Мозжечок, правая половинка, совместная работа, творчество, органы чувств, изображение…
Бим вспомнил о том, что мозг человека заполнен всего на пять процентов. И то в основном лежит на дне. А если покопаться, то и найдёшь. А остальное как бы в оперативке: всё, что нужно ежедневно пользовать.
А для вскопки дна, то есть чтобы поднять давнюю муть, то для этого надо иметь только ключ. А вместо ключа существуют фотографии. Вот так–то вот.
Короче, я не стал Эктову повторно диктовать. Пусть обходится, как знает.
Потому он на Мюнхене всё и закончил.
Придумать с нуля нелегко, а память у него в последнее время никудышная. Если писать, то по горячим следам. Пока эмоции не потерялись.
Он, вообще–то, так и сделал. Но остановился на полпути.
И никакой связи, никакого общего смысла. Одни намёки, слёзы, мат, завывания по собственной гениальности.
Это так и есть на самом–то деле. Только часто оно всё дремлет.
Так часто, что пора бы гениальность засунуть в жопу и подтереться сиренью.
И… поделиться, кстати, должен был. Плодами гениальности.
А бабки должно было поровну поделить на четверых.
Хотя, что делать с Малёхой?
Может на троих делить? В смысле, тоже, что ли, равную долю выделить? Или пусть семья одной долей обходится? Роялти – они не резиновые!
А если начать делить на техсовещании, то Ксаня сто процентов вперёд, что тоже завопит: «Малёха такой же член путешествия, как и мы, ему тоже полагаются роялти».
То да сё.
А ещё: «Зачем его унижать, он хоть и молодой, а тоже свою долю в литературу внёс…»
Ага!
Включите ещё электро–мехсочинителя! Ему всяко половина.
– А это я! Я! Я! Остальное можно делить как хотите.
– Кто это только что орал под кроватью? Ты здесь, Джек? То есть ДЖУ?
И я сунул руку под кровать.
Молчали под кроватью. Но дыхание шло оттуда. Электрическое такое дыхание.
– Хотя, какая это литература, если с механикой! – скажете вы. – Так себе – воспоминалки. Мемуарная ветошь.
А ведь и за эту ветошь денег отвалили. Один чувак дал аванс.
Накинулись издательства . Началось с «Альтернативы», а потом подхватили другие.
И отвалили деньжищ столько, что он тут же втрое увеличил квартиру.
Поэтому вы
/а вы – это Ксан Иваныч, Бим и Малёха: врозь и вместе, кроме того, все сочувствующие и знающие кое–что друзья упомянутых персонажей/
совершенно справедливо изливаете душу: на любой грандпьянке. Где собралось слушателей больше одного человека.
Можете на правлении Союза Орхитекторов.
Можете после правления: в скверике или на крыльце.
Куря цыгарки, одну за другой.
При этом Шостакович Чочочо не читал.
И Парыжъ не читал. А курить даёт. И даже приглашает. Хотя Кирьян Егорычу это вредно.
Ну что за дела? Классику надо читать при жизни классика, чтобы успеть задать вопросы по существу.
И не умертвлять его сигаретками.
Можете поведать тоже самое даме сердца – в кафе и в постельке.
А можете сболтнуть сидя за рулём, заместо дорожного аудиоряда, мол, типа Ксан Иваныч, а он мало с тех пор изменился:
– Сволочь этот 1/2Эктов. Вся слава и позор ему, а нам хрен с редькой. Поживайте типа как можете, граждане, а он, типа мол, уже закончил. А сюжет откуда? А разве не мы своей шкурой отрабатывали этот сюжет? И ссорились поэтому. И не поэтому, а всяко… но и поэтому тоже. А этот… Эктов, бля, тем временем губил бумагу и наполнял гигабайтами компьютер. Обогатился… Да что мы всё о деньгах, да о деньгах: кончается капитализьмус в Раше, наступает монархичекское благоденствие и социалистический пенсионизмъ… Да идёт он в… в далёкую Далёкку пусть идёт! Со своим баблом. В зад!
Вот одно реальное лицо спросило так: «А с бабами я – когда я автор, а не персонаж – привирал, или это было на самом деле?»
– А негритяночку с Бимом имели, или это вымысел?
Ибо похоже всё на изобразительный гиперреализм – без преувеличения действительности.
Вот что значит сила искусства!
Он же не знает точно – что я делал с «тогушкой» – ну, негритянкой из Того, в туалете: жизнь свою ей рассказывал на любименьком своём русском языке?
Ёбся в натуре?
Или тупо, по постсоветски рылся в кошельке: чтобы честно заплатить по прейскуранту?
Ведь я так воспитан мамой с папой.
Разумеется, речи не стояло о выдаче девочке чаевых, хоть она и фотка–симпотка, и мотик есть… типа мотороллер… так и что?
И, кроме того, так и напрашивалась на интересненькое нечто. Хоть это и не Париж был, а грёбаный Мюних.
