– Отец, это всего лишь музыка, – девушка боязливо дотронулась до руки конунга.
– Рагна! – крикнул конунг, сверкнув гневными глазами на жену. – Уведи её отсюда!
– Инга[14 - Инга – названная в честь бога плодородия Инга. От древнескандинаского Ing – одно из имён Фрейра, герм.-сканд. бога плодородия)], идём, – еле шевеля губами от страха, проговорила женщина, беря девушку за руку.
Инга вырвалась и гордо встала перед отцом.
– Ты обещал мне подарок, если мы захватим эти земли, – рьяно выпалила она. – Он будет моим рабом и станет играть, когда я прикажу. Если же нет… – она опустилась на колени и положила свои руки на бочку, рядом с руками музыканта. – Мне незачем сражаться за тебя.
Конунг засмеялся. И махнул рукой. Стражники отпустили парня.
– Соглашайся, – Инга глянула на парня. – Иначе, зачем ты нужен?
– Неужели ты такая же, как они? – Йозеф разочарованно глянул девушке в глаза.
– Забудь о гордости. Живи во имя их, – она кивнула на костёр и встала на ноги.
– Тащите его в дом! У нас сегодня веселье! – выкрикнул конунг. – Слава Одину!
– Слава Одину! – повторились выкрики.
– Славься Один!
Йозефа вместе со скрипкой уволокли в дом.
– Ваши воины погибли сегодня не случайно, – обратился конунг к поверженным жителям. – Я принесу сюда мир и процветание. Присоединяйтесь ко мне. Сегодня не только ночь памяти, но и надежды.
– Надежды давно нет в этих землях, – ответил один из пленных мужчин, зажимая кровоточащую рану на боку. – Все вы так говорите.
– Ты в меня не веришь? – хмыкнул Ральф Гордый. – Сверр, – он обратился к одному из своих воинов. – Пусть помогут всем раненным. Теперь это мои владения. И я хочу, чтобы всё здесь процветало! – он поднял меч вверх, победоносно потрясая им, издал боевой клич.
Викинги подхватили. Ральф Гордый схватил дочь за шею и наклонившись к её уху, злобно прошипел:
– Посмеешь меня ещё раз так унизить – убью.
Он отшвырнул девушку к жене и направился продолжать пир. Рагна обняла дочь.
Йозеф знал много мелодий, как своих, так и чужих. Он с трудом понимал, что играл и зачем, почти пол ночи веселя разгорячённых элем и пивом варваров.
В огромный зал бывшего регентского дома привели почти всех поверженных жителей, кидая им, словно собакам, куски лепёшек, мяса и всякие фрукты. Многие, несмотря на такое унижение, хватали еду, так как в городище есть было почти нечего. Регент закрыл полные закрома, собирая чуть ли не двойную дань.
Конунг действительно выполнил всё, что обещал. Люди хоть и боялись северных чужеземцев, но делать было нечего, и бежать некуда. Кто знает, что там, может ещё хуже?
Йозеф стал придворным музыкантом. Его судьба была решена за него, да ещё и девчонкой. Он боялся даже взглянуть на неё, но однажды удержав за руку, спросил:
– Зачем ты меня спасла?
– Глупый, – засмеялась Инга. – Жизнь дана, чтобы жить.
Она вручила ему два яблока и ушла.
Всё было хорошо. Даже лучше прежнего: кров, пропитание. Жаловаться Йозефу было не на что.
Но вот незадача, сердце у него разрывалось при виде Инги. Он действительно играл тогда, когда она прикажет. А вскоре и вовсе только для неё. Он придумывал новые мотивы: и весёлые, и грустные, и такие, что дух захватывало. Инга чувствовала это, с замиранием взирая на высокого, кареглазого парня. Но был он всего лишь слуга и не больше…
* * *
Старик открыл глаза и понял, что лошадь стоит на месте, свернув чуть с дороги. Он взглянул на серое небо, затянутое густыми тучами. Пахло сыростью.
– Дождь будет, – вздохнул старый музыкант. – Вперёд милый, давай-ка вон под те деревья.
Конь дёрнулся, устремляясь через просеку в лес.
Вскоре был разведён костёр. Чёрствых лепёшек едва хватило, а тёплая вода быстро согрела.
Наступила ночь. Туча сжалилась, обойдя стороной и лишь немного брызнув, устремилась дальше. Пролетела ночная сова.
Музыкант взял скрипку и грустно вздохнул. Что будет с ним дальше, что станется?..
Йозеф заиграл, а воспоминания летели, и звуками собирались в мелодию исстрадавшейся души…
* * *
Через некоторое время по всей округе разлетелся слух о князе Зигмунде Бравом и о его могучем войске. Конунг отправил князю заманчивое предложение.
Война или мир? Все ждали ответного хода с нетерпением. Инга ещё не боялась, но страх уже подступал к её горлу. Она стала молчаливой, задумчивой и замкнутой. Даже музыка перестала её радовать.
– Эй, ты что тут делаешь? – девушка выглянула из окна.
Йозеф чуть не свалился с ветки дерева, которое примыкало почти плотно к дому.
– Яблоки собираю, – ответил парень.
– В темноте? – хихикнула кареглазая брюнетка. – Это же груши?
– А, ну да, – пытался вспомнить парень.
– Если тебя здесь найдёт стража, отец прикажет руки тебе отсечь.
– Тогда я пойду, – Йозеф принялся слезать с дерева.
– Постой. Подожди, – она скрылась в комнате и вновь выглянув, кинула ему свёрнутый кусок ткани. – Я закончила вышивку. Это тебе.
Йозеф развернул платок, на котором была вышита скрипка, украшенная розами. Шитьё даже в темноте покоряло своей красотой и изяществом.
– Мне? – удивился он.
– Да, на память, – грустно вздохнула она. – Завтра прибудет князь. Отец просит тебя сыграть.