– Да окстись ты, сестра! – подскочил на месте Прохор. – Игнат там чуть жизню свою не положил, а теперь и мне придётся лиха хлебнуть – ведь не на прогулку же собираемся… Вот тебе моё слово: пятьсот рублёв из того золота, что мы с Игнатом добудем, и отцову лавку с товаром в придачу! Ну как?! – лукаво наклонил он голову.
– Да я, право, и не знаю, что ответить, – пожимая ладони, залепетала Пелагея. – На первый взгляд, деньги, конечно, не малые, да опять же лавка с товаром прибавком идёт… А ну, как обманешь? Сегодня сказал, а завтра и забыл? – устремила она на Прохора недоверчивый взгляд.
– Да ты чё?! – возмущённо тряхнул тот головой. – Чево мне, побожиться чо ли?! Я своё слово сказал: двести рублёв из моей доли и лавка, да триста с Игната… Ты то, чего сидишь, язык прикусил? – повернулся он к зятю.
– Ну дык сперва надо бы золото выручить, а посля и разговоры вести – сколько от каждого Пелагеи положить. Кто его знат, чего может завтра случиться… – пожав плечами, ответил тот.
– Чего ты выкручиваисси?! – рассердился Прохор. Даёшь триста рублёв из своей доли?
– Ну дык, чё тут сказать: знамо дело – неплохо просидеть дома и такой барыш отхватить, – уходя от ответа, взглянул Игнат на жену.
– Я тебя не спрашиваю, плохо или хорошо – не об етом счас разговор, – начиная терять терпение, поучительным тоном произнёс Прохор. – Или как в прошлый раз, будешь хвостом крутить? Смотри! – пододвинулся он ближе к Игнату.
– Ну а как же не дать, – с поспешностью ответил тот. Я Пелагее сразу посулил, чо в стороне её не оставим…
– Ха! Посулил он! – резко оборвала Игната Пелагея. – Да если б я тебя Агрипиной не пужанула, то ни плошки, ни ложки от тебя б не дождалась. Вспомни, как ты из экспедиции вернулся! Только и слышала от тебя про твои мытарства, а о золоте даже не заикнулси. Если бы по пьяному делу не проболтался, так до сих пор бы ни сном, ни духом не ведали, – злобно сверля глазами мужа, продолжила она.
Игнат заёрзал на стуле:
– Да уймись ты, сварливая баба! Ну, порешили же: пятьсот рублёв и лавку. Чево своим змеинным языком в душу лезешь?! И так столько перетерпеть пришлось, а тут ты ещё кусашь.
– Укусишь тебя – вокурат. Только зубы обломашь! – ещё больше распалились Пелагея. – Ха! Душу он нашёл! Да у тебя вся душа в кусок золота оборотилась – всё под себя удумал загресть…
– Хмм, так оно и есть…– хмыкнул Прохор. – Ну да ладноть… Ещё по одной! – добродушно хлопнул он в ладоши, чувствуя, что вот-вот разразится скандал. Игнат с Пелагеей враз замолчали и удивлённо посмотрели на Прохора.
– А ты, коли согласна со своей долей, так и нечего языком чесать, – грозно взглянул он на сестру.
– Ну, ежелив, братец, всё, как ты посулил, получится – тогда друго дело, – после непродолжительной паузы произнесла Пелагея.
– Посулить – это одно, а я тебе слово дал. И сумлений здесь никаких не может быть, – резко отрезал Прохор. – Вон и Игнат тоже самое скажет, – кивнул он на притихшего зятя.
– Ну дык, договоренно уже, чего об ентом толдонить, – подал голос Игнат.
– А ты, это, того, – наливай… – добавил он слегка заплетающимся языком. – Когда ещё доведётся такой отпробовать.
– Отпробуешь. Вот золото заберём, и жизня совсем другая начнётся, –наполняя чарки, уверенно произнёс Прохор.
– Эх! Хороша, зараза! – выдохнул Игнат и, обведя взглядом стол с закусками, потянулся за солёным рыжиком.
– Зараза – это сивак в лавке, по двадцати копеек за штоф, – криво усмехнулся Прохор. – А здесь благороднай напитак.
– Я и говорю, что хороша, – поправился Игнат. Вот разговору сурьёзного у нас не получилось, только про сало, да про вино. А надо бы по делу, чтобы апосля каких сумлений не вышло.
– А чего мы ещё не обговорили? – вскинул удивлённые глаза Прохор. – Подготовим всё, да и отправимся за нашим золотом.
– Да вот, мысля одна, меня в беспокойство вводит, – осторожно произнёс Игнат.
– Это, чево ж ещё тако? – посерьёзнел Прохор.
Игнат в нерешительности замялся, раздумывая: рассказать будущему подельнику о причине своего беспокойства или нет. То потупив взгляд в пол, то переводя на Прохора, кряхтя и хмыкая, он всё-таки набрался решительности и протрезвевшим голосом произнёс:
– Помнишь, я говорил тебе, что закопал золото в двух местах?
– Ну! – кивнул головой Прохор.
