Дай мне забыть её! Хоть до рассвета.
* * *
Город угрюмый, изогнутый,
острый, как коготь,
он неулыбчив, и шуток
здесь слышалось мало.
Ветер несёт над землею
печную тяжёлую копоть.
Сколько веков на брусчатке
она оседала?!
В городе этом
мы жили несчастью в угоду —
так белокрыльник
хиреет на топком болоте.
Тут же погода —
насмешка над всякой погодой,
а потому только дождь
днём и ночью молотит.
Ты уж прости,
что твои обманул ожиданья.
Я – не нарочно.
Я тоже об этом жалею.
Я – как тот город,
туманной закутанный далью,
как никуда не ведущая
больше аллея.
* * *
Я взглядом тебя провожаю:
идёшь, за собою маня, —
чужая, такая чужая,
что больше уже не моя.
Зачем мы с тобой разминулись,
зачем примирились с судьбой?
Всё тянется, не повинуясь,
рука моя вслед за тобой.
И ты… Ты уже не такая:
идёшь, без греха на душе,
не требуя, не потакая
и не осуждая уже.
* * *
Что за бред? То снег, то сыро —
не зима и не весна,
что-то с неба моросило
непонятное весьма.
Сонный поезд. Одурь скуки.
Шорох медленных минут.
Там сердитые старухи
даже спящие жуют.
Там с мучительным азартом,
жёлтый весь от табака,
