Нисхождение
Лаверию тронули эти слова до глубины души. Она подняла руку.
– Слушаю вас, ― зрачки Шимы напряженно сузились, ведь дочь главы парламента визуально уже была знакома всем магистрам.
– Вы говорите, что люди опасные, но это не так. Моя няня Леона растит меня с детства, она кормила меня грудью в младенчестве, заботится обо мне и никогда не проявляла жестокость. Она добрая. ― Попыталась добиться справедливости Лави.
По залу раздались смешки и перешептывания.
– Тихо, ― почти прошипел Шима. ― В ваших словах кроется ответ на ваш вопрос. Ваша няня живет среди творцов, потому что она отличается от других людей и не смогла жить с ними.
– Но она пришла сюда из-за голода в долине, а не потому, что бежала от кого-то.
– Она просто вас пожалела и избавила от подробностей тягот своей судьбы, ― магистр настаивал на своей точке зрения. ― Не надо вводить смуту в сознания юных творцов, если недостаточно осведомлены о сути ситуации. В противном случае, ваше поведение будет рассматриваться, как бунтарство и скудоумие. И если бы я не был знаком с вашим отцом лично, то настоял бы на необходимости публичного извинения. Косвенно вы обвинили меня во лжи.
Остатки песчинок в часах торопливо спускались, но для Лави эта лекция после унизительных слов Шимы казалась бесконечно долгой. Она смотрела на движение китов в океане на карте и скорбно мечтала когда-нибудь стать такой же свободной, как они.
Ник ждал Лаверию после занятий у ступеней на выходе.
– Сильно огорчилась? ― начал он беседу.
– Почему он со мной так? ― с грустью обронила Лави.
– Есть вещи, которые на Вершине Творцов обсуждать не принято. Своим высказыванием ты пошла в противовес принятым нормам.
– Но я не хочу, чтобы нас обманывали, ― это прозвучало как оправдание.
– Знаешь, иногда мне казалось, что все эти взрослые разговоры отца при мне лишние. Я хотел бы дружить со сверстниками, бегать по улицам, но каждый раз мы бродили с ним и останавливались для бесед с его знакомыми. Тяжелый этюдник впивался мне в руки, а я стоял, претерпевая боль, и ждал, когда они обсудят все городские сплетни. А теперь я понял, что немного взрослее вас, потому что меня без согласия втягивали в интриги.
– Ты тоже считаешь, что я неправа?
– Я считаю, что тебе следует быть немного аккуратней и прежде чем что-то сказать, подумать, не могут ли твои слова навредить родному человеку. А лучше просто чаще молчи. Делай задания, будь покорной. Представь, если из-за твоих слов Леону отправят обратно в долину.
– Папа не позволит, ― от испуга, что она может лишиться заботы няни, Лави сжалась.
– Папа не всегда будет рядом. ― Николас мельком взглянул на проходившую мимо Тэган с подругами. Те брезгливо покосились на Лави.
– Грязноротая, ― выкрикнула одна из них, подруги поддержали ее заливистым смехом.
– Давай догоним их и всыплем за это? ― Ник засучил рукава.
– Не надо, там дочь проректора, будет скандал.
– Молча простишь? Они же тебя так и будут дразнить.
– Сама разберусь. Пошли лучше погуляем по городу.
Лави вернулась домой вечером, она надеялась поговорить с отцом, но его дома не было. Только он может дать ответы, почему карта Шимы врет. Леона встретила девочку взволнованно, Лаверия крепко обняла пышнотелую няню.
– Детка, где ты так долго была?
– Мы с Ником гуляли, случилось что-то?
– К Веронии пришла бумага из магистратуры, родителей вызывают в ректорат.
Верония
― Ты должна проявить интерес к своей дочери. Не может же Леона заявиться в ректорат и отстаивать права нашего ребенка? ― Лавий, измотанный постоянными ссорами дома, пытался достучаться до разума жены.
– А ты уже наигрался с ней, как и со мной когда-то? Твои вечерние прогулки слишком быстро закончились, для образа заботливого отца, ― Верония впервые за долгое время ужинала с супругом за одним столом.
– Ты невыносима! ― вспылил Лавий, гневно сжав сервировочную салфетку в руке. ― Когда ты уже поймешь, что моя должность это не только блага, но и ответственность. Я не в силах разорваться и заниматься ребенком еще и как мать. Завтра ты отправишься в ректорат, и я не вижу причин для отказа. Разговор окончен, ― мужчина бросил смятую салфетку на стол. Строго посмотрел на супругу, встретившись с ее ненавистным взглядом, и удалился в свои покои.
