Сзади раздались крики парфян, римляне остановились, и Лаций увидел, как какой-то пленный стоит на коленях и ест выпавшую у него лепёшку. Один из всадников спешился и толкнул его ногой. Недоеденный кусок выпал у бедолаги из рук, и он завалился на бок, придавив платок своим телом. Парфянин присел и посмотрел на хлеб. В этот момент к нему подскакал сотник Адиль.
– Где ты это взял? – вкрадчиво спросил он у пленного.
– Здесь, – кивнул тот на землю.
– Ты – плохой римлянин. Ты обманываешь меня. Кто дал ему это?! – выкрикнул он. Все пленные отшатнулись. Верёвки натянулись, несколько человек, не удержавшись, упали на землю. – Он будет медленно умирать, пока вы не скажете, кто дал ему хлеб! – грозно произнёс сотник и достал меч. Несчастный задёргался, стараясь отползти от кочевника, но верёвки не дали ему это сделать. Парфянин подошёл к лежащему на спине пленнику и воткнул меч в живот. Тот охнул и заскулил, подняв колени вверх. – Он может умереть быстро, а может и медленно. Скажите, кто дал хлеб?! – снова повторил сотник и стал поворачивать лезвие то в одну, то в другую сторону. Пленный орал от боли, не в силах ничего сделать. Он был весь в крови. Варгонт сжал верёвки в своих громадных кулаках, и на лбу у него от напряжения выступили вены.
– Я видел, как что-то выпало из повозки, – произнёс Лаций громко. – Впереди ехали большие повозки, – повторил он, увидев, как резко повернулся в его сторону сотник. – Оттуда что-то выпало. Вон там, – он кивнул в сторону умирающего товарища.
– Из повозки? – со злостью спросил парфянин. – Из какой повозки?
– Не знаю, – Лаций пожал плечами, стараясь выглядеть равнодушным. – Небольшая, накрытая…
– Выпало что-то? – переспросил сотник. Он повернулся к несчастному, который уже только хрипел и совсем не двигался. В этот момент он заметил у того под локтем край платка. Он нагнулся и дёрнул его на себя. Платок выскользнул, подняв небольшое облачко пыли. Сотник посмотрел на платок, на лепёшку и на Лация. Потом встал и ткнул мечом умиравшему пленному прямо в горло. Тот булькнул и затих. Стоявший рядом всадник сразу же перерезал верёвки и прикрикнул на римлян. Огромная толпа заколыхалась из стороны в сторону и двинулась дальше. Сотник вскочил на лошадь и поехал вперёд. Проезжая мимо Лация, он внимательно посмотрел на него, но тот даже не повернул голову, с трудом переставляя ноги.
Этой ночью старуха не пришла. Лаций с Варгонтом долго не могли уснуть и ворочались с боку на бок, прислушиваясь к каждому шороху. Они не видели, что неподалёку лежал ещё один человек, который тоже не спал, думая об этом странном случае. Даже если бы Лаций увидел его, то не смог бы узнать прежнего легата Квинта Лабиена. Но это был он. И теперь старому врагу казалось, что он наконец-то нашёл способ, как отомстить Лацию за все оскорбления.
Лаций и Варгонт больше ничего не слышали об этом платке и до самой столицы не знали, что с ним произошло. Сотник Адиль сообщил об этом случае начальнику стражи Согадаю, а тот – визирю. Сурена долго смотрел на грязную тряпку, в которую превратилась тонкая ткань, потом отпустил начальника стражи и позвал Кхабжа. Главный евнух не смог сказать, чей это был платок. Поэтому Сурена не стал задавать больше вопросов и отложил его на время в сторону. Жизнь сама должна была расставить всё на свои места.
К счастью, для Лация и Варгонта это была их последняя голодная ночь. На следующий день мимо них снова проехала повозка с рабынями Сурены. В одной из них сидела его новая любимая наложница Коринтия. Будучи рабыней, она почему-то сама ненавидела рабов. Поэтому, увидев, как на неё смотрят римляне, она плюнула и расхохоталась. На её несчастье рядом шёл Варгонт. Он жестами показал, что сделал бы с ней, как с женщиной, если бы они оказались рядом. Евнух Кхабж избил его за это палкой, и уже окрепший Варгонт, стиснув зубы, вынужден был молчать и терпеть, иначе бы его убили на месте.
