Карьера требует жертв
Я оставляю внедорожник на приличном расстоянии от путей, после чего мы с Олегом начинаем двигаться. Товарняков не видно. Мы были бы как на ладони, если бы склад не был расположен вниз по холму. Думаю, люди Александра Василевского располагают оборудованием ночного видения.
Несмотря на то что склада нет на горизонте, я жестом показываю Олегу пригнуться и двигаться быстро. Мы минуем два ряда путей, после чего оказываемся на широком промежутке между двумя следующими рядами. Не сбавляя темпа, мы продолжаем шагать, и тут, как раз не вовремя, с левой стороны по крайним путям начинает двигаться товарный состав. Я показываю Олегу, что ничего не произошло и что нам нужно идти в таком же темпе, как мы идем, и тогда мы минуем поезд, а машинист даже ничего не заметит, но детектив мешкает.
Это промедление стоит нам того, что непосредственно перед поездом я подхватываю Олега и бегу вместе с ним. Мы перебегаем через пути, когда товарняк оказывается очень близко, и слышим крик машиниста:
– Вы что, совсем там!?! – и еще кучу нецензурных слов в наш адрес.
Обидны не его оскорбления, а то, что своим криком он мог нас выдать. Мы с Олегом ложимся ниц. Трава за путями не такая высокая, но если мы будем стоять или продолжим идти, люди Василевского могут нас заметить.
Я беру бинокль, включаю на нем режим ночного ви́дения и смотрю в сторону склада. Двое часовых, вооруженных автоматами, обходят территорию. Один располагается со стороны главного входа, второй наблюдает за той стороной, где сейчас находимся мы. Крик машиниста привлек обоих – я вижу, что оба смотрят в эту сторону через бинокли.
Я шепчу Олегу:
– Ни в коем случае не вздумай двигаться. Трава невысокая, но сейчас она служит хорошим прикрытием. – Олег не отвечает и даже не кивает.
Луна практически не излучает света, но адаптированные к темноте глаза позволяют понять по лицу детектива, что он чувствует себя виноватым. Потом разберемся с этим, сейчас главное, чтобы никто из дозорных не захотел пойти в нашу сторону.
Я смотрю в бинокль и замечаю, как они переговариваются, все еще поглядывая в сторону рельсов, недалеко от которых лежим мы. Затем один из охранников машет рукой и возвращается к главному входу, а второй, бросив последний взгляд на рельсы, продолжает ходить взад-вперед по периметру.
– Фууух, – еле слышно шепчет Кротов. – Я прошу меня извинить, просто растерялся, увидев поезд.
– Ты мог нас выдать, постарайся, чтобы такого больше не было. Я понимаю, что ситуация не из приятных, но мы не имеем права быть пойманными или убитыми.
– Больше не повторится, обещаю. Что будем делать дальше?
Если бы я только знала. Нужно проследить за движением охранников, которое вполне может оказаться не цикличным. Потом нужно придумать, как обойти их и остаться незамеченными. Черт, это может оказаться гораздо сложнее.
– Наблюдаем за охранником – если он ходит по системе, то нужно выделить временно́е окно, когда мы сможем проскользнуть мимо него. Фиксируй его движения и засекай время, я буду делать то же самое, потом сравним.
– Хорошо, – отвечает Олег, и мы приступаем к слежке.
Охранник запасного входа прогуливается по периметру, и в ходе этой прогулки он примерно по 30–40 секунд задерживается на центре своего прямолинейного маршрута, затем на левом от нас краю и на дальнем правом. Всегда примерно по полминуты, этому парню не нравится стоять на одном месте. В отличие от охранника главного входа, которого из-за здания мы видим не полностью – только голову. Такое ощущение, что тот вообще не ходит по периметру, а просто стоит возле главного входа. Это даже к лучшему – следить за двумя и рассчитать окно, когда мы будем вне поля их зрения, было бы довольно тяжело.
Мы с Олегом делаем примерно одинаковые временны́е расчеты, после чего я решаю подбираться к складу с правого фланга. Двигаться мелкими перебежками только в те моменты, когда охранник шагает. Во время шага его могут отвлекать различные звуки – стук его же снаряжения, трение штанов, скрип подошвы по земле. Когда же охранник стоит, он может услышать наши передвижения.
