СМЕРТЬ и ВЕЧНОСТЬ. Обобщение новейших знаний

Иллюзорность

Глядя на вещи глазами современных специалистов по мозгу, многое из описываемого нами должно рассматриваться как галлюцинации – никак иначе. Доводы выдвигаются веские, иногда даже тщательно обоснованные научно, а иногда и с опорой на современную физику. Но после всего, с чем мы ознакомились выше, рассматривать посмертный опыт под таким углом становится всё же немного странно. Скептик начинает походить на Фому неверующего.

Среди «очевидцев» есть и такие, кто, прежде чем прожить посмертный опыт, хорошо разбирался в природе галлюцинаций, умел их отличать от реальности. И эти люди все как один категорично настаивают: то, что им довелось испытать в состоянии клинической смерти, даже отдаленно не похоже на некогда пережитые ими галлюцинации.

В современной медицине существует такое понятие, как аутоскопическое видение. Считается, что это одна из разновидностей галлюцинаций. Характерная черта таких галлюцинаций: человек видит себя со стороны. Современная физиология вполне рационально настаивает: именно такие галлюцинации и могут быть у умирающих людей. Здесь значение приобретают точные детали. Разницамежду аутоскопическим видением и предсмертным опытом проявляется в том, что в первом случае, если мы имеем дело с галлюцинацией, собственное тело человек всегда воспринимает как живое. Тогда как во втором случае, когда речь идет о предсмертном опыте, свое тело человек всегда воспринимает как мертвое. То есть отличий между этими двумя состояниями больше, чем сходства.

Выше мы уже подчеркивалось, что «очевидцы» способны иногда описывать реальные события, свидетелями которых они оказались, будучи в состоянии клинической смерти. Например, находясь в больнице, они описывают события, происходившие далеко от своего местонахождения, и эти факты многократно документировались. Считать эти факты необъективными невозможно. Хотя это и выходит за рамки рациональности, которой придерживаются физиологи.

Современная неврология тоже имеет свой рациональный взгляд на вещи и дает свое объяснение предсмертного опыта, который тоже нельзя сбрасывать со счетов. Всё, что происходит с человеком в момент смерти и предшествующего ей предсмертного состояния, если вести наблюдение через эту призму, вполне может являться результатом нарушений в работе нервной системы по мере наступления смерти. Ведь с биологической точки зрения смерть не мгновенна. Разные органы и участки организма, ответственные за жизнедеятельность, гибнут с разной скоростью. На сам этот процесс уходит какое-то время. Сопоставления с компьютерной техникой, которые можно было бы сделать, будут выглядеть, пожалуй, натянутыми. Но они всё же наглядны: тело человека – это как бы «железо», душа – программное обеспечение. Пока есть ток, программное обеспечение приводит к определенным процессам. Если тока нет, всё отключается. Но происходит этоопять же не мгновенно, а в определенной последовательности.

Ну и далее, следуя той же логике: мозг отмирает не сразу, но поэтапно. С наступлением смерти, с остановкой сердца прекращается кровоток. Кислород перестает поступать в клетки мозга. В ответ на это мозг, обладающий мощными защитными функциями, мгновенно производит норадреналин, тонизирующий всю его деятельность, а также эндорфины, роль которых сводится к тому, чтобы обезболить, и дофамин, являющийся гормоном «радости», своего рода наркотиком, который провоцирует эффект эйфорических, возвышенных ощущений.

