Говорит: Здравствуй, весна.
А ему отвечают: Край святых недотрог
Переехал, тут теперь другая страна.
Всё, что было, ушло,
Всё, прежде большое, стало мало.
Всё, что ты знал, ныне неверно.
Вот так они говорят Крузенштерну.
Но Робинзон
Давно уже понял: к добру ведёт не всякий муссон.
И пусть никто никого не найдёт,
Но завтра он двинется в порт.
А пока он идёт в трактир за углом.
Спрашивает, не нужен ли, скажем, старпом
На каком-нибудь танкере или бриге?
И, размазывая слёзы обветренным кулаком,
Кричит: «Разрази нас гром!»,
Пьёт с моряками ром
И танцует джигу.
Рябь ветра на апрельских ручьях
*
Открыватель глаз,
Отмыкатель ушей,
Скажи, сколько раз
Тебя гнали взашей?
Им казалось, что ты – адепт
Какой-то из сект,
А может, ты даже «святой Инсект»…
А ты просто хотел, чтоб выглянули в окно,
Чтоб подпёрли хотя бы бревном свои миры-домино.
Всё горячился: Да гляньте же вверх!
Даже взобрался в небо – сделал там пару прорех,
Восклицал: Смотрите, наши души кружат, как стрижи!
А пока им летится, нам хочется жить…
Но тебе отвечали: Эй, милейший, ступай-ка вон!
Не то затаскаем тебя по судам.
Мелешь, а чего – не пойми, то, вишь, храм небесный, то колокол у него динь-дон.
Хам!..
Развёл тут дебри добра. Не учи нас ладить иконостас.
Ладно, не унывай, Открыватель глаз!
Я знаю, ты вырастишь наш свет снова.
И тогда завтра, может быть, не наступит час
Гамельнского крысослова.
**
А потом… ну, совсем когда-то потом
Я вырасту деревом, которое весь мир укроет зонтом.
Там запоют русалки, промчит на ступе Баба-Яга,
Там все захотят друг друга оберегать.
А на самом верху воссядет Господь,
Подле Него – читающий сказки учёный кот.
А я, наверное, и буду как раз то самое древо,