На следующее утро Верония неохотно собиралась в магистратуру. Открыла платяной шкаф, пробежала рукой по ряду роскошных платьев, остановив свой выбор на скромном черном платье. Сняла его с вешалки, отшвырнула на кровать. Достаточно носить маски счастливой жены, пусть горожане видят траур ее души.
Бережно достала из резной деревянной шкатулки серьги с обсидианом, зажала в ладони. Обычное вулканическое стекло, но для нее эти серьги всегда были дороже всех драгоценностей. Когда-то ей их подарил любимый. С грустью посмотрела на свое отражение, вспомнив тайные встречи по ночам с ним в юности. Тогда она была свободной, молодой и полной надежд. Дополнила образ кулоном горного хрусталя на тонкой серебряной цепочке. Воздушный и огненный минерал в паре помогут ей стабилизировать свою энергию и не раскрыть свою сущность перед магистрами.
Если Лавий и принудил ее исполнить его волю, то сделает она это так, как считает нужным; чтобы никогда впредь он не обращался с ней подобным образом. Она не должна испытывать чувство стыда за его ненаглядную дочь и оправдываться. Платье идеально легло на стройную фигуру. Собрав волосы, Верония довольно созерцала свое отражение в зеркале. Пусть горожане видят ее такой: красивой и безнадежно одинокой невестой печального образа.
Залы магистратуры напомнили ей детские годы. Ее жизнь могла сложиться иначе, если бы отец не настоял на браке с Лавием. В свете солнца, преломляемом цветной мозаикой витражей, Верония уверенно шла в кабинет ректората, где ей была назначена встреча с учебным советом. Если Лаверия уже умудрилась заинтересовать своей сложностью магистров, лучше с первой встречи отбить желание преподавателей вызывать в школу мать, а не отца.
– Верония, рады, что вы почтили нас своим присутствием, ― проректор Парис поприветствовал ее, предложив расположиться перед кафедрой, рядом с присутствующими уже магистрами. ― Ректор присоединится к нам немного позже, но он осведомлен о вопросах, которые волнуют наш совет. Не будем откладывать начало заседания. Приступим.
Магистры по очереди рассказали о том, что Лаверия волнует их мрачностью своего мировоззрения (ее темные рисунки и выбор невзрачных минералов для поделок ‒ были тому причиной) впрочем, взирая на внешний вид матери девочки, этот вопрос для них уже прояснился. Но вторая часть заседания об успеваемости ребенка не подлежала четким визуальным определениям причин слабого уровня развития девочки.
– Мы смеем полагать, что причина не в генетике, а возможно в том, что девочка была вскормлена грудью земной женщины, ― завершил свой доклад магистр Шима.
Верония громко рассмеялась в ответ:
– Вы позвали меня сюда для этого? Чтобы сообщить, что вы сами не способны обучить мою дочь лишь потому, что ее вскормила не я? А достаточно ли у вас прав рассматривать эти вопросы? ― Верония встала, поднялась на кафедру. ― Да, у Лаверии сложный характер и к ней нужно найти подход, но причина ее, как вы сказали, отставания в развитии; не где-то там, в молоке или в недостаточном воспитании, а в том, что вы, как магистры, не справляетесь со своими обязанностями. И я, как жена главы парламента, могу поговорить с супругом о необходимости устроить проверку ваших способностей, ― увлеченная пылкой речью, Верония не заметила, как ректор зашел в зал и начал слушать ее, стоя у двери.
― Браво, ― раздался голос первого лица магистратуры, ― продолжайте! С вашего позволения, я присяду тут скромно, чтобы выслушать ваши предположения.
Верония вздрогнула. За годы избранного ей самой заточения, она не следила за жизнью города и назначениями. Но тот, кого она увидела сейчас в лице ректора, взбудоражил в ней болезненные воспоминания юношеской любви. Ее отец, узнав о том, что девочка сошлась с сыном из династии ремесленников, в срочном порядке устроил брак с Лавием. Сейчас перед ней тот, кого она любила беззаветно в своих мечтах все эти годы.