Ощущение пространства, ориентация в нем, связаны, как известно, с височной областью и с теменной корой мозга. Здесь процессы «затухания» запускаются в первую очередь. Отсюда якобы и «внетелесный» опыт, когда человек вдруг видит себя, свое тело со стороны. Нейроны, отвечающие за память, отмирают медленнее. Располагаясь в лобной доле, которая главным образом и отвечает за наше сознание, нейроны сопротивляются своей участи дольше всего, так как мозг мобилизует последние ресурсы и направляет их из всего мозга в лобную долю. Нейроны памяти в этот момент испускают импульсы, своего рода сигналы активации. Что и приводит к появлению вспышек или череды воспоминаний, да еще и, бывает, в обратной последовательности. Это объясняется отмиранием нейронов также в обратном порядке. Сначала отмирают те нейроны, которые насыщались информацией позднее. А затем те, которые обрабатывали информацию раньше. Процесс сопровождается яркими галлюцинациями, причем всегда опосредован интеллектуальным опытом человека, его духовной или религиозной культурой. Этим будто бы и объясняется, почему верующий христианин видит Иисуса, еврей – ангела, а индус – своих богов Кришну, Шиву, Кали…

И вот, наконец, «туннель», когда органы чувств угасли, но внутренне восприятие мозга продолжает порождать картины и образы. Это длится обычно минуты. Но человеку кажется, что прошли часы, дни или даже больше. Происходит всё это в состоянии чуть ли не блаженства, какой-то душевной нирваны, внутреннего благополучия, так как мозг вбрасывает в себя последние остатки эндорфинов, а последние остающиеся нейроны отрабатывают свой последний ресурс на последних «мощностях», что приводит к смене визуальных видений – от ярких живых картин и образов, иногда чуть ли не самого Бога во крови и плоти, до яркого туннеля и постепенного его затухания, с выходом сознания, сущности, души, наружу…

Адепты рационального, физиологического отношения к смерти не любят договаривать все эти детали до конца, а они существенны. Дело в том, что туннель в конце ведет не во мрак и не в полное затухание всего, не в небытие, как это должно быть, если следовать их логике, а, напротив, в еще более открытый и яркий мир, который те, кто смог вернуться назад, неоднократно позднее описывают.

Конечно, это тоже можно было бы списать на какие-нибудь сложные физиологические процессы в работе мозга, отвечающие и за этот вроде бы не совсем логичный поворот событий – выход к свету. Но это уже не существенно. Модель и так понятна. Пренебрегать этой моделью мы уже не имеем права. Если мы хотим докопаться до истины, мы не можем ограничиваться такими выводами.

Большой ущерб объективному пониманию описываемых явлений для людей неподготовленных, но непосредственно сталкивающихся с этой проблематикой, наносит неразборчивость многих толкователей в своейаргументации. Всё смешивается, бывает, в одну кучу: реальные и очень сложные для рационального восприятия явления и здесь же опыты медиумов и экстрасенсов, а последним тоже есть чем удивить и поделиться. Это нагромождение подчас и мешает понять суть вполне объяснимых явлений.

Человек, проживший опыт смерти, всегда начинает по-настоящему переосмысливать себя, всегда по-настоящему задумывается о том, что такое жизнь и мир, его окружающий. Человек всегда начинает сознавать, что он обладает качествами, которых он не знал в себе прежде, и даже неким сверхсознанием, – но называть это можно как угодно. Именно такие события в жизни, этот фундаментальный интерес к себе и к своему месту в мире и пробуждает в человеке способности, которые заложены в каждого из нас. Просто мы этим не пользуемся. Не знаем, как пользоваться. И в общем-то не испытываем в этом потребности. А тот, кто шагнул в другой мир, в возможностях своего сознания уже не сомневается и оттого вольно или невольно начинает всем этим пользоваться. И, конечно, спекулироватьна этом довольно просто.