Штука в том, что сделать все это не так просто, как в компьютерной игре. Зачастую в играх ты можешь подобраться к противнику практически вплотную, и он тебя не заметит. Очень жаль, что реальная жизнь – не компьютерная игра, а подобные часовые – не глупые боты, а реальные люди, к тому же я уверена – специалисты своего дела. Не стоит ожидать, что Александр Василевский нанял дилетантов, хотя на его месте я бы поставила четырех часовых – по углам здания. Как хорошо, что он так не сделал.
Мы начинаем двигаться. Олег четко следует моим указаниям и передвигается бесшумно. Кажется, от нерешительности, которая была у него при виде приближающегося поезда, не осталось и следа. Но не будем забегать вперед, нам еще нужно как-то обойти охранника, вырубить его и связать. Потом так же поступить с наблюдателем главного входа. Интересно, что там Глеб и Прусс?
Приближаясь к складу, я понимаю, что он довольно большой в длину – с холма выглядел гораздо меньше. Скорее всего внутри ничего не осталось, потому что я отдаленно слышу голоса – Александр Василевский говорит с Глебом и Пруссом. Возможно, связанные Кристина и Прохорова тоже находятся там, как и Кирилл.
Момент истины настал – мы достаточно близко от охранника, чтобы подобраться к нему и вырубить. На подходе к складу растет более высокая трава – к счастью для нас.
Конечно, в Ворошиловке нас учили бесшумно подбираться к врагу, заламывать его и давить на сонную артерию, чтобы он потерял сознание. На практике мне приходилось делать так лишь дважды, и оба раза мое прикрытие раскрывали, после чего начиналась стрельба. Олегу об этом знать не обязательно, да и мне лучше не думать о провалах, потому что часовой вооружен автоматом.
Я жестом показываю напарнику достать пистолет и быть готовым открывать огонь в случае чего. Мы находимся совсем близко от охранника – на правой стороне здания, теперь уже голос Василевского слышен четко – в частности, фразы «чертов предатель» и «теперь все встанет на свои места».
Не время слушать их, Женя, пора действовать.
Охранник начинает движение влево – к центру склада, и я тихо шагаю в такт ему. Шаг, еще шаг, потом два микрошага, чтобы сократить расстояние, еще шаг, еще два. Мужчина застывает на месте, понимая, что за его спиной кто-то есть, но не успевает он и пискнуть, как я налетаю сзади, плотно обхватив его шею. Его руки непроизвольно хватаются за шею, он обхватывает мою руку и начинает брыкаться, но я прилагаю такое усилие, которого не прилагала никогда. Часовой понимает, что вместо того, чтобы пытаться разомкнуть мои руки, лучше схватиться за автомат и сделать выстрел – хотя бы в землю, – но не успевает он обхватить оружие, как теряет сознание. Я медленно волочу его в траву, забираю его автомат, снимаю жилет, в котором полно других приспособлений – от ножей до гранат, – снимаю с себя веревку и велю Олегу связать пленника.
– Как только ты свяжешь его, надевай его жилет, бери автомат и обходи здание. Второго я сюда не потащу – слишком далеко.
– Понял тебя, – шепотом отвечает Олег, который находится в процессе связывания пленника.
Стоит признать, что делает он это профессионально, и нет ни намека на дрожащие руки. Молодец, напарник. Собрался, когда нужно.
Я обхожу здание с правой стороны и выглядываю из-за угла. Этот часовой действительно стоит неподвижно. Нужно выманить его.
Я беру первый попавшийся камешек и бросаю в стену – не слишком сильно, но достаточно громко, чтобы заинтересовать охранника. Он прислушивается и начинает идти в мою сторону.
Ну что, Женя. Теперь маневр захвата из-за угла.
Я прижимаюсь к углу, чтобы дождаться, пока из-за него выйдет охранник, и провернуть тот же захват, что и с предыдущим. Этот тоже держит палец на спусковом крючке, буду надеяться, что он так же непроизвольно потянется к шее, когда я буду его душить.
Вот он показывается из-за угла, и я налетаю сзади, прилагая все силы, чтобы как следует удушить этого детину – предыдущий был помельче.
Судьба снова благоволит мне – руки охранника обхватывают мои, я не сдаюсь, и вот он уже без сознания. Я волоку его прямо к углу, также снимаю жилет с различными аксессуарами, надеваю его на себя, забираю автомат, и в этот момент появляется Олег – в таком же жилете, с автоматом и веревкой. Пленники связаны по рукам и ногам, их рты закрыты, пора заходить внутрь.