– Если вы слышали мою речь, то я хотела бы узнать ваше мнение. ― Верония почувствовала, как голос ее предательски смягчился. Сойдя с кафедры, заняла свое место, пытаясь скрыть эмоции. Тело казалось ватным, в руках рябила мелкая дрожь.
– Мы говорим о судьбе ребенка. Если бы мы хотели вызвать вас как жену главы парламента, то цель визита обозначили бы иначе, ― осмотрев встревоженные лица магистров, ректор остановился перед кафедрой. ― Возможно, мы найдем точки соприкосновения в решении этого вопроса, с учетом интересов теперь уже не просто вашего чада, но и нашей подопечной. ― Ректор намеренно избегал взгляда на Веронию. ― Со своей стороны вы поставлены в известность о сложности ситуации. Магистрам следует отправиться на лекции, их ждут аудитории.
– Я тоже могу идти? ― холодным тоном молвила она.
– Я бы хотел обсудить детали воспитания с вами лично.
В тишине зала заседаний двое смотрели друг на друга. Ректор со скорбью всматривался в мрачный вид когда-то любимой Веронии. Ее грустные глаза наполнились слезами.
– Эвиус…
– Верония…
Перед ней стоял не тот робкий юноша, который уговаривал ее сбежать в долину Визарии от воли отца. Возмужавший, уверенный в себе, сильный духом ‒ Эвиус.
Стук сердца от волнения оглушал. Мороз пробежал по коже. Он перед ней: все те же выразительные карие глаза, углом очерченные скулы, волосы цвета воронова крыла. Дистанция длиною в пятнадцать лет. Дистанция длиною в статус и условности. Верония застыла в немой мольбе услышать его голос.
– Ты счастлива? ― вырвался робкий шепот.
– Безнадежно счастлива… ― взгляд ее полный боли и обид.
– Позволь мне это изменить.
Мужчина шагнул навстречу, нежно провел ладонью по щеке Веронии. В глубоком узнавании его взор застыл на серьгах, которые он смастерил своими руками для нее много лет назад.
Истосковавшаяся по любви и ласке женщина прильнула к груди того, без кого не мыслила в юношестве свою жизнь.
– Прости меня, ― трепетно вдохнула его дыхание.
Их губы слились в поцелуе.
Закатное солнце окрасило в бурый вершину. Верония наслаждалась свежестью летнего вечера в саду.
Через две луны, ночью, Эвиус будет ждать ее в их тайном месте, где они условились встретиться много лет назад, для того, чтобы покинуть Вершину Творцов.
Она застряла в ощущении вкуса его губ. И лишь воспоминания о нем делали ее живой.
В ночь расставания он крикнул ей вслед, что свой отказ она будет помнить вечно. Эвиус не знал, что в ту злополучную ночь ее отец выжидал, когда дочь исполнит его наказ. Узнав о плане побега, суровый родитель дал слово изгнать семью любимого с Вершины. В зарок их благополучия Верония последовала наставлениям отца и отказалась от своей любви. Ради их спасения. Семья Эвиуса не пережила бы такого потрясения. А отец свое слово держал всегда. Отвергнутый юноша, не зная истинной причины, всю свою жизнь думал, что любимая выбрала богатство и статус. О своей жертве она ему так и не поведала.
Но ведь она и не жила все эти годы. Да, забывалась, купаясь в заботе Лавия, но после рождения дочери потеряла и его внимание и себя. Они с мужем чужие друг другу.
Лавий, вернувшись домой, зашел в покои жены. Спальня пустовала, спустился в сад. Мужчину удивило, что супруга впервые за долгие годы умиротворенно наблюдает за закатом.
– Как все прошло? ― расположившись в кресле напротив, поинтересовался Лавий сухо.
– Они изменят подход к ее обучению. Возможно, это поможет.
– Ты уже говорила с Лаверией? ― равнодушие супруги его уже не удивляло.
– Нет, зачем? Магистры должны обучать детей, пусть сами находят подход. ― Верония не хотела возвращаться в суровую реальность из фантазий.
– Как ты думаешь, каково ей? Чувствовать себя постоянно отверженной собственной матерью.
– Наверно, у нас это наследственное. Я тоже много лет чувствую себя отверженной в этом доме. Зачем менять традиции? ― Она подняла глаза на Лавия с упреком. ― Ты можешь бежать к ней, у вас прекрасный тандем. Зачем мне что-то менять?
– Ты права, незачем, ― отреагировал скупо муж. ― Спасибо, что снизошла и сходила на заседание.