– Так вот: за самородки я спокоен – они запрятаны так, что акромя меня их никто не найдёть. А вот за друго, может случиться так: придём, а там – пусто, – развёл руками Игнат.
– Как это пусто?! – враз вскричали Прохор и Пелагея.
– Что-то ты, однако, хитришь, братец, – подозрительно прищурив глаза, произнёс Прохор. – Ежелив закопал золото – куды оно могёт подеваться? Только разве что сам ты его втихаря заберёшь?
– А вот туды! – выкатил глаза на Прохора Игнат. – Это золото я у инородцев к рукам прибрал. Ну, в общем, божок это ихний – у демечи Бакая в юрте висел… На охоту мы отправились, ну я и заскочил в юрту – вроде как кинжал забыл. Схватил идола, да и сунул за пазуху, а по дороге, вижу – демечи, закрыв глаза, гундосит чегой-то себе под нос. Ну я, приглядел приметное место, поотстал и спешился. Берег каменистый… Выкопал кинжалом ямку, завалил камнями идола, а сам думаю, кабы этот нерусь меня не хватился – с того и поторопиться пришлось. Всё скорей, скорей – ну и: то ли оставил там клинок, то ли мимо ножен сунул, когда на коня садилси. Приехали мы к месту охоты, хватился я, а ножны-то – пусты… – Игнат замолчал, глядя куда-то в сторону и переводя дух.
– Ну, оставил и оставил, чего об этом убиваться? – пожал плечами Прохор.
– Да ты чё, Прохор, в толк взять не можешь?! – возмущённо продолжил Игнат. – Ежелив наткнутся инородцы на кинжал, то сумление их возьмёт: как же он там оказалси? Ведь Бакай знат, что это мой кинжал и в том месте я был только раз – в день пропажи идола. А не наведёт ли это их на мыслю обсмотреть всё вокруг, покопаться?
– Да-а!.. – мотнул головой Прохор. – Ежелив не врёшь, то, выходит, шибко оплошал ты Игнат, что не забрал свой кинжал. А теперь вот думай, как оно всё это повернётся.
– Не забрал… – хмыкнул Игнат. – Да уж уговаривал я Бакая сходить на охоту на то же место, но он и слышать об этом не хотел – шибко убивался по этому идолу. Решился было один пойтить, да как на зло зарядили дожди проливныя с грозами, а там с Бийску за ясаком приехали – вишь, как всё перекрутилася…
– Ну и чего теперяча? – вопрошающе поглядел на зятя Прохор.
– А вот что! – всё больше распаляясь, продолжил Игнат. – На то место, где я спрятал золотого идола, мы сходу не пойдём, а остановимся у Бакая, оглядимси, постараемся выведать – не караулят ли иноверцы того, кто придёт за их истуканом. Если увидим, что всё тихо, тайно проберёмся к тому месту, заберём идола и, распрощавшись с Бакаем, уберёмся восвояси!
– Неплохо придумал! – немного помолчав, похвалил Прохор.
– Но что-то сумлеваюсь я, однако, что так вот нам и поведают про засаду. А еслив нашли они своего идола, да и оставили там же, как приманку? Только мы его возьмём, а они тут как тут. Что тогда? – выжидательно посмотрел он на Игната.
– Не-ее!.. – уверенно дёрнул головой тот. – Еслив они найдут идола, то уверен – не оставит его Бакай для приманки. Уж больно дорог он для их, демичи чуть умом не тронулси, когда обнаружил пропажу. На меня они не подумают – Бакай будет Мирона ожидать. Наверняка дошли до него слухи, что бежал он из-под стражи.
– Какого Мирона? – вскинул удивлённые глаза Прохор.
– Ах да!.. – как будто что-то вспомнив, почесал затылок Игнат. – Я ведь тебе не сказывал: как завладел золотым идолом, а крайним оказался этот самый Мирон.
И он вкратце поведал историю с Мироном, утаив при этом эпизод расправы над арестантом.
– Да-а!.. Ловко ты с ним… – криво усмехнувшись, мотнул головой Прохор. – Идола заберём мы, а искать будут Мирона. А он, выходит, сам себя виновным сделал, сбежав из-под конвоя… Хитро придумал!
«А кого искать-то? – промелькнуло в голове Игната. – Косточки Мирона
наверняка уже зверьё обглодало…
Сквозь пелену небытия
Непреодолимая тяжесть сна клонила голову. Стоило только прислониться к ещё неостывшей печи, как веки враз тяжелели, унося сознание куда-то далеко от гнетущей действительности… Марьяна резко встряхнула головой, чтобы сбросить с себя навалившуюся дрёму. Пламя свечи трепетно вздрогнуло, освещая неподвижное лицо незнакомца.
«Какие правильные черты… – остановила она взгляд на бледном безжизненном лице. – Неужто вот так и помрёт, несмотря на мои старания, – печально вздохнула она. – Сколько дней минуло: неделя, две? Уже и счёт времени потеряла. Неужели прав был тятенька – есть ли смысл в её хлопотах?.. Разве только, что Господь смилостивится над ним…»