Опрометчиво надеяться на то, что у Александра Василевского не будет охраны внутри здания. Когда мы заходим через запасной вход, то прячемся за ближайшей грудой ящиков. Я включаю диктофон на своем смартфоне, после чего высматриваю двух охранников, которые находятся непосредственно возле босса и держат на мушке Глеба и Прусса. Кирилл находится чуть в стороне – следит за тем, чтобы не было нежелательных гостей. Кристина и Прохорова сидят на стульях спинами друг к другу. Они надежно связаны.
Мы входим в тот момент, когда разговор как раз доходит до сути. Глеб произносит:
– Моя мать, хоть и отказалась от меня, не кажется таким чудовищем, как ты, отец. Когда же ты меня возненавидел?
– О, сынок. Когда вот этот человек стал тебе больше отцом, чем я. Ты думаешь, я не видел, как ты обращаешься с Глебом? Думаешь, не понимал, что ты хочешь сделать?
– Саша, я просто защищал его от твоего бесконтрольного гнева, – вступает Прусс. – Ты же сам понимал, что мог навредить Глебу, и отдал распоряжение охранять его, в первую очередь от твоей второй личности. Сейчас от того хорошего, что в тебе было, не осталось и следа.
На этих словах Александр Василевский – высокий и тучный мужчина с изрядно поседевшими волосами – подходит к Василию Пруссу и сильно бьет того кулаком по лицу. Прусс, каким бы крепким орешком он ни был, пошатывается.
– Тварь, ты еще смеешь говорить о какой-то защите?!? А мою женщину ты тоже защищал, когда решил увести? – На этих словах Василевский бьет Прусса коленом под дых, и тот сгибается в стоне, а Глеб старается остановить отца, но получает сильную пощечину тыльной стороной ладони. Александр продолжает свой пламенный спич: – Я знаю, что она ушла от меня из-за тебя. Нарисовался защитник! Скажи честно, когда ты ее захотел? Сразу, как она переступила порог моего дома, или немного позже?
– Ты не в своем уме, Саша. Я защитил ее, когда ты чуть не лишил ее ребенка. У меня не было отношений с Валей, пока она была с тобой, хотя, не скрою, она мне очень нравилась. Я защитил ее от тебя и сделал бы это снова, а уйти она захотела сама.
– А, вот какова твоя версия, Васенька, – Александр Василевский производит впечатление очень страшного и неуравновешенного человека, уверена, таков он и есть. – А вот моя версия событий: ты влюбился в нее, пообещал, что защитишь от чего угодно, и подговорил бросить меня. А она и рада стараться! Сын, который ей на хрен не нужен, под присмотром любимого Васеньки! Сама она в шоколаде и может тайно видеться с любовничком. Хорошо устроилась, в общем! Вот только, Васенька, ты не учел, что у меня могут возникнуть подозрения. А они возникли, когда беременная Валя жила в другом крыле. Однажды я увидел, как вы воркуете, какой счастливой она тогда была. И в один из тех редких выходных, когда я отпускал тебя домой, я решил проследить за тобой. Я увидел вас. А потом что-то перемкнуло…
– Это твоя вторая личность, – перебивает Прусс, – позволь помочь тебе, Саша, друг…
– Никакой я тебе не друг! – взревел Александр и стал избивать Прусса руками и ногами, а тот не стремился давать отпор, только закрыл голову руками.
Глеб попытался подскочить к отцу, но один из тех, кто держал его на мушке, схватил его и приставил пистолет к виску. Ситуация накаляется.
Василевский-старший продолжал:
– Я хотел отнять все, что тебе дорого. Хотел, чтобы твоя же дочь убила того, кого ты считал своим сыном. Это бы уничтожило тебя, но у Кристинки кишка оказалась тонка. Ха! И на что я надеялся! Она такая же сердобольная, как ее папочка. Теперь-то, ублюдок, ты и твоя Валя получите по заслугам.
Василевский подходит к связанным Кристине и Прохоровой и говорит:
– Ты хочешь, чтобы твоя любимая женщина вместе с нелюбимой дочерью отправилась на тот свет? Хочешь, сделаю это прямо сейчас?
– Сначала разберемся с нежелательными гостями, – вмешивается в разговор Кирилл: – Женя, Олег, выходите. Желательно без оружия и с поднятыми руками.
Глава 8
– Охрана, я так полагаю, в отключке и где-то связана? – спрашивает Кирилл у нас с Олегом.
Его пистолет направлен на нас, как и оружие одного из громил Василевского. Второй вышибала продолжает держать дуло у виска Глеба. Выбора у нас особо нет, поэтому я киваю Олегу, и мы выходим из укрытия.