Сурена посмеялся над гневом рабыни, которая сразу же поспешила пожаловаться.
– Разрежь его на части! – потребовала она. – Вырежи ему глаза и кишки, – Коринтия была вне себя от гнева. – Сделай из него ремни, которыми будешь бить рабов!
– Успокойся, это – очень ценный раб. Смотри, он выжил. Его надо беречь… – Сурена от души радовался, наблюдая за возмущённой наложницей. Глупая девушка вела себя как необъезженная дикая кобылица. Ему это нравилось. – Что ты хочешь, убить его сразу или видеть, как он каждый день стоит перед тобой на коленях? – спросил он.
– Увидеть, как стоит на коленях, а потом – убить! – не думая, ответила Коринтия. Сурена вздохнул – страсть и глупость спокойно соседствовали в этой красивой голове и совсем не мешали ей жить.
– Так не бывает. Надо выбрать что-то одно, – он позвал начальника стражи Согадая и приказал привести Варгонта и ещё десяток пленных. Согадай взял тех, кто стоял рядом с Варгонтом, и пригнал их к Сурене. Визирь со смехом приказал им носить Коринтию. С тех пор Варгонт, Лаций и ещё десять римлян стали возить взбалмошную наложницу в носилках. Они изнывали от жары и тяжести. Но зато теперь их стали кормить намного лучше, чем остальных. Так Парки снова сплели их судьбы на этом маленьком отрезке жизни.
Глава Месть Варгонта
Прошёл целый месяц. Когда их довели до Тигра, наступил конец секстилиса[7 - Секстилис – август.]. Возле реки сразу повеяло свежестью и прохладой. Приближение к воде радовало всех – и парфян, и римлян. Говорили, что с этого места до столицы оставалось не больше дня пути. Кочевники заставили пленных сделать у реки что-то похожее на загон для скота. В их поведении чувствовались суета и нервозность. Каждый день они с самого утра скакали вокруг стоянки, что-то кричали, спорили между собой, но самое главное – теперь всех пленных стали регулярно кормить. Лаций понял, что их готовят к продаже. Они ежедневно носили воду лошадям парфян, которые располагались на холме. Оттуда уже были видны высокие стены города – большого и красивого. Там находилась Селевкия, старая столица. Но сам город римляне не видели, потому что их держали за холмом в низине. Здесь река делала крутой поворот, образуя небольшую песчаную косу. У берега поставили небольшие деревянные мостики, с которых было удобно набирать воду и стирать одежду. Той же ночью парфяне отобрали около ста пленных и отвели их в лагерь. Там уже были готовы небольшие крытые носилки, которые надо было по очереди носить к реке. Обычно для этого требовалось восемь человек. В каждых носилках сидела наложница из гарема Сурены. Другие рабыни и служанки шли рядом. После того как пленные спускали носилки вниз, их сразу же отправляли на другую сторону холма, где они ждали сигнала возвращаться. Ждать приходилось долго, так что многие успевали даже заснуть.
В загоне пленные расположились, кто как мог. До воды было шагов двадцать-тридцать, но вечером там никто не оставался – от берега тянуло холодом и сыростью. Спать возле реки было невозможно. Однако в течение дня Лаций старался как можно чаще подходить к воде и подолгу держал в ней руки. Он надеялся размочить верёвки и снять их хотя бы на ночь, чтобы не разрезать спрятанным ножом. Место купания наложниц находилось как раз с другой стороны холма, где расположились парфяне. Река делала в этом месте крутой поворот, обходя холм по кругу. По ночам оттуда доносились весёлые голоса женщин, купающихся под открытым небом.
Однажды они отнесли Коринтию к реке и сидели в ожидании команды стражников. Варгонт недовольно бурчал, проклиная тяжёлые носилки любимой наложницы Сурены. Он готов был принести жертву Нептуну и Вулкану, лишь бы те приковали к её ногам железную цепь и утащили под воду. Лаций пошутил и сказал, что можно подбросить ей дохлого скорпиона. У Варгонта сразу же загорелись глаза.
