Размещённая на зелёной лужайке у входных ворот табличка указывала смотрящему на неё человеку, что он оказался на территории Рижского детского дома «Кукушонок». Трёхэтажное здание детского дома располагалось на огороженном кованым забором участке муниципальной земли, с высаженными по её периметру ольхами и клёнами. Каждая из стен «Кукушонка» была выкрашена разным приятным глазу цветом, дабы придать серому кирпичному зданию советской постройки более нарядный вид, в то время как два десятка занавешенных на каждом этаже окон надёжно скрывали от любопытных глаз содержимое своих комнат.
В подвале здания находилось просторное гардеробное помещение для персонала детского дома и его ста пятидесяти обитателей в возрасте от двух до восемнадцати лет. На первом этаже «Кукушонка» располагался большой актовый зал для торжественных мероприятий, посвящённых совместному празднованию детьми Рождества, Пасхи, Лиго и Нового Года. Раз в месяц в детский дом приезжали различные группы волонтёров, которые устраивали в актовом зале театральные представления или анимированные шоу, даря детям привезённые с собой подарки в виде новой одежды, сладостей и учебных принадлежностей.
Также на первом этаже здания детдома находилась кухня, складское помещение с запасами провизии, кладовка уборщицы и кабинеты директора, его заместителя, заведующей хозяйством, психолога, медсестры и детских воспитательниц. Большую часть второго этажа «Кукушонка» занимали общие спальни для детей младшего возраста от двух до девяти лет, их совмещённые с игровой и учебной зоной столовые и ванные комнаты. Весь третий этаж здания детского дома был отдан под нужды детей старшего возраста от десяти до восемнадцати лет, включая в себя узкие двухместные спальни, общие столовые и учебные классы, а также душевые и туалетные кабинки.
Полторы сотни обитателей «Кукушонка» были разделены на восемь возрастных групп, каждая из которых состояла из детей одного возраста и следующего за ним года. Количество детей в четырёх младших группах включало в себя по двадцать человек на группу, в то время как оставшиеся четыре группы детей старшего возраста были в полтора-два раза меньше. Все дети ежедневно проводили время на свежем воздухе, играя на расположенных на территории «Кукушонка» площадках с пристроенными к ним деревянными верандами.
Распорядок дня обитателей детского госучреждения был подчинён заведённому в нём расписанию, с ранних лет уча детей строгой дисциплине. Единственным выходным днём в «Кукушонке» являлось воскресенье, когда дети могли не только отметить вместе тот или иной праздник или принять подарки от волонтёров, но и повидаться с пришедшими навестить их родителями, показать себя приёмным семьям или просто хорошенько выспаться, провалявшись большую часть дня в постели.
В это осеннее утро Катя молча сидела на скамейке в углу веранды своей группы и понуро наблюдала за играющими на площадке детьми. Мама девочки уже много лет находилась на принудительном лечении в сумасшедшем доме, отец и бабушка Кати умерли, а дядя отказался взять её под опеку, по причине чего десятилетний ребёнок был помещён решением сиротского суда в детский дом.
– Покачай меня! – донёсся до Кати звонкий голос лежащей на круглых верёвочных качелях девочки, которая обратилась к стоящему рядом с ней мальчику, после чего тот подошёл к сверстнице и любезно выполнил её просьбу.
Катя закрыла глаза и вспомнила минувшее лето, один из дней которого провела со своим отцом в выходной мужчины. Папа отвёз девочку в крупный развлекательный центр, где они поиграли вместе в боулинг, сходили в кино и сытно пообедали в пиццерии. Когда настало время возвращаться домой, Катя заметила расположенные у парковки развлекательного центра качели и попросила отца немного её на них покачать. Мужчина исполнил желание дочери, подарив ей драгоценные минуты счастья, которые волею судьбы оказались в общей жизни родителя и ребёнка последними.
– Эй! Ты чего там сидишь одна? – услышала вдруг Катя и открыла глаза. – Давай я тебя тоже покачаю.