Верония, оставшись одна, вернулась в сладкий плен мечтаний. Неужели, Эвиус сможет изменить ее жизнь и вернуть ей себя. Открыть ей новую жизнь, в которой не будет больше мигреней, заточения и страха раскрытия темной силы.
Что если ее могут полюбить такой, какая она есть на самом деле? Уже не придется прятаться, скрываться, дежурить у окна в попытке понять, что происходит в доме. Не придумывать отговорки непринятия роли матери, не ждать, когда обеденное солнце сменится закатным, чтобы уснуть и забыться.
Лишь в своих снах она была счастливой, в них Эвиус все эти годы не уходил из ее грез.
Сопротивление
― Лаверия, у меня закончились яркие краски, дай мне свои!
– Нет, мне самой нужны, ― ответила Лави, заметив явное недовольство в ответ.
– Лаверия, помоги мне с решением задачи, я не справляюсь, ― юный творец протянул листок и ручку.
– Я не смогу тебе помочь, тогда я не успею решить свою задачу, ― не отвлекаясь от письма, ответила она.
– Раньше тебя это не останавливало, ― буркнул тот в ответ.
– Лаверия, давай поменяемся, я тебе ‒ змеевик, у меня его много, а ты мне ‒ аквамарин и лунный камень?
– Прости, не могу, мне самой надо…
Николас, делая вид, что занят своими делами, каждый раз радовался, что Лави прислушалась к его советам и отказывает в помощи. Тактика друга приносила свои плоды, успеваемость девочки улучшилась, но росло негодование на плохие результаты у тех, кто привык к помощи Лаверии. Кто-то пытался хитростью выманивать у нее помощь, кто-то жалостью, но Лави справлялась, с каждым разом уверенней произнося «нет». Получая отказ на просьбу, ее злобно обсуждали за спиной, объединяясь в группу противостояния новому порядку. И чем ниже были их результаты, тем выше ненависть по отношению к той, кто когда-то протягивала руку помощи и шла навстречу просьбам.
– Лаверия, ты изменилась в плохую сторону, ― подойдя к ней в обеденном зале, заявила группа делегатов недовольной стороны. ― Если хочешь, чтобы мы с тобой дружили, ты должна нам помогать.
Лави внимательно выслушала, отставила тарелку в сторону.
– Я не намерена учиться за вас. Вы должны справляться сами. Дружба тут не причем.
– Еще как причем, ― с угрозой в голосе прозвучали слова Тэган, ― посмотрим, как ты запоешь потом. Идем, девочки, мы свое слово сказали, пусть грязноротая думает.
– Гадюки, ― посмотрев им вслед, поддержал Лаверию Ник, ― а ты молодец.
После предупреждения сверстники Лаверии разделились на друга в лице Николаса и врагов.
Ника долго пытались убедить, что бойкот по отношению к Лави должен быть тотальным, и он не имеет права продолжать с ней общение. Но парень стоял на своем, стойко выдерживая насмешки о его бедности и невозможности достичь чего-либо в жизни, кроме как стать таким же обычным художником, как и его отец. Но Николас, уверовавший в слова магистра в день посвящения, твердо верил в то, что его отец, достойный человек, и шанс стать членом парламента зависит от знаний, а не от социального статуса.
Долгие месяцы обучения они держали оборону. Творцы взрослели, методы воздействия становились жестче. Приближался к концу третий год обучения.
В один из дней, Лаверия, заняв свое место в аудитории, открыла крышку ученического стола. Магистр минералогии раскладывал на кафедре материалы.
Лави засунула руку в ящик, в попытке достать нужные ей принадлежности и почувствовала, как ее коснулось что-то скользкое и прохладное, изнутри раздалось шипение. Одернув руку, заглянула внутрь. На нее из ящика смотрели два янтарных глаза, длинный раздвоенный язык показался из открытой пасти змеи. Резко захлопнув крышку, она в ужасе закричала:
– Змея, ― отбегая в сторону от своей парты.
Магистр Вонджи приказал творцам срочно покинуть помещение. Проследовав за ними, закрыл аудиторию.
– Лави, ты точно уверена, что это змея? ― проректор Парис, которого вызвали на происшествие, строго посмотрел на ученицу.
– Да, я уверена. Я видела ее глаза, язык, она шипела.
– Это ты принесла ее?
– Нет! ― Оскорбленная обвинением и еще не отошедшая от шока, Лави злобно посмотрела на Париса.