– С ними все в порядке, – отвечаю я с поднятыми руками. – Ты очень удивил меня, Кирилл. Ничего, что я перешла на «ты»? Считаю, что могу не выказывать уважения мужчине, склонному предавать своих людей на каждом шагу, – мой укол в адрес Кирилла сильно повеселил Александра Василевского, и он обратился ко мне:
– Ха! Та самая Женя Охотникова? Телохранитель моего сына, о которой ты рассказывал, Кирюха? Ну, на язык остра, этого, конечно, не отнять. А теперь, дорогая, бросай оружие, и без глупостей. Одно резкое движение, и твоему клиенту вышибут мозги, я не шучу.
– Что, прямо вот так возьмете и отдадите приказ хладнокровно застрелить вашего ребенка? А как же изощренная месть Василию Пруссу? – Я рискую, общаясь в таком тоне с самым настоящим психопатом, но нужно немного потянуть время и подумать, что предпринять.
– А изощренной мести не получилось, девочка, так что ты и твой дружок сейчас положите автоматы на пол и снимете свои жилеты.
– Ладно, Сан Саныч, как будет угодно.
Василевский-старший достает из-за пазухи пистолет и тоже направляет его на нас.
Тем временем мы медленно кладем автоматы на пол. Прежде чем приступить к снятию кобуры на поясе и жилетов, я решаю еще раз рискнуть:
– Александр Александрович, ну, хоть сейчас, когда мы уже обречены, не расскажете, как именно хотели убить моего клиента? Просто очень интересно, зачем нужна была слежка?
– Ха! Кирилл, да у этой барышни стальные нервы, не то что у моего сынка. Кристина – та, что дочка Прусса, должна была составить список мест, где чаще всего бывает Глеб – желательно без Васи. Если бы хоть раз такой случай подвернулся, я бы отдал приказ устранить Глебушку. Но этот чертов трус без охраны – никуда. Да и теперь я понимаю, что она слишком слаба, чтобы убивать, – Кристина, рот которой прочно завязан, презрительно смотрит на Василевского, – представляю, как бы она удивилась, если бы во время слежки я позвонил и сказал убить его. Нужно было нанимать тебя, Женька.
– О, вы что, я людей не убиваю. Только если очень нужно. – После этих слов я резко вытаскиваю из кармана жилета дымовую шашку, которую активирую броском об пол.
Громкий взрыв, и комнату наполняет дым, тут и там сверкают вспышки выстрелов. Я отхожу назад, чтобы прикрыть Олега, и кричу ему отходить обратно за ящики. Не видно ничего, надеюсь, не словлю шальную пулю. Дым не обладает удушающим свойством, он просто служит маскировкой и в скором времени рассеется.
Я нахожу укрытие, сажусь и смотрю через функцию ночного ви́дения своего бинокля на происходящее: амбал все еще держит Глеба, Прусс лежит на полу, пытаясь отползти, Василевский, Кирилл и второй вышибала хаотично тычут пистолетами в разные стороны, кто-то из связанных на стульях (скорее всего Кристина) неистово брыкается, надеясь освободиться, но все тщетно.
Что ж, Женя, пора действовать. Поскольку бинокль держать довольно трудно, я стараюсь запомнить расположение врагов, потом достаю из кобуры пистолет, из кармана жилета – нож и атакую. Подкат, подножка, удар ножом в ногу, визг охранника и хаотичный выстрел. Я отбрасываю пистолет в сторону, и рядом со мной проносится пуля – это Василевский или Кирилл стреляют в мою сторону, но попадают не в меня, а в вырубленного мной охранника – выстрел в голову, без шансов. Та же тактика, вынос пистолета, но этот противник оказывается проворнее – в ответ на попытку повалить его я получаю удар в нос. Еще одна подножка, удар между ног, и мой противник падает – это, несомненно, Кирилл. В не полностью рассеявшемся дыму я пытаюсь разглядеть, куда делся Василевский, где вышибала, который держит Глеба, и где вообще Прусс. Сделать это оказывается невозможно.
Никто больше не стреляет, и мы с Кириллом переходим в рукопашный бой. Он силен, но я уже уворачивалась от его ударов. Тогда Кирилл взял верх – он наносил настоящие удары, чтобы Прохорова не усомнилась в его верности, но все же не собирался сильно мне вредить. Сейчас, когда он раскрыл все свои карты, ему незачем меня жалеть. Сила, с которой он меня бьет, подтверждает это.