По этому поводу, комментируя работы Муди, о. Серафим замечает следующее:

«Д-р Моуди свел вместе два довольно разных явления: действительный опыт “клинической смерти” и опыт “приближения к смерти”. Он признает разницу между ними, но утверждает, что они образуют “единое” и должны изучаться вместе. В тех случаях, когда опыт, начинающийся до смерти, кончается опытом самой смерти (независимо от того, было или нет оживлено данное лицо), действительно налицо “единые” переживания, но некоторые из описываемых им явлений (очень быстрое воспоминание событий жизни в момент опасности утонуть, опыт “входа в тоннель” при подаче анестезирующего средства вроде эфира) довольно часто переживались людьми, которые никогда не переносили клинической смерти, и поэтому они, возможно, принадлежат к “модели какого-то более широкого опыта и могут лишь случайно сопровождать умирание”. Некоторые из ныне публикуемых книг даже еще менее разборчивы в отборе материала и сваливают в одну кучу опыты пребывания “вне тела” и действительные опыты смерти и умирания»[49].

Личный опыт

Англосаксонские авторы, и особенно ученые мужи, с которых начинался данный обзор, охотно грешат лирическими отступлениями, испытывая что-то вроде фрустрации от отсутствия возможности развернуться на страницах своих книг с художественным размахом. Этот комплекс вообще распространен среди интеллигентов, мечтающих «написать роман». Автор этих строк – прежде всего автор художественных книг. Поэтому приводимый ниже личный эпизод – это не дань хорошему тону. Это скорее взнос по задолженности, внесение личной лепты в общий котел. Ведь черпать наши сведения мы вынуждены из общей «базы данных».

В возрасте пяти лет автор этих строк пережил нечто, напрямую соприкасающееся с нашей темой. Однажды в летнее время всей семьей – мать, отец и мой брат – мы отправились купаться на речку. Семья жила тогда в Пензе, куда мой отец, молодой советский офицер, был направлен на учебу в военную академию. Река Сура, на берегах которой разросся город, с плывущими по ней кораблями, с быстроходными «метеорами» на подводных крыльях, с высокими мостами, с которых местные смельчаки прыгали в воду, вызывая восхищение у зевак, – эта небольшая по русским меркам река казалась нам, детям, безбрежным морем, чем-то похожим на саму жизнь. Жаркие летние дни небольшие речные пляжи, размеренный быт благополучной многодетной семьи, в которой я рос, беспечное детство… – эти краски несмываемы, они проступают через любые наслоения жизни, как бы ни складывалась дальнейшая судьба человека.

Я еще не умел плавать. И так получилось, что, зайдя с родителями в воду, довольно далеко от берега, я захотел вернуться обратно к берегу, причем самостоятельно. Меня отпустили одного. Дальше всё произошло очень быстро. В какой-то момент я перестал чувствовать под ногами каменистое дно. Но не хотел звать на помощь, боялся родителей испугать. Течением меня снесло в сторону. И через несколько минут я, по существу, утонул…

Меня спасли, когда я уже распрощался с жизнью. Одна из загоравших на пляже, как рассказывали позднее, оказалась спортсменкой по плаванию. Заметив в воде что-то подозрительное – мою светлую панаму, – женщина бросилась в воду, нырнула и вытащила меня на берег.

Приводили меня в чувства или реанимировали – я точно не знаю, – но происходило это прямо на пляже. Меня переворачивали с боку на бок, чтобы вода вышла из легких, пытались согреть…

Интерес этого личного свидетельства заключается в том, что я пережил близость со смертью совсем ребенком, тогда как все другие аналогичные факты, которые мне известным из книг, опираются на опыт людей взрослых. И вот в чем характерная особенность этого очень яркого, детально ясного по сей день воспоминания, поразившего меня еще тогда, когда я тонул, находился под водой и когда я прощался с жизнью, понимая, что я погибаю.

Здесь всё поразительно стереотипно. Перед глазами понеслись картины всей прошлой жизни. Много ли этих картин накопилось в жизни за пять лет? Оказалось, что очень много. Но в пять лет я, конечно, не знал, что происходящее со мной – быстрый поток сменяющихся картин – типично, и был поражен увиденным. Картин было неимоверное множество, несмотря на мой юный возраст. И все картины были очень насыщенными, подробными, реалистичными.

