– …то человек начинает болтать как заведённый при будущем начальстве.
– Будущем начальстве? Так ты меня нанял?
– Иди на хер.
– Куда я отсюда пойду? Но я смотрю, тебя тоже пробирает.
– Да. Я не понимаю, что это за газ такой и почему мы ещё не спим.
– Наверное, он не для нас предназначался, просто попал в шахту лифта. Нам досталась самая капелька. То есть не капелька. Газ не бывает капельками.
– Глубокая мысль. А давай я тебе расскажу кое-что? Интересный факт, который я никогда никому не рассказываю, потому что он не интересный.
– Мои уши к твоим услугам.
– Я подростком читал «Космическую одиссею» Кларка. Помнишь момент, когда там компьютер отключают.
– И он так мееедленнно говорит.
– Это в фильме. А в книге он начинает нести всякую ахинею. И среди прочего говорит: «Тёмно-рыжая лиса прыг через лентяя-пса».
– Что?
– Вот и я думаю: что за фраза? Английский детский стишок? Похоже. Но что-то не знаю такого стишка. И я прикидываю, как это было в оригинале. И понимаю, что это панграмма. «The quick brown fox jumps over the lazy dog» – фраза, которая содержит все буквы латинского алфавита. Кларк думал, что компьютер, отключаясь, выдаст её как базовое, что есть в памяти. А переводчик не понял и перевёл… как перевёл.
– А ты понял.
– А я понял. Сидел с книгой счастливый и не знал, кому рассказать. Вот тебе рассказал.
– Забавно. Крутая история. Чёрно-рыжая лиса прыг через лентяя-пса!
– Прыг!
– Прыг!
– Прыг!
– Постой, – Павел протянул руку куда-то за кадр, видимо, положив её на плечо Бориса, – по-русски это будет «Съешь ещё этих мягких… э-э-э… французских булок, да выпей же чаю». Я когда-то стихотворение написал.
Очень много на свете дурочек
Но в тебе лишь души не чаю
Съешь ещё этих мягких французских булочек
Да выпей же чаю
Очень много в столице улочек
Я брожу по ним зол и отчаян
Кто же скушает этих булочек
И кого напоить мне чаем
Вместе были немало суточек
И по каждому дню я скучаю…
Съешь ещё этих мягких французских булочек
Да выпей чаю
Стих мне понравился, но стало совсем грустно и одиноко.
– Мужики-и-и, – заскулил я.
Эти двое сходили с ума вместе. А на меня стали надвигаться стены, и стало страшно и одиноко. Я сполз с кресла, встал на колени, положил голову на пульт и прижался ухом к решёточке, из которой шли голоса.
– Хорошо? – спросил Павел.
– Хорошо. Но грустно. От тебя жена ушла?
– Ушла.
– Плохо. Мне не нравится эта фраза. Какая-то она жеманная. Булочки, ф-ф-р-р. Чай. Ой, что-то мне как-то… Подумаешь, чай. Ты пьёшь чай? Кофе? Соки, воду, лимонад? Тархун? Пиво пьёшь? Водку пьёшь? Водку пьёшь? Пьёшь водку? Ты трезвенник? Ты трезвенник? Ты не трезвенник? Ты не веган? Ты не гей? Ты не из этих? Из этих? Этих. Этих. Которых. Этих. Таких которые. Вот те самые. Те эти. Вот такие. Такие вот. Вот. Вот. Вот. Вот тут. Вот тут вот. Вот тут. Тут здесь. Здесь вот. Я здесь. Я есть. Я жив. Я жив. Я жив. Я жив? Я жив? Я ещё жив? Я жив? Я жив? Я жив?
Динамик замолчал. Я поднял взгляд: мониторы погасли. Я поднялся и вышел в коридор. Коридор вытягивался и сжимался. Я закрыл глаза, потряс головой, но стало только хуже. Мы с коридором словно превратились в жевательную резинку во рту задумавшегося ребёнка. Возможно, сжималось не только пространство, но и время. По ощущениям я стоял в коридоре то несколько минут, то несколько часов, то несколько часов, пробежавших за несколько минут. Я боялся посмотреть на часы, потому что знал, что часовая стрелка тоже вытягивается и притворяется то минутной, то часовой.
Мне стало непереносимо страшно. Что бы ни происходило за стальными дверями – оно было лучше, чем то, что творилось в моей голове.
Наконец что-то изменилось: лампы в коридоре стали ярче. Открылись двери, ведущие в холл. Я вышел туда, шатаясь и хватаясь за стены, а быть может, это холл шатался.
Двери лифта были открыты.
Я увидел их: они лежали на полу в неловких позах. Робот – видимо, дезактивированный – целил из пистолетов куда-то перед собой. Я узнал Павла. Рядом с ним лежал Борис, который оказался старше, значительно старше, чем я знал его. Хотя я не помнил, откуда я его знал.
Я подполз к ним, лёг возле Бориса в той же позе, что и он.
«Здесь вот. Я здесь. Я есть. Я жив», – подумал я вслед за ним.
Ребёнок вытащил жевательную резинку изо рта и украдкой прилепил к парте.
Пространство сплющилось, и я, наконец, уснул.
* * *
На пресс-конференции Борис поблагодарил спасателей, спецслужбы и сотрудников. Он долго говорил о погибших при штурме заложниках. Их было четверо, они были случайными посетителями офисного центра. Об организаторах атаки он ничего не сказал, пообещав сделать заявление после консультации с органами. Главное, сказал он, что атака не удалась. Борис расходится во взглядах с антиглобалистами, но признаёт их право на борьбу за свои идеи. При этом любая борьба должна быть этичной. Если вы полагаете, что боретесь за добро, то будьте добры бороться, не прибегая к насилию. И так далее, и всё такое.