– На сегодня вы можете отправляться домой, нам необходимо проверить аудиторию. Лави, передай своему отцу, чтобы он со мной связался.
Лаверия понимала, что проректор складывает свое мнение о ней из слов собственной дочери, и доказывать свою невиновность бесполезно.
Отец уладил конфликт, поверив на слово дочери, но виновных так и не наказали. Вера в справедливость взрослых у Лави окончательно исчерпалась.
Лаверия, все эти годы находившаяся в постоянном противоборстве, смогла войти в число лучших творцов потока. Если бы не поддержка Николаса в ситуациях, когда ей подкладывали новые гадости и разносили слухи, она окончательно бы озлобилась на мир. А без заботы и поддержки матери, так и не ставшей ей близкой, ожесточение было бы неизбежно. Но у нее была Леона, которая всегда приходила на помощь, окутывая теплом заботы и любви.
В день торжественного объявления результатов третьего учебного года Лави с Ником довольно переглянулись, при оглашении их имен в числе лучших учеников. По завершению церемонии, они планировали пойти к озеру, где в прошлом заключили тайное соглашение и устроить там пикник. Дочь проректора с ее приспешниками преградили им путь.
– Ой, смотрите кто тут у нас, ― сложив руки на груди крестом, Тэган горделиво подняла подбородок. ― Сын малевальщика и дочь блудницы.
– Что ты сказала? Повтори, как ты назвала мою мать, ― Лаверия вне себя от ярости приблизилась вплотную к обидчице.
– А что это ты так заволновалась? Все знают, что твоя мать спит с ректором, отсюда и твои высокие баллы, ― Тэган оглянулась на других, дождавшись их возгласов, унижающих Лаверию.
Лави схватила дочь проректора за волосы, резко дернув ее голову вниз так, что та неизбежно склонилась перед ней.
– Извиняйся! ― Лаверия опустила руку ниже, приближая Тэган к необходимости встать на колени.
– Бейте их! ― раздался крик сзади.
Вдвоем против толпы Ник с Лаверией не устоят.
Вестибюль магистратуры охватил хаос.
Ник, оттаскивая Лаверию, отбивался от нападок. Лаверия не разжимала хватку и использовала Тэган в качестве живого щита для отступления.
Они продвигались медленно к выходу под риском быть избитыми толпой. Еще немного, они выйдут за двери и смогут сбежать. Несколько шагов, всего лишь несколько шагов.
– Что здесь происходит? Немедленно прекратите! ― Проректор Парис пробивался через толпу. Увидев свою дочь в руках Лаверии, подбежал, отодвинул Тэган.
Пощечина от сильной мужской ладони откинула назад Лави. Едва удержавшись на ногах, она попыталась кинуться на него в ответ, но Ник вовремя одернул ее в сторону.
– Ненавижу! ― Ревом вырвалось из груди Лаверии.
В этом крике все отчаяние и боль, накопленные за годы вражды и унижений. В этом вопле мольба к высшим силам о справедливости. В этом стоне обреченность девушки, которая устала стоять за себя. Он прозвучал призывом древних сил, эхом оттолкнулся от свода здания и обрушился гневом на тех, кто стал причиной ее горя.
С громким треском мозаичные витражи окон рассыпались в раме. Стекла звонко ложились на пол, повергнув в ужас присутствующих. Они бежали врассыпную, сбивая друг друга с ног. Толкались у дверей аудиторий в надежде скрыться от праведного гнева. Для Лави время остановило свой ход.
Николас и Лаверия сидели в кабинете Эвиуса в ожидании своих родителей.
– Лави, не огорчайся. Она специально это сказала, чтобы задеть тебя, ― Ник не знал, как помочь своей подруге, которая все еще безмолвно смотрела в одну точку.
– Ник, а если это правда, что мне делать? ― наконец-таки прервала молчание Лави.
– Нет, это не может быть правдой. Даже не думай об этом.
Беседа родителей с ректором завершилась.
Нарэл вышел первый, резким жестом приказав Николасу, следовать за ним.
Лавий появился чуть позже. Подсел на стул рядом с Лави.
– Ты по-прежнему не расскажешь, почему избила ее? Лаверия, если на то были достойные обстоятельства, мы сможем решить этот вопрос, ― отец с огорчением обнял дочь.
– Она обозвала меня дурой, ― обманула, не желая расстраивать его.
