – Он потащил ее в кусты.
Старик лег спать, загасив свечу. Он услышал чей-то вопль на улице и, разволновавшись, встал и подошел к окну. Ничего не было видно, и он прислушался: тишина, только дождь и гром.
– Показалось, – решил он и лег спать.