– Кирилл, остановись, – я стараюсь перевести дыхание и убедить своего оппонента перестать драться. – Зачем тебе это?
– Затем! – Кирилл просто ревет, а дым начинает понемногу рассеиваться.
Один удар следует за другим, и мне уже больно их отражать, я делаю оборот и бью противника прямыми пальцами в ребро – приемы из восточных единоборств всегда обескураживают. Кирилл воет от боли и на секунду теряет бдительность, что позволяет мне ударить его рукояткой пистолета по голове. После этого громила теряет сознание.
Дым рассеивается окончательно, и я понимаю, что в комнате нет нескольких действующих лиц – Василевского, его громилы, Глеба и Прусса. На полу лежит труп громилы, которого застрелил Кирилл, намереваясь попасть в меня, Прохорова и Кристина на месте – дочь Прусса брыкается, а вот Валентина сидит неподвижно. Я замечаю у нее кровь и подбегаю к ней, Олег выходит из укрытия и мчится мне на помощь. Кротов снимает повязку со рта Кристины, я делаю то же самое с Валентиной Андреевной.
Кристина произносит:
– В нее попали! Когда ты только бросила дымовую, раздались выстрелы, и…
– Попали в живот, – заключаю я, спешно развязывая Прохорову, которая сидит без сознания. Затем я выключаю диктофон на телефоне и продолжаю: – Ей срочно нужно в больницу. Олег, звони в «Скорую» и вызывай полицию. Сан Саныч и его человек куда-то забрали Глеба и Прусса. Они не могли далеко уйти. Кристина, вооружайся, пойдешь со мной.
Вдруг на склад возвращается избитый Прусс, который говорит:
– Не вздумайте звонить в полицию.
– Василий! Вы живы? – Я подбегаю к Пруссу, чтобы проверить его состояние – похоже, он отделался побоями Василевского, пулевых ранений нет. – Где Глеб?
– Василевский и его человек ушли с Глебом, я не смог догнать их, они отстреливались, но не попали. Если бы я был на месте Саши, я бы уже позвонил с требованием не вызывать полицию. Иначе он сразу убьет Глеба, – Прусс только заканчивает свою фразу, как на мой телефон звонят с номера Глеба.
Я беру трубку и слышу голос Александра. Они куда-то едут.
– О, Женя Охотникова! Ты меня удивляешь. Вы рисковали жизнями своих товарищей, бросив дымовую гранату. Понимаете, что при другом раскладе Глеб мог погибнуть?
– Я понимаю, что рисковала, но Глеб был прочно закован в руки вашего амбала, так что ему ничто не грозило. А теперь давайте оставим пустые разговоры. Что вам нужно?
– Меньше всего мне нужно, чтобы за мной сейчас гналась полиция.
– Это я уже поняла. Полиции не будет. Куда вы везете Глеба?
– Пока что это останется моей маленькой тайной. Будь хорошей девочкой, не вызывай полицию, и совсем скоро ты узнаешь, где твой клиент. Ему нужно побыть с папой. – Василевский бросает трубку, издав напоследок противный смешок.
Черт! Он в более выгодном положении, Глеб у него. Я снова была слишком далеко от своего клиента, и ему снова грозит смерть. Если бы я была слаба духом, то уже посчитала бы миссию проваленной, но сейчас не время давать слабину – на меня рассчитывает слишком много людей.
Прусс только сейчас замечает раненую Прохорову, находящуюся без сознания. Он подскакивает к ней, несмотря на то что каждое его движение сопровождается болью – Сан Саныч сильно его отделал.
– Валя, что с тобой?!? Валя! – Василий очень боится за свою возлюбленную, потом резко бросает взгляд на Кирилла, которого Олег уже связывает по рукам и ногам. – Сволочь! Это все он! – Прусс резким движением отбрасывает Олега в сторону, после чего принимается бить Кирилла.
Его пытается остановить Кристина:
– Василий, остановись! – Разозленного мужчину не так просто остановить, поэтому он продолжает что есть силы молотить Кирилла, находящегося без сознания. – Не факт, что это он попал, – продолжает Кристина, – была суматоха и дым! Остановись, папа!
На этих словах Прусс действительно прекратил избивать Кирилла, которому Олег лишь начал связывать руки. Наверное, Кристина нечасто называла его «папой», тем более в последнее время.
Шокированный Прусс слез с Кирилла и подошел к Прохоровой, а Кристина осталась стоять спиной к Кириллу. Она сказала:
– Сейчас нужно отвезти ее в «Скорую». Ее еще можно спасти, – спокойно произнесла девушка.