– Но это не давало права проректору бить тебя. Поэтому его снимут с должности.
Лавий настоял на необходимости уволить Париса. Но больше его волновало другое. В девочке слишком рано пробудилась сила, и эта сила не была светлой. Она несла разрушения. Скрыть это от горожан они не смогут. Это крест на возможности Лаверии войти в состав парламента, и тень на репутации его династии. Откуда в его дочери кровь темных магов? Это ему предстояло выявить.
Нарэл вопреки ожиданиям Николаса сына ругать не стал.
– Ректор сказал, что ты и в этом году стал одним из лучших! ― прогуливаясь с сыном по городу, гордо отметил он успехи наследника.
– Да, это так.
– Поздравляю! А что у тебя с Лаверией?
– Мы дружим, ― Ник удивился вопросу.
– Правильную стратегию ты выбрал, держись ближе к ней ‒ это твой шанс обрести власть.
Затмение
Лавий не находил себе места. Ворота скрипнули, ноги бесцельно брели по ночным улицам. Он не страшился позора, который омрачил образ его любимой дочери. Его волновало, как справится она с натиском молвы горожан.
Вдали раздавались трели соловьев, шелест листвы, гонимой ветром сливался в симфонию умиротворяющей мелодии. Он столько лет заботился о благополучии народа, но упустил самое значимое.
В окнах домов еще не погасили кристаллы, и тусклые дорожки отсвета ложились бликами на глянцевые камни троп. Сам не заметил, как вышел на просторную площадь перед зданием библиотеки. Неведомой силой его влекло туда, где он находил умиротворение. Неловко явиться в столь поздний час в поисках укрытия от собственных тягот, но здесь он мог быть собой. Решившись, толкнул массивную дверь.
Вопреки его ожиданиям в вестибюле было шумно. Послушники оживленно беседовали с магистром астрономии.
– Лавий, ― не скрывая своего удивления, магистр с почтением склонил голову. ― Неожиданная встреча. Вот уж не думал, что застану вас здесь ночью.
– Доброй ночи, ― невозмутимо ответил глава, обращаясь ко всем присутствующим. ― Не менее удивлен переполоху во внеурочное время.
– Сегодня редкое астрономическое явление, полное затмение луны. Мы решили не упускать возможность стать его свидетелями из обсерватории. Не желаете присоединиться к нам?
– Простите, но вынужден отказать, я тороплюсь. ― Лавий уверенно направился в читальный зал. Меньше всего хотелось под предлогом наблюдения за лунным затмением отвечать на неловкие вопросы магистра о событиях минувшего дня.
В основном зале витал аромат трав, музыка заглушала голоса. Меллори, склонившись над фолиантом, увлеченно читала. Он сел за ближний к выходу стол, в ожидании, когда она сама заметит припозднившегося визитера. Азур любил диковинные вещицы, много лет назад он обратился к Лавию с просьбой достать для своей дочери в подарок к совершеннолетию, музыкальный артефакт. Сколько радости было в лице мудрого Азура, когда жители квартала талантов сохранили в памяти магического шара свои мелодии для него. И вот сейчас, сквозь годы глава слушает эти мотивы, и словно возвращается в те безоблачные дни.
Пар из чашки рядом с Меллори кружился, насыщая пространство запахом мелиссы даже в отдалении.
В этом мгновении крылось уютное, простое счастье. Там, за дверью суета и шум, а здесь, в ее книжном храме свой мир. Она улыбнулась, перелистнула страницу, закрыв глаза от удовольствия, отпила чай. Но когда взгляд ее наткнулся на неподвижного в созерцании Лавия, от неожиданности библиотекарь поперхнулась, едва не оросив фолиант чаем. Она прижала рот ладонью, сглотнула. Озорные ее глаза засияли, брови игриво приподнялись в знак неловкости. Будто нашкодивший ребенок отложила том в сторону.
Он сидел по-прежнему безмолвно. Уголки его губ невольно подпрыгнули вверх. Их взгляды встретились. Мгновение в глубоком вдохе. Меллори встрепенулась, пытаясь вырваться из омута его пронзительных глубоких глаз. Меньше всего ему хотелось, чтобы она стала пленницей его влияния. Утратила себя, чувствуя стужу его души. Она пламенная, живая, теплая, а он, хранитель купола и слуга народа.
– Доброй ночи, ― сдерживая эмоции, он поднялся, расправив мантию.