На следующий день он перевернул вдоль берега десятки камней, пока, наконец, не нашёл одного живого. Но взять его с собой в лагерь парфян не получилось. Упрямец хотел подкинуть ей обязательно живого скорпиона, а не мёртвого. Полночи прошло в раздумьях, как донести его до носилок. Лаций долго спорил с ним, но Варгонт не сдавался, пока сам не понял, что с живым скорпионом ничего не получится. Подойдя к Лацию, он посмотрел на его руки в воде и сел рядом.
– Ладно, я согласен. Давай задавим его, – со вздохом недовольства согласился он.
– Нет уж, дави сам, – Лацию не хотелось возиться с ним. – У меня нет сандалий. Я голыми руками в яму не полезу.
– Тогда давай утопим! Сделаем канавку и зальём водой, – Варгонт уже начал рыть песок, но остановился, заметив выражение его лица. – Ты что? – спросил он.
– А как ты его туда подбросишь? – с хитрой усмешкой спросил Лаций.
– Когда принесём носилки к реке, подброшу за занавеску, – решительно заявил Варгонт.
– Не получится. Она заорёт, и тебя сразу убьют.
– Не убьют, – набычившись, мотнул головой он. – Кто носилки назад понесёт?
– Найдётся, кто. Не неси чушь. Нас сразу убьют. И не только нас. Разрежут на кусочки всех, кто будет рядом, поверь, – Лаций назидательно покачал головой, и его другу оставалось только вздохнуть и замолчать. – Однако, – небрежно продолжил он, как будто дело его совсем не касалось, – можно сделать и по-другому. Только надо поторопиться, потому что скоро придут часовые.
– Как? – Варгонт ожил и подполз на четвереньках ближе к воде.
– Не кричи, – понизил голос Лаций по привычке. Ему, наконец, удалось растянуть верёвку и он медленно вытащил из петли сначала одну кисть, а затем – другую. После этого осторожно помог освободиться Варгонту. Они некоторое время сидели молча, растирая руки.
– Хорошо… – с удовольствием протянул «гроза скорпионов». Лаций оглянулся и понизил голос:
– Тише! Сиди ровно, чтобы не заметили.
– Эх, убежать бы сейчас! Да некуда. Против течения не поплывёшь.
– Лучше пока не думать об этом. Может, нас выкупят. Или обменяют. Такое часто бывало.
– Меня точно не выкупят, – категорично заявил Варгонт. – Некому. Я же не патриций. Так что убегу сам. Попозже. Приду в себя и убегу, точно!
– Ну да! Как этот скорпион, – хмыкнул Лаций. – Он тоже думает, что убежит. Ладно, давай сначала закончим с этим. Что что-то мне не нравится вон тот, – он кивнул в сторону одного из пленных. За последние два месяца жизнь научила его бояться всего, даже своих бывших товарищей. Лаций видел лежавшего к ним спиной человека, который постоянно поворачивал голову, как будто прислушивался. Когда они перешли на шёпот, тот зашевелился и даже привстал на локте, но ему всё равно ничего не было слышно. Варгонт повернулся на шум и кинул небольшой камень. Фигура растворилась в сумраке. Пока они рыли небольшой канал от реки до ямы, Лаций рассказал, как можно напугать наложницу Сурены. – Только молчи! И не выходи из воды! Иначе нас убьют.
– Понял, понял, – недовольно пробурчал Варгонт. – Не буду шуметь и высовываться. Нас и так уже сто раз убивали. Давай, пускай воду, топи скорпиона!
Хантра болела уже два дня, у неё кружилась голова, ныли кости, и всё тело горело, как в огне. С утра, правда, стало немного лучше, и она даже смогла поесть. Когда после полудня Заира сказала, что Коринтия заболела и они могли бы пойти к реке вместо неё, старуха сначала отказалась, а затем, подумав, согласилась. Она тоже устала лежать в шатре и хотела посидеть на берегу реки. Заира завидовала наложницам, которые постоянно делились впечатлениями от купания в ночной реке, а ей оставалось только вздыхать и слушать, потому что у тётки на этот счёт были свои приметы. До свадьбы, как она говорила, под ночным небом нельзя появляться голой. Ночь может украсть девственность из зависти – такая, по её словам, была примета.