Вдруг за ее спиной резко подрывается на ноги казавшийся безнадежно отключенным Кирилл. Он обхватил Кристину своими могучими руками и приставил к ее горлу нож. К сожалению, я не обыскала его после того, как ударила по голове рукояткой пистолета. Черт подери!
– Какая трогательная семейная сцена, – говорит Кирилл, настолько сильно прижав нож к горлу девушки, что у нее начинает идти кровь. – Знаешь, а мне ведь плевать на твою дочурку. Мне важна лишь Лера, которой ты испортил жизнь. Не корчи из себя героя, мы с тобой одинаковые. Надеюсь, это моя пуля попала в твою благоверную, и она сдохнет, – Кирилл откровенно провоцирует Прусса, но тот не поддается.
В разговор вступаю я:
– Кирилл, опусти нож, тебе это не нужно. С Валерией Ольховой все хорошо, Кристина это подтвердит.
– Я прекрасно знаю, что с ней все хорошо! – Он повышает голос, окончательно давая понять, что нестабилен. – Но было бы еще лучше, если бы этот человек не испортил ей жизнь! Я любил ее, но даже не смел притронуться. А он всегда говорил «она будет моей», он не уважал ее, просто хотел обладать! А я любил и уважал ее, даже когда она ясно дала понять, что между нами ничего не может быть. И я буду продолжать любить ее, а вот у тебя не останется ничего, – на этих словах Кирилл делает характерное движение ножом по горлу Кристины, но у него не получается нанести смертельный удар, так как Кристина резко уворачивается, наступает ему на ногу и уходит из-под захвата. На ее горле остается горизонтальный порез, но он неглубокий – просто царапина, после которой останется шрам. Олег все еще лежит в стороне, стараясь не попадаться на глаза ни одной из противоборствующих сторон.
Я направляю оружие на Кирилла:
– Бросай нож, все кончено. Ты отправишься в тюрьму.
– Ха! А вот это вряд ли, – Кирилл делает резкий выпад с ножом в сторону Прусса, но я трижды стреляю в него.
Все пули попадают в грудь, мужчина замирает на месте, потом опускается на колени и с окровавленной улыбкой падает на пол. Вокруг медленно начинает растекаться его кровь. Не совсем убийство в упор, но на душе все равно гадко. Я познакомилась с этим человеком в драке, думая, что он работает на моего врага. Потом он спас мне жизнь, признавшись в том, что сотрудничает с моим союзником, и я поверила ему. Но он оказался подельником еще более опасного врага. Буду ли я переживать по поводу того, что убила человека? Возможно. Жалко ли мне Кирилла? Не могу дать точного ответа, потому что испытываю противоречивые чувства.
– Т-ты убила его, – изумленно произносит Олег, глядя на меня сильно округлившимися глазами. Кристина и Прусс не разделяют его удивления, а просто стоят на месте.
– Да, убила, но нужно думать о живых. Вызывай «Скорую», нужно помочь Валентине, пока не поздно.
– «Скорая» в эту глушь будет ехать долго. Нужно ехать самим, – говорит Прусс. – Наш джип далеко, но их машины стоят снаружи. На одном из внедорожников уехали Саша, его человек и Глеб, второй все еще там. Олег, садись за руль и вези Валю в больницу, пока она не истекла кровью. А мы с девушками отправимся за Василевским.
Ни у кого не возникло желания спорить или предлагать свои варианты развития событий. Мы плотно перетянули рану Валентины той же веревкой, которой она была привязана к стулу. Пуля застряла внутри, и в данной ситуации это хорошо – если бы прошла навылет, то Прохорова стремительно теряла бы кровь.
Когда Василий и Олег укладывали ее на заднее сиденье внедорожника, она пришла в себя и произнесла:
– В-вася… Это ты?
– Да, Валечка, все будет хорошо, – с теплом и заботой отвечал Прусс. – Ты только держись. – Он поцеловал ее в лоб, после чего обратился к Олегу: – Езжай как можно скорее. У врачей наверняка будут вопросы, и вмешательство полиции неизбежно. На их вопросы не отвечай, проси адвоката или еще по-другому тяни время. В общем, жди нас. Мы с Женей и Кристиной пойдем к машине, на которой приехали с Глебом, – она дальше по дороге. Девушки, надевайте бронежилеты и берите оружие. Потом разберемся, что делать с трупами.