Увидев смотрящего на неё у освободившихся верёвочных качелей мальчика, Катя спешно сморгнула выступившие на глазах слёзы, встала со скамейки веранды и подошла к ребёнку. Возможно, она сделала это, дабы не обидеть мальчика или чтобы он не счёл ее нелюдимой, ведь за тот месяц, что Катя провела в «Кукушонке», она так ни с кем и не подружилась, держась от других детей особняком.
– Располагайся, – улыбнулся мальчик, помогая Кате удобнее устроиться на качелях. – Меня зовут Артём. А ты, кажется, Катя?
Девочка кивнула и крепко взялась руками за массивное сиденье плетёных качелей, после чего Артём принялся их неспешно раскачивать, а Катя закрыла глаза, мысленно вообразив себе папино лицо. Когда девочка спустя какое-то время вдоволь накачалась и попросила Артёма её остановить, она была благодарна мальчику за проявленную им заботу, позволившую ей ненадолго окунуться в безвозвратно ушедшее времяпровождение с любимым отцом.
– Надеюсь, тебе понравилось, – сказал Артём. – Если тебе будет что-то нужно, смело обращайся.
Катя слезла с качелей на зелёную лужайку и дружески поцеловала мальчика в щёку: – Спасибо. Мне ничего не надо, но если ты захочешь сделать мне когда-нибудь приятное, знай, что я люблю молочный шоколад.
С этими словами девочка отправилась с игровой площадки в здание детского дома, оставив смущённого Артёма завороженно глядеть себе в след.
– Ты едешь или нет? – спросила усеянная веснушками девочка свою сверстницу, которая уже какое-то время неподвижно сидела на самом верху детской горки.
– Свали отсюда нахрен! – огрызнулась черноокая, после чего девочка с веснушками спешно спустилась с лестницы пластиковой горки и направилась играть к канатным лазилкам.
Хищно посмотрев на застывшего у качелей Артёма, одиннадцатилетняя Вика едва не воспламенила взглядом спину заходящей в детский дом Кати, после чего решительно съехала с горки к ожидающим её внизу подругам.
– Ты в порядке? – спросила черноокую одна из подруг.
– Нет, но скоро буду, – зло ухмыльнулась Вика.
– Мы можем тебе чем-нибудь помочь? – поинтересовалась у черноокой вторая подруга.
– Как здорово, что ты спросила, – с заговорщическим видом ответила Вика, заставив обеих девочек невольно поёжиться.
Черноокая стала обитательницей «Кукушонка» несколько лет назад после того, как её бросила овдовевшая мать, чтобы снова выйти замуж за мужчину, которому оказался не нужен чужой ребёнок. Вика тяжело пережила безвременную кончину своего отца, а неожиданное предательство матери, которая предпочла её воспитанию личное счастье, окончательно надломило психику травмированного ребёнка. Девочка не смогла простить маме её поступка и озлобилась на мир, хорошенько поколотив в свой первый же день в «Кукушонке» попытавшихся обидеть её детей.
С тех пор умеющую постоять за себя Вику никто не пытался задеть и за её тяжёлый, враждебно настроенный взгляд сверстники стали называть её черноокой. Большинство детей обходило Вику стороной, стараясь держаться от неё подальше, однако были и те, кто расчётливо становился её подругой, желая заручиться расположением черноокой и одновременно обезопасить себя от её тумаков.
На протяжении целого месяца своего пребывания в «Кукушонке» тихой и замкнутой в себе Кате удавалось избегать внимания Вики вплоть до сего дня, когда девочка опрометчиво оказалась в поле зрения черноокой, уже долгое время имевшей на Артёма романтические виды.
Вечером того же дня Катя лежала в своей постели и готовилась ко сну. Девочка делила со сверстницей на третьем этаже детдома узкую комнатку, скромное убранство которой состояло из пары одноместных кроватей, двух тумбочек, письменных столов и платяного шкафа. Стены крохотной спальни покрывали цветастые обои, на полу лежал узорчатый ковролин, а единственное окно плотно занавешивали тюль и шторы.