Первое и главное, что я сознавал – я не ребенок. И даже хорошо, очень ясно помнится, что я с удивлением спросил себя в тот момент, почему же тогда все принимают меня за ребенка, когда я всё понимаю, как взрослый человек? Ведь я понимаю даже то, что умираю, что я не боюсь смерти и что практически уже не сопротивляюсь своей гибели, потому что это бессмысленно, ведь я уже обессилел и не могу двигаться, а легкие уже наполнены водой, дыхание остановлено. Все мои переживания, в какой-то мере открытия в тот момент казалось мне удивительными, да и сегодня удивляют меня ничуть не меньше.

Дополнением к этому осознаванию себя как состоявшегося, уже взрослого человека было то, что все воспоминания, которые неслись у меня перед глазами – …мама, наша семья, какие-то другие люди, меня окружавшие… – имели абсолютно однозначно нравственную подоплеку. Вовсе не материальную. Это были не просто картинки. Только в нравственном наполнении и была, как мне казалась в ту минуту, вся их суть – переоценка своих поступков и прожитой жизни. Я это сознавал. И даже в каком-то, как мне кажется, социальном контексте, с позиций внешних нравственных критериев, абсолютно мне тогда понятных, а не просто в субъективном, личностном освещении.

«Картины» жизни проходили перед глазами для того, чтобы можно было понять, хорошо ли это было вообще. И многое представало перед глазами совсем по-новому, в новом нравственном свете. И мои детские-недетские обиды, и мои дурные поступки, и даже сам факт, что я умудрялся скрывать от близких, от мамы, свою настоящую сущность не-ребенка, а уже всё понимающего сознательного существа.

Очень странно вспоминать об этом. В те мимолетные мгновения я глубоко сожалел о том, что не смог сказать о себе правду. И в то же время я никого не осуждал за непонимание своей недетской сущности.

Лишь многие годы спустя мне довелось окунуться в чтение книг, описывающих то, что я пережил. И я был поражен, до какой степени всё, что рассказывают другие, соответствуют моему детскому опыту. Один в один. Читая уже настоящие книги о смерти, то есть такие, которые были посвящены только этому – умиранию, – я замечал, что в них нередко присутствуют свидетельства, согласно которым люди возвращались к жизни, потому что не захотели остаться в другом мире или почувствовали себя неготовыми к смерти. Обычное в таких случаях переживание: я не готов умирать, еще слишком рано…

У меня же было абсолютно ясное ощущение, что смерть не страшна, что все россказни про нее – это выдумки взрослых, что на самом деле всё очень просто, безболезненно. Умирать не больно – открыл я тогда для себя.

Довольно мучительным было возвращение. Меня вернули в реальность, попросту говоря, откачали. Это был очень болезненный момент во всех отношениях. Мучительно было и физически, поскольку из состояния покоя и отсутствия каких-либо физических потребностей, недомогания я вновь вернулся в мир, где всё завесило от моих телесных, почти невыносимых болезненных ощущений. Даже летнее солнце, помнится, вызывало невыносимое отвращение – своей яркостью, тем, что обжигало тело, а каждое дуновение ветра, соприкосновение с водой, влагой вызывали леденящее чувство, озноб. Мучительно было и душевно, потому что я вдруг сознавал, что минуту назад я вроде бы решил все главные вопросы своей жизни. И вот опять всё начинается сначала. Опять я вынужден возвращаться в мир, где нет ясности, где всё сложно и противоречиво. А при этом еще и без всякой надежды поделиться тем, что внутри меня происходит, поделиться тем, что со мной случилось. Кто это сможет понять?

Очень хорошо помню, что мне было одиноко даже рядом с любящей меня мамой. Она была рада чуду спасения, но не могла меня понять. И всё это я чувствовал еще на протяжении какого-то времени, когда всё было уже позади, когда я вернулся в свою обычную жизнь.

