За окном – ветви и радуги, всё зарастает белым быльём.
Кондуктор протягивает мне потёртую фляжку: Держи, нынче не мы за рулём.
Троллейбус уже взбирается каменистой горной тропой.
Кондуктор шепчет: Идём по приборам, наш водитель, словно Гомер, слепой,
Но ему ведомы эти края ещё с мезозойских эпох.
Да, он не Бог, но тоже чертовски неплох.
Ему открыт единственный верный путь, домчим до юга за полчаса.
И троллейбус взлетает над сгорбленным ноябрём, расправляя звёздные паруса.
Час на маршрутке
Каперна нас встретила листопадом, дождём и снегом.
От Лисса тут всего час на маршрутке.
Мы решили остаться с ночлегом —
на сутки.
Сняли номер, портье
вызвал такси,
мол, зачем идти по дождю?
Извинившись, добавил, что в «перевозках» сейчас работают в основном те,
кто говорит на фарси
или на пушту.
Улицы кипели толпой, не выпускающей телефоны из рук.
Водитель о чём-то болтал, мешая смех и слова.
Кафе, магазины… И вдруг
на одной из стен – алое сердце и – размашисто: «Я люблю тебя, капитан Дюк!»,
а чуть ниже: «Фрези – жива!».
Ты чуть дрожала. Я прошептал: «Держись».
Мы вышли. Тучи затеяли какой-то спор о грозе.
Дальше тропа убегала вниз.
Ты указала рукой: «Дом-музей».
– Я – Меннерс, – заговорил смотритель. – Да-да, я правнук. Вижу, что мы с вами люди иного сорта…
чем… – он хмыкнул, – А этот скотина—Грин всё переврал про моего старика!..
Я обернулся. Сказать по чести, захотелось дать ему в морду,
но ты держала меня за рукав.
– Это всё муляжи, —
продолжил, между тем, Меннерс, – настоящее давно ушло с молотка.
А что поделаешь? Жизнь!
Она в провинциях нелегка…
Кстати, вот восковая фигура пресловутой Ассоль, той самой.
Можете сделать селфи – всего три евро.
Тут иногда снимают рекламу, а раньше мельтешила всякая детвора
и придурковатые пенсионеры.
Я увидел, как ты начала хватать воздух ртом.
Бросила на меня взгляд: «Ничего, всё норм…».
Я скрипнул зубами, выдавил из себя: «Пожалуй, пойдём,
пора».
Потом…
Потом мы долго стояли, обнявшись, под старым зонтом,
молчали,
слушали плеск волн, крики чаек.
– Ну пойми… я просто хотела увидеть свой дом, —
словно оправдываясь, проговорила ты, —