Когда небо потемнело и на нём стали появляться звёзды, стражники наконец привели за ними носильщиков. Заира радовалась, как ребёнок. Хантра устало забралась вместе с ней внутрь и плотно задёрнула занавески. Их отнесли чуть дальше, чем остальных. Коринтия всегда предпочитала купаться отдельно от всех, наивно думая, что занимает в гареме более высокое положение, чем другие, и опасалась, что её сглазят. Носилки по её приказу ставили подальше от воды, чтобы пламя не могло осветить то место, где она купалась. Так поступили и на этот раз, остановившись за двадцать шагов до берега.
Какое-то время пленные стояли на месте и ждали.
– Молчат. Наверное, их там укачало, – тихо произнёс Икадион, которого Лаций попросил сходить вместо него. – Это всё ты виноват, – с усмешкой кивнул он Атилле, который стоял рядом, в недоумении глядя на старуху. Того, в свою очередь, попросил заменить его Варгонт.
– Я-то причём? – глупо пробасил тот. – Нёс, как нёс. Сейчас ещё нажалуется на нас. Пошли отсюда! Как бы головы не лишиться из-за этой старой дуры.
– Пошли. Вон, варвар машет. Идём! Надо будет потом Лацию рассказать, – согласился Икадион и поплёлся в сторону стражников, которые уже спешили собрать и пересчитать пленных. Он не заметил, как позади него шевельнулась занавеска и оттуда выглянула Заира.
– Лаций, – прошептала она. Это было единственное слово, которое девушка разобрала в их разговоре, но знакомой фигуры среди уходивших пленных не было. Старая Хантра взяла у стражника два длинных факела и подошла к воде. Здесь ей было легче. От реки веяло прохладой, но в теле всё ещё чувствовалась слабость. Она передёрнула плечами и вернулась назад, на сухое место, где песок сменялся глиняными буграми с мелким кустарником. Стражник воткнул факел рядом с ней и ушёл вверх. Хантра достала две подушки и толстую накидку. Постелив их на землю, она подошла к носилкам. Слабый свет огня еле доставал до занавесок, луна этой ночью спряталась за дымку облаков, и старуха, проклиная всё на свете, тыкалась в темноте в разные углы, стараясь найти длинную простыню.
– Тётушка, не надо, – недовольно сказала Заира, – я сама могу. Что тут снимать?
– Стой, молчи. Надо вот так сделать, – ответила та. Заире не терпелось быстрее окунуться в прохладную воду реки, но она была вынуждена ждать.
Старая служанка сделала всё по-своему. Она несколько раз обмотала вокруг неё тонкую простыню, заправив края под мышками, чтобы ничего не было видно. Но Заира не могла даже пошевелиться, не то что купаться. Когда Хантра, тяжело дыша, вернулась на своё место, фигура племянницы совсем слилась с тёмным пятном носилок, и она не заметила, как девушка скинула простыню и оставила её на берегу у самой воды. Старая служанка не волновалась – дочь Абгара с детства купалась в реке со своими подругами и умела отлично плавать. В этот момент Заира, зайдя по пояс в воду, с радостным выдохом присела вниз и закинула голову назад. Её тётка тоже с удовольствием потянулась и откинулась на подушки. Небо было чёрным, иногда в разрывы облаков проглядывали звёзды, и тепло неостывшей земли приятно обволакивало уставшее от болезни тело старой служанки, постепенно успокаивая его и погружая в сонную дремоту.
Глава Скорпион в носилках и Лейла в воде
Пленные вернулись в загон на другой стороне холма, и Икадион пошёл искать Лация. Ему не терпелось рассказать про старуху, которая оказалась хуже наложницы Сурены. Она так замучила их своими остановками и криками, что все были рады вернуться обратно. Кто-то сказал ему, что Лация видели с Варгонтом у воды.