Для сопоставления приведу свидетельство из книги д-ра Муди, лично мне, конечно, близкое по вполне понятным причинам:

«Единственным человеком, кому я пытался рассказать об этом, была моя мать. Я говорил с ней вскоре после того, как это произошло. Но ведь я был всего лишь маленький мальчик, и она не обратила на это никакого внимания. Так что больше никому об этом не рассказывал».

Даже сегодня, многие годы спустя, я помню всё с поразительной точностью. Помню запахи, краски, звуки, даже запах и вкус воды, которая должна была поглотить меня навсегда. Когда я уже «утонул», когда легкие были наполнены водой и я это понимал, знал, что это последние мгновения моей жизни, вкус у воды был очень резкий, даже немного кисловатый. Мне кажется, что это и есть вкус жизни.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Муди Р. Жизнь после жизни (Raymond A. Moody. Life after Life. – 1975).

2

Kübler-Ross Elisabeth (1926–2004). On Death & Dying. – 1965.

3

Osis Karlis (1917–1997) et Haraldsson Erlendur (1931–2020). The Hour Of Death. – Нью-Йорк, 1977.

4

Jung Carl Gustav (1875–1961).

5

Noyes Russell. The art of dying. Perspectives in Biology and Medicine (Искусство умирания. Перспективы биологии и медицины). – 1971.

6

Sabom Michael, врач-кардиолог и профессор Медицинской школы при Университете в Атланте (штат Джорджия, США). Recollections of Death. – 1981.

7

Икскуль К. (1903–1910). – Изд-во «Троицкий Цветок», 1910 и др.

8

Святитель Лука (в миру Войно-Ясенецкий, 1877–1961). Дух, душа и тело. – Изд-во «Келлия св. Модеста», 2019.

9

Святитель Лука (Войно-Ясенецкий). Дух, душа и тело. – Изд-во «Келлия св. Модеста», 2019. – С. 196.

10

Там же. – С. 197–198.

11

Муди Р. Жизнь после жизни (Raymond A. Moody. Life after Life. – 1975).

12

Там же.

13

Там же.

14

Там же.

15

Там же.

16

Там же.

17

Там же.

18

Там же.

19

Там же.

20

Там же.

21

Там же.

22

Там же.

23

Икскуль К. Невероятное для многих, но истинное происшествие. – Изд-во «Троицкий Цветок», 1910. – С. 16–21.

24

Муди Р. Жизнь после жизни (Raymond A. Moody. Life after Life. – 1975).

25

Там же.

26

Там же.

27

Там же.

28

Там же.

29

Там же.

30

Там же.

31

Там же.

32

Там же.

33

Там же.

34

Там же.

35

Там же.

36

Там же.

37

Там же.

38

Sir William Fletcher Barrett (1844–1925). Видения на смертном одре. – Лондон, 1926.

39

Osis Karlis et Haraldsson Erlendur. В час смерти. – Нью-Йорк, 1977.

40

Барретт У. (Barrett W.). Видения на смертном одре. – Лондон, 1926.

41

О. Серафим (в миру Роуз Юджин Деннис, 1934–1982). Душа после смерти.

42

Спонг Джон Шелби (Spong John Shelby, 1931–2021). Вечная жизнь: новый взгляд. За пределами религии, мистики и науки. – Москва, «Эксмо», 2019.

43

Гнездилов А.В. (1940–2022), профессор, геронтолог, основатель первого в России хосписа, автор книг по психологии и психотерапии, а также сборников сказок.

44

Гнездилов А.В. Из выступления на семинаре. – Москва, 2015.

45

Цитаты приведены из книги Муди Р. «Жизнь после жизни» (Raymond A. Moody. Life after Life. – 1975).

46

Там же.

47

Raymond A. Moody, MD. Reflections on Life after Life. – Bantam Books, NY 1978. – Р. 25–26.

48

Муди Р. Жизнь после жизни (Raymond A. Moody. Life after Life. – 1975).

49

О. Серафим (Роуз). Душа после смерти.