– К тебе гости, – неожиданно услышала Катя голос соседки, когда та зашла в комнату и открыла перед собой дверцы шкафа. – Я схожу пока почистить зубы в ванную.
Не успела Катя сообразить, кто бы мог явиться проведать её в столь поздний час, как соседка взяла свою зубную щетку с пастой и спешно вышла из комнаты.
«Может, Артём раздобыл для меня немного шоколада?» – с надеждой предположила Катя и очень удивилась, когда порог её комнаты переступила троица девочек, одна из которых тут же заперла дверь, в то время как её подруги бесцеремонно стащили Катю с кровати на пол.
– Что я вам сделала?! – испуганно спросила девочка, когда подруги черноокой грубо поставили её на колени.
Смерив Катю презрительным взглядом, Вика склонилась над ней и угрожающе процедила сквозь зубы: – Стоило бы отрезать тебе губы за то, что ты поцеловала ими моего мальчика после того, как он покачал тебя на качелях.
– Прости! Я не знала, что Артём – твой мальчик, – попыталась оправдаться Катя. – Я просто…
– Закрой рот! – оборвала девочку на полуслове черноокая. – Ты можешь разжалобить своим печальным видом лишь Артёма, чтобы добиться его внимания, но меня тебе не провести. Поэтому предупреждаю всего раз – никогда больше к нему не подходи! Тебе ясно?
– Ясно, – промолвила Катя и с грустью опустила голову.
– Рада, что ты такая понятливая, – ухмыльнулась Вика, удовлетворённо глядя на поверженную соперницу. – Только есть одна проблемка. Артём уже заметил тебя и может и впредь оказывать тебе знаки внимания.
– И что мне делать?! – спросила Катя, вызвав у обеих подруг черноокой снисходительный смешок.
– Есть один способ раз и навсегда отвадить от тебя Артёма, но боюсь, он тебе не понравится, – многозначительно ответила Вика.
– Я готова сделать всё, что нужно, – спешно сказала Катя, желая, чтобы девочки поскорее оставили её в покое.
– Тогда для тебя всё закончится быстро и безболезненно, – довольно заметила черноокая, вытащив из кармана своих джинсов беспроводную машинку для стрижки волос.
– Не надо! – испуганно взмолилась Катя, увидев перед собой зубчатое лезвие включённого аппарата, и попыталась было высвободиться из рук девочек, однако одна из них больно ударила Катю по ноге, а вторая грубо схватила за волосы и с силой намотала их на кулак.
– Так не пойдёт, – разочарованно помотала головой Вика. – Ты обещала сделать всё, что нужно, поэтому лучше не дёргайся, пока я не закончу.
Видя, что сопротивление троице бесполезно, Катя обречённо закрыла глаза и позволила черноокой обрить себя наголо. Жуткий страх перед возможной физической болью настолько сковал девочку, что она даже не заметила, как длинные локоны её светлых волос один за другим попадали на устланный ковролином пол маленькой двухместной спальни.
– Что скажете, девочки? – обратилась к подругам Вика, закончив свою работу.
– Да она теперь настоящая красавица! – сказала одна из подруг черноокой.
– Такая, что никакой мальчик перед ней не устоит, – с издёвкой добавила вторая.
– Похоже на то, хотя при правильном подходе всегда есть, что улучшить, – ответила подругам Вика, с воодушевлением глядя на обритую голову Кати.
С этими словами черноокая взяла из рук одной из девочек протянутый ей чёрный маркер и нарисовала на лице Кати пышную бороду и усы, завершив своё творчество начертанием на лбу девочки одного слова из восьми букв.
– Вот теперь она и, правда, идеальна! – иронично заметила Вика, возвращая маркер подруге. – Можешь открыть глаза, красотка. Всё кончилось.
Стоящая на коленях перед троицей Катя осторожно открыла заплаканные глаза.
– Запомни, – холодно промолвила черноокая. – Завтра утром ты явишься в таком виде на завтрак в нашу столовую, сядешь за свой стол, возьмёшь в руки тарелку с кашей и выльешь её себе на голову, после чего трижды громко назовёшь себя перед всеми детьми красоткой.
